Другая история "

Глядя на то, как воспряли Хранители, как расправились плечи Северянина, встали торчком уши Кролика, заиграла улыбка на лице Феи, Джек тоже невольно заулыбался, отсалютовав Кромешнику посохом, и ринулся в новую атаку, сметая армию Песочника порывами ветра и струями льда. Дети, вокруг которых сейчас танцевал целый хеллоуинский хоровод, были уже в безопасности, и теперь необходимо было исправить все, что он натворил сегодня. Носясь в воздухе над улицей, он выхватывал то один, то другой кусочек битвы. Вот всполохи тьмы коснулись меха Кролика и рядом с ним встали еще десять его сородичей, таких же огромных. Но эбонитово-черных, с горящими глазами и острыми как сабли клыками, торчащими изо рта. Чуть фыркнув, Астэр повел их в атаку. Чудовища накинулись на стаю гончих, смяли ее, вгрызаясь в шеи псов и расшвыривая разодранные на куски тела, осыпающиеся золотой пылью, а саму пыль вдавливали в землю поднявшиеся из огромных нор гигантские каменные яйца. Вот Северянин швырнул о землю разом два шара-портала, и улицу наводнили йети в поблескивающих алым нагрудниках и наплечниках и с огромными зазубренными копьями и клинками. Под их натиском ломались и крушились сказочные корабли и летательные аппараты. Вот зубные крохи храбро атаковали золотую пантеру, пронзая ее острыми клювиками, а сама Фея, держа одолженную у Северянина саблю двумя руками, вступила в бой со стаей райских птиц. Рядом с самим Джеком материализовались фигурки кривляющихся бесенят в воротниках из перьев и со спутанными словно мочало волосами, торчавшими дыбом. С визгом, прыгая и танцуя, стуча в крохотные кастрюли большими половниками и помахивая хвостами, они затаптывали жалобно открывающих рты рыб и покачивающиеся на тонких ножках маки. Фрост рассмеялся легко и звонко. Да! Вот такая армия, шумная, веселая, шутовская, хоть и жутковатая немного на вид, была ему по нраву! Между тем Кромешник направил своего коня прямо к отступавшему Песочнику. Короткий выпад – и русалка, проплывавшая рядом, оказалась насажена на черный клинок, стекла по нему струями песка, будто превратилась в золотую воду. – Я ведь говорил, мой старый враг, – разнесся над улицей бархатный голос Короля Кошмаров. – Что не отдам тебе этот мир? Личико Песочника перекосилось, сжав кулачки, он призвал свои плети и полоснул ими по клубящейся тьме, над головой его замельтешили картинки. Кромешник дико расхохотался. – Глупец, этим ты уже не остановишь меня. Хочешь знать, как мне удалось вернуться из твоего света? Я скажу тебе: благодаря вере и верности людей старым традициям. Неужто ты думаешь, что меня так легко победить? Нет, я буду возвращаться вновь и вновь, пока хоть один человечек в мире смотрит в хеллоуинскую ночь со страхом. Мне достаточно всего капельки ужаса, любого, чтобы восстать из небытия, а у меня сейчас есть намного больше. Вера и страх целых пяти детишек. – Это верно, Песочник, – хохотнул Северянин. – Пока хоть один ребенок верит в нас, мы не проиграем, если ты понимаешь, о чем я! Сонный коротышка взвился, над головой его снова замелькали картинки, сводившиеся к короткой фразе: «Вы предали идею Хранительства!» – Ты так и не услышал, что я тебе говорил, – констатировал Питч, настигая наконец врага. Конь всхрапывая плясал вокруг стоявшей на облачке песка золотой фигурке, принявшей уже свои обычные размеры. – Впрочем, другого я от тебя и не ждал. Ах, да, кстати… Я ведь одолжил у тебя немного песка. Некрасиво получается, надо вернуть. Тонкие губы тронула насмешливая улыбка, Питч повел рукой, а в следующий миг пара сотен чудовищ, собравшихся возле него, взорвалась и осыпалась пылью, на глазах терявшей черный цвет и наливающейся золотом. Поток ее смел Песочника, засыпал с головой и увлек за собой на землю. И тут же начали терять очертания, распадаться и меркнуть все еще оставшиеся волшебные видения. Опали волны сонного песка, открывая чистое ночное небо, с которого улыбалась полная луна. Кошмары смолкли, перестали выть и визжать, собираясь вокруг своего хозяина. Йети с ворчанием опустили оружие. Каменные яйца застыли безмолвными истуканами, а помощницы Феи расселись на них словно птички на скалах. После шума битвы наступившая ночная тишина казалась оглушающей. Джек выдохнул, все еще не в силах поверить, что все закончилось, и осторожно опустился на землю рядом с детьми, взиравшими на всю эту сцену с откровенным ужасом и восторгом одновременно. Николас убрал в ножны саблю, подошел и, вскинув брови, посмотрел на мирно спавшего свернувшись клубочком на куче сонной пыли Песочного Человека. – Ха, – произнес он наконец. – Ха! Ты усыпил Песочника его же собственной пылью? Ха-ха-ха! Вот это номер, если ты понимаешь, о чем я! – Идея Луноликого, – Питч, тоже спустивший коня на землю, чуть улыбнулся уголками губ. – Так вот о чем он говорил с тобой! – Кролик хлопнул себя лапами по коленям. – Что же ты раньше не… Ну, еще тогда, в небе? Кромешник только пожал плечами. И так было очевидно: если бы была возможность, Песочник спал бы уже давно. – Питч! – Фея между тем налетела на него маленьким вихрем, обвила шею Короля Кошмаров руками и от избытка чувств поцеловала его в щеку. – О, Питч! Я думала, мы уже никогда не увидимся! – М-м… Я тоже рад встрече, моя маленькая колибри, – Кромешник мягко отстранил ее, чуть коснувшись кончиками пальцев щеки Хранительницы Воспоминаний. – Но у нее есть зрители. А у меня – определенная репутация среди них. Не стоит ее портить, Тоффи. – Ох. Да. Прости, – Фея смущенно кашлянула и отлетела в сторону. Питч наконец повернулся к детям и Джеку, чуть усмехнулся. – Надо же, какие храбрые малыши. Не побоялись выйти ночью на улицу в такой день… Что же мне делать с вами, встретившимися с моей Охотой? – А-ва-ва-ва… – Бобби силился что-то сказать, но не мог. Глаза мальчишки были широко распахнуты, и в них плескался такой ужас, что Джеку стало жаль его. – Эй, – жалобно произнес Фрост. – У нас же особые обстоятельства! Может сделаешь один раз исключение и не будешь их забирать? Он сам уже сомневался, действительно ли Питч забирает кого-то по ночам, но ребятня продолжала верить в легенду, и надо было как-то успокоить их. Джек искренне надеялся, что Кромешник найдет способ выкрутиться… Ну, или по крайней мере отложить исполнение легенды под каким-то предлогом. И он не ошибся. Король Кошмаров задумчиво посмотрел на детей, затем на луну, и пожал плечами. – Еще пару минут назад забрал бы непременно. Но лунный меридиан пройден. Ночь идет на спад. Так что у них есть шанс… И все теперь зависит от скорости их ножек. Успеют добежать до дома, пока мои слуги не настигли их, – спасутся, нет… – он чуть склонился с седла и с ухмылкой посмотрел в глаза ребятишкам. Бобби, Куколка и Чарли взвизгнули в унисон и, не сговариваясь, припустили со всех ног прочь по улице. Питч выпрямился и расхохотался, махнув рукой паре страшилищ, чтобы сопроводили детей. Чудовища кивнули и устремились следом, не нагоняя, но и не слишком отставая. – Спасибо, – выдохнул Джек. – Эй, а… Взгляды Хранителей скрестились на все еще стоявшем замерев от страха на месте Джемми. Мальчику явно хотелось бежать вслед за друзьями, но бросить сестру он не мог, а развить нужную скорость вместе с ней все равно не получилось бы. Он остался стоять на месте, прикрывая собой Софи и инстинктивно выставив перед собой амулет, уже не первый раз спасавший ему жизнь. Кромешник прищурился, соскочил с коня и подошел поближе. Джемми, проглотив комок в горле, выставил амулет в его сторону. Несколько секунд Питч созерцал мальчишку, затем расхохотался. – О, малыш, а ты, я вижу, обзавелся защитой? И хочешь применить ее против меня? И это при том, что твое сердечко сейчас бьется как птичка в клетке. Почему же ты не бежишь как все? – он протянул руку к Беннету, ловя потоки его страха. – О-о-о… Какой очаровательный страх… Такой взрослый, можно сказать, героический… Маленькая сестренка, кроха с такими коротенькими ножками. Да, ты прав. Ей не угнаться за тобой. Итак, ты решил не дать мне забрать ее с помощью этой вещицы. Тонкие пальцы Короля Кошмаров осторожно коснулись камня амулета и зеленое пламя заплясало под ними ярче. Джемми всхлипнул, Джек сжал кулаки. – Ты пугаешь их! Пожалуйста, Питч… – Пугаю, – легко согласился тот. – Подумай сам, Джек, мой ледяной дружок, что еще я могу сделать с моей силой, кроме как напугать? – Т… ты… ты… – голос Джемми дрожал. – Ты... разве можешь к нему прикоснуться? – А почему нет, мальчик? Ах, да… Легенда, сопровождающая работу Михеля-каменщика. Слышал, слышал. Но вынужден тебя огорчить: ни гоняться за этой вещицей, ни бегать от нее я не намерен. – Значит, – жалобно всхлипнул Беннет. – Он не волшебный? – О, ну почему же, силы в нем хватает, он ведь удержал на расстоянии от тебя сны, которые могли повредить тебе этой ночью, – Питч чуть склонил голову на бок, рассматривая мальчишку. – И разбудил твоих приятелей. Да и мои слуги обойдут его стороной, если по всем правилам выставишь на окне или каминной полке. Но чтобы остановить лично меня, нужно нечто большее, чем даже самый сильный амулет. – А... Что? – сообразив, что прямо сейчас похищать его, похоже, никто не будет, Джемми приободрился, хотя каменную фигурку и не опустил. – А вот это ты должен понять сам, – рассмеялся Король Кошмаров, отступая к коню. – Могу дать тебе подсказку, малыш. Для начала научись отличать настоящих чудовищ от поддельных, а невинные мечты от опасных. А теперь бери сестру и беги домой. – Ты нас не заберешь? – Не в этот раз, дитя. Ты забавен, и мне нравятся твои страхи. Но через год, о, через год я буду внимательно за тобой следить. И если застану хеллоуинской ночью на улице, пощады не жди. Джемми выдохнул, облизал пересохшие губы, схватил Софи за руку и, поминутно оборачиваясь, побежал прочь. Приостановился, уже миновав машину со спящим Шарпом, бросил на Кромешника последний взгляд и вдруг крикнул: – Я понял! Спасибо! Джек, Кролик, Санта, Фея… И ты тоже, Хозяин Охоты! Всем вам спасибо! Когда он скрылся за углом, Фея наконец позволила себе снова повиснуть у Кромешника на шее, а Джек облегченно выдохнул. – Знаешь, – неловко признался он. – Я чуть было не подумал, что ты его и правда заберешь. – И забрал бы, – чуть улыбнулся Питч. – Если бы не «особая ситуация». Ты же не думаешь, Джек, что легенда никем и никогда не оспорялась, и что люди не получали ни разу ее подтверждения? – То есть? – насторожился Фрост. – Ты что, правда воруешь детей? – Чаще молодых идиотов, которые порой, этак раз в сто-двести лет решают подухориться и вылезти ночью на улицу в его день, – проворчал Николас. – Хватает за шкирку, как йети путающегося под ногами эльфа, если ты понимаешь, о чем я, перекидывает через седло, таскает пол ночи по небу и, наконец, выбрасывает на другом конце света, когда у героя уже ни капли храбрости не останется, одни штаны мокрые. Джек смущенно опустил глаза. Опять он все преувеличил. Но тут же вспомнились другие рассказы Песочника. Нет, конечно, теперь Джек им уже не верил… но все же лучше было расставить все точки над «i». Тяжело вздохнув, он поднял глаза на Короля Кошмаров. – Ты что-то хочешь еще спросить, Джек? – Да. В общем… Песочник говорил, что ты превращаешь людей в чудовищ. И убиваешь их мечты и надежды. Врал, да? Повисло молчание, от которого стало не по себе. Николас чуть нахмурился. – Питч? Почему ты молчишь? – Формулирую ответ, – вздохнул тот. – Чтобы он не слишком вас шокировал. – Что? – взвился Фрост. – Так это все же была правда? Он не во всем лгал? – Я бы сказал, – Кромешник поморщился. – Он вообще не лгал. Не в его стиле. Просто рассказал не все и подал информацию с нужной ему стороны. – Я не понимаю, Питч, – Фея потрясенно смотрела на Короля Кошмаров. – Ты ведь столько лет с нами, ты один из нас… Как ты мог убивать мечты? Ты же знаешь… – Тоффи, прошу тебя, успокойся, – он мягко положил руку на плечо Феи и взял ее пальцами другой за подбородок. – Пожалуй, надо было, и правда, пораньше ввести вас в курс дела и рассказать о моей работе чуть больше. Вот только, должен предупредить, подробности будут вам крайне неприятны. – Рассказывай уж, – насупился Кролик. – И так уже тайн развел свыше крыши, одни проблемы от них. Питч чуть улыбнулся и развел руками. – Хорошо, мой ушастый австралийский друг. Да, я иногда превращаю отдельных людей в монстров. Если они не слушают предупреждений и упорно лезут вперед навстречу опасности для всего человечества. Тех, кого принято называть фанатиками, готовыми продать душу за свою сверхценную идею. Не скажу, что таковых набралось много… Но не буду отрицать, и что они были. Джек потрясенно смотрел на Кромешника, поражаясь тому, как легко он признает то, что сам Фрост считал еще недавно жутким преступлением. Но еще больше шокировало то, что обстоятельства таких преступлений, вскрывавшиеся теперь, переворачивали все с ног на голову. Фанатики. Да, они опасны. И в понятие защиты людей то, что делал с ними Питч хоть и со скрипом, но укладывалось. – Что же касается убийства мечты, – Король Кошмаров прищурился. – Пожалуй лучше один раз увидеть, чем слушать многочасовую лекцию, не так ли? С этими словами он, отпустив Фею, шагнул к мирно похрапывавшему в кресле своей машины Шарпу, одним легким движением ступил на воздух и поднялся повыше, заглянув ему в лицо. – Ларри, ах, маленький Ларри, как же ты меня разочаровываешь, – бархатный голос лился в такт потокам тьмы, заструившейся с ладони Кромешника и заползшей в уши и приоткрытый рот спящего. – Помнишь, как ты боялся меня в детстве? Как просил отца не выключать ночник? Тебе казалось, что стоит оказаться в темноте, как я тут же приду… Глупый маленький Ларри, мне не нужна темнота, и свет, тот яркий свет, которым ты мечтаешь залить весь мир, меня не остановит, – Шарп застонал и сжал рычаг посильнее. – О, да, Ларри, ты все еще боишься меня. Как мило с твоей стороны, мальчик, – рука Питча двигалась над головой спящего мужчины, будто что-то нащупывая. – Именно поэтому электричество, верно? Потому, что оно дает яркий свет. Свет, который разгоняет все страхи. Или загоняет их поглубже в разум, чтобы они выплеснулись как только он погаснет. Только представь это себе, Ларри: мир залитый светом, и вдруг мелкая авария, рядовое отключение аппаратуры на электростанции, и вот уже люди в панике, мечутся по улицам и погруженным во мрак магазинам, давят друг друга в дверях. А еще электричество может убивать. Замечательно убивать, Ларри! Только представь себе, сколько нового оружия можно сделать с его помощью, оружия, которое будет испепелять города и целые народы. Масштабно, не правда ли? Толпы людей, бегущих в том, в чем успели выскочить на улицу, когда прозвучал сигнал тревоги, стремящиеся спастись во что бы то ни стало, даже если придется затоптать соседей, даже бросив свои дома и потеряв близких. Какой-нибудь мальчик, может даже похожий на тебя в детстве, отстанет от взрослых и будет растерзан толпой, втоптан ей в асфальт. О, он сам будет виноват, что не может бежать так же быстро, как они, что остановился, плачет и зовет мать. А за их спинами, Ларри, разгорается пожар и прочерчивают небо лучи лазеров, обращающие дома в бесформенные кучи оплавленного камня. Людям не успеть, лучи все равно их настигнут, перепуганных, несчастных, беспомощных. Их плоть испарится, они будут кричать до последнего, пока их кости не распадутся раскаленным пеплом. И пепел этот будет носиться в воздухе над опустошенными странами. Ученый застонал сильнее, на глазах его выступили слезы, а голос Кромешника все лился и лился безжалостно-бархатный, проникающий в самые глубины сознания. – Впрочем, почему война? Катастрофа может быть и мирной, к примеру. Если прорвется дамба гидроэлектростанции. Или если какой-нибудь не в меру любопытный ребенок сунет железную шпильку в розетку. Знаешь, что обнаружат его родители, когда прибегут на крик? Верно, малыш Ларри, обугленный трупик в худшем случае и умирающего в судорогах малыша, покрытого электроожогами в лучшем. Тысячи и миллионы смертей… Неужели ты и правда хочешь этого для человечества, малыш Ларри? О, нет, ты ведь всегда был добрым мальчиком. Добрым, хоть и излишне упрямым и одержимым своей мечтой. Но стоит ли она того, чем за нее придется платить, причем даже не тебе? Нужен ли тебе такой груз на душе? Быть может лучше отказаться, пока не поздно? Разбить колбы, переплавить медь проводки, и заняться, скажем, новым паровым двигателем или шагоходом, способным преодолеть крутые горные тропы? Паровые машины надежнее, Ларри. Безопаснее. Спокойнее. Предсказуемее. И даже если случаются катастрофы, они не столь зловещи. Так зачем тебе мечта об электричестве? Пальцы Короля Кошмаров наконец нащупали то, что искали, потянули какую-то ниточку, и изо рта Шарпа показался трепыхающийся как мотылек сгусток света. – О, да, Ларри, вот так. Отдай ее мне. Откажись, и живи спокойно, без всех этих грехов на душе. Давай же, мальчик, давай. Искорка света скользнула в подставленную ладонь, а Шарп всхлипнул и обмяк. Мотылек человеческой мечты дернулся в последний раз перед тем, как Кромешник с силой сжал кулак, раздавив его. Не осталось ничего, даже пыли. Тонкие губы Питча тронула почти ласковая улыбка, когда он провел рукой по голове спящего, словно вознаграждая послушного ребенка. Джек потрясенно смотрел на эту сцену, не в силах вымолвить ни слова. Притихли и остальные Хранители. В глазах их застыла боль. – Не слишком приятная сцена, не так ли? – Питч отряхнул руки и шагнул к ним. – Что же, теперь вы знаете, почему я не посвящаю вас в тонкости моей работы. – Ты... Убил ее, его мечту, – срывающимся голосом выдохнул Кролик. – Да. Иногда мне приходится так поступать, если они не слушают голоса разума, говорящего через кошмарные сны, которые я посылаю им. Если человек, загоревшийся подобной идеей, упорствует, то я прихожу лично и забираю его опасную для мира мечту, превращаю ее в ничто. Это – тоже моя работа. – И что можно охранять такими методами? – Джек сжал посох так крепко, что пальцы побелели. – Реальность, – просто ответил Кромешник. – Вы оберегаете веру в чудеса, надежды, добрые воспоминания и способность людей радоваться, а я – мир, в котором все это возможно. – Но дети, Питч, – Фея прижала руки к груди. – Ты ведь не делаешь этого с детьми? – Что? – Король Кошмаров искренне расхохотался. – О, нет, Тоффи, дети – не моя аудитория. Их я могу припугнуть чудовищами или страшной легендой, но их мечты не из той категории. Их разумы пластичны, они могут еще триста раз измениться и переиграть свою жизнь. С этим, – он кивнул в сторону Шарпа, – я прихожу лишь к отдельным взрослым. Фея облегченно улыбнулась, подошла и взяла его руку в свои. – Мне не по себе от этого, но… Я понимаю. Мы все понимаем.