***
- Кастиэль, отвлекись ты, наконец, от Винчестера, и удели внимание более важным вещам, - процедил Бальтазар, понимая, что младший брат, сидящий на довольно приличном расстоянии от него самого, не услышит прямого «приказа». От совещания прошло, максимум, полчаса, и за эти злосчастные тридцать минут младший Новак удостоил своего брата лишь одним рассеянным взглядом, даже не интересуясь основной темой их собрания. Все его внимание отвлекал на себя непозволительно счастливый Дин Винчестер, всячески пытающийся хоть чем-то себя развлечь и повеселить заскучавшего художника. Менеджер скрутил из довольно важной документации уже два самолета, вполне даже летающих (проверено Уриилом, которому на голову и приземлился один из «летательных аппаратов»), написал в углу листа какое-то похабное словечко, получив ощутимый тычок под ребра от Кастиэля, едва не навернулся со стула, пытаясь удержать хлипкое равновесие на двух ножках. Однако делал Винчестер все это так незаметно, что только Бальтазар замечал расшалившегося парня, да Уриил, скрипящий зубами от досады. Художник, сидящий рядом, вовремя одергивал помощника, и менеджер успевал за секунду сделать самое невинное выражение лица, на которое был способен, поэтому Бальтазар не мог к нему придраться. Пока старший Новак что-то монотонно вещал со своего места, по-королевски развалившись в кресле, Дин внимательно следил за Томпсоном, глаза которого неприязненно сверлили Кастиэля. Да что там неприязненно: с неприкрытым гневом прожигали хрупкую фигуру художника взглядом. Винчестер нахмурился, скосив взгляд на своего шефа. Новак усиленно делал вид, что не замечает особого внимания к своей персоне со стороны младшего менеджера. Однако во всей фигуре Кастиэля проглядывалась скованность: он явно чувствовал себя здесь неуютно. Заметив, как взгляд синих глаз на долю секунды метнулся в сторону Томпсона, Винчестер все же склонился ближе к художнику и тихо прошептал: - Что случилось, Кас? Чего ему от тебя надо? - Столкнулись в коридоре, - Кастиэль напрягся, переводя взгляд на брата, что уже полминуты сверлил его осуждающим взглядом, - в прямом смысле. - Даже так, - хмыкнул Винчестер, окидывая бывшего коллегу холодным взглядом. Ему стало жутко неприятно, что этот «айсберг» врезался в худого и изящного художника. Как при таком столкновении Кастиэль жив остался, для Дина оказалось загадкой. – Ты цел? - Более чем, - пожал плечами Новак, натянуто улыбнувшись. Ему не нравились такие мероприятия. И пусть Дин скрашивал время, но Кастиэлю здесь было неуютно и скучно. Его немного раздражали взгляды, то и дело бросаемые остальными людьми на его скромную персону, и он тщетно пытался сжаться и стать меньше, спрятавшись за Винчестером. - Собственно, - голос Бальтазара стал громче, а взгляд был прямиком направлен на младшего брата. Новак обреченно вздохнул, смутно осознавая, чем ему это грозит, - главная новость нашего сегодняшнего собрания, - он кивнул Кастиэлю. – Мой брат вернулся и теперь берет на себя управление фондом, поэтому вы обязаны знать вашего шефа в лицо. Кастиэль… - младший Новак неловко поднялся, нервно одернув смятый воротник и приветственно кивнув. Кто-то из присутствующих хлопнул в ладоши, явно радуясь его возвращению, кто-то, как и Дин, мягко и тепло улыбался, а Уриил лишь спал с лица. Исчезла раздражающая Винчестера ухмылка, в глазах сверкнуло нечто, похожее на страх и злость одновременно. Похоже, Томпсон наконец-то понял, на кого ему случилось наткнуться в коридоре. Собрание завершилось тем, что люди подходили к скромно стоящему в стороне художнику, дружески пожимали ему руку, хлопали по спине, знакомились. Кастиэль лишь кивал и улыбался, мысленно отсчитывая минуты до момента, когда же этот кошмар закончится. Дин молчаливым изваянием стоял рядом, ожидая, когда шеф и, по совместительству, любовник освободится. Он заметил, как Уриил, спешно вскочив со своего места, поспешил скрыться за пределами конференц-зала, лишь бы не встречаться с художником. - Дин, идем? – едва слышно прошептал Новак, дергая помощника за рукав. - Бежим, - поправил Винчестер, пропуская шефа вперед, прикрывая его спину от новых приветственных хлопков.***
Зайдя в свой кабинет и оставив Дина в приемной, так как тот желал о чем-то переговорить с Эстер, Кастиэль направился к столу. Открыв портфель и бегло пробежавшись глазами по содержимому, художник нахмурился: он точно помнил, что блокнот был здесь. Увлекшись поиском, он не заметил, что дверь за спиной тихо приоткрылась. Подошедший к нему помощник легко, но в то же время требовательно, коснулся его плеча, заставляя обернуться. - Что ты делаешь, Дин? – недоуменно взглянув в глаза многообещающе улыбающегося ему Винчестера, спросил Кастиэль. Искры, появившиеся в ярких, маниакально блестящих папоротниковых глазах Дина, безусловно заинтересовали его, давая ясно понять, что именно собирается делать помощник... Опасения художника мгновенно подтвердились, когда Винчестер ненавязчиво потянулся к галстуку шефа, несколькими уверенными движениями снимая его и едва ощутимо касаясь пальцами кожи. Приятная, гладкая, прохладная ткань скользнула по щетине. Темно-синий галстук в полоску отлетел в сторону, зацепившись за серебряную статуэтку, стоящую на полке одного из шкафов, а ткань, всего несколько секунд касающаяся шеи, заменилась губами – куда более приятными на ощупь, теплыми и влажными. – Дин! Мы... не можем... – судорожно вздохнув, прошептал Кастиэль, чувствуя, как Винчестер подталкивает его к столу, проводя пальцами по талии. - Почему, Кас? – удивленно спросил Дин, отрываясь на мгновение от открытой шеи своего художника. Новак, стоящий уже вплотную к столу и хватаясь за его край руками, задумчиво перевел взгляд в сторону двери, а затем обратно на своего помощника. Блестящие губы притягивали все внимание к себе, заставляя забыть обо всём. Даже о сидящей в приемной Эстер. – Я закрыл дверь, - добавил Дин, заметив беглый взгляд сапфировых глаз и медленно исследуя руками оголившуюся талию Новака. - Не зна... – не дав договорить Кастиэлю фразу, Винчестер уверенно накрыл его губы поцелуем. Художник тут же отцепился от стола, схватившись руками за шею любовника, а после запуская пальцы в короткие волосы. Сперва немного властный, словно заявляющий о правах поцелуй медленно переходил в глубокий, нежный и исследовательский. Кастиэль не заметил того момента, когда его ноги оторвались от земли, а в следующее мгновение он, охнув, опустился на стол, чувствуя, как документы с шорохом слетают со стола. Уцепиться руками было не за что, и Новак, недолго думая, ухватился за плечи мужчины. Винчестер нехотя оборвал поцелуй, оглядывая уже полученный результат в виде тяжело дышащего художника, восседающего на дорогом столе. Улыбнувшись, Дин придвинулся еще ближе, касаясь кончиками пальцев скул начальника, а затем переводя свое внимание на губы, немного потрескавшиеся и блестящие сейчас, после долгого поцелуя. Он провел большим пальцем по пухлой нижней губе, очертив манящий контур, встретился взглядом с потемневшими синими глазами. Новак был чертовски хорош собой. Винчестер охнул, когда Кастиэль коснулся его пальца кончиком языка. - Ты совсем недавно был против, - не сводя взгляда с казавшегося невозможно длинным и безумно завораживающим языка Кастиэля, хрипло произнес Дин. Сбившийся голос помощника казался гораздо ниже, чем он обычно, и в нем сквозили глубокие ноты хрипотцы. - Только не говори, что тебе это не нравится? – прошептал художник, привлекая Винчестера к себе, чтобы втянуть в еще один долгий поцелуй. Дин не ответил – он не любил говорить об очевидных вещах, а лишь еще крепче притянул к себе Кастиэля, касаясь руками его спины и чувствуя, как тот пытается, не отвлекаясь от поцелуя, расстегнуть верхние пуговицы на его рубашке.***
Подойдя к очередному мольберту, Кастиэль легко и ободряюще улыбнулся, слушая немного сбивающегося и явно нервничающего парня, что пытался объяснить ему смысл своей работы. Здесь Новак чувствовал себя гораздо лучше, чем в душном конференц-зале, ощущая все те взгляды, направленные в его сторону, слыша недоуменный шепот, доносящийся до него со всех сторон... Единственное приятное воспоминание, оставленное этим совещанием – пытавшийся расшевелить и хоть как-то отвлечь его Дин. Наблюдать за солидным мужчиной с зарплатой, в несколько раз превышающей среднюю, когда тот пускал самолетики, опасаясь в то же время попасться на глаза начальнику... это было довольно впечатляющее зрелище. И это действительно помогло отвлечься. Еще раз улыбнувшись, Кастиэль вспомнил о замершем рядом с ним парне – тот все еще ждал его замечаний касательно работы. Легко указав молодому художнику те места, с которыми, по его мнению, еще стоило поработать, Новак, кивнув, вернулся на диван, стоящий под окном. Место было подобрано идеально: лучи солнца, падающие сквозь стекло, не слепили, а лишь орошали все мягким светом. Художник расслабленно вздохнул, поднял с подлокотника уже найденный им с таким трудом блокнот, извлек из внутреннего кармана своего пиджака карандаш и стал осторожно водить грифелем по бумаге. Линии ложились ровно, следуя велению Новака. Он тщательно вырисовывал каждую черту, накладывал тени и пытался воссоздать свет, что выходило у него с мастерством гения. Раздавшийся звонок мобильного телефона отвлек Кастиэля от зарисовок. Новак вздрогнул, выныривая из транса, с которым водил карандашом по бумаге, нахмурился и отложил блокнот в сторону, но тут же улыбнулся, увидев знакомый номер, высветившийся на экране. - Дин? – подняв трубку и откидываясь на кожаные подушки дивана, ответил Кастиэль. Карандаш, упавший на пол, заставил художника поморщиться – вставать и поднимать его категорически не хотелось. - Кас, у тебя что-то с мобильным телефоном? Ни Мэтт, ни Бальтазар не могут тебе дозвониться, да и у меня тоже не с первого раза получилось, - раздался немного взволнованный голос помощника. - Возможно, я просто не услышал звонка, увлекшись работой, а может, здесь просто плохо ловит, - произнес Новак, переводя взгляд на непонятную конструкцию, стоящую у стены. Раньше он её не замечал, но сейчас состоящая из серебристых трубок фигура чем-то привлекла его внимание, даже заставив художника представить, как бы она смотрелась на полотне, и как ее лучше осветить. – Что-то случилось, Дин? - А ты не смотрел на часы, нет? – после секундного молчания ответил Винчестер. – Уже начало четвертого, и тебя уже минут десять ждут в машине... Кастиэль удивленно вскинул бровь, пытаясь найти взглядом часы на одной из светло-кремовых стен, забыв о наличии наручных. Несколько секунд спустя часы обнаружились – как оказалось, странная конструкция была своеобразной подставкой под них. По витиеватым стрелкам было сложно определить точное время, но четвертый час уже точно начался. А ведь казалось, что он лишь недавно вернулся с обеда, на котором Дин с улыбкой представил ему очередную свою находку в местном меню – шоколадный пирог, бывший действительно восхитительным. Бывший, потому что он тут же мирно почил в животах голодных мужчин. - Черт! – только и сумел воскликнуть Новак, вскакивая с мягкого дивана. С упавшего на пол блокнота выпало несколько листков, тут же разлетевшихся по паркету. – До встречи на открытии, Дин! Надеюсь, ты не бросишь меня там одного? - Разумеется, нет! – раздалось из трубки после короткого смешка. Благодарно вздохнув, Кастиэль положил трубку, тут же пряча мобильный телефон в карман, а затем поднимая с пола свой блокнот и карандаш. Заставлять Бальтазара с Мэттом ждать еще дольше не хотелось совершенно, поэтому Кастиэль поспешил в сторону огромной двери, ведущей из мастерской художников прямиком к лифту.***
Выйдя из душа, Кастиэль почти сталкивается с Бальтазаром, задумчиво рассматривающим сжимаемые на вытянутых руках вешалки со строгими костюмами. Заметив вошедшего в комнату брата, старший Новак улыбается, проводя взглядом по плотно запахнутому клетчатому халату и влажным растрепанным волосам, а затем с улыбкой кивает в сторону лежащих на застеленной постели еще нескольких одежных чехлов. - Бальт, ты, кажется, что-то путаешь. Я не на свадьбу собираюсь, - переводя взгляд на брата, нахмурившись, замечает Кастиэль. - От твоего Винчестера можно чего угодно ожидать. Что за детский сад вы устроили на совещании? - усмехаясь, отвечает Бальтазар, подходя к кровати и осторожно опуская наглаженные костюмы на неё. - Ничего мы не устраивали! – возмущенно произносит Кастиэль, встав рядом с братом и растерянно переводя взгляд с одного костюма на другой. - Конечно, - тут же соглашается тот, хитро улыбнувшись и закатив глаза. – Советую вот этот, - взмахнув в сторону темно-синего костюма, добавляет Бальтазар. – Сейчас принесу туфли и еще рубашек. Только что привезли, пока ты прохлаждался в душе. Поторопись с выбором, если не хочешь опоздать! – старший брат не дает вставить Кастиэлю даже слова, торопливо покидая спальню. Все же художник сегодня не единственный, кто опаздывает на важное мероприятие, и Бальтазару тоже еще нужно переодеться. Едва старший Новак покидает комнату, Кастиэль тут же задумчиво переводит взгляд на лежащие на кровати костюмы. Лишь сейчас он понял, в насколько сложную ситуацию попал, а ведь он рассчитывал просто переодеться в другой свой костюм... Да вот только деятельный Бальтазар с этой его позицией явно не согласен.***
Выйдя на улицу, Кастиэль, забывшись, потянулся рукой к волосам, чтобы привычным жестом взлохматить волосы, но тут же вспомнил причитания Бальтазара, что около пятнадцати минут возился над его прической. “Творческий беспорядок” – как сам старший Новак охарактеризовал полученный результат, понравился Кастиэлю, да и портить труды брата вовсе не хотелось. Поблагодарив открывшего дверцу машины Мэтта, Кастиэль нырнул в салон, устраиваясь поудобнее на мягком кожаном сидении. Хлопнула передняя дверца, а уже несколько мгновений спустя тихо зарычал двигатель – художнику всегда нравился этот звук, хоть он и не питал такой любви к машинам как тот же Дин или Мэтт. - Мы успеваем? – поправляя галстук, а затем легко коснувшись серебряного зажима, спросил Кастиэль, переводя вопросительный взгляд на водителя. - Конечно, мистер Новак, - не отвлекаясь от дороги, ответил Мэтт, легко кивая. Кастиэль покачал головой, улыбаясь про себя. “Впервые в своей жизни я спешу на подобное мероприятие... С чего бы это?” – пронеслась запоздалая мысль. И художник прекрасно знал причину, заставившую его пересмотреть свои взгляды относительно шумных компаний. Причину, по которой он теперь боялся задержаться хотя бы на секунду дольше положенного. Зеленоглазую причину.