Я лежу на полу, Обнимаю паркет. Я как волк на луну, Никого рядом нет. Тишина, тишина... Может просто уснуть? Скоро будет весна. Дотерпеть, дотянуть... ♫ Звери – Солнечный зайчик
— Вам лучше ускориться, — Мойра кинула короткий взгляд на своего собеседника. — Мисс, мы делаем всё так быстро, как только можем, но у нас старая система архивации… — Значит, придётся написать на вас жалобу. МакТаггерт была непреклонна, когда дело касалось работы. Впрочем, кажется, она перенесла это качество характера во все сферы своей жизни, которых осталось не слишком много. Мойра посмотрела на часы и поджала губы, думая о том, что совсем скоро Чарльз и его «телохранители» должны добраться до дома, где жил брат Джейсона Страйкера, чтобы поговорить с ним ещё раз. Она очень надеялась, что всё пройдёт хорошо. При мысли о Чарльзе сердце попыталось сбиться с привычного ритма, но Мойра усилием воли заставила пульс выровняться. Не время. Больше всего ей сейчас хотелось выпить и покурить, особенно покурить, хотя она бросила уже давно, и агент МакТаггерт пообещала себе, что купит домой бутылку хорошего бурбона, когда всё это закончится. И, возможно, выкурит пару сигарет. А потом — всё заново. Она успела побывать в месте побега Магнето. Её вызвали туда первой, как человека, который лучше всех знает этого психопата, но Мойра не могла улететь, не убедившись, что с Чарльзом всё в порядке. Она втянула его во всё это — и она будет отвечать перед всеми, в том числе собой и своей совестью, если с ним теперь что-то случится. План сработал идеально: Эрику наживка очень понравилась, он с удовольствием заглотил крючок, выдавая им информацию, вот только в итоге рыба оказалась сильнее рыбака — и вырвала удочку из рук, роняя её обладателя в воду. Если бы Мойру попросили выбрать животное, которое бы лучше всего описывало Леншерра, она бы сказала, что это акула. Большая, просто огромная и чертовски умная акула-людоед. А в воде теперь плавали они все, наблюдая за то появляющимся, то скрывающимся острым плавником, нарезающим круги. МакТаггерт боялась за своего мальчика, но не собиралась это показывать, потому что тогда Чарльз понял бы, насколько он в опасности. Впрочем, наверное, он и понимает. Он тоже был умён, иначе бы не забрался так далеко в мысли Магнето. Настолько далеко, что поселился там, и доказательство этого Мойра увезла с места преступления, сказав, что главную улику она заберёт с собой. Когда Чарльз позвонил с вопросом о том, стоит ли ему ехать, она отпустила его только в компании сестры и друга-учёного, потому что в движущуюся цель попасть гораздо сложнее. Она надеялась, что Ксавье прав, и Магнето не начнёт на него охоту прямо сейчас, но не была в этом уверена сама. Эрик оставался абсолютно непредсказуемым, сколько бы лет ни прошло, и его побег — лишнее тому подтверждение. — Кажется, кое-что нашли! — Отлично, распечатывайте, — она сразу двинулась к принтеру, всё-таки бросив короткий взгляд в сторону своей сумочки, из которой в прозрачном пакете для улик лежало свёрнутое в трубку полотно. Мойра надеялась, что Эрик отложил свою охоту, хотя его желание обладать Чарльзом было неприкрытым и… неудержимым. Он не забрал эту вещь, потому что знал, что МакТаггерт приедет и увидит её. Он хотел, чтобы она увидела. Возможно, он надеялся, что Мойра передаст её Чарльзу, но сама Мойра решила, что её подопечный не должен этого видеть. Если бы она не знала, кто автор этой картины, она бы даже повесила её дома, заключив в раму, но… Но портрет Чарльза Ксавье, прижимающего к груди двух крохотных котят, в исполнении Магнето вызывал только одно чувство — ужас.* * *
Рейвен вцепилась в плечо брата мёртвой хваткой, вознамерившись не выпускать его из машины ни под каким предлогом. Они спорили уже минут десять, и Чарльз всё больше думал о том, насколько подозрительно выглядит припаркованный автомобиль, слегка вздрагивающий от внутренней борьбы. — Ты не пойдёшь туда один, — девушка дышала уже тяжело, буравя взглядом ухо Ксавье. — А как ты себе это представляешь? — Чарльз всё-таки сбросил её руку, но не выскочил на улицу, а повернулся к сестре лицом. — У тебя нет удостоверения, а он спросит, люди после таких потерь только поначалу рассеянные. — Чарльз! — Это всего лишь небольшой разговор, он не займёт много времени, — Ксавье улыбнулся. — Рейвен, у меня с собой телефон и пистолет, ты знаешь, я хорошо стреляю, но вряд ли мне понадобится этот навык в разговоре с братом жертвы. Мы тратим время. — …хорошо, — Рейвен выдохнула, но по её лицу было понятно, что брат её нисколько не успокоил. — Только не задерживайся, пожалуйста. — Я быстро. Он поцеловал её в щёку, а Хэнка, который предпочитал не вмешиваться в разговор, хотя целиком и полностью был на стороне подруги, хлопнул по плечу. Чарльз закинул за спину рюкзак и направился к дому, совершенно неприметному, такому же, как и миллионы домов во всём мире. Небольшая постройка навевала мысли о необходимой экономии, которая заставила хозяев ограничиться одним этажом, когда-то белая краска местами полиняла, местами выцвела, а кое-где и вовсе обвалилась. Окна были завешены дешёвыми бумажными шторами, крыльцо слегка покосилось, а крышу, казалось, стоило поменять лет пять назад. Лужайка росла дико и необузданно во все стороны, задыхаясь от этого сама, и мусор путался в высокой траве, оставлявшей на джинсах мокрый след, пока Чарльз пробегал от машины до двери дома; ливень не прекратился и вряд ли в ближайшее время этого можно было ожидать. Ксавье постучал трижды (звонок как будто не работал, по крайней мере, его не было слышно, когда Чарльз жал на кнопку), прежде чем ему ответили — сонным и недовольным голосом. — Кто там, чёрт побери? — ФБР, сэр! Добрый день, мне нужно задать вам пару вопросов! — пришлось повысить голос, чтобы перекричать грохот капель по карнизу. — ФБР? — голос стал настороженным. — Меня уже допрашивали! — Да, но появились новые обстоятельства, и мы будем очень благодарны содействию следствию. Под ворчание Чарльз различил, как щёлкает минимум пять замков, прежде чем дверь распахнулась, и он смог войти, тут же оставляя на полу мокрый след от обуви, успевшей промокнуть насквозь: вода из водостока хлестала так близко к крыльцу, что заливала его. Ксавье встретил молодой мужчина, скорее всего, чуть старше его самого, но глубокие морщины прибавляли ему лет, и Чарльз даже вздрогнул, представив, что тому пришлось пережить. Родителей не было в живых, судя по материалам дела, они жили с братом вдвоём — и вот он потерял последнего близкого человека… Хозяин дома был одет в потёртые джинсы и белую грязную майку, на шее его болтались два жетона — свидетельство прохождения службы; смотрел он на гостя хмуро, но скорее устало, чем зло. — Чарльз Ксавье, — Чарльз показал удостоверение. — Вы, если я не ошибаюсь, Уильям Страйкер?* — мужчина коротко кивнул. — Я состою в группе, расследующей дело об убийстве вашего брата, и мне нужно задать вам пару вопросов. — Проходите, — Страйкер махнул в сторону кухни и сам двинулся туда первым. — Вы один? — Да, один. Упоминание того, что он приехал с друзьями, могло сильно снизить уровень доверия, так что Чарльз предпочёл ответить так — и проследовал за хозяином дома по коридору, мимо гостиной, на автомате кинув туда короткий взгляд — и вздрагивая от увиденного. Стена была сплошь увешана головами животных, чучелами, центральное место среди прочих «трофеев» занимала голова оленя, молчаливо взиравшая на комнату остекленевшими глазами, хотя Ксавье показалось, что зверь смотрел прямо на него. — Любите охоту? — он повернул голову, уставившись между лопаток Страйкера, оценивая ширину его плеч. — Да, отец часто водил нас раньше, он начал собирать эту коллекцию, — мужчина довольно усмехнулся, включая чайник. — Итак, вы продолжаете искать этого, как его там… — Оскопителя, — Чарльз кивнул, отказываясь от предложения присесть, вместо этого он глянул в окно, выходящее на задний двор: небольшая теплица выглядела невероятно аккуратной по сравнению с остальным участком. — Да, мы уже очень близки к тому, чтобы его поймать. Уже в одном шаге буквально, и для него нам нужна ваша помощь. — Вот как… — Страйкер доставал чашки, отозвавшись задумчиво, он даже не заметил, что одной из них не хватает куска у края. — И чем я могу помочь? — Ваш брат, — Ксавье повернулся — и снова упёрся взглядом в спину мужчины, который рылся по ящикам в поисках чая, — общался с кем-нибудь больше, чем с остальными? Лучший друг? Или подруга? — У него было много друзей, знаете… — хозяин дома методично обшаривал ящики один за другим, но пока что ничего не мог найти. — Сложно выделить кого-то одного. Чарльз слегка прищурился, чуть повернул голову набок, как будто это могло помочь ему лучше вникнуть в слова Страйкера. В деле значилось, что брат пострадавшего практически ничего не смог рассказать, потому что был в состоянии шока, а вот другие допрашиваемые все, как один, говорили, что Джейсон был очень нелюдимым мальчиком. Ксавье опустил взгляд и отметил странную пыль, покрывавшую джинсы Уильяма; она была похожа на красный кирпич, но такого материала в дома не было, разве что… — Ремонтируете подвал? — Чарльз спросил до того, как успел обдумать вопрос. — А? — Страйкер не обернулся целиком, только посмотрел через плечо. — С чего вы взяли? — Пыль на ваших джинсах — это от красного кирпича, каким выкладывают стены в подвале, по крайней мере, в старых домах такое бывает. — А, да, — мужчина отмахнулся, укладывая в чашки по пакету дешёвого чая, пачку которого ему всё-таки удалось найти в дальнем шкафчике. Он поставил обе чашки на стол, теперь опёршись на одну из тумб кухонного гарнитура в ожидании закипающего чайника. Чарльза не покидало странное ощущение, что он выпускает из виду что-то очень важное, он не мог сосредоточиться на том, чтобы задать ещё хоть один вопрос из списка, вместо этого бездумно уставившись на чашки. Ксавье вдруг заметил, что они обе были из одного набора — и с одним рисунком. Каждую из чашек покрывали десятки бабочек. — Любите бабочек? — он перевёл взгляд на Страйкера, стараясь максимально незаметно достать телефон, смутно понимая, что это сейчас может ему очень сильно помочь. Хозяин дома тоже уставился на чашки, теперь без проблем понимая, чем вызван вопрос. Резкий контраст между его внешним видом и тем, как выглядели чашки, удивил бы кого угодно, что уж говорить об агенте ФБР, чья работа — обращать внимание на детали? Страйкер медленно поднял глаза на гостя, стараясь пожать плечами как можно более непринуждённо. — Джейсон любил. Мерзкие твари, как по мне, но он от них буквально фанател. — У него был любимый вид? — Чарльз пытался разблокировать экран, держа руку так, чтобы Страйкер не увидел этого. — А как эта информация может помочь делу? — теперь прищурился хозяин дома, и стало заметно, как он напрягся всем телом. — Видите ли, убийца… Ксавье хотел уточнить про куколок Белоснежного Аполлона, но в этот момент телефон в его руке зазвонил. Чарльз успел только краем глаза заметить высветившееся на экране имя мисс МакТаггерт, а в следующую секунду ему уже пришлось уворачиваться от удара. Страйкер выбил у него смартфон, и тот отлетел на пол, экран разлетелся от столкновения с кафелем в крошку; хозяин дома пытался схватить Ксавье, но тот ловко выскользнул из его хватки — и тут же превратился в преследователя, потому что мужчина скрылся за дверью, ведущей в подвал. Запереть он её, конечно, не успел. Чарльз едва не кубарем скатился по лестнице, в тусклом свете мало что можно было разглядеть, но хлипкие перила помогли удержаться на ногах. Ксавье на ходу достал пистолет, быстро осматривая пустой подвал — и сразу замечая, что один из стеллажей стоит криво. Молодой человек с трудом сдвинул его в сторону, обнаруживая ещё одну дверь, большую и тяжёлую, которая поддалась ему: судя по увесистой щеколде, запиралась она только снаружи. Стоило шагнуть в темноту, как до слуха Ксавье долетели крики, и сердце заколотилось в груди быстро-быстро. Уоррен был жив, он был жив и он был здесь, отчаянное «Помогите!» разносилось теперь по всему подвалу, но Чарльз понимал, что Рейвен и Хэнк из-за дождя не услышат ни звука. Ксавье вытащил пистолет, осторожно ступая во тьме, понимая, что он не увидит ровным счётом ничего, надеясь только на то, что его соперник ненамного прозорливее. Наверное, нужно было позвать на помощь, наверное, стоило дождаться подкрепления, наверное…* * *
…мне стоило выстроить линию своего поведения иначе с самого начала, но я не мог это контролировать. Я испугался, что, пока я буду возиться наверху, Страйкер прикончит Уоррена и скроется, а этого я не мог допустить — и поторопился. Мисс МакТаггерт вряд ли могла бы мной гордиться после всего этого, представляю, с каким испанским стыдом она будет читать мой отчёт. Если будет что читать. Мне казалось, что сердце выдаёт меня с потрохами, как и в ночь перед первой встречей с доктором Леншерром, я был почти уверен, что это грохотание в моей груди слышно в радиусе километра, несмотря на крики Уортингтона, который, судя по всему, понял, что что-то не так. Голова кружилась — то ли от слабости, то ли от голода, то ли от страха. Я так хорошо стрелял по мишеням на занятии, но здесь… Здесь против меня был человек, умный и хитрый, человек на своей территории, притом настроенный сверхмотивированно. Как мы могли быть такими слепыми?.. Здесь же весь дом выглядел максимально странно, разумеется, его обыскивали, когда тело Джейсона только нашли, но, готов поклясться, Страйкер раньше не допускал таких оплошностей, и увидеть эту секретную дверь было практически нереально. Мне просто повезло. Или нет. Он убил своего младшего брата… Боже, он убил своего родного брата, отрезал ему член, а тело вывез за город, где выбросил в реку, как мешок с мусором. Я чувствовал выступивший на лбу пот, да, мне было страшно, потому что я знал, что я должен всадить пулю в этого урода, но не был уверен, что не промахнусь. Боже… Нервный тик начался неожиданно, заставляя меня почувствовать себя ещё более уязвимым, хотя, казалось бы, куда… А если у него ружьё? Боги, он же охотник, он может прострелить меня насквозь, стоит мне показаться… Нижнее веко левого глаза, ближе к внешнему уголку, дёргалось, отсчитывая пульс, и я шёл, думая о том, что в любой момент могу услышать выстрел, после которого меня вряд ли что-то будет волновать. Я замер около очередной комнаты в этом бесконечном подвале, слыша странный звук за открытой дверью. Мне понадобилось секунд двадцать, чтобы определить его природу: это были бабочки. Много бабочек. Они хлопали крыльями, все вместе, перелетая с места на место, едва слышно, но всё-таки различимо. Я был готов поклясться, что это Белоснежные Аполлоны. Теплица… Наверное, там он выращивал очитки для своих «питомцев», да, наверное, именно их. Я споткнулся, валясь на пол — и что-то вонзилось в руку так резко, что сдержать крик удалось каким-то невероятным усилием. Кажется, это был гвоздь, я не уверен, но это что-то мягко вошло в предплечье, нежно и ласково, заставляя всё вспыхнуть перед глазами алым. Я высвободил руку тут же, и в этот момент меня охватила настоящая паника. Я уронил пистолет. Я шарил руками по полу, но не мог его нащупать, и пульс начал оглушать меня, барабанами грохоча в ушах. Я чувствовал, как рукав рубашки пропитывается кровью, но меня это не волновало, как и боль в руке — я уронил пистолет и не мог его найти… В итоге я просто прижался к стене, сидя на полу и зажимая себе рот обеими руками, чтобы дыхание не выдало меня, а дышал я громко, хватая губами воздух, потому что голова тряслась от сковавшего меня ужаса. Я смотрел в темноту широко распахнутыми глазами и не слышал ничего, кроме своего свистящего дыхания, я втягивал воздух носом, понимая, что если буду дышать ртом, то буду делать это рвано и судорожно — и тогда найти меня будет легче лёгкого. Я один. Один в темноте, один против психа, который с удовольствием выпустит мои кишки наружу и отрежет всё лишнее пониже — ещё до того, как Рейвен и Хэнк поймут, что меня нет слишком долго... Эта мысль заставила меня замереть. Рейвен. Хэнк. Они пойдут за мной следом, он встретит их с распростёртыми объятиями, предложит угоститься его пряничным домиком**, а потом… Я закрыл глаза на секунду — и снова распахнул их, отнимая руки от лица и шаря ими по полу рядом с собой. Правая слушалась плохо, зато левой я нащупал какую-то доску, поднимая её и медленно вставая, используя стену как опору за спиной. Паника ушла, по крайней мере, пока, её место заполнила отчаянная решительность. Я всегда с успехом справлялся с заданиями, нужно представить, что это одно из них. Двигаясь бесшумно, я шёл по тёмному коридору, миновал запертую комнату, внутри которой кричал Уоррен, прошёл ещё одну — пустую, мне хватило минуты, чтобы по звукам определить, что она пуста. Впереди была ещё дверь, прямо передо мной — и я толкнул её, готовый дать отпор, но отпрыгнул в сторону — на случай, если Страйкер будет стрелять, и…* * *
…боль пришла первой, Чарльз ничего не услышал и не почувствовал, кроме боли, такой сильной, что удержаться от крика на этот раз было невозможно — и он закричал, правда, ненадолго; сильная рука зажала Ксавье рот, заткнув его, а через секунду лезвие ножа вышло из спины. Страйкер пырнул своего гостя куда-то в поясницу, целясь в позвоночник с прицелом на то, чтобы повредить какой-нибудь важный нерв. Он надеялся, что этого не в меру прыткого сопляка парализует хотя бы частично — и, кажется, не прогадал. Он прижал нож теперь к шее парня, вторую руку смещая с его лица ниже, гораздо ниже, хватая его за пах и крепко прижимая к себе. — Думал, сможешь справиться со мной? — он почему-то шептал, шептал Чарльзу в самое ухо, пока тот хватал воздух ртом, онемевший от боли. — Какой ты наивный… Ксавье чувствовал, что находится в вертикальном положении каким-то чудом, потому что ноги вдруг стали ватными, переставая его слушаться. Слёзы текли по его щекам, оставляя мокрые дорожки на покрытом пылью лице: он слишком много возился на полу, не замечая того, что он чертовски грязный; рука болела отчаянно и дико, но всё-таки не так сильно по сравнению с пульсирующей болью в спине, но вспышка прошла — и теперь Чарльз ощущал лезвие ножа у своей сонной артерии, а руку Оскопителя — на своём члене. — Какой ты сладкий, — Страйкер прихватил зубами его ухо, и молодой человек почувствовал приступ тошноты от его дыхания, добравшегося до носа. — Ты будешь идеальным экземпляром, да... Ты будешь тринадцатым, крошка… Хотя там, кажется, настоящий крепыш, да? Его пальцы ощупывали всё, спускаясь и до яиц, хватая грубо, до боли, и Чарльз ощутил постыдное желание попросить отпустить его, попросить оставить в покое, потому что паника вернулась, когда Ксавье представил, что его ждёт. Представил, как ему отрезают всё, ещё живому, представил эту боль — и горло сдавило спазмом, а сердце запрыгало, словно мячик для пинг-понга. — Мне нравится, думаю, ты действительно сладкий, я сделаю это прямо сейчас, я сделаю это нежно, я… Пистолет выстрелил совсем рядом с головой Чарльза, заставив его коротко вскрикнуть и одновременно оглушив, а через мгновение хватка Оскопителя ослабла — он повалился на пол и чуть было не утянул Ксавье за собой; молодой человек успел подумать о том, что сейчас напорется на нож, конечно, напорется, и умрёт сразу, здесь же, он успел представить всё это в красках, но в этот момент сильные руки подхватили его, удерживая и обнимая. Чарльза прижали к себе бережно, но крепко, и он машинально вцепился в своего спасителя, боясь упасть. Спокойный голос пробился даже через шум в ушах: — Отличный выстрел, агент Ксавье. Чарльз заревел. Заревел навзрыд, сжимая в пальцах рубашку доктора Леншерра, он не мог остановиться и сказать хоть что-нибудь, боль вперемешку со страхом и облегчением сорвала все замки, высвобождая эмоции настолько сильные, что их никак нельзя было сдержать. Эрик обнимал его обеими руками, мягко поглаживая по волосам и едва ощутимо касаясь губами его уха. — Сейчас ваши друзья будут здесь, Чарльз, они слышали выстрел. Агент МакТаггерт тоже уже на подходе. Вы справились, вы спасли Уоррена, всё будет хорошо. Тш-ш-ш… Доктор ласково поцеловал его в висок, осторожно опуская на пол и как будто даже слегка баюкая; так и было, ещё несколько долгих и пьянящих мгновений Эрик держал его в своих объятиях, мягко покачивая. — Я должен… задержать вас… Ксавье всё ещё сжимал рубашку Леншерра, продолжал всхлипывать, но силы покидали его, вместе с разумом, который испытал слишком много за эти дни и умолял об отдыхе. Эрик улыбнулся, ещё раз проводя ладонью по волосам молодого человека, в очередной раз поражаясь его свету, который, кажется, ничто не способно погасить. Последнее, что услышал Чарльз, прежде чем потерять сознание, было едва различимое: «До встречи, Чарльз», — и Ксавье готов был поклясться, что увидел лицо доктора в темноте, всего на какую-то секунду он увидел, как улыбается доктор Леншерр — и погрузился в настоящую тьму.