Ломка

В воздухе висела тяжелая, пасмурная тишина, нарушаемая только шумом водопада, хлопаньем крыльев и щелканьем клавиатуры. Без отопления холод пробирал до кости. Тиффани прятала ладони в рукавах пальто, ежилась, переступая с ноги на ногу. На каждом выдохе в голубоватый полумрак вырывались белые облачка пара. — Аварийные сервера работают. Доступ к городской видеосистеме восстановлен. Доступ к Паутине утерян. Брюс отвел взгляд от Иман, чтобы посмотреть на Альфреда, сидящего к ним спиной. — Спасибо, Ал. Ты нас спас. — Что ж, рад, что еще могу быть чем-то полезен. Брюс бросил быстрый взгляд на Тиффани. Она сдвинула брови, прикусила нижнюю губу и покачала головой. — Чем-то? — Иман слабо рассмеялась. — Вы дадите фору нашим лучшим агентам, мистер Пенниуорт. — Ну, меня держали в разведке не только благодаря моим театральным талантам, — Альфред, наконец, оторвался от компьютера и развернулся. На его лице была не злость, а что-то другое, что Брюс пока не мог определить. Они встретились взглядами. — В какой момент ты собирался поделиться со мной… деятельностью, которую вы вдвоем развернули? — Деятельностью? — Брюс, — Альфред потер веки. — Не надо. Брюс дал себе несколько секунд. Он перешел границы, да. Но, технически, он продолжал заниматься делом Эйс, предоставлять полиции информацию, и… — Вилли Дивер и Трутень, — сказала Иман. Брюс резко посмотрел на нее. Она была в пещере раньше них. Ал постарался. — Брюс, он все знает, — мягко добавила она. Брюс заставил себя перевести взгляд на Альфреда. — На днях. Собирался сказать на днях, Ал. — Это правда, — поддакнула Тиффани. Альфред посмотрел на нее. — Правда, Ал! — Ох, — он передернул плечами. — В таком случае, следует ли мне притвориться, что я ничего не замечаю, и подождать, пока вы выберете более удачный момент? Брюс закрыл глаза и досчитал до пяти. — Я собирался сказать тебе. Но после того, что случилось в Монархе, я не хотел взваливать на тебя еще это. — Ты не рассказал мне о вашем разговоре с мистером Даггетом. — Я не успел. — Не успел? — эхом повторил Альфред. Тиффани беспокойно переступила с ноги на ногу. Не так давно Альфред узнавал обо всем первым. — На фоне всего происходящего это показалось мне не столь важным. Альфред не ответил. — Что произошло, Брюс? — тихо спросила Иман. Брюс вздохнул. — Хакер, с которым мы работали, он нашел брешь в защите, влез в нашу базу, рылся в верхних слоях, крал данные. Он слил копам компромат на Даггета, подставил под удар компанию, и, — Брюс потер бровь, чувствуя на себе взгляд Альфреда. Ему предстояло сбросить на старика бомбу. Но он должен был это сказать. — И он знает, что Сайфер — это Бэтмен. Пальцы Альфреда вцепились в подлокотники. Брюс перевел взгляд на Иман.  — Уоллер… Какова вероятность, что она допустила… утечку информации?.. — У Уоллер свои недостатки, но двуличность — не один из них. Она дала слово и не стала бы его нарушать. — Хм, — Брюс скрестил на груди руки. Сайфера и Бэтмена не сложно было связать. И многие связали. Гордон никогда не скрывал, что знает. Но насколько сложно связать Сайфера, Бэтмена и Брюса Уэйна? Агентство и Джон смогли это сделать. Но Освальд, Харви Дент и Гордон, его ближайшие друзья — нет. Вся эта история с Аркхэмом, с его отцом, с Пактом, превратила его в огромную мишень. Этого не должно было произойти, Брюсу Уэйну полагалось находиться в тени. Вернуть все назад, восстановить репутацию, которую он тщательно возводил вокруг своего имени, оказалось тяжелой задачей, и Колпаки подлили масла в огонь. Брюс старался не смотреть на Альфреда. — Даггет винит в облаве нас, угрожает компании. Я бы предпочел избежать прямого конфликта, но, откровенно говоря, меня больше беспокоит наш хакер. Колпаки хорошо информированы, у них есть доступ к городским камерам. Если он работает на них, или с ними, это объяснит их осведомленность. — Я буду удивлена, если он работает с ними, Брюс, — Иман покачала головой. — Это не вписывается в его психологический профиль. Брюс повернулся к ней. — Возможно, тебе следует обновить его профиль, Иман. «Удачи в следующий раз, Бэтмен»; его последнее сообщение. Он перехватил контроль над серверами. У него была возможность сохранить его, но он отключился, и обрушил базу и сервера. Для него это игра. Он с нами играет. Иман моргнула, нахмурилась и отвела взгляд в явной растерянности. — Господи, — Альфред покачал головой. — Когда это произошло, Брюс? Неделю назад? Все это время он крал информацию? За это время он мог… — Не мог, — Брюс сунул руки в карманы. — Люциус и я все предусмотрели. Взломщик видел вершину айсберга. В базе нет ничего, что может связать Брюса Уэйна и Бэтмена. — Кроме местоположения и… — Все сигналы, данные и адреса шифруются, меняются каждые четыре секунды. У Пингвина был полный доступ к базе, и он не смог… — Пингвин не был киберпреступником! Этот человек взломал нашу базу, копался в ней, крал данные, и кто знает, что еще успел натворить! Повисло молчание. — Если бы парень что-то такое нарыл, он бы обратился к Брюсу, а не к Бэтмену, — осторожно заметила Тиффани. Альфред отвернулся, качая головой. — Он с самого начала знал или догадывался, что работает с Бэтменом, — она развела руками. — Не мог не знать, — Тиффани закусила губу и нахмурилась. — И у него явно зуб на Бэтмена. — Я согласна, — кивнула Иман. — В послании явный вызов. Не думаю, что он пытался подставить компанию или лично тебя, Брюс. Нет. Он бросил перчатку Бэтмену. Брюс молчал. Альфред покачал головой, глядя на собственные руки, сцепленные в замок между коленей. Выражение его лица было красноречивее слов. Он устало вздохнул и помассировал веки. Читать незнакомых людей было намного проще, но Брюс не был слепым. Больше всего Альфред боялся беспомощности. События предыдущего года, потеря контроля над ситуацией, над собственным стареющим телом, опека Брюса и Тиффани, их беспокойство, собственная немощность, были для него унизительными. Положение, в которое Брюс поставил его сейчас, было для него унизительным. И хакер… Брюс стиснул зубы. Когда Брюс вернулся в Готэм, три с половиной года назад, у него уже была своя сеть за пределами Готэма, люди, с которыми его никогда и никто не смог бы связать. Он знал, чем будет заниматься, с момента, когда пришел в себя в пустом зале Уэйн Мэнор, перед холодным камином, два месяца спустя после смерти родителей, и понял, что их больше нет; теперь это — его реальность. У него было двадцать лет на подготовку. И он подготовился. Анонимность позволяла Бэтмену существовать, продолжать работу, но не только. Разоблачение его альтер эго вызвало бы цепную реакцию. Крах компании, обрушение рынка, волну увольнений, рост безработицы и преступности. Окончательную гибель имени Уэйнов. Недопустимые последствия. Для Альфреда, однако, в первую очередь это означало фигуральную смерть Брюса Уэйна. И до столкновения с Агентством Брюс не осознавал, насколько глубоко это заботит старика. Брюс понимал: раскрытие личности Бэтмена станет концом для Брюса Уэйна. Он вынужден будет бежать. Начать заново. Или сдаться в руки полиции. Возможно, обнаружить себя за решеткой вместе с Харви и Джоном. Или в Блэкгейте, с Освальдом. Это должно было волновать его, пугать, но он не мог найти в себе сил для беспокойства о судьбе Брюса. У Брюса были связи, деньги, возможности, репутация, внешность для глянцевых обложек. До Детей Аркхэма он был идеальным прикрытием. Но тот Брюс Уэйн, которого видел город, жизнь которого Брюс вынужден был проживать последние месяцы, теперь, когда не было маски и плаща, оказался незнакомцем. Брюс Уэйн. Больше трети жизни он не пользовался этим именем. Всегда помнил, что он Уэйн. Фамилия его семьи. Напоминание о том, почему каждый день он продолжает открывать глаза, выживать при минусовых температурах, выносить жестокие тренировки, рвать мышцы и стирать ладони в кровь, жить на воде неделями, заучивать страницы формул и параграфы из криминалистики. Когда он вернулся в Готэм, он был ослеплен, дезориентирован. Его будто перенесли в параллельную вселенную, в прошлое. Ему приходилось имитировать светского льва ранее, но Брюс Уэйн не был очередной ролью. Брюс Уэйн был реальностью. Он должен был остаться. Навсегда. За четыре года Брюс так и не сжился с ним. И теперь, когда ему некуда было бежать, кроме техлаборатории под офисом Уэйн Энтерпрайзез, Брюс Уэйн стал всеобъемлющим. Но для Альфреда не было различий между Брюсом Уэйном, Бэтменом и человеком, который исчез с лица земли на тринадцать лет. Брюс Уэйн был мальчиком, который вырос на его глазах, чтобы стать мужчиной, и затем Летучей Мышью. Для Альфреда Брюс Уэйн был важен. Брюс больше не знал, кто из них двоих прав насчет Брюса Уэйна. И фамилия отца больше не была маяком в темноте. Брюс извлек из кармана флеш-драйв и протянул Тиффани. Она прищурилась и склонила голову на бок. — Что это? — Еще одна игрушка твоего отца. Попробуйте запустить сервера, программа даст вам фору в несколько минут, когда подключитесь к базе. Мы с Альфредом… Нам нужно поговорить. Тиффани поджала губы. — Окей. Альфред молча поднялся.

***

— Ты позвонил Иман. — Да, позвонил, Брюс. Они стояли на пустой парковочной платформе. Брюс посмотрел вниз. Сто пятдесят метров до поверхности воды, и еще сто в глубину; подземная сеть туннелей, уходящая глубоко под Готэм. Часть не исследовал даже он. Часть ему удалось расширить, получив новые точки доступа в город. Он поднял взгляд на Альфреда. — Я не хотел ее привлекать. — Ты позвал ее в команду. Брюс сунул руки в карманы. — Ты должен был позвонить мне, Ал. Ты не можешь принимать эти решения без меня. — Ты прав, я должен был. Тем не менее… Иман полагает, что ты ей доверяешь. — Если бы я не доверял, я бы не пригласил ее. Но Иман — новый человек, и я обязан рассматривать все варианты. — Весьма разумно. Однако, Брюс, я бы рекомендовал рассматривать их несколько тоньше. Иман — умная женщина. Откровенное недоверие оскорбит ее. Брюс отвернулся к водопаду. Насколько оскорбленным чувствовал себя Альфред? — Я понимаю, ты злишься, — от воды тянуло холодом. — Я не злюсь. — Что тогда? — несколько летучих мышей с писком пролетели над их головами. — Я… Мне стыдно, Брюс. Брюс моргнул и удивленно посмотрел на него. — Брюс… Ты в самом деле полагаешь, что я бы собрал чемодан и просто ушел?.. Если бы ты рассказал мне про ваши дела с Эйс, Вилли и Трутнем?.. На секунду вместо стыда или жалости Брюс ощутил бешенство. …Альфред, одетый для поездки, с бокалом виски и собранной тележкой. Он поворошил память, дал себе пару секунд переиграть события в голове. Но нет. Ничего не изменилось. Альфред ясно давал понять, что у него всего два варианта. — Ал, я собирался рассказать… — Я не сомневаюсь, что рано или поздно ты бы посвятил меня в происходящее. Опустив ряд деталей, я уверен. Но что-то тебе помешало. Что-то, чего раньше… не было между нами. Брюс нахмурился. Альфред вздохнул и запустил узловатые, сухие пальцы в волосы. — Я не хотел… усугублять ситуацию, Брюс. Я не хотел, чтобы ты… приносил себя в жертву из-за меня. — Ты жертвовал ради меня собой годами. — И я с радостью продолжил бы делать это дальше! — Брюс хотел возразить, но Альфред поднял руку. — Когда ты попросил меня остаться, я позволил себя надеяться… что вещи изменятся. Станут лучше… что тебе станет лучше; но все становится только хуже. Брюс дал себе несколько мгновений поразмыслить. Альфред в самом деле так считал?.. Он казался… расслабленным, умиротворенным, не так давно. Кулаки Брюса сжались. Колпаки, хакер, Даггет, Джон, Эйс Кемикалс, Гордон — он старался, правда старался отпустить этот город, вырваться из его гниющей брюшины. Но город не спешил отпускать его самого. Их. — Это не так, Альфред, перемены требуют времени. — Я вижу, как ты смотришь в небо по вечерам, — Альфред будто не слышал его, — Тебе не интересны встречи, политика, светские мероприятия, бизнес, ты не отдыхаешь, не видишься с друзьями… — У меня не так… много друзей. Все его друзья в Аркхэме или Блэкгейте… то, что осталось от них. — Так заведи их, ради Бога! — Альфред всплеснул руками. — У меня есть семья, Ал. Ты, Тиффани… — Я не вечен, Брюс! Сколько мне осталось? Пять, десять лет? Тиффани — молодая девушка. Дай Бог, у нее появится своя семья. Скажи мне, что не собираешься погрузить ее… в это на всю оставшуюся жизнь? Брюс молчал. — Люди не созданы для одиночества. Флойд Лоутон, Виктор Фрайз, Харлин Квинзель, Джон Доу, Освальд Кобблпот, Вики Вейл… Подумай о них. Трагедия, потери и одиночество толкнули их на темную, темную дорогу. — Мой отец не был одинок. Слова упали в пространство между ними, зазвенели в воздухе. Альфред яростно потер переносицу. — Нет. Но вы делали его мягче, лучше. Делали его счастливым. Дома Томас был другим человеком. Он любил вас, Брюс. Он собирался оставить свою империю ради вас. Брюс стиснул зубы. Еще одна вспышка бешенства. Но он не оставил. Джо Чилл убил отца раньше, чем Томас Уэйн принял окончательное решение. Альфред не мог знать, что бы он выбрал. Брюс видел отца на видеозаписях, которые Хортон использовала против Уэйнов и компании. Его голос до сих пор заставлял его просыпаться по ночам, чужой и холодный. У Томаса Уэйна было механическое сердце. Этот человек не мог оставить империю ради семьи. Брюс не мог понять, зачем он завел семью. Прикрытие? Он пытался сопоставить смутные образы, выцветшие детские воспоминания с человеком на записях и не мог. Пытался объяснить себе, почему отец шагнул между ними и холодным дулом револьвера и не мог. В этом отсутствовала логика, закономерность. Прежняя любовь к отцу смешивалась с чем-то едким, тяжелым, удушающим, отчего ему хотелось рвать и метать, причинять боль и кричать. — Я боюсь, что с тобой будет, когда меня не станет. Ты окружил себя людьми… Но ты не доверяешь Иман. Не доверяешь Тиффани. И теперь ты не доверяешь мне. Я уничтожил доверие между нами. — Ал… — Когда ты доверился мисс Кайл, я надеялся, кто-то станет тебе близок, кто-то будет рядом, когда рядом не будет меня. — Не надо. — Но она больше не здесь, — Альфред смотрел себе под ноги. — Сначала мастер Освальд, затем Харви Дент, твой отец… Джон Доу. Я не хотел становиться последней каплей. — Альфред, — Брюс почти боязливо коснулся его плеча. Он не знал, как реагировать. Альфред накрыл его ладонь своей, сухой и холодной, сжал пальцы и поднял голову. — Брюс… Я не хотел… Это не то, чего я хотел. Я не хотел… вынуждать тебя, шантажировать тебя… — Прекрати, — Брюс убрал руку. — Ты меня не шантажировал. Он не знал, что делать. Ему хотелось убежать. Он не мог видеть Альфреда слабым, старым. Быть причиной его немощи, беспомощности. — О, но я заставил тебя выбрать, — Альфред передернул плечами. — Боже, Брюс… я возвращаюсь мыслями назад, и… Поверь, в тот момент я не отдавал себе отчета в том, что делаю. Я представить не мог, какую тяжесть взвалил на твои плечи, — он беспомощно посмотрел на него. — Я был слишком поглощен собой. Смерть Люциуса и амбивалентность нашей миссии подкосила меня. Я боялся потерять тебя в этом крестовом походе, который мы начали. Я не мог найти в себе сил и предпочел зарыть голову в песок. Поверь мне, я никогда осознанно не подверг бы тебя такой жестокой манипуляции, мой мальчик. — Альфред, это был мой выбор, — жестче ответил Брюс. — Мне не десять лет. Я принял решение. Альфред покачал головой. — И это решение стоило тебе части себя. Брюс помолчал, смерил старика взглядом. Решение оставаться с сыном Уэйнов обошлось Альфреду дороже; оно стоило ему его всего. — Ты мне дорог, — сказал Брюс. — Я не готов принести в жертву тебя. — Брюс… Позволь мне объяснить… Выслушай меня. Мое решение уйти, а, впоследствии, остаться, были продиктованы не только малодушием и эгоизмом. Ты выбрал темную дорогу, — он помолчал. — Мы оба знаем, чем она закончится. Брюс не ответил. Это было неизбежно. Каким бы ловким, каким бы сильным не был Бэтмен, какими бы не были продвинутыми его технологии, смерть придет за ним. В виде старости или от пули; он больше не сможет надевать плащ и маску, или не вернется из патруля. Это неизбежность. Насильственная смерть всегда виделась ему наиболее вероятным развитием событий. — Ты не счастлив сейчас, но и Бэтмен не делал тебя счастливым. Он давал тебе цель, и, глядя, как ты идешь к ней, я, — Альфред покачал головой. — Твоя решительность, твое безразличие к собственной жизни ужасают меня. Ты убиваешь себя, Брюс. Ты подвергаешь себя ужасным испытаниям. Я думал, если я уйду, оставлю тебя, перестану помогать тебе в этой миссии, ты что-то осознаешь, что-то изменится, ты увидишь что-то, чего раньше не видел. Откроешь глаза. Непростительная наивность с моей стороны. Ты бы продолжил один, и все бы стало только хуже. Я просто хотел, чтобы ты был счастлив. Я не мог простить себе, что не смог дать тебе этого счастья. Это невыносимо, смотреть, как ты терзаешься каждый день и ничего не мочь сделать. — Альфред, — Брюс неловко рассмеялся. — Не будь таким драматичным. Все не может быть настолько плохо. Альфред не улыбнулся. — Я не хочу, чтобы ты потерял себя. Это последнее, чего я хочу. Независимо от того, что ты выберешь, кем ты станешь… Я буду рядом. Я не повернусь к тебе спиной, Брюс. Тебе не нужно разрываться пополам. Брюс не отрывал взгляда от его руки. Альфред сжал трясущиеся пальцы в кулак и быстро сунул руки в карманы. — Послушай, Ал, — он положил обе ладони ему на плечи. Альфред поднял на него уставшие глаза. — Я пообещал, что с Бэтменом покончено. Когда-то мне удалось стать ночью, и я уверен, мне по силам стать Брюсом Уэйном. — Брюс, ничто не стоит того, чтобы потерять себя. Фраза что-то подняла в нем, смутное ощущение, полузабытое, душное воспоминание. Брюс мотнул головой. — Я не потеряю, — мягко уверил он и выдержал паузу. — То, что происходит сейчас, Ал… Я этого не планировал, — он вздохнул и прислонился спиной к перилам. — Я не предполагал. Но я говорил с Гордоном. Они не будут заниматься Эйс. У них не хватает людей. Но я должен. Понимаешь? Старик вздохнул. — Он не дает тебе покоя. — Нет. — Не все что происходило в прошлом связано с твоим отцом, Брюс. — Ты знаешь, что это не так, Ал. Мой отец участвовал во всех делах Хилла и Фалконе. Его тень лежит над всем Готэмом. Альфред покачал головой. — Полагаешь, тебе полегчает, если ты разберешься с Эйс, Брюс?.. — Не знаю. Но мне полегчало, когда семьи пострадавших в лечебнице увидели, наконец, справедливость, — он поджал губы. — Они ее заслужили. Ты мне поможешь? Альфред слабо улыбнулся. — Мой мальчик, тебе следовало лишь попросить.