Вторая жизнь

В книжном магазине Лайт, несмотря на лёгкое недовольство Хагрида, купил несколько книг для дополнительного чтения, в том числе и пособие по самозащите. Мало ли, в конце концов, с чем предстоит столкнуться в школе: уметь обороняться никогда не помешает. Лайт не сомневался, что успеет освоить некоторые чары до первого сентября, просто незачем тратить время попусту. Хагрид, видимо, никак не мог избавиться от алкоголизма и снова заглянул в «Дырявый котел», что, однако, давало возможность его расспросить. — Хагрид, — серьезно начал Лайт, смерив собеседника внимательным взглядом. — Это очень важно. Расскажи все, что знаешь, о том, кто убил моих родителей, зачем, откуда шрам в виде молнии, и что это за человек. — Короче, был там один волшебник, который… который стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже еще хуже, чем просто хуже. Звали его… Хагрид задохнулся от волнения, но все же продолжил. — Погоди, я…я сейчас расскажу. Он это…много чего дурного сотворил, да. Его зовут Волдеморт. И больше не проси меня, ни за что не повторю это имя. — А что в этом такого? — недоумевал собеседник. — Никто не произносит. Все боятся. Мы называем его «Ты-Знаешь-Кто». — Прости, но на мой взгляд это глупо. Почему бы не относиться к сопернику серьезно? Люди ведь в курсе, как его зовут, не так ли? Кроме того, это абсолютно бессмысленно. Не могут же все эти приметы в самом деле влиять на его планы. — Это помогает…эм… верить в благополучный исход. Этот волшебник лет так… э-э. двадцать назад начал себе приспешников искать. И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделится. А власть у него была ого-го, и чем дальше, тем больше ее становилось. Рассказ Хагрида нравился Лайту все меньше и меньше. Он словно сказку какую-то сочинял, а не реальность описывал. Тем не менее, построить логическую цепочку вполне возможно. Видимо в магической Британии шла война. Соперник — темный маг, явно могущественный и умный, иначе как ему удалось бы провернуть всё это? — Темные были дни, да, — продолжал Хагрид. — Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаешь. Нет, с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Лайт нахмурился. Выходит, в идеях этого человека было нечто завораживающее, что давало остальных повод идти за ним? Но вот что? Что заставило множество волшебников покинуть уютный привычный мир и развязать войну? С какими целями? — Даже мест безопасных почти не осталось… разве что Хогвартс, да! Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Ты-Знаешь-Кто боялся. По-тому и на школу напасть не решился… э-э… тогда, по крайней мере. Лайт пожал плечами. Возможно, дело было куда проще — отсутствие мотивации. Какая ему, правда, выгода от нападения на школу, беззащитных детей? Чем она так уж мешает? Ну школа и школа… — А твои мама и папа — они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками школы были, первыми в выпуске. Не пойму, правда, чего Ты-Знаешь-Кто их раньше не попытался на свою сторону перетянуть… Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на Темную сторону не пойдут. А потом подумал: может, что их убедит… А может, хотел их… э-э… с дороги убрать, чтоб не мешали. В общем, никто не знает. Лайт глубоко вздохнул. Речь на уровне трехлетнего ребенка. «Возможно» да «возможно», неужели нет конкретных сведений? Он — то уж точно должен знать о том человеке как можно больше. Что касается Лили и Джеймса Поттеров — то ли их успехи преувеличены, то ли отказались от вербовки, что, собственно, неудивительно: кому охота прослыть преступником в глазах общества? — Знают только, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в том городке, где вы жили. Тебе всего год был, а он пришел в ваш дом и… и… Хагрид внезапно вытащил откуда-то грязный, покрытый пятнами носовой платок и высморкался громко, как завывшая сирена. — Ты меня извини… плохой я рассказчик, Гарри, — виновато произнес Хагрид. — Значит, нужно совершенствовать речь, — равнодушно бросил Лайт. — Работа над ошибками никогда не повредит. — Ты как Лили, — покачал головой Хагрид. — Она тоже всегда дожидалась от меня…хм… грамотной речи. Я ж твоих маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти, а тут… В общем, Ты-Знаешь-Кто их убил. А потом — вот этого вообще никто понять не может— он и тебя попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может, ему просто нравилось людей убивать. Лайт подавил сокрушннный вздох. Ну где конкретика? Неужели Хагрид сам не понимает, что рассказ звучал весьма глупо? Вряд ли столь умный и влиятельный человек ограничивался простым разбоем, и, убирая Поттеров, он явно преследовал какую-то цель. Но какую? — Вот и тебя хотел, а не вышло, да! Ты не спрашивала никогда, откуда у тебя этот шрам на лбу? Это не порез никакой. Такое бывает, когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. Так вот, родителей твоих он убил, даже дом разрушил, а тебя убить не смог. Поэтому ты и знаменит, Гарри. Он если кого хотел убить, так тот уже не жилец был, да! А с тобой вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил — МакКиннонов, Боунсов, Пруэттов, а ты ребенком был, а выжил. Хагрид замолчал, а Лайт вдруг ощутил резкую головную боль. Перед глазами отчетливо возникла ослепительная вспышка зеленого света. Кроме того, Лайт вспомнил, чего никогда не припоминал раньше: громкий ледяной смех. — Я тебя вот этими руками из развалин вынес, Дамблдор меня туда послал. А потом я привез тебя к Дурслям, — объяснил Хагрид. Дурсли… Неужели нет никакого другого варианта? Раз уж он так знаменит в мире волшебников неужели не нашлось никого, кто приютил бы его? Он всегда был чужим в семье Дурслей, всегда был лишним… — Одолел ты его, Гарри. Исчез он. В ту самую ночь, когда тебя пытался убить. Говорят, что умер, но я не верю. Только люди могут умирать, а это чудовище, не человек… Силы копит, ждёт своего часа… Лайт медленно кивнул. Что же, при таком раскладе само небо велело ему быть Кирой. Если неудачная попытка убийства лишила Волдеморта былых сил, он может вновь попытать удачу ради мести. Когда это случится, он должен быть готов. Готов постоять за себя и всю магическую Британию. В отличие от случая с Тетрадью Смерти, это не просто личная инициатива. Он надежда большей части магического общества, он единственный, кто остался жив после смертоносных чар Неназываемого. В определенный момент предстоит покончить с его властью раз и навсегда. И он это сделает. Разумеется, придется потратить много времени, учитывая, что сейчас ему всего лишь одиннадцать в нынешней ипостаси, но куда спешить? *** Время шло, учеба не за горами. Лайт волочил за собой чемодан, в очередной раз удивляясь Хагриду. Недавно он передал ему билет на поезд: платформа, видите ли, девять и три четверти. Разве такая существует? Как ее отыскать? Не успел Лайт, помнится, задать вопросы, как лесник испарился. Исчез! Словно и вовсе не приходил. Лайт покачал головой. Спрашивать окружающих было глупо: вдруг попадется не волшебник, а магл? Совсем, подумает, сбрендил мальчишка. Осмотревшись по сторонам, Лайт заметил семью. Белокурая девочка, как и он, уверенно везла тележку. Она обещала вырасти настоящей леди, но уже сейчас, в одиннадцать лет, заявляла о себе. Тонкая фигура, длинные пушистые ресницы, милое сочетание кудрявых густых волос цвета расплавленного золота, доходящих до талии, и сине-зеленых глаз, которым очень шло нежно-мечтательное выражение. Явно весьма богата и воспитана аристократкой. Рядом с девочкой шли ее родители и, видимо, младшая сестра, похожая на старшую как две капли воды кроме цветы глаз: карие. — Обязательно напиши о Хогвартсе! — уверенно потребовала младшая. Взрослые рассмеялись ее боевому нраву. — Скорее небо рухнет, — язвительно отозвалась старшая. Разумеется, она обязательно расписала бы семье о школе, но не могла упустить возможности слегка подшутить. Лайт быстро двинулся вслед за ними, как и множество других мальчишек и девчонок. — Давайте серьезнее, — одернул девчонок отец. — Сегодня в жизни Дафны наступает ответственный момент: она отправляется получать образование и приспосабливаться к самостоятельной жизни. Для того, чтобы попасть к нужному поезду, нужно проскочить через барьер между девятой и десятой платформами. Девочка уверенно двинулась вперед, на всякий случай зажмурив глаза, и…исчезла из виду. Следом через барьер прошли ее сестра и родители. Лайт, не теряя времени, последовал их примеру. Теперь он находился на забитой людьми платформе, у которой стоял паровоз алого цвета. Надпись на табло гласила: «Хогвартс-экспресс. 11.00». Лайт оглянулся назад и увидел, что билетная касса исчезла, а на ее месте находится арка с коваными железными воротами и табличкой: «Платформа номер девять и три четверти». Значит, у него все получилось. *** Серая пелена туч развеялась, и тусклое сентябрьское солнце слегка осветило алый паровоз. Дети прижались лицом к распахнутым окнам. чтобы посмотреть на убегавшие вдаль пейзаж: огромное невспаханное поле, изрядно выгоревшее из-за летней жары; вьющийся ручеек у опушки соснового бора; последние жилые домики лондонских пригородов. Из этих домиков иногда выбегали люди: кто-то изумленно смотрел в сторону, не понимая, откуда исходит звук, а кто-то махал руками, вспоминая те времена, когда сам ехал первый раз в Хогвартс. Лайту удалось найти свободное купе. Он смотрел в окно на отдаляющиеся пейзажи, как вдруг дверь распахнулась. — Привет, здесь не занято? — неожиданной посетительницей оказалась кареглазая девочка с густыми каштановыми волосами, уже переодевшаяся в школьную форму. Ее передние зубы были чуть крупнее, чем надо. — Привет, не занято? — незваной гостьей оказалась кареглазая девочка с длинными каштановыми локонами. — Проходи, конечно. Гарри Поттер. — Правда? — устраиваясь напротив, девочка хлопнула пушистыми ресницами, явно удивившись. — Сам Гарри Поттер? Я Гермиона Грейнджер. Можешь не сомневаться, я все о тебе знаю. Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Темных искусств», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке». — Польщён, — слегка улыбнувшись, бросил Лайт. — Знаешь, это все же весьма странная история. Почему ему удавалось убить всех, кроме меня? — Самой хотелось бы знать это, — вздохнула Гермиона. — Пожалуй, ты избранный. Когда-то ты сможешь с ним справиться, именно ты. Убийственное заклятие действовало на каждого. На всех кроме тебя. Я уверена, что это не случайность. Лайт слегка улыбнулся. Избранный… несмотря на юный возраст, в глазах других он — человек — легенда ещё с малых лет, он — символ победы над злом, он — образ справедливости. Надо же, как благоволит судьба: признание плывет в руки само собой. Пожалуй, здесь ещё легче прославится Кирой, чем в прошлой жизни: общество единогласно на его стороне. Разумеется, враг явно могущественный, непредсказуемый и талантливый, придется постараться. Но куда, собственно, этот враг скрылся? — И еще, — продолжала собеседница. — Странно, что нет ни слова о его исчезновении. Ни слова, кроме того, что он, мол, погиб из-за мальчишки, которому даже двух лет не было. Не платок ведь носовой пропал, а Волдеморт. Могущественный темный маг, которого не могли одолеть за всю войну. Где расследование? Повисло молчание. За окном поля сменились редкими перелесками, переходящими постепенно в леса. Пухлая женщина как раз привезла тележку с многочисленными сладостями, и Лайт закупил шоколадных бобов для себя и попутчицы, деваться было некуда — общие сладости придают любому спору приятельский характер. — Может, кому-то из влиятельных людей выгодно, чтобы никто не разбирал этот случай? — предположила Гермиона, поправив роскошные локоны. — Возможно, — нахмурился Лайт. — Кроме того, не стоит радоваться победе раньше времени. Мне кажется, он еще жив, хоть и, конечно, весьма ослаб. Но где гарантия, что ему не удастся восстановить силы? — Я слышала, единственный, кого боялся Ты — Знаешь — Кто, это директор Хогвартса Альбус Дамблдор. Признанный величайший волшебник и крупный ученый. Он, пожалуй, глава сопротивления Волдеморту. Даже если он вернется, большинство магов постарается приложить все возможные усилия, чтобы не позволить ему вновь прийти к власти. — Называй его по имени, — посоветовал Лайт. — Это вселяет страх, что ему было бы только на руку. Гермиона хотела ответить, как вдруг дверь распахнулась снова. В купе вошли трое мальчишек, включая нового знакомого из магазина мадам Малкин — белокурого хвастуна. По бокам от него стояли черноволосые крепыши. «Гориллы», — ехидно подумал Лайт. Сейчас блондин смотрел на него куда внимательнее, чем при первой встрече. — Это правда? — с порога спросил он. — Повсюду в поезде говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно? — Верно, — равнодушно отозвался Лайт. — Это Крэбб и Гойл, — хмыкнул блондин, заметив, что собеседник бросил взгляд на его спутников. — А я Малфой, Драко Малфой. Гермиона прыснула, и, как казалось Лайту, немудрено: без влиятельности и средств отца Драко Малфой ничего из себя не представлял, но самомнения не занимать. — Гермиона Грейнджер, — бойко представилась девочка. — Фамилия настоящей грязнокровки, — звонко рассмеялся Драко. Гермиона, ахнув, покраснела от шока и возмущения. Она, казалось, не находила слов. — Знаешь, Поттер, в нашем мире есть несколько династий волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. — Послушай, Малфой, превратить тебя в часы? — парировал Лайт. — Может, хоть тогда научишься не тратить время попусту. Для твоего же собственного блага. Малфою, казалось бы, нечем заняться, кроме как устраивать ссоры на пустом месте. Легко оскорблять других, включая Гермиону Грейнджер — умную, как казалось Лайту, вежливую и весьма милую девчонку — куда сложнее соответствовать. Драко строил из себя чуть ли не божество, но за надменностью и хамством не стояло ровным счетом ничего. Он попросту не оставлял им с Гермионой выбора. — Да что вы мне сделаете? — с презрительной усмешкой выдал Малфой. — Кроме того, мы вовсе не собираемся уходить, правда, ребята? — обернулся он к своим спутникам. — Какое несчастье, — насмешливо улыбнулся Лайт, направив палочку на Драко. — Locomotor Wibbly. РЕКЛАМА market.yandex.ru Драко хотел возразить, но не успел сказать и слова, как начал падать, и упал бы, если бы Крэбб не подхватил за плечи. — Проклятие, — простонал Малфой, попытавшись идти вперед. Именно попытавшись, так как ноги абсолютно не слушались хозяина, и блондина косило то влево, то вправо. — Что случилось, Малфой? — ехидно спросил Лайт под звонкий смех Гермионы. — Валерьянка не помешает? — Ты за это еще заплатишь, Поттер, — злобно проворчал Малфой. Троица, не моргнув и глазом, незамедлительно покинула купе. — Спасибо, — ласково проговорила Гермиона. — Я тебе очень благодарна. Лицо Грейнджер осветила доверчивая ласковая улыбка. В отличие от надоедливого Малфоя, знакомство с Гермионой оставило приятное впечатление. Ласковый, но внимательный взгляд больших карих глаз, жизнерадостная искренняя улыбка и пушистые волосы, плавно струящиеся по спине — все это выдавало в ней, казалось бы, аккуратного и добродушного человека. — Ничего, — махнул рукой Лайт. — Малфоя давно пора бы поставить на место. А что означает это его…высказывание? — презрительно фыркнул он. — Грязная кровь, — холодно процедила собеседница, скрестив тонкие руки на груди. — Некоторые называют так тех, кто родился в семье маглов. У кого родители не волшебники. Среди волшебников, как оказалось, есть такие. — Глупости, — махнул рукой Лайт. — Причем еще и демонстративные. Бедняжку пожалеть стоит: он не в состоянии сказать нечто умное. Какая разница, маг ты или магл? Главное — развиваться и не останавливаться на достигнутом. Можно подумать, троица незаменимых гениев. «Будь у меня их «успехи», я бы не высовывался», — подумал он. Наглость Малфоя и его подпевал объяснялась достаточно просто: зависть. Все трое явно мечтали прослыть безоговорочным авторитетом, но в глубине души осознавали, что для осуществления сей прекрасной цели у них не хватает ни ума, ни харизмы, ни вежливости. Что же им остается по отношению к тем, у кого все это есть в полной мере? Верно, ворчать и хвастаться. Гермиона мягко улыбнулась, понимая, что у нее, видимо, появился друг. Ей всегда было сложно найти общий язык с ребятами: ее считали выскочкой и зазнайкой. Сам Гарри Поттер мало того, что решил общаться с ней так еще и защитил, вместо того чтобы присоединиться к насмешкам. Они обязательно попадут на один факультет. По крайней мере, Гермионе очень хотелось в это верить. *** Поезд дернулся и остановился. Моросящий дождь, начавшийся на середине пути, усилился и превратился в сильный ливень, капли которого барабанили по запотевшим окнам поезда. Ученики, уже переодевшиеся в черные мантии, поплотнее наматывали шарфы на шеи и раскрывали зонтики. — Сюда, первокурсники, сюда! — мощный голос Хагрида разнесся над перроном, перекрывая гомон сотен учеников. Лайт и Гермиона сели в лодку вместе с двумя неизвестными девочками. Одну из них, как они узнал, звали Сьюзен Боунс. Не обращая внимания на Лайта и Гермиону, они стали болтать о чем-то своем. Как только в лодку сел последний из учеников, флотилия дружно двинулась от берега. Холодный ветер усиливался, и девочки, несмотря на болтовню, стали сильнее кутаться от дождя. Лайт усмехнулся — Вернон иногда брал их на рыбалку, и поездка по ледяному озеру не была для него новинкой. В определенный момент ему показалось, что он увидел сквозь толщу мутной воды огромное щупальце кальмара. Наконец, лодки причалили к берегу. Перед изумленными детьми открылся большой высокий замок с многочисленными башенками. Над огромной дубовой дверью высилась надпись «Draco Dormiens Nunquam Titillandus». Увидев ее, Лайт не смог сдержать улыбку. Он умел читать по-латыни и перевел про себя забавный девиз школы: «Никогда не щекочите спящего дракона». Ученики поднялись по заросшему травой пригорку и подошли ко входу. Тяжелым движением руки великан открыл ворота и продрогшие от холода дети вошли в огромный вестибюль. Мраморная лестница со множеством горевших на перилах фонарей, что ни говори, казалась весьма красивой — постарались на славу. К ребятам быстро подошла высокая брюнетка средних лет, в изумрудной мантии. Она казалась умным, волевым, но строгим человеком, как заметил Лайт, на ее уроках явно будет весьма тихо. — Это первокурсники, профессор Макгонагалл, — гордо пояснил великан. — Спасибо, Хагрид, — кивнула собеседница. — Что же, постройтесь в шеренгу и следуйте за мной! Будущие ученики пошли по мраморной лестнице. Лайт шел один из первых длинной веренице детей. За ним следовали Дафна Гринграсс и некая Пэнси невысокого роста, хотя сейчас они не шептались, а восхищенно смотрели по сторонам, глядя висевшие по стенам движущиеся картины и бесконечное море летающих свечей. Ближе ко второму этажу стали мелькать призраки, приветствуя новичков. Вдоль каменных стен помещения горели факелы. Наконец, ребята остановились в небольшой комнатке, стены которой были украшены разноцветными гобеленами. Профессор Макгонагалл выдержала паузу, чтобы произнести приветственную речь. — Добро пожаловать в Хогвартс, — начала она. — Скоро начнется пир в честь начала учебного года. Однако перед этим вам предстоит пройти церемонию распределения. Как вам известно, в нашей школе есть четыре факультета: Гриффиндор, Хаффлпафф, Рейвенкло и Слизерин. Лайт задумчиво посмотрел на гобелен, изображавший невысокого волшебника на коне. Сейчас он весело шумел, показывая посох своим спутникам. — Каждый колледж имеет свою древнюю историю и выпустил много достойных волшебников. — продолжала Макгонагалл. — После распределения один из колледжей станет для вас второй семьей. Я глава Дома Гриффиндор, но это ничего не значит по отношению к другим колледжам. Пойдёмте. В огромном зале стояли четыре стола, накрытые новыми скатертями красного, желтого, синего и зеленого цветов. На них стояла золотая посуда, а напротив сидели учителя с директором — высоким стариком в золотистой мантии. Самым красивым и таинственным был, пожалуй, потолок — на нем открывалось темное небо, усыпанное звездами. Профессор Макгонагалл тем временем поставила перед учениками табурет, а на него — старую остроконечную шляпу, которая начала петь о факультетах Хогвартса и по каким чертам характера определяют, в какой из них попадет ребенок: Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не судите. Ведь шляпы умнее меня не найти, Что вы там ни говорите. Шапки, цилиндры и котелки Красивей меня, спору нет. Но будь они умнее меня, Я бы съела себя на обед. Все помыслы ваши я вижу насквозь, Не скрыть от меня ничего. Наденьте меня, и я вам сообщу, С кем учиться вам суждено. Быть может, вас ждет Гриффиндор, славный тем, Что учатся там храбрецы. Сердца их отваги и силы полны, К тому ж благородны они. А может быть, Хаффлпафф ваша судьба, Там, где никто не боится труда, Где преданны все, и верны, И терпенья с упорством полны. А если с мозгами в порядке у вас, Вас к знаниям тянет давно, РЕКЛАМА market.yandex.ru Есть юмор и силы гранит грызть наук, То путь ваш — за стол Райвенкло. Быть может, что в Слизерине вам суждено Найти своих лучших друзей. Там хитрецы к своей цели идут, Никаких не стесняясь путей. Не бойтесь меня, надевайте смелей, И вашу судьбу предскажу я верней, Чем сделает это другой. В надежные руки попали вы, Пусть и безрука я, увы, Но я горжусь собой. Как только песня закончилась, весь зал единодушно зааплодировал. Шляпа поклонилась всем четырем столам . — Значит, каждому из нас нужно будет всего лишь ее примерить? — прошептал рыжий мальчишка. Лайт усмехнулся: разумеется, об испытаниях не может идти и речи. Вы ведь еще и в школу — то прийти не успели: что испытывать? Профессор МакГонагалл шагнула вперед, в руках она держала длинный свиток пергамента. — Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет, — сказала она. — Начнем. Аббот, Ханна! Невысокая блондинка, постоянно спотыкаясь, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. — ХАФФЛПАФФ! Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна с легкой улыбкой быстро направилась к однокурсникам. Сьюзен Боунс отправилась туда же, а вот нежная юная леди, Дафна Гринграсс, которую Лайт видел на платформе, в Слизерин. — Лонгботтом, Невилл! Из шеренги вышел пухлый брюнет с водянистыми глазами и тонкими чертами лица. Он постоянно озирался по сторонам, словно ожидая какой-то опасности. Странный мальчишка умудрился споткнуться и упасть, даже не дойдя до табурета. Лайт не сдержал улыбки: он почему-то напомнил Дадли. Такой же трусливый и явно не большого ума. — Гермиона Грейнджер! Новая знакомая Лайта, видимо, ни на секунду не сомневалась в своем выборе и, едва услышав имя, практически рванулась к Шляпе — настолько не терпелось узнать долгожданный результат. Пожалуй, все ожидания Гермионы осуществились. — ГРИФФИНДОР! — выкрикнула Шляпа. Счастливая Грейнджер легко порхнула к столу, бросив задорный взгляд в сторону Лайта, словно говоря всем своим видом: «Присоединяйся ко мне». Самодовольный выскочка Драко Малфой быстро отправился в Слизерин. — Поттер, Гарри! Едва Лайт сделал шаг вперед, послышался громкий шепот. — Она сказала Поттер? — Тот самый Гарри Поттер? Казалось, все тянулись вперед как только могли, чтобы рассмотреть его. — Хм, — задумчиво протянула Шляпа. — Ты храбрый, справедливый и своенравный человек. Готов пойти на многое ради защиты своих принципов. Никогда не пасуешь перед опасностью. Умеешь очаровать. Умен, талантлив, не занимать находчивости. Ты, однако, далеко не ангел: презираешь слабость и умеешь крепко высмеять. Знания для тебя как цель, так и средство. Райвенкло! Аплодисменты становились громче. Лайт отчетливо видел, насколько радостно ему хлопали райвенкловцы, а также сияющая Гермиона Грейнджер, хотя ей, вероятно, хотелось бы, чтобы они попали на один и тот же факультет. Что же, всё сложилось так, как он и планировал, что, разумеется, радовало.