Ломка

— …и из последних новостей: без вести пропал пятидесятичетырехлетний Делберт Мэк. С заявлением о пропаже в полицию обратилась миссис Мэк, когда накануне ее муж не вернулся домой после работы. В последний раз Мэка видели покидающим здание центральной школы, где он преподавал… Голос женщины-диктора тонул в гуле траффика утренней трассы. Скорость — 90 км/час. Максимально допустимая — 40 км/час. Освальду понравилось бы, Джону тоже. Через приоткрытое окно в лицо и шею хлестал ветер. — …участившиеся случаи пропажи людей. Мэк — пятый пропавший за последние два месяца в этом районе. Места исчезновений позволяют предположить, что в Диксонских доках орудует банда. Полиции не удалось выйти на след похитителей. Тела не были обнаружены, требований о выкупе не поступало. Комиссар полиции Гордон… Брюс снизил громкость радио. Это больше не его дело. Камеры следят за городом. Полиция получает в руки записи. Его забота сегодня — хищники иного рода. Даггет. Марони. Лютор. Зукко. Акулы бизнеса, продажные политики, взяточники, коррумпированные полицейские, лидеры криминальных империй. Все те, с кем Брюс Уэйн может биться при свете дня. Харви превышал скорость всего раз на памяти Брюса: когда они опаздывали на конференцию. Он гнал, петляя между рядов и обгоняя машины в пробке. Потом гнал еще быстрее, когда патрульный автомобиль включил сирену и с воем сел им на хвост. «…Харви, может…» «…Спокойно, Брюс. Я сброшу его.» На перекрестке тяжелый грузовик поворачивал налево, и Брюс прищурился, чуть надавливая подошвой на педаль газа. «… Харви… Хорошая езда. Не знал, что ты гонщик.» «…Тебе повезло, что мы знаем друг друга, Уэйн. Может, когда-нибудь, я дам тебе пару уроков…» Когда-нибудь не пришло. Началась предвыборная кампания. Дент ударил преступности по зубам. Брюс резко выкрутил руль, шины взвизгнули, автомобиль проскользнул рядом с грузовиком, почти коснувшись его. Вслед полетела ругань. Брюсу не требовались уроки. Но в том, чтобы гнать по трассе вдвоем существовало особое очарование. Его взгляд выловил в ряду спереди патрульную машину, и он нехотя сбавил скорость. Ему следовало записаться в одну из этих гонок, проходящих по городу почти каждый день. Может, вступить в клуб. Существовали легальные ночные гонки. Наблюдая за полицейским автомобилем и проигрывая в голове момент, когда его машина едва не столкнулась с грузовиком, Брюс не мог подавить тошноту, приходящую одновременно с мыслями о гонках. Сродни бегу толпой. Брюс не любил толпу. За пределами масс, в тени, с высоты города, видеть, оценивать и контролировать проще, удобнее, эффективнее. Сам клуб есть люди, люди есть общение. Альфред и Тиффани говорили, ему это нужно. Это ли не убийство времени? Общение ради общения с незнакомцами, что навсегда останутся незнакомцами? Попробуй, настаивал Альфред. Ты не можешь знать наперед, Брюс. Вещи надлежит пробовать, Брюс Уэйн знал это. Большая дорога начинается с маленького шага. Но точно так же, как Брюс знал, что сколько бы он ни прыгал с крыши, ему не полететь, он знал, что среди этих людей ему не найти родственную душу. Их ничто не объединяло кроме любви к скорости и болезненного желания приходить первым. Общество гонщиков было от него так же далеко, как светское, где он проводил львиную долю времени. Что-то подобное Брюс чувствовал касательно гонок — развлечение тех, кто может позволить себе быструю машину. Чистый спорт, игра, способ убить время. Тратить себя среди людей, до которых ему нет дела, когда самого его критически не доставало городу, близким, друзьям? Альфред находился близко, стоит сделать шаг. Казалось, у них появилось время, больше чем когда-либо. Почти нормальная семья. Отец и сын. Но каждую ночь Брюс засыпал с мыслью, будто что-то недодал старику. Будто внутри самого Брюса не существовало той эссенции теплоты, что люди искали друг в друге, особого вида топлива, нужного живым существам. Он видел это в их глазах. Альфреда, Селины, Тиффани. — … всегда пользовались дурной репутацией. Из-за близости к лечебнице Аркхэм, доки не раз становились убежищем для сбегающих сумасшедших преступников. Количество смертей… … Джона. Неважно, что он делает — они все равно голодают. Всегда мало, всегда недостаточно, всегда можно было бы лучше. Как сломанный аттракцион в домике ужасов, там, где Джон впервые — впервые ли? — убил: Брюс бьет изо всей силы, но ползунок останавливается на отметке «Дохлая утка». И бесконечно много времени впустую. У Брюса-Бэтмена не было свободной секунды. Патруль, слежка, тренировка, работа с информацией, рутина детектива, встречи и мероприятия Уэйна, скоротечные светские интрижки, дела корпорации — между всем этим как-то умещались естественные потребности, сон. «Отдых», про который твердила Тиффани, отсутствовал. Брюсу не требовался отдых. Он жил в особом ритме. Работа придавала силы, питала изнутри. Вечный двигатель, несгорающее топливо. И он не успевал, опаздывал, приходил впритык, мчался, чтобы придти первым. Спешка держала в постоянном тонусе, будила мозг и тело лучше восьмичасового сна. У нынешнего Брюса Уэйна имелось время. Брюс не знал, куда девать минуты. Казалось, вселенная остановилась, и он парит в пустоте, успевая меньше, чем когда-либо, уставая больше, чем с трех-четырехчасовым сном. Машины ехали по трассе, пешеходы шли по тротуару. Взрослые, подростки, старики, дети. Мужчины, женщины. Некоторые останавливались, говорили, смотрели в свои телефоны, глазели по сторонам. Беззаботные. Словно вселенная им принадлежала, и каждую упущенную секунду возможно вернуть. Двое молодых людей прохлаждались у автобусной остановки, смеясь, приканчивая газировку и пакетик с чипсами, один на двоих. Девушка рассматривала платье в витрине магазина женской одежды. Отец вел за руку дочь трех-четырех лет, второй ребенок висел у него в сумке на животе и смотрел на мир с бесконечным наивным любопытством. Пожилая пара недалеко от тротуара бросала голубям крошки хлеба и смотрела, как птицы суетятся на земле, соревнуясь за лучшие куски. Всех этих людей будто не заботило, что происходит вокруг. Что они живут в Готэме. Готэме, опаснейшем городе. Готэме, где вечно что-то происходит. — …Акты беспредела, совершаемые самопровозглашенными вершителями правосудия сложно назвать героизмом: вчера, в районе девяти вечера, двое неизвестных в масках клоунов атаковали Дональда Вилсона… — Обвинялся во взяточничестве, — сухо произнес Брюс, обращаясь к ветровому стеклу, в котором видел собственное отражение. — Не доказано, — он тоскливо вздохнул, провожая взглядом алый кабриолет с откинутым верхом, переполненный горланящей популярную песенку молодежью. Патрульный автомобиль включил сирены и устремился за ними. — … члена комитета градостроительства, на пересечении бульвара Кейна и Росса. Нападавшие, вооруженные алюминиевой битой и монтировкой, атаковали автомобиль Вилсона, пока мужчина находился внутри со своей трехлетней дочерью. На угрозы и требования открыть дверь и выйти из машины Вилсон ответил отказом. Мужчина попытался отъехать, но автомобиль заблокировали. В течение десяти минут мужчина с ребенком выдерживали яростный штурм и чудом не получили серьезных ранений. Акт террора был снят на видео свидетелями и городской камерой. Каратели бежали при появлении полиции. Личности хулиганов не установлены. Трехлетняя Эми Вилсон до сих пор находится в шоковом состоянии. В сети не смолкают разговоры о… Брюс ненавидел эту мысль, но просто знал: Джон посмеялся бы над хаосом, который оставил после себя. «…Вот это я называю хорошим телевидением!..» «…Харви зашел слишком далеко…» «… Ты так думаешь?.. А по-моему он стал гораздо интереснее в последнее время…» Не над Вилсонами, отцом и дочерью, не над клоунами в масках. Хаос. Джон не знает, что хаос еще жив. Его изолировали, чтобы он не знал. Наследие Джокера будет жить долго. Город словно спятил. Круги на воде утихали, но угли продолжат тлеть, если не погасли за шесть месяцев. Полгода — это срок. Истерия оказалась достаточно сильной, чтобы осесть в мозгах у людей, забродить и дать всходы идей. Может, этот нарыв назревал давно. Может, исчезновение Бэтмена стало причиной. Брюс не мог объяснить, почему столько людей теперь ходит в масках клоунов и создает тематические банды. Он не мог объяснить, почему имя Джокера передается из уст в уста. Он не мог объяснить, почему сброд тянет к новому символу. В клоуне не было ничего сверхъестественного. Он просуществовал меньше двух недель. Дети Аркхэма, Пакт, Пингвин, Риддлер, Харви Дент… Все растворились. Развеялись, как темные чары, стоило рыцарю из сказки победить злого колдуна. Джокер был в воздухе. Брюс не понимал. Почему? Джон Доу сидел в Архэме. Джокер существовал снаружи. Брюс мог лишь делать посильное, чтобы лихорадка сошла на нет, и надеяться, что это случится скорее. Может, Альфред был прав, и Бэтмен в самом деле провоцировал вспышки вроде Джокера, а массовая истерия — всего лишь следствие большого взрыва на Эйс. Эйс не давал ему покоя. Полгода уже. И когда Брюс начал думать, что тень событий начала уходить, информаторы дали наводку на готовящийся на завод налет. Две недели слежки — и вот результат. Он одно хотел знать: что они, все-таки, там искали. И что человек, тело которого до сих пор ищут, забрал из хранилища. Брюс свернул с широкой трассы на узкую улицу. На подставке ожил телефон, и Брюс вздрогнул. На долю мгновения закрыл глаза, убеждая себя, что все в порядке. Леланд не звонит ему, чтобы сообщить, что Джон… Из Аркхэма не звонят, чтобы известить о… Он открыл глаза. На экране светилось изображение Тиффани. Брюс выдохнул и коснулся пальцами дисплея. — Доброе утро, Тиффани, — не отрывая взгляда от дороги проговорил Брюс. — Привет, Брюс. Я почти освободилась, — она замолчала, и мужчина скосил глаза на экран. — Брюс, ты в машине? — его камера была отключена. — Верно. — Т-ты уже едешь? — ее рука взметнулась к волосам, нервно поправляя прядку. На фоне гомонили. Когда Тиффани повернулась на месте, в объектив телефона попала группа детей младшего возраста. — Просто… Просто мы еще не закончили. — Все в порядке, — успокоил ее Брюс. — Не спеши. Мне нужно было проехаться. Я на Ли Авеню, — он бросил взгляд на пролетевшее мимо складское здание. — Рядом с доками. До Робинсона десять минут езды. Подберу тебя в городе. — Хорошо, Брюс. Думаю, освобожусь через двадцать минут. Все, эм… Все в порядке? — Все хорошо, — сухо отозвался он, ненавидя себя за собственный тон. — Ладно. Окей. Мне… мне нужно бежать, Брюс. До связи. — Увидимся, — он нажал на отбой. Он не представлял, как закончился разговор с Джоном. Леланд сказала, волноваться не о чем, но чувство тревоги не уходило. И в большей мере не уходило чувство вины и ощущение, что он снова был «недостаточно». Слишком краток, слишком сух. Джон бросил трубку, но кто виноват? Брюс? Или, все-таки, Джон?.. Брюс устало вздохнул, потирая пальцами веко. Врачи не должны были давать ему трубку. Он зло ударил кулаком по рулю. Брюс просто хотел отмотать чертов разговор назад и попробовать заново. Он завернул за угол и въехал в переулок. Выпрыгнув из автомобиля скользнул взглядом по вывеске и толкнул плечом металлическую дверь. Внутри ничего не изменилось. Какая-то часть Брюса ожидала, что его взгляд споткнется об тонко улыбающуюся ему рядом с бильярдом и барной стойкой Селину, или наткнется на ухмыляющегося Джона, единственного трезвого среди подвыпивших приятелей из его «кружка круговой терапии». Не обнаружив их Брюс был почти удивлен. В ранний час бар пустовал. Пара рабочих гоняла бильярдный шар, неопрятный старик дремал в углу, спившегося вида мужчина опрокидывал в себя стакан, развалившись за стойкой. С включенного телевизора ведущий зачитывал новостную сводку. Брюс задержал взгляд на экране, поморщился и прошел за стойку. Женщина-бармен повернулась к нему лицом, и Брюс узнал ее. — Ты? — Ее глаза расширились. Глупо было надеяться, что она забудет его или Селину. — Слушай, приятель, мне плевать на деньги. Если ты здесь, чтобы снова разгромить мой бар, можешь выметаться. — Я выслал чек, — кашлянув, мягко напомнил он. — Ага. И я потеряла клиентов, — она ощерилась, скрестив руки. Взгляд Брюса машинально проследил за жестом, и он вздрогнул, увидев у нее на груди значок. — Ну… Этого больше не повторится, — Брюс улыбнулся. Лицо женщины не смягчилось, и он кашлянул, кивнув ей на грудь. — Это… это летучая мышь?.. Женщина моргнула и опустила взгляд на значок. — Это Бэтмен, — она дотронулась до него. — Впервые видишь такую штуку? — Вообще-то да. Она фыркнула. — Сразу видно, ты не отсюда. Здесь многие его носят. — Правда? — Ты же Брюс Уэйн, да? Я не слежу за новостями. Но, вроде, это тебе мы обязаны детским центром у Робинсон парка? Он кивнул. — Ты ведь не следишь, как у них дела, богатенький мальчик? Иначе бы знал. Детишки в центре его придумали. На занятиях. Что-то типа призыва. Не теряй надежду. Не представляешь, сколько бородатых байкеров цепляют эту штуковину на грудь. — Не теряй… надежду? — Ну, его исчезновение сильно ударило людям по мозгам. Знаешь, никто ведь не в курсе, че произошло. Говорят, погиб он. И люди только начали обретать веру, — она нагнулась и вытащила из-подсобки стакан, и принялась сильно тереть его тряпкой. — И тут — бам! — Бармен передернула плечами. — Его нет, — женщина перевела взгляд на Брюса, жесткий, отчужденный. — Тебе не понять. Ты живешь в другом мире. Но здесь,. — она неопределенно повела глазами. — Здесь другие законы. Люди боятся. Неплохо было, когда кто-то заставлял бояться тех, кто заставляет бояться. Проще возвращаться ночью домой. Брюс гипнотизировал взглядом бутылки у нее за спиной. — Ты будешь что-то заказывать, или как? — Приска, — помешкав бросил он первое, что пришло в голову. Женщина нагнулась еще раз и поставила перед ним бутылку. Он рассеяно взялся за нее, поднимая взгляд на экран. — … Полиция опровергает помощь извне от сетевого диджиланта, известного как «Сайфер». Из надежного источника стало известно, что загадочный хакер давал департаменту не одну наводку. Сайфер — не первый сетевой мститель, вставший на защиту города. В позапрошлом году группе интернет-карателей, известной как «Цербер» удалось в течение трех месяцев вычислить и передать в руки полиции пятнадцать педофилов, среди которых… Брюс перевел взгляд на бармена, которая тоже смотрела в экран, упершись ладонями в стойку. Почувствовав его внимание, женщина повернула голову, встречаясь с ним глазами. Она пожала плечами. — Я одно скажу: гигантская летучая мышь с реальными кулаками пугала подонков больше, чем сетевой Робин Гуд. — Эй, Бет, — Брюс вздрогнул, и одновременно с барменом они повернули головы к мужчине в конце стойки. — Мне долго ждать мое пиво, или как? — Тебе на сегодня хватит, Эрни. — У меня есть валюта. Мне решать. В кармане зажужжало входящее сообщение, и Брюс вытащил телефон, стараясь не слушать чужую перепалку. Освободилась. Где ты? Он напечатал: В районе доков. Бар «Полная колода». У тебя с собой камеры? Краем зрения он видел, как бармен уходит в подсобное помещение, и почувствовал на себе чужой взгляд. Тиффани печатала. — Эй, Уэйн. Не пьешь — отдай мне выпивку, — Брюс повернул лицо к мужчине. У Эрни были красные от похмелья и бессонницы глаза, темные волосы грязными сальными патлами падали на лоб и плечи. — Чертова женщина. Я плачу ей деньги, и она решает за меня, сколько мне пить, — он сплюнул на пол. — Думаю, тебе достаточно, — отрезал Брюс. Перед глазами всплыло пьяное лицо Вилли, но Эрнест раза в три уступал ему по массе и походил на спившегося клерка, не цепного бульдога. — Все в этом чертовом заведении решают, что мне лучше! Брюс безразлично пожал плечами. Телефон ожил в его руках, и он опустил взгляд на дисплей. Есть. Брюс, уже три часа, как я должна быть на работе. Брюс фыркнул и набрал: Бери камеру и приезжай. Через пять секунд он получил короткое «Ок» и убрал телефон в карман. Ругаясь под нос и пошатываясь, Эрни поднимался. Брюс различил в его бормотании несколько оскорблений в адрес женщины по имени Бет и свой собственный. Ему было все равно — Эрнест уходил. Может, до его сознания дошло, что на сегодня в самом деле хватит. — … Леон и Валери Малдены были доставлены этим утром в лечебницу Аркхэм… Брюс резко перевел взгляд на экран. Здание лечебницы, крупным планом, фотографии мужчины и женщины, одутловатых, среднего возраста, с угрюмыми, тупыми и озлобленными лицами. — … Почти полтора года после своего побега из лечебницы Малдены находились на свободе. На счету маньяков более шести жертв. Среди убитых — Эрик Стайер, лечащий врач близнецов. В прошлом году Стайера обнаружили мертвым в собственном доме, мужчина был убит с особой жестокостью. Точное число жертв маньяков не установлено. Еще четверо сумасшедших преступников до сих пор находятся на свободе… Четыре фото, каждое лицо тяжело отягощённое следами психического недуга и годами, проведенными в зверских условиях лечебницы. На лице Джона болезнь не проступала так очевидно. Но Брюс знал, что худшие из монстров носили на лицах маску нормальности. Он покачал головой, открыл бутылку об стойку, сделал глоток и поморщился. Аркхэм сопротивлялся реновации, как живое, капризное существо. Брюс обновил устаревшие охранные системы, но фактор Джона и собственный опыт в лечебнице подгоняли его заняться благоустройством больницы и отвести защитные меры на второй план. И, пока есть лазейки, преступники будут убегать и убивать. Брюс взглянул на телефон, сообщений больше не было. Бармен вернулась из служебного помещения, посмотрела на его нетронутую бутылку и закатила глаза. Не желая испытывать ее терпение, Брюс взял пиво, слез с табурета и направился к столику у окна. К тому, где они с Селиной сидели чуть больше года назад. Все попытки связаться с ней ни к чему не привели. Открыток больше не было. Номер не отвечал. Причин молчания могло быть множество и Брюс ненавидел гадать. Селина не могла не знать, что он чувствует. Ему была ненавистна мысль, что она заставляет его проходить через это. Вероятно, такова природа кошек. Проще зарыть голову в песок, Брюс понимал. Альфред, по крайней мере, нашел в себе смелость остаться и сказать ему в лицо правду. Брюс сделал еще глоток, снова поморщился и отставил бутылку подальше от себя. Он уже не знал, существует ли такая вещь, как постоянство. Он настолько был уверен в собственной незаменимости в жизни старика, что случившееся до сих пор не укладывалось у него в голове. Альфред с чемоданами. Поворачивающийся к нему спиной. Говорящий «пока». Как? Как нерушимая константа его жизни могла оказаться карточным домиком? И если ветер подует сильнее — что останется у него? Зрение уловило движение у выхода, и Брюс поднял взгляд. Тиффани замерла у входа в бар, озираясь и не спеша проходить внутрь. Брюс поднялся, позволяя ей себя увидеть, и лицо Фокс просветлело. Мужчины за бильярдным столом пару секунд изучали направляющуюся к его столу девушку, потом, утратив интерес, вернулись к игре. Он заставил себя улыбнуться ей. — Господи, Брюс, ну и дыра, — Тиффани упала на скамью напротив него, бросая быстрый взгляд на продолжающего спать в углу мужчину. — Никогда раньше не бывала в таких местах? — В местах, где собираются головорезы — нет. Он усмехнулся. — Поэтому я хочу установить здесь камеру, — мягко сказал Брюс, понизив голос. Потом, опомнившись, неуклюже добавил: — Как прошло с Люком? — Как прошло с Люком, или как прошло с Сетью? — Она прищурилась. — И то и другое. — Неплохо. Он занял второе место в Олимпиаде. — Поздравляю. — Он ленится, — она дернула уголком губ. — Или не хочет. Смерть отца… сильно на нем сказалась. Мне говорили, это должно пройти, но, — она вздохнула. — Он изменился. Возможно, виноват возраст. У него начинается этот… "переход". Брюс кивнул, вспоминая себя. Когда родители умерли, ему было примерно столько же. Альфред помнил лучше, что с ним творилось. — Поговори с Алом. Он может дать пару советов. — Уже поговорила. Мы это переживем, Брюс, не забивай голову. Мама пришла в себя. Я стою на ногах. С Люком все будет в порядке. Он справится, — она обвела взглядом помещение и задерживая его на верхнем углу. — Это место мне нравится. С него хороший обзор. Брюс изучил точку и кивнул. — Согласен. Тиффани повернулась к нему. — И я установила камеры в центре. У нас выходит солидная база, Брюс. Больше, чем у Риддлера. По сравнению с тем, что у нас есть сейчас, он просто слепой щенок. — Никогда не недооценивай врага. — Я просто говорю, как есть, Брюс, — она пожала плечами, ухмыляясь, но резко помрачнела. — Меня беспокоят только механические повреждения и естественный износ. Даже эти малыши рано или поздно выйдут из строя. Я поверить не могу, что мы вдвоем установили все эти камеры. Но если их станет больше… — Знаю, — он забарабанил пальцами по столу. Вдвоем они не могли обслуживать систему слежения по всему городу. Привлечение людей со стороны было неизбежно, и он до последнего не желал этого делать. — У меня есть несколько подходящих людей на примете. И я попросил Иман приглядеть кого-нибудь еще. — К слову об Иман, — Тиффани кашлянула. — Помнишь хакера, который тыкался в наши защиты? Сливал нам информацию? — Разумеется, — ему не понравился ее тон. Под его взглядом Тиффани замялась, и он постарался ей улыбнуться, надеясь, что у него это получается лучше, чем у Джона. — Иман… Иман считает, он пытался нас взломать. Брюс хмыкнул. — Ну, это нормально. Хакерам свойственно любопытство, их хобби — совать нос туда, куда не следует. Но наши системы защиты они… Они непроходимы. Даже федералам они не по зубам. И, насколько я помню, наш приятель не был таким уж профи. — Мы до сих пор не знаем, кто он. — Мы до сих пор не пытались выяснить. Из уважения. Но если он в самом деле попытался проникнуть в базу, я скажу Иман, чтобы она это сделала. — Он больше не появлялся. — Если он понял, что его засекли, он больше не появится. Он понимает, с чем имеет дело. Он не станет рисковать. — Иман считает, ему, может, удалось пробиться. Брюс вздохнул. — Иман в самом деле так считает? — Просто хочу, чтобы ты знал, Брюс. Иман говорит, он нашел изъян в защите. Можно считать, он успел просунуть руку, прежде чем его ударили по пальцам. — Изъян? — Его уже залатали. Брюс выдохнул. Им не хватало людей. Если бы на их стороне был кто-то вроде Риддлера… Он втайне надеялся, что неизвестный хакер может подойти на эту роль. Если бы Люциус был жив, все было бы намного проще. — Эй, Брюс, не волнуйся. У нас все под контролем, — он поднял на нее взгляд. — В самом деле, волноваться не о чем. Вместо ответа он глянул на часы. — Думаю, нам пора собираться, — произнес он, осмотрев зал. Мужчина в углу дремал, бармен занималась стойкой. — Отвлеки ее. Я все сделаю. Тиффани неуверенно глянула на игроков за бильярдом. — Ты… уверен, Брюс? — Отвлеки ее, — повторил он, забрал у нее камеру, и первым встал из-за стола, направляясь в дальний конец помещения, где располагались двери в уборные. Он миновал мужчин, чувствуя, как его провожают взглядами, миновал второй стол, и скрылся за дверью в туалет. Выждав немного, Брюс вернулся в зал. Игроки не обратили на него внимания, и бармен разговаривала с Тиффани. Двигаясь вдоль стены, Брюс прошел в угол, подхватив по дороге свободный стул. Поставил его у стены и взобрался наверх. Осторожно установил крошечную камеру и слез, оглянувшись на игроков. Никто не смотрел в его сторону. Он собрался возвращаться, но бросил последний взгляд в другой угол, и выдохнул, встретив мутный взгляд мужчины. Он сунул руку в карман, вытаскивая бумажник, и направился к его столу. Несколько купюр оказались перед носом бродяги. — Ты ничего не видел, — негромко произнес он и сжал ему плечо. Мужчина снова посмотрел на него. Его взгляд был настолько расфокусирован, что, Брюс не был уверен, видит ли человек хотя бы его. — Скажи мне, что не все камеры так устанавливались, — попросила Тиффани, поворачиваясь к нему, когда через пять минут они сидели на передних сиденьях автомобиля, и он заводил мотор. — Не все камеры так устанавливались, — сказал Брюс, выезжая на авеню. Тиффани вздохнула. Минут семь ехали в тяжелой тишине. — На работе скажешь невзначай, что директор тебя задержал, или мне явиться в твой отдел? — Наконец задал вопрос Брюс, желая разбить молчание. — Я большая девочка. Справлюсь сама. Он кивнул. Снова настала тишина. Тиффани кашлянула. — Есть новости о нашем маленьком… проекте? — Она несмело встретила его взгляд. Почти воровато. Они не должны были копаться в деле Эйс. Главное отличие Сети — Сайфера, как их окрестили готамиты и полиция — от Бэтмена заключалось в том, что они не были больше теневыми вершителями правосудия. Сайфер не карал. Сайфер не вмешивался в дела копов. Сайфер следил, собирал информацию и помогал копам там, где самостоятельно департамент провисал. — Нет. Но как доберемся до башни, я отправляюсь прямиком к Иман. — Оу. — Еще: Альфреду пока не нужно знать, что мы ведем свое расследование. — Ты собираешься скрыть от него? — Резко спросила Тиффани. — Он попытается отговорить меня, и я этого не хочу. — Я против. — Тиффани, послушай, — медленно произнес он. — Все, что я хочу, пока, разведать ситуацию, не вмешивая в дело старика. — Почему просто не сказать ему? — Сейчас не время. — Что мне это напоминает? — Сухо сказала она отворачиваясь к окну. Продолжая вести машину, Брюс молчал с полминуты, раздраженный. — У меня есть причины, — наконец тяжело проронил он. Тиффани отвернулась от окна и бросила на него короткий взгляд, почти испуганный, но быстро взяла себя в руки. — Слушай, Брюс, я все прекрасно понимаю. Альфред и моя семья тоже. Но знать, что близкий человек что-то делает у тебя за спиной и врет тебе в лицо, гораздо хуже, чем просто за него волноваться. «…Было тяжело знать, что ты не до конца честен со мной, Брюс… Хранишь Секреты…» «…Я знаю, ты использовал меня… Я знаю, я должен ненавидеть тебя за это…» — И вспомни, к чему это привело! Я собиралась сдать тебя полиции! «… Я, наверное, был идиотом, если рассчитывал на это…» «… Я не тупой, Брюс! Пожалуйста, пожалуйста, перестань кормить меня враньем!..» «… Ты даже не уважаешь меня достаточно, чтобы сказать правду!..» — Я пребывала в полной темноте, не знала что думать, Брюс. Я едва не сорвала тебе всю операцию… — Да, да, я понял твою позицию. Хорошо. Я скажу ему, — он поморщился. — Но не сегодня, — она поджала губы. — И не завтра. Не хочу отравлять ему выходной. — Когда? Брюс, если он узнает не от тебя, или начнет подозревать, ему не станет легче. Брюс секунд тридцать вел молча. — Послезавтра я еду в Аркхэм. Сообщу ему, как только вернусь. При слове «Аркхэм» лицо Тиффани потемнело. — Понятно, — коротко бросила она и отвернулась к окну.