Кинокалейдоскоп

Дартмур, 1899 год.

В трактире «Три короны» на окраине Эксгемптона, маленького городка среди дартмурских вересковых пустошей, было малолюдно. Проливной дождь, не прекращавшийся полдня, удерживал дома большую часть завсегдатаев, и в каминном зале, теснясь поближе к огню, сидели в основном приезжие. Чарльз Эндерби, специальный корреспондент газеты «Дейли ньюс», вошёл и с размаху захлопнул за собой дверь. Он повесил на деревянную вешалку свой зонтик и макинтош, с которых струилась вода, и взвыл от разочарования — все кресла у камина были безнадёжно заняты. Внимание Чарльза привлёк мужчина, сидевший за столиком в углу перед бутылкой бренди. — Простите, сэр, здесь свободно? Незнакомец поднял голову. У него были густые усы и курчавые бакенбарды. — Можете сесть, — глухо сказал он и, явно желая этим ограничиться, уткнулся в стакан. Эндерби заказал тройную порцию скотча, но горячительный напиток лишь разогрел в нём желание излить душу после многочасовой беготни по городу. — Ну и погодка нынче! — заметил он, обращаясь скорее в пространство, нежели к собеседнику. — В такой день хозяин собаку на улицу не выгонит. А лужи? Вы когда-нибудь видели такие лужи? Я чуть не утонул посреди мостовой! Незнакомец вдруг отодвинул стакан и повернулся к Чарльзу. Взгляд его серых глаз был мутным от выпитого, и трудно было понять, чего в нём больше — иронии или сочувствия. — Ваше несчастье, дорогой сэр, просто смешно, — произнёс он хрипловатым голосом. — Надеюсь, что это самые глубокие лужи в вашей жизни. — Он сделал большой глоток бренди и продолжил, опустив голову: — Один мой друг, здешний натуралист, ровно десять лет назад утонул в трясине. — Со… соболезную, — журналиста передёрнуло. — Я не знал. Он жил в Эксгемптоне? — Нет, на ферме, посреди торфяных болот. Мало кто знал этот опасный край лучше него. — Как же с ним такое случилось? — спросил Чарльз почти машинально. — Это долгая история, — взгляд незнакомца сделался усталым и далёким. — Но вам лучше узнать всё. Мой друг хотел завладеть состоянием своего престарелого родственника. Речь шла о титуле и больших деньгах, и ради этого он был готов на любой риск. В здешних местах давно ходит легенда о чудовищной собаке. Зная, что старик суеверен и болен, мой друг спустил на него злобного пса — и тот умер от страха. Чарльз почувствовал, как по его спине пробежал холодок. — Но тут случилось непредвиденное. Объявился ещё один претендент на наследство где-то в Новом Свете, и всё пришлось начинать сначала. Однако судьба распорядилась по-другому. В дело вмешались частные сыщики, а затем и полиция. Они сорвали все планы, и моему другу пришлось скрыться в самом сердце болота, куда никто, кроме него, не знал дороги. Но в ту ночь густой туман сделал болото непроходимым… — Он замолчал и одним глотком допил свой бренди. — Один, в темноте, медленно и неотвратимо… Страшная участь. — Страшная, — согласился Эндерби. Он забыл о виски, его била дрожь. Незнакомец вдруг рассмеялся. — Извините, сэр, мне нельзя пить много бренди. Когда я выпью лишнего, я обязательно рассказываю какие-нибудь страшные истории. Однако мне пора. Он взглянул за окно — тучи медленно расходились, — надел плащ и коричневую кепку и, кивнув на прощанье, вышел. Чарльз в растерянности поискал глазами трактирщика. — Скажите, — взволнованно спросил он, — тот джентльмен, который здесь сидел… вы его знаете? — Этот? — переспросил трактирщик. — Странный господин. Как его звать — не знаю. Он приезжает сюда каждый год, день в день, девятнадцатого октября. Сидит здесь один и пьёт. А вечером всегда уходит. Куда — понятия не имею. Чарльз Эндерби подошёл к окну. Дождь перестал, в почти чёрном небе слабо поблёскивали звёзды. Где-то в конце улицы виднелась едва различимая фигура в кепке и плаще, уходившая туда, где начинались безлюдные торфяные болота…