Сердце Геллигарда

Дыхание перехватило. Я больше не могла оставаться в зале. Мне казалось, что все смотрят только на меня. Вся эта ситуация совершенно выбивала из колеи. Нужно было немедленно вернуться в комнату, снять это ужасно неудобное платье и забраться с головой под одеяло, чтобы вихрь сбивчивых эмоций и мыслей хоть немного успокоился. Больше не обращая внимания ни на Лизандра, ни на Кентина, я выскочила в коридор. — Что это за история с люциями? — Кентин поспешил вслед за мной и крепко схватил за руку. — Тебе о них Лей рассказал? Я не ответила. — Ну, конечно, — нахмурился Кентин. — Наш доблестный генерал всё-таки нашёл способ передать весточку любимому братцу. — Для этого ему не нужна я… — Думаешь, ему помогает Виктор? Я вздрогнула, а Кентин снова серьёзно постучал указательным пальцем по виску. Сложно разговаривать с тем, кто так запросто читает твои мысли. — Виктор до мозга костей предан нашему Повелителю. Он даже чихнуть без разрешения дяди побоится. — Ты всё знал? — Конечно, знал. Виктор действовал в соответствии с приказом. Теперь ни Лей, ни Лизандр не уйдут от наказания. — От наказания? Лизандр ведь обещал подчиниться. Что тебе ещё нужно? — Чтобы он не мешался под ногами! — За что ты его так ненавидишь? — Поверь, принцесса, у меня для этого есть много причин. Его дар — одна из них! Лизандр и сам пока не знает, на что способен. — Я уверена, что он не причинит мне вреда. — Уже причинил, — вспыхнул Кентин. — Я твой заступник. Могу слышать только твой страх, но, когда рядом Лизандр… — Я не боюсь, — догадалась я. — Вот именно. У него есть странная способность экранировать и переносить твои чувства, и, пока я не пойму, как это нейтрализовать, ему лучше держаться подальше. Иначе в ответственный момент я просто могу не успеть спасти тебя! — Это ведь не единственная причина, да? — Да, — нехотя согласился Кентин, — но я уверен, что со второй проблемой всё-таки справлюсь, если ты пообещаешь, что больше не станешь общаться с Лизандром. Брат говорил довольно резко и категорично. Он не оставлял мне выбора, но я была готова пообещать ему, что угодно, лишь бы прекратить эту вражду хотя бы на время. В конце концов, Кентин хотел помочь мне, хотел защитить. У меня нет причин не доверять его словам… Или есть? Я нерешительно обернулась: — А кто такие эти… люции? — Не кто, а что, — устало поправил Кентин. — Люции — хищные цветочки, подвид плотоядных росянок. Их тоненькие лепестки красиво трепещутся в лунном свете, словно крылья прекрасной бабочки, но стоит доверчивому мотыльку коснуться их, как ловушка тут же захлопнется, не оставив от несчастного насекомого и мокрого места. Он с силой сжал кулак, изображая, насколько крепкой может быть хватка этих обманчивых растений, а я на мгновение представила себя тем самым глупым доверчивым мотыльком, окружённым лунокрылыми люциями. Глупая, глупая Линн! События последних дней мелькали с такой скоростью, что мне некогда было прийти в себя и всё хорошенько обдумать. Мне хотелось верить Кентину, хотелось знать, что у меня есть брат, который поможет и защитит, подставит плечо в трудную минуту, как это всегда делала тётя, но я совершенно не чувствовала себя принцессой, наследницей целого королевства. В пышном платье с кринолином мне было неудобно, в Солнечной крепости — неуютно. Даже забравшись с головой под одеяло, я никак не могла справиться с беспокойными мыслями. Почему Кентин так жесток? Почему Лизандр после упоминания о каких-то хищных цветочках так легко согласился во всём его слушаться? Без сомнений. Не задав ни единого вопроса. Что значили для него и Лея эти коварные растения? Неужели, я действительно не могу никому довериться?! Совсем никому? –Ты права, моя девочка, — раздался сквозь тишину уже знакомый хрипловатый голос. — Я уже говорил тебе, чтобы ты была осторожна. Я открыла глаза, но ничего не увидела. Передо мной густым чернильным пятном расплывалась темнота. — Я не должна верить никому? Даже Кентину? — Особенно ему, — меланхолично продолжил голос. — Опасайся того, кто рядом. — Кентин и Димитрий во всём мне солгали? Геллигард не мой дом, верно? — Нет, в их словах была доля истины. Димитрий действительно не убивал Стефана. — Это сделал один из хранителей? — Обладатель Сердца Геллигарда бессмертен, пока его жизнь бьётся в семи минералах хрустального шара. Никто из хранителей не может разбить Радужный Кристалл, это под силу только элементалю… — Тогда почему Димитрий так жесток по отношению к ним? Почему Кентин ненавидит Лизандра? — Самый страшный гнев, моя девочка, это гнев бессилия. Долгие годы Димитрий пытался самостоятельно выяснить причину гибели своего брата и ничего не смог сделать. Жажда мести уничтожила в его душе все добрые и светлые чувства. Он перестал различать, кто друг, а кто враг, воспитав и в Кентине непримиримость и вражду ко всем, кроме него самого. Кентин должен был стать орудием в его войне с хранителями, но теперь у Димитрия появилась ещё и ты. — Я? Зачем ему я? — Ты — эфир, моя девочка! Димитрий хочет сделать тебя своей Немезидой! — Нет, он не доверил бы мне что-то, настолько важное. У меня же нет пока никаких сил… — Он отдал тебе то, что хранил несколько лет пуще глаз. — Камни? Так всё дело в Сердце?! — Да, моя девочка, Димитрию нужен Радужный Кристалл, который поможет ему исправить ошибки прошлого. — Но зачем? Чего он хочет? Отомстить за брата? Найти убийцу? — Никто не знает, но у него точно есть своя конечная цель. Радужный Кристалл выполнит любое желание своего обладателя! Это слишком большое искушение для многих! Ты можешь помочь Димитрию, можешь положить жизнь на алтарь чужого отмщения, а можешь добиться своего. Подумай, чего хочешь ты? Какова твоя цель? Я открыла глаза, в комнате было уже светло. Слишком светло для хмурого сентябрьского утра, но стрелки часов едва касались витой семёрки на циферблате. Ирис тоже ещё спала. Я осторожно поднялась. Пол под ногами казался ледяным, даже мурашки по спине побежали. Я подошла к окну и не поверила своим глазам. Лужайка под окном и ветвистый каштан были покрыты хлопьями густого пушистого снега. Снег в сентябре?! Я приоткрыла створку, впустив в комнату свежий морозный воздух, и попыталась дотянуться до ещё зелёных резных листьев, кажется, самих шокированных таким странным соседством. Мне пришлось почти наполовину высунуться из окна. В лицо ударил холодный ветер, как тогда в парке на мой день рождения. Свежий снег ослепил миллиардами искр. Голова совсем закружилась. — Линн, ты с ума сошла, — закричала из-за спины Ирис и с силой затащила меня обратно в комнату. — Хочешь упасть? — Нет, — я заворожено протянула ей ладонь, на которой горстка серебристого снега вдруг превратилась в хрустальный кубик льда, — я хочу вовсе не этого…

***

Я решительно постучала в уже знакомую дверь. — Мсье Фарез, можно? Мне нужна Ваша помощь. Учитель сидел за своим столом и что-то читал, делая пометки в блокноте. — Да, входи, — ответил он, даже не взглянув на меня. — Чем я могу тебе помочь? — Я знаю, какой у меня дар. Ручка мсье Фареза замерла на мгновение, но встречного вопроса не последовало. В кабинете повисла тишина. — Вы тоже это знаете, — догадалась я. — Знаю, — нехотя ответил учитель. Он ещё что-то записал в блокнот и кивнул в сторону софы, чтобы я присела. Кажется, нам предстоял долгий и нелёгкий разговор. — Видишь ли, — начал мсье Фарез, — в браке хранителя и элементаля ребёнок может унаследовать дар одного из родителей. Я надеялся, что ты станешь хранительницей, как твоя мать, но, видимо, не судьба… Ты получила дар своего отца. — Вы знаете, кто мои родители? — Знаю и всегда знал, ведь в ту ночь, когда ты родилась, Беатрис обратилась за помощью именно ко мне. Она просила укрыть Вас в Туманных Озёрах, — учитель медленно снял очки, из-под густых ресниц сверкнули два ярких аметиста, — потому что она была ундиной, как и… — Вы? — в горле совсем пересохло. — Нет, — мсье Фарез быстро надел очки обратно, — я светлый хранитель, но я младший сын лорда ундин Ангмара. — Тогда почему Вы здесь, в Академии? Почему не остались в Туманных Озёрах? — Из-за тебя, ведь это я убедил Беатрис скрыться в этом мире, пока всё не уляжется. Хочешь что-то спрятать, прячь на самом видном месте… — На самом видном?! — догадалась я. — Вы знаете, что Димитрий ни в чём не виноват! Вы знаете, что виновный во всём здесь, в Академии! — Догадался, — мсье Фарез рывком поднялся и начал ходить взад и вперёд по кабинету. — Димитрий! Этот мальчишка был безгранично предан Стефану. Он никогда бы не причинил вреда своему брату. Я знал это с самого начала! Предатель, убивший твоих родителей, проник сюда в мир людей, и мне нужно было самому вычислить его. Однако я не мог рисковать тобой! Гвендолинн, ты принцесса, наследница Геллигарда! Я был слугой твоего отца и должен был защитить тебя! — Как Вы собирались защищать меня, притащив вслед за убийцей? Если я действительно принцесса, мне лучше было бы остаться в Геллигарде. — Тогда я не смог бы тебе помочь, не смог бы укрыть от посторонних глаз, — он осторожно похлопал себя по груди, я инстинктивно скопировала его жест и почувствовала выступающую через кофту жемчужину. — Да, — кивнул учитель, — Губительная Слеза — это мой подарок. Она долгие годы скрывала от окружающих, кто ты, пока… — Пока Виктор ни нашёл меня… — Нет, ищейки Димитрия ни за что не вышли бы на тебя. Ты захотела стать самой собой, поэтому жемчужина утратила свою былую силу. Твой дар с каждым днём увеличивается, и скоро Губительная Слеза совсем перестанет действовать. Ты обретёшь свою силу и станешь настоящим эфиром! — Для этого мне нужны тренировки? — Нет, — покачал головой учитель и устало опустился в кресло напротив меня. — Тренировки нужны хранителям после Инициации, чтобы выяснить, к какой стихии относится их дар и чем они могут управлять. Элементали с рождения знают, кто они. Магия с первых дней жизни неустанным потоком течёт в их жилах. Этому не нужно учиться! Ты скоро сама это почувствуешь! Я просил Кастиэля и Лизандра позаниматься с тобой, чтобы ты отвлеклась от своей идеи, пока я ни выясню, куда пропала твоя крёстная. — Тётя была здесь? — Да, она приходила на следующее утро после твоего появления в Академии. — Почему Вы сразу не сказали мне об этом, зная, как я переживаю за неё? — Потому что совершил в то утро непростительную ошибку, — мсье Фарез виновато опустил глаза. — Я назвал Беатрис имя того, кого считаю убийцей твоих родителей. Боюсь, что она сразу же отправилась к нему. У меня нет никаких доказательств, но я чувствую, что это он. — Кто это? Как его зовут? — внутри всё похолодело. — Нет-нет, — покачал головой учитель. — Я не совершу ту же ошибку дважды, пока точно не буду уверен во всём. Гвендолинн, прошу, подожди ещё пару дней, до Академического Совета, тогда всё будет решено окончательно. Двери твоей комнаты зачарованы, там ты в совершенной безопасности. Только не снимай Губительную Слезу, пусть и она ещё хоть немного защитит тебя. — Защитит? — разочаровано пробормотала я. — Если бы я знала, от кого мне нужно защищаться, мне было бы проще… «Нет, не было бы, — раздался вдруг в моей голове голос мсье Фареза, — ещё никому не удавалось превзойти… Френсиса Бофорта!»