Pax Americana / Американский мир

      Джон не особо много виделся с Шерлоком в последние пару дней. После того, как они выползли из кровати и съели поздний завтрак, Шерлок направился на встречу с Майкрофтом и послом.       Джон даже примерно не знал, что делает Шерлок, но боялся, что это из-за связи дела с Мориарти он стал таким беспокойным во время их ужина в К-Тауне. С тех пор Шерлок избегал разговоров о деле — по факту это выглядело так, будто он вообще избегает Джона. Они продолжали делить большую кровать, но перед тем, как идти спать, Ватсон не сильно-то и контактировал с Холмсом.       Двадцать третьего декабря Джон провел в пеших прогулках по Манхэттену. Он уже достаточно посмотрел Гринвич-Виллидж, которая была знаменита своими баснословными ценами на недвижимость, самыми высокими в городе, и наполнена дорогими бутиками и флагманскими магазинами известных брендов. Но ему нравились вымощенные улицы, старые каменные домики и несколько итальянских рынков, которые остались, несмотря на реконструкцию. Он остановился, чтобы купить капучино в пекарне Рокко, затем поднялся по Седьмой Авеню через район Челси, где новостройки постепенно вытесняли старые дома.       Седьмая Авеню была наполнена секс-шопами, обслуживающими ярких представителей гей-культуры в районе. Джон не мог не задаться вопросом о том, как бы вел себя Шерлок здесь, в Челси. Он бы, как Джон, возмущался тому, что его отнесли к категории, к сообществу, к району из-за того, кого он любил? Джон время от времени заходил в гей-бары в Лондоне, но ему также нравились и женщины, и он всегда чувствовал себя странно, когда он видел других мужчин в таких местах, ведущих себя напористо, гиперсексуально и броско, как будто они все были выпускниками одной и той же школы. Джон не мог описать, что конкретно ему в этом не нравилось, исключая тех, кто, похоже, играл с ним, тех, кто не интересовал его. Он видел, как знакомые мужчины вдруг признавали тягу к своему же полу, полностью меняя манеру одеваться, говорить и общаться за пару месяцев, чтобы слиться с остальными геями Лондона. Джон был не тем человеком, который меняет свое поведение, исходя из человека, которого хочет найти; он всегда оставался прежним, и неважно, с кем он был. Играть кого-то, кроме себя — непретенциозного, крепкого, надежного доктора — было неприятно для него и не стоило усилий. Кто-то другой хотел такого Джона, или не такого, — Джон не видел себя с кем-то, кто хотел бы, чтобы тот вел себя определенным образом.       Джон предполагал, что одна из причин, по которой он всегда хорошо ладил с Шерлоком, заключалась в том, что Холмс не просил его быть кем-то, кроме себя. Если быть точней, он бы хотел видеть Джона более умным, лучше одетым, но в конце концов, он принимал его таким, каким он был. Стыдно было признавать, что Джон был не так толерантен к Шерлоку, как он к нему; он любил Шерлока, но и хотел, чтобы тот изменился. Моя любовь — лишь способ поменять его? — спросил Джон себя. Любовь — это требование, в конце концов, убрать свой эгоизм, чтобы видеть другого человека. И, может, это требование было слишком сложным для Шерлока — он же, в конце концов, гений, и привык быть над всеми, так что эта концепция о нахождении подходящего человека была ему чужда. И кто я такой вообще, чтобы быть его партнером? Может, я и доктор, может и отслужил в армии, но в конце дня я самый обычный человек. Шерлок впечатляющ. Но он не умеет любить. И я не знаю, смогу ли продолжить жить с ним, любить его так, как умею, без перспективы к переменам.       Думая об этом, Джон удивился, когда его телефон завибрировал от входящего сообщения Шерлока.

Ты где? ШХ

Челси. Седьмая Авеню и запад Восемнадцатой. А где ты? ДВ

Аэропорт Ньюарк, Нью-Джерси. Жду, пока подозреваемый пройдет через контроль. ШХ

И что потом? ДВ

Задержусь, буду поздно. Завтра в Гуг? ШХ

Гуг? ДВ

Музей Гуггенхейма. Кандинский, помнишь? ШХ

Адрес? ДВ

Пятая Авеню и Восточная Восемьдесят Девятая. ШХ

Завтра канун Рождества. ДВ

Да. ШХ

Хочешь отпраздновать? ДВ

Lessons and Carols, Собор Святого Джона, 16:00. ШХ

Где встретимся перед походом в музей? ДВ

В лобби музея в полдень. Увидимся. ШХ

24 декабря, 2011       Когда Джон проснулся утром следующего дня, в номере не было никакого намека на присутствие Шерлока, и Ватсон не помнил, чтоб тот ложился в постель ночью. Он проверил свой телефон на наличие сообщений.

Забери свой костюм. ШХ

Он уже готов? ДВ

Да. ШХ

Где ты был прошлой ночью? ДВ

В отеле в Джерси. ШХ

Уже вернулся? ШХ

В штабе ООН. Забери костюм. Увидимся в полдень в музее. ШХ

Увидимся. ДВ

      — Ты забрал костюм?       — И тебе привет, Шерлок. Рад тебя видеть и все такое.       — Привет, Джон. Забрал костюм?       — Забрал. Оставил его в отеле. А что? — они стояли в очереди за билетами в музей.       — Ателье закрыто завтра, а ведь завтра мы идем на обед в ООН. Ежегодный рождественский бал. Подумал, что тебе бы не помешало одеться по случаю.       — Спасибо.       — Как костюм сидит?       — Костюм? О, чудесно, — сказал Джон. По правде говоря, он еще никогда не выглядел так блистательно. Эти чертовы портные знали, как одеть мужчину! Но Джон был раздражен тем, что Шерлок исчез, даже не сказав, куда идет, и не хотел признавать, что ему понравилось быть в ателье. Персонал скакал перед ним, заставляя примерять рубашку за рубашкой, меняя разноцветные галстуки, пока Джон не сбился со счета. Затем, довольно решительно, персонал выбрал рубашки и галстуки за него, уверяя, что определенный оттенок синего цвета в галстуке отлично подчеркнет цвет его глаз. Они отказались брать с него деньги, настаивая, что все уже оплачено. Это был самый экстравагантный подарок, который Джон когда-либо получал, и он никак не мог смириться с заботой Шерлока и стоимостью этого подарка.       Когда они приобрели билеты, Шерлок провел Джона через атриум.       — Лучше начать просмотр с верхнего этажа, постепенно спускаясь ниже, — объяснил он. — Сверху начинать легче, чем снизу, — Джон взглянул наверх, на интерьер музея в форме большой белой морской раковины. Балконы поднимались по спирали над ними, и Джон мог видеть нескольких детей, наклонившихся через перила и машущих им. Он помахал им в ответ, прежде чем направиться за Шерлоком к лифтам.       Джон почувствовал легкое головокружение, когда они шли по покатым полам музея; как будто они находились на корабле, а не в музее. Но выставка ему нравилась, он проводил некоторое время у каждой картины, прежде чем двинуться дальше. Шерлок, кажется, концентрировался на этом меньше, торопясь вперед. Джон увидел его в другом конце атриума, высокую фигуру в длинном темном пальто. Наблюдал, как тот спустился на этаж ниже, а затем подошел к перилам и взглянул вверх и вниз. Он задался вопросом, что же Шерлок делал? Может, искал что-то определенное, а может просто изучал конструкцию здания. Зная Шерлока, он мог бы найти архитектуру такой же интересной, как и выставку.       Джон поймал на себе взгляд Шерлока, когда тот, обернувшись, поспешил к другу. Через пару минут Холмс снова был рядом, наблюдая за тем, как Джон с интересом рассматривает картину.       — Почему ты уезжаешь, Джон? — тихо спросил Шерлок. Джон посмотрел на него, пребывая в небольшом шоке.       — Ты правда хочешь поговорить об этом сейчас? — спросил Джон.       — Ты продолжаешь мне говорить, что мы поговорим об том позже, но каждый раз, когда выдается удобная минутка, ты сообщаешь, что сейчас не время.       Джон вздохнул.       — Ну, видимо, сейчас для такого разговора самое время. Что ты хочешь знать?       — Я просто не понимаю, Джон, — начал Шерлок. Ты говорил, что тебе нравится жить со мной, что нам весело — и цена за аренду отличная, особенно для этой части Лондона, не отрицай, что будет сложно найти такое же хорошее предложение — поэтому я не понимаю, почему ты хочешь уехать.       Шерлок нервно дотронулся до шарфа, завязанного на шее.       — Тебе правда нужно меня об этом спрашивать, Шерлок? — повысил голос Джон. — Сам-то ты догадаться не можешь?       — У моей дедукции тоже есть пределы, Джон, — смиренно сказал Шерлок. — К тому же, я думал, что ты говорил, что лучше спросить человека о чем-то, чем методом дедукции догадываться обо всем.       — Правда, — сказал Джон и замолчал, посмотрев на пол, прежде чем поднять взгляд на Шерлока.       — Мне нравится жить с тобой. В этом ты прав.       — Продолжай, — сказал Шерлок, сверля взглядом Джона.       — Помнишь, что я сказал тебе в Уэльсе?       Шерлок выглядел растерянно.       — Помню. И что?       Джон глубоко вздохнул.       — Шерлок, ты мне слишком нравишься для дальнейшего проживания с тобой;       — Но в этом же нет никакого смысла. Я думал, ты останешься, потому что я тебе нравлюсь.       — Нет, ты невыносим, именно поэтому я не хочу оставаться, — снова повысил голос Джон. — Ты знаешь, что я импонирую тебе — даже слишком, если честно, если ты все и так про меня знаешь — и жить с тобой чертовски неловко, Шерлок, когда ты не отвечаешь взаимностью!       — Откуда ты знаешь, что я не чувствую того же? — спросил Шерлок раздраженно.       — Потому что ты уже говорил, что не заинтересован в этом. Сначала, в ту ночь в Анджело, ты сказал, что женат на своей работе. Затем, в Уэльсе, сказал, что «не занимаешься отношениями».       — Это не означает, что я не могу изменить свое мнение, Джон.       — Не корми меня говном с лопаты, Шерлок. Я видел выражение твоего лица, когда ты прочитал открытку от Майкрофта той ночью. Сама мысль об отношениях со мной противна тебе.       — Ты правда думаешь, что мне противно? — спросил Шерлок. — Джон… ты так ошибаешься!       — Разве? И почему ты раньше не говорил мне об этом? До того, как я решил уехать?       — Потому что я… — начал Шерлок.       — Откуда мне знать, что это не очередная уловка, чтоб я задержался подольше на Бейкер-Стрит? Притвориться, что тебе не пофиг, чтоб я не ушел? Мне кажется, очень удобно для тебя, — Джон стал говорить еще громче, и теперь все люди в галерее пялились на них.       — Я думал, ты знаешь меня лучше, Джон, — так же громко сказал Шерлок. — Может я и социопат, но…       Джон прервал его.       — ТЫ НЕ СОЦИОПАТ! — теперь люди с разных этажей вышли к балконам и глядели вверх, пытаясь найти источник звука. Джон продолжил более спокойно. — Хватит так говорить про себя, Шерлок. Ты не можешь им быть. Ты не так хорошо понимаешь эмоции других людей, чтобы ими манипулировать, как это делают социопаты. Ты просто… просто неудачник! В тебе столько потенциала для других людей, если б ты позволил любить себя.       — Мне кажется, я бы мог позволить тебе любить себя, Джон. Уверен, смог бы, — почти отчаянно сказал Шерлок. — Я бы мог научиться быть в отношениях с тобой. Ты знаешь, что я бы смог. Надо просто научиться это делать.       — Да, я думаю, у тебя хватит мозгов на это, но любовь так не работает, Шерлок. Ты не можешь выучить все шаги в отношениях, чтобы все сработало.       — Но если б ты только показал мне, Джон. Если бы показал, как это делается, я бы научился.       — Забудь, Шерлок. Даже не суйся в отношения. Ты вводишь себя в заблуждение, если уверен, что любви можно научиться.       — Ну, как люди делают что-то в первый раз, Джон? — шипел Шерлок. — Ты учишься. Я знаю, что я гений, но это не значит, что я могу сделать что-то неизвестное без какой-либо практики. И к тому же, — он глубоко вздохнул. — Я уже знаю, как любить тебя, Джон. Это та часть отношений, с которой у меня проблемы.       Джон встряхнул головой.       — Ты не заставишь меня верить в это именно тогда, когда я собираюсь уехать с Бейкер-Стрит. Я и так дважды облажался, первым сделав шаг — сейчас ты не можешь просто сказать, что любишь меня, и заставить поверить в это.       — Почему нет? — моргнув, спросил Шерлок.       — Ты не показал этого, Шерлок. Не показал, что у тебя серьезные намерения, что не просто бросаешься словами в попытке оставить меня жить на Бейкер-Стрит.       — И как мне это показать? — отчаянно спросил Шерлок.       — Я не могу тебе сказать. Гений сам должен в этом разобраться.       Женский голос прервал их разговор:       — Господи, отстань от него!       Пожилая женщина, одна из смотрителей музея, сверлила Джона взглядом.       — Очевидно же, что этот парень без ума от тебя. И сейчас почти Рождество. Пропитайтесь его духом!       Холмс и Ватсон скептически посмотрели на женщину. Она это серьезно? «Пропитайтесь духом»? Кто так вообще говорит?       — Эм, — начал Джон. — Спасибо за совет, но… — он посмотрел на свои часы; уже было поздно. — Нам уже нужно идти. Пойдем, Шерлок, — Джон стремительно направился вниз по лестнице, Шерлок бежал за ним. Незнакомцы смотрели на них, когда Джон перешел на бег, огибая семьи и охранников, скопившихся в зале. Шерлок достиг первого этажа через пару секунд после Джона, но Ватсон успел пересечь атриум и выбежать на улицу, прежде чем Шерлок успел сориентироваться.       Когда, пару минут спустя, они встретились на улице, Джон уже получил выговор о неподобающем поведении. «Не бегать в музее и т.д. и т.п.». И даже уже успел извиниться манерным голосом, что, похоже, успокоило охранников.       — Что это было, Джон? — спросил Шерлок. — Ты что, сбежал от меня?       — Ха! — сказал Джон, переводя дыхание. — Похоже на то. Но ведь было весело?       — Очень, — ответил Шерлок. — Теперь у нас есть немного времени. Почему бы не прогуляться по парку? Собор на западной стороне, рядом с Колумбийским университетом. Может, даже будет время пройтись по кампусу, тебе наверняка понравится.       Джон согласился, и они пересекли Центральный Парк, пройдя мимо водохранилища по извивающейся тропинке, пока не дошли до Западной Сто Десятой Улицы. Собор Ионанна Богослова был недалеко.       Солнце садилось, когда Джон и Шерлок вошли в собор. Свет падал в помещение через большие окна-розы и заливал собой огромное пространство внутри собора. Шерлок кинул пару долларов в коробку для пожертвований, прежде чем провести его к месту, где обычно сидит церковный хор.       — Мы можем тут посидеть? — спросил Джон. — Разве это не места для хористов?       — Они сидят на другой стороне, — объяснил Шерлок. — Но эти места — лучшие в этом соборе. И если посмотреть вверх… — он отметил, — то можешь увидеть органиста за работой.       — Такое чувство, будто мы в Кембридже, — сказал Джон.       — Они, конечно, не называют это Церковью Англии, но это самый близкий вариант на пуританской земле. Здесь они все еще не завязали с пышностью и церемониями.       Служба Священных писаний и рождественских гимнов была знакома им обоим, но акценты чтецов и разнообразные лица в толпе отличались от того, что можно было увидеть и услышать в Англии, поэтому вся служба была немного жутковатой. Она была знакомой, но странной, и тем не менее волнующей и элегантной. Хор был хорош, как отметил Джон, и Шерлок был прав — было здорово наблюдать за органистом, скользящим пальцами по двухэтажной клавиатуре.       Когда молящиеся вышли из собора после окончания службы, Шерлок предложил купить что-нибудь в ближайшей венгерской кондитерской.       Улицы были темны и холодны, но магазинчик выглядел уютно. Они заказали кофе и хоменташ, маленькие треугольники из теста, наполненные инжиром. Шерлок сказал, что это еврейское блюдо, выпекаемое накануне Пурима.       Они мало о чем говорили, оба молчаливые и замкнутые после церковной службы. Но когда они покинули кондитерскую, то начали легко подшучивать, Шерлок рассказал Джону о делах в аэропорте Ньюарк, а Джон рассказывал о своем исследовании города. Они остановились на пересечении дорог, приготовились переходить, когда Джон посмотрел на Шерлока и заметил (снова), что вокруг его рта опять остались крошки.       — Надо кормить тебя почаще, — пошутил Джон, потянувшись, чтобы смахнуть крошки с нижней губы Шерлока. Тот поймал его руку и задержал ее, оставив ее близко к телу, но не отпуская. — Похоже, ты не знаешь, как пользоваться салфетками, — нервно пошутил Джон. Шерлок рассмеялся.       — Это приглашение на ужин? — хитро спросил Шерлок. Он продолжил смотреть на руку Ватсона, поглощенный ее созерцанием.       У Джона перехватило дыхание от легкого касания Шерлока.       — Что ты можешь узнать обо мне с помощью дедукции? — спросил он, стараясь, чтоб его голос звучал непринужденно.       — У тебя рука легко дрожала, — сказал Шерлок.       — Да, иногда тремор возвращается, — ответил Джон.       — Я сказал не о треморе, а о дрожи, Джон. Это никак не относится к твоему ПТСР [1]. По крайней мере, я надеюсь, что это никак не относится, — Шерлок снова взял Джона за руку. Джон попытался ее отдернуть, но Шерлок схватил ее быстрей, положив руку на пульс. Джон слегка дрожал.       — Ты читаешь мою судьбу, Шерлок?       Шерлок посмотрел на руку Джона, а затем снова ему в глаза.       — Да, — сказало он, улыбаясь, — Предсказываю, что сегодня ты будешь есть китайскую еду. А потом пойдешь домой с неким высоким, темноволосым и симпатичным мужчиной.       Хотел бы я, чтоб он так не говорил, если действительно не имеет это в виду, подумал Джон. Так мне еще тяжелей. Шерлок, ты меня убиваешь. Но Джон подыграл.       — Я его знаю?       — Конечно, — ответил Шерлок.       — Значит, мы и раньше ходили домой вместе?       — Много раз. Если честно, то практический каждый вечер, — Шерлок ласкал руку Джона, скользя своими пальцами по его, затем соединив руки. В ответ Ватсон провел большим пальцем по костяшкам Шерлока. Он не знал, что Холмс собирается делать, но ему было крайне интересно это узнать.       — Ну и что делает этот вечер особенным?       — Это, — глубоким голосом медленно проговорил Шерлок, — зависит только от тебя.       — Зависит только от меня? — спросил Джон, взглянув на Шерлока, но избегая его глаз. Холмс же этого не избегал: его взгляд был прикован к Ватсону.       — Ну, не полностью, — прошептал Шерлок. Он наклонился к Джону и, прежде чем тут смог отвернуться, Холмс его поцеловал. Его губы были мягкими и удивительно теплыми, особенно в контрасте с холодным зимним ветром. Он целовал Джона нежно, едва коснувшись губами, ожидая ответа.       Джон отпрянул и посмотрел на него.       — Что ты делаешь? — с дрожью в голосе спросил Джон.       — А на что это похоже? — он наклонился еще ближе, ища губы Джона своими. — Целую тебя, — Джон быстро отвернулся, и губы Шерлока коснулись его виска, и этого было достаточно, чтобы сбить его дыхание.       — Мог бы меня сначала спросить, — сказал Джон, убирая руку Шерлока и увиливая от него. Он не мог объяснить свою беспочвенную злость.       Возможно, потому, что он желал этого поцелуя очень давно, но все произошло не так, как он хотел. Он хотел Шерлока, но не играючи и не на одну ночь. Насколько он знал, у Шерлока никогда не было бойфренда, и Ватсон все еще не мог поверить, что Холмс стал инициатором прикосновения, поцелуя, объятий (Шерлок снова подошел ближе, обнимая Джона), потому что Ватсон искал что-то наподобие отношений, и мысль о том, что Шерлок им манипулирует, заставляла Джона чувствовать себя плохо. Он попытался выгнуться, но Холмс был выше и сильнее, что странно, учитывая его телосложение. Он прижал Ватсона ближе, прошептав:       — Где еще тебе надо быть сейчас?       Успокойся, сказал Джон сам себе. Думай! Последние два дня у Шерлока выдались тяжелые из-за Майкрофта, он расстроен из-за того, что я съезжаю, и он наверняка просто хочет расслабиться, снять напряжение, и — о! А вот это было приятно. Шерлок скользил пальцами по его шее и плечам, массируя, и держа Джона близко к себе. Несмотря ни на что, Джон прислонился головой к плечу Шерлока.       Они с Шерлоком обнимались и до этого, но это был не поединок, не раскрытие преступлениям даже не пьяная ошибка, которая вовлечет его в проблемы. Шерлок был прямо здесь, безмятежен как никогда раньше, его грудь прижата к Джону, а руки нежно обнимают. И на минуту, а может и дольше, Ватсон позволил обнимать себя. Вдыхать запах Шерлока, этот особенный аромат шерсти, мяты и мускусного одеколона. Он чувствовал его пальцы на шее, играющие с кончиками волос, затем поднявшиеся выше к затылку. Джон прижался крепче к Шерлоку и почувствовал тепло его тела, когда они коснулись друг друга.       Джон хотел развернуться и убежать. Он хотел поцеловать его снова. Хотел сказать то, чего нельзя говорить — слова, которые он не смог сказать в Уэльсе — он хотел…       — Джон, — голос Шерлока был глубоким и хриплым, — можно поцеловать тебя снова?       Джону хватило беготни на сегодня. И в этот раз Шерлок спросил его разрешения, как тот и хотел. Плевать на последствия, Джон хотел поцелуя. Они целовались на тротуаре, пока оба не замерзли; они целовались под присвистывания прохожих и взгляды незнакомцев; они целовались, даже когда Шерлоку пришло сообщение от Майкрофта. Они целовались до тех пор, пока Джон не ослабил свое недоверие к происходящему; Шерлок действительно целовал его, и он, конечно, был не лучшим в этом, но можно было точно сказать, что ему нравилось, очень нравилось, судя по низким постанываниям и неровному дыханию. Джон обнял Шерлока за талию и прижался еще сильней, настолько сильно, насколько позволяла толстая зимняя одежда, шапки и шарфы. Вот так хорошо, подумал Джон. Дальше — больше. Поэтому он прижался к Шерлоку, и, после всей этой магии поцелуя, который начался так нежно и нерешительно, он превратился в открытый, страстный поцелуй, встречу языка, губ и зубов. И он, конечно, был необычайным и очень, очень приятным.