В багровых тонах расцвела паранойя. В соседней Вселенной случилась война. Магнитное поле неравного боя Смертельной волной приближается к нам. Би-2 – Чёрное солнце
Я пытался уснуть в самолёте, как это случилось со мной в прошлый раз, но не мог. Стоило закрыть глаза, как сознание рисовало доктора Леншерра — прямо передо мной, так чётко, что я мог разглядеть каждую деталь его образа. Почему-то меня не покидало ощущение, что я ещё не раз увижу его — в своих кошмарах, а пока что он являлся ко мне наяву, и я не могу сказать, что это было приятно. Впрочем, отвратительным это видение назвать тоже не представлялось возможным. Его слова о мисс МакТаггерт глубоко засели в моём мозгу, мешая сосредоточиться. Я думал о деле, о новых фактах, раскрывшихся в разговоре с доктором, и я был уверен, что меня похвалят за то, что я добыл эти сведения, но как мне теперь спокойно смотреть на человека, под началом которого так мечтал работать? Доктор Леншерр не ошибся пока что ни в чём относительно меня — и почему-то меня не покидало ощущение, что он никогда не ошибается. Впрочем, другая мысль не давала мне покоя, как и размышления о возможной непрофессиональной симпатии агента МакТаггерт. Я думал о ней, да. Она действительно выглядела гораздо моложе своих лет — и была при этом хороша собой. Хороша и умна, хороша, умна и хитра — так будет точнее. И я никогда не думал о ней как о женщине, потому что… Потому что я воспринимал её как наставника, если угодно. Я знал, что я пешка на шахматной доске, и она сделала ставку на меня, надеясь, что я смогу дойти до края, чтобы стать более значимой фигурой. В этом была логика: мало кто воспринимает всерьёз стажёра, которому вдруг поручили серьёзное дело. Всех это умиляет. Это позволяет ей получать информацию, которая так необходима, вряд ли бы доктор Леншерр сказал ей хоть слово. Многоходовочка. И он играл тоже — и тоже помыкал мной, дёргал за ниточки, заставлял делать то, что ему хочется. И я позволял это, потому что хотел найти Оскопителя. И меня посетила новая мысль, теперь настойчиво жужжащая где-то в затылке, мысль, не дающая даже спокойно записать то, что я уже узнал. Меня не покидало ощущение, что доктор… ревнует. Как будто между ними с агентом МакТаггрет что-то было, и я, так неожиданно появившийся рядом с ней, стал для него кем-то вроде конкурента. Если между ними и была связь, то какая-то больная, ненормальная, я был уверен в том, что никакие отношения не могут завязаться с такой предысторией. И всё-таки что-то было — и я как будто мешал, впрочем, я, пожалуй, скорее забавлял доктора, чем казался серьёзной помехой. И всё-таки стоило быть осторожнее: кто знает, что у него в голове на самом деле? Да, нужно было быть осторожным, ведь…* * *
…судьба любит подкидывать сюрпризы. Чарльз не успел добраться до своей комнаты в общежитии, пока что они должны были жить на территории Академии, при успешном переводе на полноценное стажёрское место студентам, решившим продолжить обучение, разрешали разъезжаться, но пока — дисциплина и следование правилам. Ксавье бы с большим удовольствием жил в своей квартире, потому что тогда не пришлось бы таскаться через все коридоры и лестницы, его нынешний вид особенно привлекал внимание, и Чарльз бы предпочёл оставлять свои приключения незамеченными, но — правила везде одни. Он успел изложить коротко суть своего визита к доктору в электронном письме, которое отправил аккурат перед тем, как сесть в самолёт, но совершенно не был уверен, что агент МакТаггерт его прочитает. Чарльз надеялся принять душ, потому как наконец-то почувствовал, что визит в дом мисс Брэддок не прошёл даром, и из этой одежды лучше вылезти как можно скорее, а после — хоть чуть-чуть поспать. Голова уже даже не гудела, она просто налилась свинцом, и Ксавье казалось, что шея вот-вот переломится от свалившейся на неё тяжести. — Надеюсь, вы успели поспать в самолёте, — молодой человек вздрогнул от голоса рядом, он едва вышел из такси и ещё даже не оторвал взгляд от асфальта, на который ступал максимально сосредоточенно, чтобы не потерять равновесие. Чарльз вскинул голову — и увидел агента МакТаггерт прямо перед собой; она стояла, опираясь на капот другой машины, припаркованной тут же, и, кажется, ждала именно его. Женщина быстро оглядела своего протеже и кивнула в сторону общежития, понимая, что в таком виде его никуда нельзя везти. — У вас пятнадцать минут, Чарльз, — она засекла время на часах. — Принимайте душ, переодевайтесь и спускайтесь. Поедите по дороге, я сейчас кого-нибудь отправлю за сэндвичами. — Что-то случилось? — усталость вдруг отступила на задний план, по лицу мисс МакТаггерт было понятно, что да — случилось. Что-то нехорошее. — Нашли ещё один труп, едем на осмотр, — агент постучала ногтем по циферблату. — Летим, точнее. Время, Чарльз, время, поторопитесь.* * *
Чарльз жевал сэндвич, заставляя себя поесть. Он не чувствовал вкуса, как будто кусал кусок резины, но выбора не было: при отсутствии сна пища была необходимым источником энергии. Он задрёмывал в машине, которая везла их в аэропорт, едва не выключился в другом автомобиле, доставлявшем агентов к частному самолёту, и теперь ел, стараясь сделать это побыстрее: тогда будет возможность хоть ненадолго закрыть глаза и отдохнуть. Мойра не спрашивала его ни о чём пока что, и в этом её решении забота о подопечном тесно переплеталась с точным расчётом: сонный и заторможенный, Чарльз мог упустить важные детали, у них не было времени для письменного отчёта, по крайней мере, пока, а разговор с Леншерром должен был быть пересказан уже на пути к трупу, чтобы они могли строить версии с опорой на что-то. В термосе рядом с Ксавье ждал кофе, но про него МакТаггерт решила напомнить после, сейчас она наблюдала, как Чарльз, доев сэндвич, задремал, свернувшись калачиком на своём месте, насколько позволяли немного ослабленные ремни безопасности. Ему хватило получаса, чтобы резко проснуться, распрямившись. Как Чарльз и думал, доктор Леншерр навестил его во сне: с ножом в одной руке и зажигалкой в другой, весь перепачканный в крови… Губы, подбородок, руки, рубашка (почему-то он был в костюме, пиджак валялся в стороне) — всё алело, и мужчина оставлял кровавые следы за собой. Он остановился в паре метров от Чарльза и очень чётко, глядя прямо ему в глаза, проговорил: «Я тебе сердце выжгу». Ксавье проснулся в тот же момент, судорожно схватив губами воздух. В ответ на вопросительный взгляд агента МакТаггерт он лишь мотнул головой, беря термос без напоминания и наливая себе кофе в крышку. Руки Чарльза дрожали. — Я оформила поисковый запрос, к вечеру, максимум — к завтрашнему утру, у нас будут имена всех детей, подходящих под условия, — Мойра внимательно за ним наблюдала. — Срок? — Чарльз сделал первый глоток — и кофе согрел его, успокаивая; только теперь Ксавье заметил, что руки его были практически ледяными. — С момента начала её работы там и до направления в клинику, — МакТаггерт листала свои записи, вытащив записную книжку из сумки. — Пока что мы не знаем, сколько ему лет, поэтому такой разброс. — Доктор Леншерр знает, кто он. Мойра оторвала взгляд от листов, которые исписывала по большей части карандашом, зная, как людей вокруг раздражает этот звук — это позволяло уменьшить количество любопытных взглядов, если ей нужно было срочно что-то зафиксировать в каком-то общественном месте. Агент посмотрела прямо на Чарльза, уверенность в голосе молодого человека заставила её лишний раз похвалить себя за свой выбор: Ксавье напал на настоящий след. — Почему вы так думаете, Чарльз? — Мисс Брэддок рассказывала ему обо всём — и я уверен, она называла имя ученика, который её пугал так, что она писала об этом в личном дневнике, — Чарльз смотрел серьёзно, держа крышку от термоса обеими руками. — Он знает, кто Оскопитель. Ему нравится играть с нами, водить за нос, раздавать задания. Доктор развлекается. — Хорошо, — мисс МакТаггерт кивнула. — Пока что это наш единственный источник информации, и он должен продолжать нам её давать, Чарльз. Так что поиграем по его правилам. — Вы не хотите рассказать мне, что думаете по поводу всего этого? Ксавье впервые задал вопрос, мучавший его достаточно давно; в ответ на его отчёты агент МакТаггерт молчала, просто давая новые указания. Никакого обсуждения, никакой аналитики, он просто доставлял сведения, но не участвовал в расследовании. Да, ему непросто давалось нахождение улик, но в конечном счёте он практически не работал головой, когда наступало время по-настоящему серьёзно сопоставить факты. — Если вы будете знать столько же, сколько я, всё это будет знать и Леншерр, — Мойра не отвела взгляда, она не собиралась увиливать от ответа или чувствовать себя виноватой за свою позицию — позицию профессионала. — Он прочитает вас, Чарльз. И использует всё, что узнал, в своих целях, а они, поверьте мне, не будут направлены на благое дело. Чарльз кивнул и отпил ещё немного кофе, теперь смотря в окно. Он догадывался о таком раскладе, но почему-то не хотел в него верить. Что ж, была в этом логика, холодная и верная, как и нужно в подобных вопросах — но понимание этого не заглушало какую-то детскую обиду, заставившую Ксавье даже немного поджать губы, впрочем, ненадолго: ему ещё предстояло пересказать разговор с доктором Леншерром в подробностях. — Я думаю, он ревнует, — подвёл итог Чарльз, но почти сразу прикусил язык, он опустил ту часть, где Магнето рассказывал о том, как «доставить женщине удовольствие». — Кого? — мисс МакТаггерт оторвалась от своего занятия: основные моменты разговора она фиксировала в записной книжке. — Вас, мэм, — Ксавье заставил себя смотреть прямо, не отводя глаз. — Он всё время говорит так, что чувствуется: за всем этим есть ещё что-то. Думаю, он хочет добраться до вас через меня. — Это повод быть осторожнее, верно, Чарльз? — Да, мэм. Чарльзу пришлось поспешно запивать слова кофе, чтобы невольный вопрос не сорвался с его губ. То самое «верно?», как и у доктора… И не первый раз, просто раньше он не замечал. Сомнений не оставалось, у этих двоих была большая история, которую он не знает и которую ему вряд ли кто-нибудь расскажет. Стоило взять это на вооружение, потому что любая информация — ценность, чем дальше продвигалось дело, тем больше Чарльз это понимал. Он всегда это знал, но теперь… Теперь смог ощутить это целиком и полностью. Самолёт начал снижаться, и Ксавье тоже достал из рюкзака свой блокнот, чтобы кое-что записать. Он боялся упустить несколько важных мыслей, к которым пришёл и которые теперь пытались от него ускользнуть, но Чарльз хватался за каждую обеими руками. Когда они ехали к месту, он всё ещё писал, не замечая, как смотрит на него его наставница, которая после слов о ревности взглянула на Чарльза другими глазами. Она была уверена, что он прав. Частично.* * *
— Начинайте, Чарльз. Ксавье выдохнул, руками в перчатках осторожно снимая ткань, которой был накрыт труп. Он вздрогнул и на секунду прикрыл глаза, продолжая стягивать полотно до самых коленей: их интересовала и та часть, что была ниже пояса, даже больше, чем все остальные. Гениталии были отсечены, как и во всех предыдущих случаях. — Армандо Муньез*, двадцать шесть лет, — Чарльз говорил в диктофон, внимательно оглядывая тело. — Темнокожий, среднего телосложения, гениталии отсутствуют. Половой орган отсечён без яичек, которые остались на месте. Кастрация прошла предположительно после смерти жертвы, которая наступила вследствие удушения, о чём свидетельствует след от верёвки на шее. — В чём отличие этого пострадавшего от остальных? — Мойра стояла напротив, тоже в перчатках, отслеживая процесс осмотра. — Его расовая принадлежность отличается от других жертв, — Ксавье не поднял на неё взгляд, продолжая осмотр. — Армандо темнокожий, что удивительно, серийные маньяки с психическими отклонениями предпочитают держаться в рамках своей этнической группы, насколько это возможно. — Хорошо, — по сигналу МакТаггерт Чарльз отключил диктофон. — Снимок зубов, снимки тела — и отправляем на экспертизу. Фотограф приступил к работе, и Чарльз смотрел, что и как он делает, стараясь запомнить каждый момент. Кто знает, как повернётся его жизнь в итоге и какие навыки ему пригодятся. Ещё один агент помогал ему переворачивать тело, Ксавье же подал специальную пластину для снимка зубов, когда очередь дошла до этой части. Он старался не думать о том, что из-за их нерасторопности умер ещё один человек. Число жертв Оскопителя достигло одиннадцати, и Чарльз чувствовал, что это не предел — если они не начнут активно действовать. Тело перед ним было живым ещё несколько дней назад, живым человеком, который думал, мечтал, планировал… Который боялся и провёл свои последние часы в ужасе и мучениях. Скорее всего, его пытали. Его убивали долго и мучительно, стягивая шею тугой верёвкой, пока он не перестал дёргаться. Он провёл столько времени в воде, уже после смерти, и такая важная для человека стихия уродовала его тело, так что близким ещё предстоит столкнуться с тем, чтобы увидеть его таким. Да, вода сделала своё дело: всё распухло, расплылось, растянулось… Запах перебивала мазь, нанесённая под ноздри, но Чарльзу несложно было вспомнить его: дух разложения и плесени ударил в нос, стоило им переступить порог помещения, где хранилось тело до их приезда. Ксавье всегда думал о том, что к их работе нужно относиться максимально отстранённо, чтобы не терять голову, иначе можно сойти с ума. Сейчас он вдруг чётко осознал, что никогда не сможет быть равнодушным к такому, и это — главное. Потому что именно желание спасать жизни, именно ужас перед чужой смертью, именно горячая, воспламеняющая сердце необходимость ловить тех, кто упивается чужими страданиями — всё это делает хорошего агента таковым. Чарльз был в этом уверен. — Подождите! — он схватил пинцет, зацепившись взглядом за какую-то деталь во рту жертвы; во время внутреннего монолога Ксавье ни на секунду не переставал осматривать труп — и не зря. — Скорее всего, это водоросли, — предположил временный напарник Чарльза, продолжавший удерживать челюсти Армандо разжатыми. — Такое часто бывает, когда тело проводит некоторое время в воде. Агент МакТаггерт тоже шагнула ближе, она молчала, смотря, как Чарльз медленно извлекает пинцетом какой-то небольшой предмет, оказавшийся достаточно глубоко, практически в горле трупа. Ксавье едва дышал, боясь выронить улику: тёмный вроде как кокон был покрыт слизью и в любой момент мог выскользнуть, но Чарльзу удалось осторожно переместить его на поднос. — Что это? — остальные подошли ближе, присматриваясь к находке. — Похоже на насекомое, — Ксавье порылся в рюкзаке, вытаскивая баночку — одну из тех, что давал ему Хэнк, когда просил найти кого-то интересного. Чарльз снова поднял кокон пинцетом и аккуратно поместил его в сосуд, запечатывая сразу; ёмкость отправилась в прозрачный пакет, который молодой человек свернул и, получив кивок от агента МакТаггерт на вопросительный взгляд, убрал к себе. Они переглянулись ещё раз — и женщина дала команду собираться. — Готовите выполненное домашнее задание для Леншерра? — она подошла к Чарльзу, пока их помощники запечатывали тело в мешок и убирали оборудование. — Пока ещё нет, — Ксавье чуть усмехнулся, шумно застёгивая «молнию» на рюкзаке. — Если я просто принесу ему насекомое, он отправит меня выяснять, что это и зачем. Я его опережу. — Это ему точно понравится, — МакТаггерт едва заметно прищурилась. — Думаю, он уже знает об этом убийстве. — Откуда? — Он всегда всё узнаёт, такова его суть, — женщина чуть пожала плечами. — Умный психопат — самая опасная разновидность убийц, а он умнее всех, кого я встречала. Я просто ещё раз напоминаю вам, Чарльз: пожалуйста, будьте осторожны. — Мойра на секунду сжала плечо своего протеже и тут же убрала руку. — Что ж, нам пора. Чарльз закинул рюкзак за спину и кинул ещё один взгляд на чёрный мешок на столе. Сейчас они выйдут отсюда, сотрут мазь из-под носа и продолжат расследовать дело, используя полученные сегодня сведения для нахождения Оскопителя. Ксавье знал, что Армандо Муньез придёт к нему сегодня во сне. И ещё он знал, что, сколько бы свежего воздуха он ни вдохнул, запах этого дня ещё долго будет его преследовать. Запах страха, запах боли, запах…* * *
…смерти. Я всё ещё думал о ней, когда мы летели обратно, «домой», да, Академия точно была моим домом на тот момент времени. Я думал о том, что первым делом найду Рейвен и крепко её обниму. Скорее всего, она не поймёт, что на меня нашло, и я расскажу, где побывал и что видел, у нас нет тайн друг от друга. Надеюсь, мои кошмары не заразят её. В машине, пока мы добирались до аэропорта, агент МакТаггерт похвалила меня. Сказала, что я молодец, что у меня есть настоящие задатки хорошего детектива. «Оценки, — она обращалась скорее к пейзажу за окном, чем ко мне, — это всего лишь показатель того, насколько хорошо вы умеете зубрить или хитрить. Мало кто действительно понимает то, что читает и учит. Вы умны, Чарльз, и вы станете агентом, я вам обещаю». На этом месте она повернулась ко мне, улыбнувшись — и я бы мог назвать эту улыбку тёплой. «Вы молодец, — она всё ещё улыбалась, теперь смотря на меня, — как бы ни закончилось это дело, я не ошиблась, выбрав вас». После этого она снова села прямо на своём сидении — пассажирском, рядом с водителем. Я ехал сзади, предоставленный самому себе и своим мыслям. Похвала стала для меня приятной неожиданностью, но слова мисс МакТаггерт меня насторожили. «Как бы ни закончилось это дело»… Для меня не было иных вариантов, кроме как найти Оскопителя и схватить его. Я не представлял, что всё может сложиться иначе. Я вернулся мыслями к доктору Леншерру практически в тот же момент, потому что вспомнил ещё одну фразу агента МакТаггерт — про домашнее задание. Кажется, она думала, что доктор тоже меня чему-то учит, иначе к чему такая хитрая метафора? В тот момент мне подумалось, что она тоже ревнует, ревнует Леншерра, который уделял слишком много внимания простому стажёру. У меня складывалось ощущения, что два кукловода дерутся друг с другом просто потому, что они привыкли это делать, а их марионеток дёргает из стороны в сторону из-за этой борьбы. Я чувствовал, что мои нити натянуты сразу с двух сторон. Но я знал, что они есть, а это значит, я мог их оборвать.