Счастливое время

После ужасного лета, которое перетекло в не менее ужасные события — дементор, предстоящий суд, возможность быть исключенным из школы — Гарри был до безумия рад оказаться среди волшебников, которые относились к нему хорошо. Дом на площади Гриммо поразил его воображение, но лучшее всё равно было впереди. Поттер не был даже уверен, что сможет вынести столько счастья за раз — здесь был Сириус, была Гермиона и, конечно, семейство Уизли. Он не был с ними слишком уж близок, но всё же Рон был первым его другом в волшебном мире (не считая Хагрида, разумеется), и его семья нравилась ему. Гарри не успел сказать и полслова, как оказался в крепких объятиях Гермионы. От неё приятно пахло чем-то похожим на карамель. На мгновение он забыл обо всём плохом, что было в жизни, но, придя в себя, настойчиво отстранился от девушки. — С тобой всё хорошо? — быстро говорила она, не замечая хмурого взгляда парня. — О, Мерлин, это слушание в министерстве! Ты ведь всё расскажешь мне, Гарри? Это возмутительно! Они не могут тебя исключить, я проверила! — Да, несправедливости сейчас хватает, — отвечает Гарри, отходя от неё и разглядывая помещение. — Что это за место? — Это штаб-квартира Ордена Феникса! Гермиона рассказала ему, что это тайное общество, которое создал Дамблдор для борьбы с Волан-де-Мортом. Она хотела сказать что-то ещё, но вдруг стушевалась, потому что Гарри посмотрел прямо на неё, и взгляд его был отнюдь не тёплым и добрым. — Почему ты не писала мне? Я не получит за всё лето ни одного письма. Я думал, что мы договорились! — он хмурился и закипал, а девушка виновато смотрела в пол. — Прости, я очень хотела написать тебе, но… — Но что? Не нашлось времени? Если бы Гермиона только знала, как ему было тяжело этим летом. Он был один, словно в каком-то информационном вакууме. Знал, что Тёмный Лорд вернулся, но не получал никаких новостей. И, что было ещё хуже, он писал Гермионе, а ответа не было. Сколько часов он потратил на размышления, почему так происходит. Они ведь, вроде как, всё решили в конце года, у них даже был поцелуй! А теперь Гарри не знал, было ли это всё правдой. Он думал, что девушка, наверное, разочаровалась в нём почему-то. Или, быть может, она пишет письма Виктору Краму в Болгарию. Наверное, она просто соврала о своих чувствах, чтобы не ранить его — Гарри. Он сходил с ума от этих мыслей и не находил себе места. — Дамблдор запретил! — горячо ответила Гермиона, она выглядела и чувствовала себя ужасно виноватой. — Прости, это правда Дамблдор! Он запретил мне рассказывать тебе хоть что-то. Мне, Рону — всем. Мне так жаль, я… — Я думал, что… Что ты не думаешь обо мне! — Гарри перешёл на крик. — Почему он запретил? Я ведь мог помочь! Это ведь я видел, как Волан-де-Морт вернулся, я с ним дрался, я видел, как погиб Седрик Диггори! — Гарри, прости! — Гермиона кинулась к нему и схватила за руки. — Гарри, я думала о тебе буквально каждую минуту времени! Если бы я только могла написать тебе… У меня не получалось даже забыться в чтении, я думала только о том, как ты там, что там с тобой! Я… — Ладно, прости, — тёплые ладони девушки и её искренние слова заставили его успокоиться. — Я рад, что я наконец-то здесь. — Я не хотела говорить никому о том, что происходит между нами, — продолжила Гермиона уже тише. — Не хочу, чтобы кто-то знал, потому что время сейчас неспокойное, и я не знаю, как это могут использовать. — Ты права, как всегда, — Гарри кивнул, сжимая её ладони в своих. — Лучше, чтоб никто ничего не знал. По крайней мере, пока. Это был подходящий момент. Гарри наклонился чуть вперёд, Гермиона тоже потянулась к нему. Их губы почти соприкоснулись, когда за спиной вдруг из ниоткуда появились близнецы Уизли. Должно быть, у них это было семейное — портить моменты. Но к этим двоим Гарри всегда относился хорошо, и даже рад был их видеть. — О, простите, похоже мы помешали, — с хитрой улыбкой говорил Джордж. — Да, мы услышали, как ты кричишь, Гарри, и решили, что пора спасать Гермиону, — тут же подхватывал слова брата Фред. — Но, если вы уже закончили с разборками… — …то мы можем послушать кое-что интересней! *** Несмотря на опасность, Гарри был очень рад увидеть Сириуса. Как бы ему хотелось, чтобы крёстный отец всегда провожал его в школу, и при этом не было риска, что его схватят и кинут в Азкабан. Как бы хотелось ему знать наверняка, что в будущем всё будет иначе, и у них есть шанс на такое развитие событий. Сириус дал Гарри фотографию. Первый состав Ордена Феникса. Молодые Джеймс и Лили смотрели на него со снимка и улыбались. Истории почти всех, кто был там рядом с ними, имели крайне печальный финал. Гарри боялся, что такая участь постигнет и их — молодое поколение. — Я заметил, что между тобой и Гермионой что-то изменилось, — сказал вдруг крёстный с улыбкой и по-отечески хлопнул Гарри по плечу. — Теперь она не просто твой друг? — Нет, не просто, — ответил он, почти не смущаясь, ведь точно знал, что может рассказать Сириусу всё, что угодно. — Я рад за тебя, Гарри, — искренне говорил Блэк. — Берегите друг друга, потому что наступают тёмные времена. Но любовь, я уверен, поможет вам всё преодолеть. Тогда Гарри, уже идя к поезду, понял вдруг, что это чувство в его груди — действительно любовь. Раньше он как-то не задумывался над этим. Должно быть, теперь он вырос и наконец-то осознал, принял её в себе. Быть может, именно так же его отец любил его мать. И, пусть не так уж долго, но они были счастливы. Гарри надеялся, что его счастье будет длиться куда дольше. Надеялся на это всем сердцем. *** И снова год продолжался так же отвратительно, как и начался. Гарри впервые увидел тех, кто тянет повозки. На место преподавателя по ЗоТИ пришла женщина из министерства, которая голосовала за исключение Поттера из школы. Она была приторно-мерзкой и не понравилась никому, разве что, кроме некоторых слизеринцев. К слову о них, Малфой тоже внёс свою лепту в гадкое состояние Гарри. А после оказалось, что у него вовсе не осталось друзей — снова вся школа ополчилась против мальчика-который-выжил. В этот раз его обвиняли во лжи. Министр Магии постарался на славу. Даже те, с кем Гарри всегда был в хороших отношениях, не верили ему, и только Гермиона была рядом, всегда стояла чуть позади и тут же отвечала всем, кто вздумал сказать ему гадость. Рон тоже знал правду, но их с Гарри отношения никак не становились лучше — Поттер больше не мог доверять рыжему парню, а тот, вроде как, не особо стремился его переубедить. Настоящим счастьем была только Гермиона. Гарри то и дело вспоминал слова Сириуса и всё больше понимал, что тот был прав. Они должны беречь друг друга, поддерживать и защищать. По-другому ничего бы не вышло. Он не сказал ей пока слова любви, думал, что ещё рано. Будет момент, когда нужно будет их произнести, а пока что они понимали друг друга и без слов. Хотя для всех вокруг остались просто лучшими друзьями. И много времени с ними стал проводить Невилл. Гермиона с радостью помогала ему с уроками. Ей в принципе было в радость кого-то чему-то учить. Гарри тоже хорошо относился к Долгопупсу. В конце концов, в прошлом году именно Невилл не отвернулся от него, не оставил в трудной ситуации, и Гарри был ему за это благодарен. Они сидели у камина за учебниками в тот вечер, когда Гарри вернулся после наказания у Амбридж. Гермиона заметила не сразу. В какой-то момент она, воровато оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто на них не смотрит, взяла Гарри за руку. Они иногда делали так — всякие романтичные мелочи, когда рядом есть кто-то ещё. Как азартная игра, в которой главная цель, чтоб никто её не заметил. Обычно Гарри нравилось это, но тут он не сдержался и зашипел от боли. — Ты должен рассказать Дамблдору, — сказала она, осторожно поглаживая кожу вокруг раны. — Это ужасно, Гарри. Она не должна так издеваться над тобой или кем-то ещё. Надо сказать об этом Дамблдору, он найдет на неё управу! Ты ведь знаешь, как он относится к тебе, он наверняка поможет… — Нет! — резко ответил Гарри, а после продолжил уже тише, чтобы не привлекать внимание. — У Дамблдора и так слишком много забот. И, кстати, Амбридж этому только обрадуется. — Но, Гарри! Нельзя ведь позволять ей мучить тебя, — взволнованная Гермиона расстраивала Поттера, а он и без того был в скверном расположении духа. — Я просто хочу, чтобы ты… — Перестань, Гермиона, — он хотел бы сказать это спокойней, но вышло слишком резко. — Всё совсем не просто, как ты не понимаешь? — Ну так объясни мне! — Я… Я не могу, — он встал и направился к выходу из гостиной. Понимал, что поступает глупо. Нельзя так с Гермионой. Надо помнить слова Сириуса, надо быть вместе, поддерживать друг друга. Но сейчас просто хотелось побыть в одиночестве. Гарри надеялся, что девушка поймёт его. И она действительно понимала. Нашла его позже в одном из коридоров, из окна которого открывался безумно красивый вид на пейзажи, окружающие школу. Гарри смотрел туда, вдаль, выглядел печальным и задумчивым. Гермиона не стала ничего говорить, просто подошла к нему и положила голову на плечо. Он приобнял её одной рукой за плечи также молча. Они стояли так очень долго, не нарушая тишину ничем, кроме дыхания. И Гарри успокоился. Поверил, что все проблемы можно решить. Даже если одна из них — это самый могущественный Тёмный волшебник, которого видывал свет. *** Идея создать Отряд Дамблдора не сразу понравилась Гарри. Точнее, он, конечно, хотел научить своих товарищей, даже если они отвернулись от него, как защищаться от тёмных искусств. Без Гермионы ничего бы не получилось. Она смогла убедить других ребят поверить ему, и их тайные занятия начались. Невилл тоже очень помог, подав идею про выручай-комнату. Всё складывалось хорошо, как нельзя лучше. Всё больше учеников верили Гарри, присоединялись к их тренировкам. Он обучал их всему, что знал сам, и уже через некоторое время просторный зал наполнили серебряные сверкающие животные — у некоторых стало получаться даже такое сложное заклинание, как Патронус. — Видишь, Гарри, всё получилось, — сказала ему Гермиона, когда, после одного из занятий, они остались в выручай-комнате одни. — Ты хороший лидер, Гарри. За тобой пойдёт, кто угодно. И ты отличный учитель. — О, ты не боишься меня перехвалить? — Поттер усмехнулся, но ему было очень приятно слышать такие слова. — Но ты правда молодец, Гарри. У тебя отличные оценки, и ты успеваешь заниматься всем этим, — она обвела рукой помещение, — я горжусь тобой. — Знаешь, без тебя ничего бы не вышло. Если бы Дамблдор отправил меня тогда, летом после первого курса в дом к Уизли, и я проводил бы всё своё время с Роном… Не думаю, что я смог бы добиться хоть чего-то. Уж точно не отличных оценок. — Может быть, так, а, может, и нет. Мои заслуги не так велики, ты и сам отлично справляешься, — сказала Гермиона в ответ, хотя явно смутилась от его слов. Девушка незаметно взмахнула палочкой, и над их головами расцвела омела. Гарри наклонился вперёд и губы их соприкоснулись. Это был первый настоящий поцелуй в их жизнях. Гермиона чувствовала руки Гарри на своей талии, а своими обвила его шею. Ей хотелось прижаться к нему как можно сильнее, чтобы чувствовать, знать — всё взаправду. Они целовались долго, насколько хватало воздуха, и по её щекам вдруг, сами собой, потекли слёзы. — Почему ты плачешь? — спросил Гарри, чуть отстраняясь. — Я просто не хочу, чтобы это заканчивалось, — тихо ответила Гермиона, вытирая щёки тыльной стороной ладони. — Я обещаю тебе, что это не закончится. Всё будет хорошо. Они ещё долго стояли так, наслаждаясь моментом и друг другом. Гермиона таяла в объятиях парня и не хотела думать ни о чем плохом. Как мало времени им отведено на простые радости жизни молодых людей! Ей не хотелось тратить его на грусть. *** — Нет! Сириус! Гарри даже не знал, что может так кричать. Он слышал свой голос, но тот казался ему совсем чужим. В груди разливалась боль — безумная и всепоглощающая. Он освободился из сильной хватки Люпина одним мощным рывком и, не думая ни о чем, ринулся вперед. — Гарри! — он услышал голос Гермионы, но не остановился, даже не обернулся. Он хотел убить её. Хотел убить Беллатрису. Хотел заставить её страдать и кричать от боли. Хотел, чтобы она почувствовала хоть малую часть того, что испытывает сейчас он. Эта женщина отобрала у него человека, которого он любил, а вместе с ним отобрала надежду. Гарри так хотел верить, что всё будет хорошо, что впереди светлое будущее, в котором Сириус Блэк — свободный человек, и имя его очищено от грязи. Там, в этом будущем, крёстный отец провожал бы его на последние курсы школы, а потом встречал в конце года, и они вместе ехали домой — куда-то далеко, где никто не мог бы помешать им разговаривать. Разговаривать долго, часами, чтобы Сириус успел рассказать Гарри всё. Так мало времени. У них опять было так мало времени! Уже позже, сражаясь с Тёмным Лордом в собственной голове, он не был уверен, что победит. Волан-де-Морт показывал ему самые страшные кошмары, которые Гарри уже пережил, но теперь они накрывали его с новой силой. Он, наверное, должен был сейчас сойти с ума, не в силах вынести всю боль, которая кипела в душе, грозясь разорвать тело и голову на части. — Гарри! — и снова этот голос. Он заставил себя вернуть хоть немного контроля над телом и посмотреть туда, откуда голос доносился. Гермиона стояла позади Дамблдора. Вокруг были и другие люди, но только она по-настоящему имела значение. Грейнджер была ранена, но не так сильно, чтобы забить тревогу. Кошмарные воспоминания вдруг заменились совсем другими — светлыми и тёплыми. В каждом из них была она — эта девочка с кудрявыми волосами и ясными глазами. Она — его свет, его спасенье. Гарри видел, как она поправляет волосы за ухо, склонившись над огромной книгой. Видел, как она улыбается и смеётся. Вспомнил и почувствовал то тепло, которое дарили её руки. — Ты очень слаб, — смог наконец-то сказать он, хотя каждое слово давалось с трудом. — И никогда не узнаешь ни любви, ни дружбы. И мне очень жаль тебя. Гарри победил в этом раунде, и весь мир наконец узнал, что он не был лжецом. Очень быстро напечатали газеты, на первой полосе которых красовалось его фото — Дамблдор обнимал его за плечи, а рядом Гермиона держала его за руку. Она тут же оказалась рядом, когда Гарри смог встать на ноги. В его душе была пустота, и только присутствие девушки рядом помогло пережить этот страшный момент. От разговора с Дамблдором тоже стало легче. Хоть что-то встало на свои места. Гарри шёл к поезду, держа Гермиону за руку. Рядом были все его товарищи, но никто не обращал внимания на этот не слишком дружеский жест. — У нас есть то, чего нет и не будет у Волан-де-Морта, — сказал он девушке, но так, чтоб и другие услышали его. — То, за что стоит сражаться. Очередной год был позади, и впереди ждало лето. Гарри знал, что не останется у Дурслей надолго, и это придавало ему сил.