Ничья

Солнце неохотно выходило из-за горизонта, будто и сам город, и все эти дела мафии надоели даже ему, далекому и непричастному к проделкам людей. В конце концов, оно ведь и не видело толком деяний мафиози, которые те предпочитали проворачивать ночью, когда в Инчхоне количество людей непосвященных на улицах значительно уменьшается. Чанёль усмехнулся, он и не знал, что так станет неловко в обществе Исина, — тот, как и обещал, встретил его на границе, — что он начнет задумываться о отношении ко всему солнца. Ей-богу, да у светила и разума-то нет, чтоб как-то к ним относиться. Хотя… Пак яростно тряхнул головой, он не малое дите, чтоб раздумывать о подобном. И уж тем более, чтоб стыдится всего ранее произошедшего с Исином. «Я не отвечал ему на чувства изначально, мне не за что стыдиться», — сказал сам себе аналитик, несколько непонимающе поглядывая на Чжана, пялящегося на его шею. — Что?! — не выдержал Чанёль. — Да я просто гадаю, о чем думал Ифань, когда ставил тебе засос так заметно, — с прохладцей в голосе отозвался парень. Чанёль равнодушно пожал плечами. Аналитики не идиоты с отсутствием понимания, как большинство взъевшихся эмпатов, поэтому ему нечего было бояться реакции своих людей. А вот как Ифань выкрутится, если кто-то из его окружения заметил это, так точно не его проблемы. Он говорил ему, что проявлять собственничество не лучшая идея. — Гадай об этом, не пялясь на мою шею, — резковато отозвался аналитик и поджал губы. Конечно, он общался с Исином не только как босс, но и как друг, но он столько лет провел в мафии, что привык к тому, что должен всегда держать себя в руках за пределами своего кабинета и когда с ним рядом кто-то из его людей. Мафия не стала неотъемлемой частью его жизни, она стала для него пыткой, клеткой, собственным адом. Дела, которые умело вел его отец… Далеко не то, что он хотел бы принять в наследство. Уж лучше было не получить на память ничего, чем наблюдать за бесполезной враждой и болью своих людей, жестокостью эмпатов, а вместе с тем не иметь возможность спокойно побыть с любимым человеком, выучиться в институте, пойти на нормальную работу. Но у Чанёля больше не было этого, он не имел шанса на столь желаемую жизнь. Если, конечно, не существует перерождения и после смерти он не пойдет другой тропой. — Тебе удалось с ним договориться? — перевел тему Чжан. Пак оторвался от своих размышлений, расправив плечи и подняв голову, потому как за всеми этими раздумьями едва лицом в асфальт не утыкался. Груз ответственности лежал на плечах и давил к земли в течении пяти лет, а легче никак не становилось. Он не был рожден лидером, у Ифаня бы выходило лучше с его-то чертами характера, да и выходит, собственно говоря. — Ифань сказал, что обсудит это со своими людьми, — отстраненно отозвался Чанёль. — Думает, как подать им это предложение. — А ты как? Исин с едва заметным беспокойством в глазах посмотрел на Пака, а тот, в свою очередь, наконец повернул голову в его сторону, но в темно-карих глазах светилось все то же непонимание. Мыслями Чанёль был в прошедшей с Ифанем ночи — Исин знал. Но раньше парень всегда ставил дела мафии выше всего. Чжан усмехнулся сам себе, ведь тогда, когда все это было, рядом с Чанёлем не находился Ву. — Поясница, — пояснил Исин, кивнув на нее же. — Ифань же совершенно не умеет держать себя в руках. — Ты не прав, он стал более сдержан, — глава мафии старался говорить как можно непринужденнее, но снова получилось резковато. — Ноет, но терпимо. — Может, тебе мазь дать? — Нет. Парни замолчали. Исин решил больше не заводить разговор, Чанёлю сейчас не было ни до кого дела. Терзания и галлюцинации отпустили его, теперь он мог вздохнуть облегченно, но более яростно цеплялся за Ифаня. Казалось, что эта потеря на пять лет так ударила по Паку, что он боится хоть на миг выпустить из головы встречу с ним и проведенную ночь. Ни на миг не хочет выпускать из головы факт предстоящего звонка. Сколько времени ему мерещился Ифань, сколько звал он его, сколько раз просил прощения, падая на колени в собственном кабинете? Чанёль итак был человеком не особо открытым, так и вовсе замкнулся в своих четырех стенах, которым мог доверять. Сейчас у него был Ифань и он чувствовал себя живым. Тем же учеником старшей школы, хватающимся за отчего-то необычайного и вносящего что-то новое в его жизнь Ву Ифаня. Чанёль, все это время пытающийся повзрослеть по-настоящему, принять все ответственность и стать более сдержанным, буквально окунулся в себя настоящего. В такого себя, которым ему позволял быть Ифань, которого тот принял. И это чувство благодарности, любви казалось неисчерпаемым, вечным. Над головой не хватало только радуги. — Босс! Чанёль вздрогнул от оклика, он только-только вошел в здание, как снова оказался нужен всем и вся. На его лице появилась маска холодного равнодушия, взгляд же оставался все еще безучастным, пусть парень и слушал доклад одного из рассветных патрульных. — Эмпаты решили раскрасить утро каплями крови, — мрачно сообщил парень, глядя в глаза Пака. — Принесли стилеты, поджидали на границе за рядами мусорных баков. Метают отлично, к несчастью. Двое ранены, один убит попавшим в горло стилетом. Пальцы Чанёля дрогнули, темно-карие глаза помрачнели. Он знал, что это было своеволие эмпатов, Ифань бы не отдал такой приказ. — Выходите в патруль позже на пятнадцать минут, я разрешаю вам взять револьверы со склада, но не используйте без необходимости, — парень кивнул и хотел было сорваться, но Чанёль остановил его. — Возобновите тренировки боевых приемов, думаю, эмпаты в ближайшее время будут в весьма отвратном расположении духа. Исин, отвечаешь за проведение тренировок, у тебя есть опыт. — Да, босс, — сухо ответил Исин, невольно вспомнив «приключения» банды, созданной Ифанем. Чанёль кивнул, махнул рукой, отпуская подчиненных, и уверенным и быстрым шагом направился в свой кабинет. Должен был позвонить Ифань.

***

Ифань еще долго смотрел в окно, провожая спину Чанёля взглядом. Надежнее было выбрать людей «связанных» для его сопровождения, потому о том, как доберется его человек, эмпат не особо волновался. Да и связь усилилась после прошедшей ночи, он-то считал, что она итак до максимума возросла, но та, безусловно, удивлять умела. Теперь он чувствовал Чанёля еще ярче, несмотря на расстояние, но появилась необходимость в блокировке чужих чувств и эмоций, потому что тогда он отвлекался от обязанностей, а пока не вечер для отвлечений. Чанёлю он отдаст свой вечер. — Крис, — глухо позвали из-за двери, костяшки пальцев ударили по гладкой поверхности четко три раза, и Ифань позволил войти. Он уже знал, что это тот самый блондин, только мужчина так обращался к нему, — эмпаты устроили стычку на границе, насколько мне известно, убили одного из аналитиков. — Что? — Не понимаю, почему вы так раздражены, — блондин хмыкнул, вглядываясь в выражение лица своего босса. — Беседа с Паком оказалась столь насыщенной и приятной, что вы изменили свое мнение об аналитиках? Ифань поднялся из-за стола, приблизившись к эмпату и посмотрев ему прямо в глаза. Он был старше, знал хорошо его почившего отца, недолюбливал его самого после той встречи на заводе. Но Ву на то и был главой мафии, что знал, куда давить. — Выпускать насмешки не в твоих интересах, если уважаешь память моего отца, который достал тебя с мусорки и сделал человеком. Ты можешь вернуться на улицу, если продолжишь в таком духе, — холодно обронил Ву. — Мафии в городе только две, а ты без образования только охранником или дворником можешь стать, если тебя не пристрелят, как предателя. Кто знает, что я нашепчу. Мужчина напрягся, Ифань пошел характером в своего отца. Блондин видел его таким с другими, но никогда старший Ву не относился так к нему, зато сын не постеснялся проявить подобное отношение. И в глазах его не было ни стыда, ни вины, ни сожаления. Только злость, будто недавние слова об аналитиках, а может о Пак Чанёле, задели его. — Прошу прощения, босс. — Я приму твое прощение, если отныне ты будешь ходить в каждый патруль и следить за тем, чтобы это не переходило в драки и убийства. Ах да, это приказ, а не просьба. Пошел вон. Блондин стремительно последовал за дверь, а Ифань шумно выдохнул. Перед глазами вдруг всплыл серьезный донельзя Чанёль прошлым вечером, которого волновали дела мафии и на которых он так пытался сосредоточиться. Эмпаты слишком распустились. Он ведь думал, что Исин глава аналитиков, потому не особо сдерживал их в желаниях, катились бы эти аналитики из города, ничего ему не надо. Но главой мафии оказался Чанёль и это меняло многое. Но Ву не являлся наивным ребенком и понимал, что эмпатов сложно будет взять обратно в ежовые рукавицы, их своеволие так быстро не прекратить, даже вечер перемирия не исправит это. Вечер перемирия. Точно. Ифань вышел за дверь, спустился по витой лестнице и прошествовал прямиком в центр обители эмпатов, поднявшись на специальное возвышение, оперевшись руками на перегородку и склонившись к микрофону. — Срочное собрание, — коротко известил он. Голос, усиленный скромным оборудованием, разнесся по всем помещениям. Неохотно, с разных сторон и из разных дверей принялись собираться люди, вставая полукругом, теснясь, чтобы проще было уместиться всем. Кто-то тихо перешептывался, кто-то напряженно поглядывал на китайца, который никогда не созывал срочных собраний, но напрямую к боссу мафии никто не обращался и возмущений не выказывал. Когда основная часть людей собралась, тогда Ву снова подал голос, свысока поглядывая на своих людей. — Все вы знаете, что вчерашнее собрание мафии в какой-то степени было перенесено в наш штаб. Я поговорил с Паком, мы решили, что мафии неправильно поняли друг друга, — поднялся ропот, Ифань резким взмахом руки заставил всех замолчать и продолжил. — Мой отец внушил вам, что аналитики — зло, ограничивающее ваши силы и потенциал. Я поддерживал его теорию пять лет, но теории всегда нужно проверять, не находите? Пак предложил вечер перемирия. Где мы, отпустив мафиозные обиды, прошлое и делишки, пообщаемся нормально, на равных, как обычные люди. Если мы не изменим своего мнения, что ж. Наше право, уходить они не собираются все равно, но могут сдвинуть границу. Шепот вдруг добавил в громкости, становясь мало похожим на себя, посыпались возмущения и удивления, а после также резко все затихло, пусть Ифань и не давал никакого знака. Повисла гробовая тишина, по глазам эмпатов было видно, что в их голове множество вопросов, а вот «связанные» едва сдерживали улыбки, отводили взгляд или опускали его в пол, боясь оказаться замеченными. — Думаю, вы понимаете, что это приказ, который я обсуждать и отдавать предпочтение большинству не намерен, — закончил Ву. — У вас неделя, чтобы принять эту новость и собраться с духом перед встречей. Иначе вернемся к старым добрым наказаниям прошлых веков: высечению плетью за неповиновение. Ифань развернулся на носках, сунул руки в карманы и, не оборачиваясь, направился обратно в свой кабинет, чувствуя на своей спине множество взглядов. Сегодня, насколько он помнил, в патрули ему идти не требовалось, значит, можно было разобраться с накопившимся завалом и отчетами патрульных. — Босс! — вдруг окликнули его. Глава мафии едва ли обернулся через плечо, узнав в парнях недавних сопровождающих Чанёля, те запыхались и пытались отдышаться. Видимо, проводив до границы аналитика, обратно неслись галопом. — … Пак Чанёль просил передать вам, — решился все же один из них, Ифань обратился во внимание, — чтобы вы отпустили нас и еще двоих «связанных» в патруль. Почему-то он хочет, чтобы связь перестала терзать нас и успокоилась. Голос парня дрогнул. Он понятия не имел, как к новости от главы мафии, с которой они враждуют, отреагирует их босс. Но китаец удивил их, рассеянно кивнул, мимолетно улыбнувшись сам себе. «Ты все такой же добрый ребенок», — мелькнула в голове мысль. — Хорошо, считайте это моим приказам, передайте это Джинсоку, чтоб он сменил состав патруля. И не расслабляйтесь, я вам не благодетель, последний раз такое.

***

День из-за возмущенных и сбитых с толку эмпатов выдался тяжелым и утомительным, но в конце концов Ифань послал всех к черту, разобрался с делами и закрылся в своем кабинете, устроившись на кожаном диване и устремив взгляд в потолок. Вечер стоял слишком уж поздний, как он вспомнил, что так и не позвонил Чанёлю. Он стремительно нырнул рукой в карман брюк, извлекая телефон, набирая давным-давно заученный номер и слушая гудки. — Ифань? Голос Чанёля в трубке послышался как-то расстроенно и безнадежно, видимо, младший уже и не ожидал его услышать сегодня. Или очередная вынужденная разлука усугублялась ощущениями из-за связи. Ву с легкостью убрал барьер, что весь день с трудом удерживал, и эмоции Пака заполнили его сознание. Поначалу острые и сильные, с оттенком негатива, они смягчились и мягким и теплым одеялом обволокли сознание, звонок явно добавил аналитику умиротворения. — Извини, новость о перемирии вызвала много возмущений, я не думал, что мое желание разобрать все отчеты и приказы затянется из-за этого, — произнес Ву, запрокидывая свободную руку себе за голову, и вдруг усмехнулся. — Как твоя поясница? Чанёль коротко рассмеялся в трубку, поначалу смех был несколько натянут, но после искренности значительно добавилось. Пак окончательно отошел от расстроенности и радовался долгожданному звонку, он весь день желал услышать голос Ву, оторваться от дел мафии и вдохнуть полной грудью. — Ничего, главное, что не забыл обо мне совсем, — послышалось в динамике, голос Чанёля приобрел возмущенные интонации. — Будешь насмехаться и я пну тебя при нашей следующей встрече! — Видимо, на встречу мне лучше не приходить, — невозмутимо отозвался Ву, сдерживая улыбку. Мягкое одеяло на сознании сменилось колкой обидой. Чанёль и правда с ним остался все таким же настоящим и вел себя, как пятилетний ребенок. — Тогда катись к черту, ненавижу тебя. Пак явно хотел сказать что-то другое, однако, в последний момент передумал. Ифань вздрогнул, пусть не серьезно, но такие слова слышать не хотелось. — Хей, я пошутил, и вообще, не насмехался я, действительно обеспокоен твоей поясницей, вдруг она научится кусаться и в следующий раз цапнет меня? — Ха-ха, — буркнул Чанёль в трубку, в голосе предательски послышались нотки веселости, он без труда отошел от обиды. — Лучше скажи, что с датой вечера перемирия. — Через неделю будет, только о месте надо подумать. — Территория аналитиков, — выпалил внезапно Чанёль. — Они должны увидеть, что мы искренне. Что мы доверяем им ступить на нашу территорию. Ифань помолчал немного, хорошая идея. Эмпатам, во всяком случае, понравится. Может, если вечер их не переубедит, то территория не придется по душе и они из-за этого прекратят страдать ерундой и послушают его без бунтов, если он решит прекратить вражду. Глупая мысль, но чего в жизни не бывает? — А, Чанёль, я сказал эмпатам, что если перемирие не устроит их и они останутся при своем мнении, то ты отдашь им часть территории, — виновато произнес Ифань, поджав губы в тонкую линию. Аналитик глубоко выдохнул в самый динамик, замолк. Ву вновь почувствовал напряжение, в этот раз совершенно другое, только вот прочувствовать не успел, так как безграничное доверие захлестнуло его сознание, вызывая в нем самом чувство благодарности за понимание. Слишком ярко, сильно, четко. После разлуки с Чанёлем он так ярко ощущал только вину и боль. — Хорошо, им надо было что-то взамен, понимаю, — наконец заговорил Пак. — Ты устал, созвонимся завтра, был счастлив услышать твой голос. — И я твой, пока, Чанёль. И Ифань положил трубку. Он действительно устал и чувствовал усталость Чанёля, потому благоразумно решил, что на сегодня и с него, и с Чанёля хватит. Китаец поднялся с дивана лишь для того, чтобы выключить свет, и, не раздеваясь, завалился обратно, прикрывая глаза. Прежде, чем Ифань уснул, он подумал о том, что когда говорит с Чанёлем, то они оба ведут себя как те подростки, которыми являлись при знакомстве друг с другом, а не как боссы враждующих мафий.