Книга первая: Ведомый шепотом Смерти

      Дверь со скрипом отворяется, и Маргери с трудом удается сдерживать тот трепет, который накрыл ее с головой. Все тело подрагивало, дышалось чаще и через раз, от чего легкое головокружение начинает подкашивать и без того слабый организм. Выглядывает в коридор, с опаской посматривая на царящую вокруг пустоту. Она чувствовала себя так, словно совершила страшную кражу. Скрываясь ото всех подряд в закоулках школы, прижимая злосчастную тетрадку к груди, Реддл желала, чтобы никто не догадался, что же она с таким трепетом хочет скрыть от назойливых глаз. Полная решимости, бросает дневник Тома на письменный стол, при этом осматривая свою комнату с недоверием. Это было то место, где ни одна душа не могла потревожить ее. Выпуская ношу из дрожащих пальцев, чувствует, как хочется ощутить в своих руках гладкую обложку этой книги, полистать ее страницы и прочитать прогремевшее на всю Магическую Великобританию имя.       Снова власть. Чужая власть, что порабощает слабых зевак. Реддл злится от того, что не может противиться искушению, что затмевает рассудок. Она тянет ручонки к вещице своего брата вновь, но останавливается, с недоверием смотря в зеркало, что висит напротив. Какая-то девушка, в которой она уже не узнает себя, глядит с презрением. Приходя все же к мысли что это она, с ужасом подходит ближе.       «Какой ужас, что со мной стало?», — не может больше скрывать своего отвращения.       Кожа на шее и лице настолько истончилась, что стала почти прозрачной. Сквозь нее проглядывали синие вены и красные сосуды. Некогда яркие глаза потеряли свой блеск, уступая блеклому сиянию. Она подносит руки к лицу, пряча взгляд, продолжая следить за отражением. В глубине души надеялась, что эта болезненная мадам не она, а кто-то другой. Досада охватила Реддл сразу же, как только увидела, что зеркало старательно повторяет любые движения. Хватает светлую прядь своих волос, рассматривая поближе, будто бы никогда раньше их не замечала. С силой стискивает зубы, ненавидя эту седину, что появилась таким загадочным образом, а по прошествии стольких лет так и не исчезала. Сколько бы не пыталась закрасить ее, краска не ложилась на эти обесцвеченные волосы. Контраст темных волос и болезненно-бледной кожи вводил в неподдельную панику. А не значило ли это, что она умирает? Только не теперь, когда все стало чуточку яснее. Только не сейчас, когда Том Реддл ведет подпольную игру. Она хотела быть главным зрителем всего этого спектакля.       Отходя от зеркала, что наводило страх, присаживается за письменный стол. Волосы упали на столешницу, стоило только склониться над дневником непонятного происхождения. Ведь оказывается, она так мало знала о том, что промышлял Волан-де-Морт. Хоть он и говорил множество красивых слов, но действия его всегда разнились с мыслями, которые он так тщательно скрывал. То, что брат вел дневник или допустить саму мысль, что Том мог быть на что-то обижен, вызывала скорее смех и недоверие. А теперь Силия сидит напротив живого доказательства того, что Темный Лорд когда-то все же был человеком. Отстраняется, непонимающе смотря в потолок.       «Но при чем здесь Гарри Поттер?».       Мысль, что мальчишка что-то почерпнул из записей ее брата, очень сильно злила. Проводит рукой по черному переплету, все никак не решаясь заглянуть внутрь. Пальцы скользнули под обложку. Дыхание перехватило от неизведанных чувств. Попрощавшись мысленно со всеми своими коллегами, она зажмуривает глаза и открывает книжку. С недоверием смотрит пару минут прямо внутрь, ничего не понимая. Перелистывает еще одну страницу, затем еще, пробегаясь по ним всем глазами. Выражение лица приобретает измученный вид, и она зарывается лицом в ладони, ощущая приятное прикосновение темноты, что не раздражает глаз. Осмотрев предмет со всех сторон, а особенно на наличие записей, Реддл с облегчением вздыхает, не в силах сдержать смешки, что вырываются бесконтрольно. Кажется, кто-то захотел ее обдурить. — Кажется, кто-то решил посмеяться надо мной, — встает и подходит к своему отражению в зеркале, начиная его передразнивать, не хотя отрываться от собственных глаз. — Что бы это могло быть? — морщится. — Наверное, там чернила невидимые! — воскликнула, отходя от отражения на пару шагов, не сдерживая порыв надменного смеха.       На глазах выступили слезы, а веселье, что берет верх, было не унять. Поднося руку к лицу, она вытирает теплые редкие слезинки, продолжая смеяться, смотря на то, как влага поблескивает на свету. Ее лицо расслабилось, она замолчала, глаза округлились. Вот только теперь стало не смешно, теперь стало поистине страшно. Испуганно оборачивается, будучи уверенной, что что-то слышала. К особому сожалению она не видит ничего, кроме небольшого помещения, освещаемого парой свечей. В панике забилось сердце, тело застыло на месте, отказываясь делать шаг. Не понимая, наяву ли это или же плоды больной фантазии, Реддл отходит от зеркала, не желая больше представлять, как нечто вылезет оттуда посреди ночи и утащит ее за все те слова, что она по неосторожности сказала.       Притягательность вещей, что принадлежали Тому, с особым обаянием внушали какие-то безумные мысли. Она вновь подходит к столу, на котором в раскрытом виде лежал дневник ее брата. Сильное злорадство охватило, как только склонилась над пустыми страницами.       «Ты был настолько ничтожный, что даже не смог что-то начирикать в нем!».       Ее лицо расплывается в краткой ухмылке, вот только это было ненадолго. На пожелтевших шуршащих страницах красовалась алая капля, секунду спустя там появилась еще одна, такая же яркая, как и предыдущая. Она рассматривала непонятно откуда свалившиеся багряные следы, как внезапно хватается за губу. Мисс Реддл настолько была поглощена своими непонятными чувствами, что даже не заметила, как полученная рана вновь закровоточила. Посмотрев на свои пальцы, видит, что на них остался красный отпечаток теплой жидкости. Ощущая привкус соли во рту, Реддл зажимает ранку, поморщившись от колющей боли, что отозвалась во всем теле. Тут же хватает какой-то кусок ткани, подходя к дневнику Тома в надежде, что нанесенный ущерб был незначительным и сейчас она все исправит. Окинув взором страницы, ничего не может понять, начиная с шуршанием их переворачивать вновь и вновь. Вся бумага была пуста, ни единых чернил, ни единой буквы и даже капли, что всего минуту назад красовались на желтых листах. Опешив, всматривается в эту вещь, догадываясь, что здесь что-то не так. Насколько бы хорошо бумага не впитывала жидкость, но поглощать любые следы было не подвластно даже ей.       «Силия…», — застыв на месте, осознает услышанное.       Что бы там ни было, но слышать голоса — дурной признак даже в мире волшебников. И как бы не старалась это скрыть, они отпускали ее, но всегда возвращались. Когда Том был жив, она слышала их в разы чаще, а потом приказы и краткие фразы оборвали свое существование.       Вспомнила похожие ощущения. Это было тогда, когда малышка Джинни влетела в нее, или наоборот, но именно у нее она заметила этот дневник, которым изначально игрался Люциус. Притянувшись к тайной книге вновь, всматривается в ее чистые страницы. Черные буквы начали вырисовываться, словно кто-то прямо сейчас сидел и писал, находившийся по ту сторону реальности. Решив, что больше она не испугается, продолжала следить за тем, что выводило невидимое перо. Словно безумие, одно и тоже слово появлялось с бешеной скоростью на нетронутых листах. Это было имя, ее имя, то самое, которое уже почти никто не называет — «Силия».       Не произнося ни звука, а хотя очень хотелось закричать, да так, чтобы окна треснули, со взрывом разлетаясь на мелкие кусочки. Страница перевернулась, а знакомый, до неприличия красивый и ровный почерк продолжал свою заезженную пластинку. Глаза бегали по строчкам, вычитывая нескончаемый поток одного и того же слова. — Ты никогда не мог поговорить со мной нормально, Том! — выкрикивает эти слова, захлопывая тетрадь и швыряя ее в дальний угол комнаты.       Делая глубокий вдох и задерживая дыхание, Маргери полностью ложиться в теплую воду, опускаясь на самое дно ванной. Холод, который она постоянно чувствовала не давал покоя, только отдых в нежной влаге согревал и помогал расслабиться после поднадоевших дней. Реддл знала, что профессиональное выгорание подступает к ней медленными шажками и почти настигло ее. Единственное, что может спасти положение — срочная смена обстановки, иначе скоро можно будет ставить вопрос о профнепригодности. Открывая глаза, она видит свои волосы, мутными лоскутами вьются перед глазами. Давящая тишина, стук собственного сердца начинает ощущаться все сильнее, отдавая в висках. Смотрит на свет вдали, что освещает маленькую ванную комнату. Давление воды проясняет тонкую постукивающую боль в затылке. Перед глазами муть, она не видит собственных рук. Еще пара секунд, и Реддл резко высовывается из-под толстой глади, которая еще секунда — и утопила бы ее. Глубокие резкие вздохи послышались с гулким эхом, отражаясь от каменных стен. Она не могла надышаться, тяжелым камнем на груди осела непонятная тяжесть. Выходит из ванны, чувствуя, как струится по ее телу быстрая вода, пытающаяся вернуться в общий поток. Холод что ощущает выбираясь только лишь добавляет блаженства. Она укутывается в длинную черную мантию, выжимая всю влагу с тонких длинных волос. Протягивая руку к запотевшему помутненному зеркалу, что не отражало ровным счетом ничего, кроме перепадов света, касаясь пальцами гладкой поверхности, с силой проводит рукой по стеклу. Послышался неприятный скрип, но зато теперь отражающая поверхность была на свободе от тяжести теплых капель. Смотрит на себя и не может сдержать восторга, ведь теперь она совсем не кажется себе такой больной как раньше. Бледность рассеялась, синева скрылась, а глаза снова блестели. Реддл была уверена, что работа в Хогвартсе скрадывает слишком много ресурсов, а вот на восполнение оных времени практически не давалось. Отворяя дверь из душного помещения, украдкой пробираясь в свою кровать, Маргери начинает задумываться о том, как же ей все-таки поступить. Уволиться или же остаться? Что делать с дневником Тома? К чему это все приведет? И в конечном итоге, можно ли доверять Дамблдору?       Тихие ночи — именно то, чем не мог похвастаться замок Хогвартса. Можно было бы предположить, что это дети вызывают злобный призрак или же разыгрывают своих сокурсников. Так могло показаться, если бы не заклятье, которое косило каждого маглорожденного в школе, коих, к счастью, было не так уж и много. Но вот только грязнокровки когда-нибудь закончатся. И что дальше? Следом в ход пойдут полукровки? А что? Чем не устраивает? Тоже ведь имеют магловские корни, и наплевать, что с одной стороны. Многие ли в курсе своих собственных корней, например, уверен ли рыжий Рональд Уизли, что является чистокровным, а Гарри Поттер полукровкой, но с чего все взяли, что умница Гермиона Грейнджер маглорожденная? Всегда остается то, в чем не может быть уверен никто — это тайны, которые за всю свою жизнь человек старательно пытается завуалировать, выдать за правду, только бы никто об этом не знал. У каждого свои грязные и не очень секретики. Наверное, относись люди проще к жизни, не ставь палки в колеса сначала себе, а затем другим, то не было бы нужды изгаляться и что-то скрывать.       Две руки смыкаются на шее. — Т-с-с, — шепчет голос, приближаясь. — Это был слишком долгий срок. Почему ты больше не Силия? Почему ты перестала носить свое истинное имя? Прячешься? Запомни свое имя! Ты только Силия! И всегда ею будешь. Так и только так тебя нарекли! И это был я, — одна его рука скользнула по ее телу. Не издавая ни звука, Силия лишь смотрит на то, что нависало над ней большущей темной фигурой. Голос, который она узнала бы из сотен, но который не слышала уже более тысячи лет — уверенно вводит ее в состояние отрешенности. Ведь это невозможно. В сумраке трудно с точностью хоть что-то распознать, кроме едких черных пятен. — Том? — с опаской шепчет она, чувствуя на себе его приближающееся дыхание. — Си-ли-я, — совсем тихо произносит он, прижимаясь к ее губам своими.       Под гнетом уверенных действий она начинает изгибаться, пытаясь найти способ вылезти из-под навязчивых и опасных прикосновений. Он чувствует ее сопротивление, прямо как тогда, много лет назад. В этот момент он должен бы ухмыльнуться, но среди непроглядной темноты это осталось сокрыто. Одной рукой он сжимает ее щеки, а другой спускается ниже. Не сдерживая победного восторга, Том начинает смеяться, видя ее выражение лица, которое освещает неяркий свет за окном. — Ну почему? — смотрит в глаза, с силой сжимая ей лицо. — Как ты посмела сбежать? — Ты доставал меня! — бросила она ему в лицо ненавистный взгляд. — Мне казалось, я любил тебя. Я хотел тебя, — прислоняясь к ней вплотную, сказал, — если бы ты не сбежала… — замолчал. — То что? — все еще злится. — Ничего бы этого не было, эгоистичная ты сука! — с чувством домогается, засовывая руки поглубже и пониже. Склизкий длинный язык прошелся по ее щеке, оставляя после себя продолжительную влажную дорожку. Когда Том отпускает Силию, она приподнимается, чувствуя его встревоженное состояние. Тоска смешивается со злобой и чем-то еще. Протягивая к его лицу свою ладонь, она понимает, что он совсем как настоящий. Запускает пальцы в его послушные волосы, довольно ухмыляясь в это смазливое лицо. Медленно, словно с осторожностью, приближается к нему, прижимаясь к груди, неотрывно рассматривая его знакомые черты, которые, казалось, она уже совсем позабыла. Притягивая к себе еще сильнее — обвивает руками, прижимаясь щекой к его голове. Поглаживая, еле ощутимо покачиваясь, гладит Тома, замечая, как сама успокаивается. Кто-то из них был сильнее, а кто-то это понимал. Загоняя себя в собственную же клетку, они не замечали, во что превращают окружающий их мир. Тихо вслушиваясь в неспокойное дыхание Силии, Том начинает слышать стук ее сердца, такой постоянный, ритмичный и монотонный. — Мне это нравится, — выскальзывает он из ее объятий, смотря прямо в глаза. — Нравится что? — положила она ему руку на плечо. — Вот это, — бросил он и впился в ее губы своими, не обращая внимания на то, как она взвизгнула. Заваливая Силию обратно на кровать, будучи снова в повелительном положении, можно было понять, что этот парень снова улыбался. Она тянет к нему руку, с силой хватая, Том опускает ее вниз, не давая прикоснуться к себе, чем вызывает звонкий смех со стороны. Не в силах быть долгое время в стороне, он снова накрывает сестру собой, начиная облизывать ее тонкую шею, от чего Силия хохочет еще громче. Добравшись до ее губ — целует, срываясь на мнительные стоны, сжимая одной рукой шею своей партнерши, чувствуя, как та задыхается прямо ему в рот. Силия начинает стягивать с брата надоедливую мантию, скользя ногами по его бедру. — Если об этом кто-то узнает — меня уволят, — улыбается она. — А меня посадят, — тяжело дыша добавил Том. — Скажи, что любишь меня, — приближается. Она слышит его безумные вздохи возле своей шеи и томные прикосновения, как его пальцы мнут тело. Он трогает, скользя рукой ниже, раздвигая ей ноги. Готовый взорваться от столь скучной жизни, загнанный в клетку, Том все еще остался в том времени, когда иссыхал под гнетом отвратительных чувств, изнывая от невзаимности. — Скажи, — повторяет тише, испытывая на себе муки молчания и полного игнорирования. Она продолжает смеяться над ним, издеваясь. — Считаешь меня красивой, Том? — отрывает от себя, заглядывая в его лицо, но видит лишь силуэт. — Очень, — целует, роняя слюну, пока она испытывает на себе еле ощутимое тепло. — Силия, — завопил он словно маленький, поглаживая ее согнутые в коленях ноги, готов опуститься на колени, чтобы пройтись своим скользким языком прямо в том месте, от которого сходил с ума, всю жизнь, думая, что не сможет там оказаться. — Ты бредишь мной, Том, — трогает его горячее лицо, не в силах назлорадствоваться. — Что ты такое?       Он нализывает свою сестру всю, от чего Силие становится невероятно приятно, особенно, когда придает его пылким чувствам жалкие оттенки помешательства. Переворачивает ее на живот, она встает на четвереньки, раздвигая свои ноги, предвкушая этот гнусный момент, думая, что Том всегда хотел это сделать с ней. Прижимается к ее спине щекой, все еще изнывая от собственных чувств. — Я люблю тебя, — с этими словами он стал в нее входить, слыша, как она восторженно орет, безумно вздыхая. Трогает ее внутреннюю часть бедра, расслабляясь от близости. Силия понимает, что если он продолжит, то сразу же обкончается, поэтому гнусный мерзкий Том остановился, собирая все омерзительные мысли, прогоняя стремительный порыв. А ведь он даже не вошел в нее полностью. Он медленно дышит на ее спине, крепко обнимая, кажется, собираясь с мыслями. Силия думает, что это все тот же мальчик, который преследовал в далеком детстве, только ему все не удавалось настигнуть объект желаний в школе, столь сильное влечение осталось у бедняги до сих пор. Хоть не особо и понимала что оно такое, но это однозначно был ее брат. Том ослабляет свою хватку, отстраняясь, кладет руки Силие на плечи, крепко сжимая, от чего она вся затряслась с напряжения. Он резко и грубо дернулся — вошел дальше, та даже подается вперед, настолько сильно толкнулся в ней. Она закричала, закрывая глаза, сжимая простынь в пальцах. Все повторяется. С последнего секса с этим человеком прошло примерно одиннадцать лет, естественно, Силия не задумывалась, что когда-то это повторится. Что этот мальчик, что тот, что постарше да пострашнее — делали это одинаково. Он стал очень и очень жестко двигаться в ней, она чувствовала, как он отбивает ей все внутри — не может сдержать своих стонов. — Как вызывающе ты это делаешь, Том, — опускает голову, шатаясь от каждого чужого движения в себе, все еще испытывая крепкую хватку. — Я разорву тебя, — бесится, — изнутри, — его движения были слишком частыми, непрерывными, яростными. — О да, давай, — не может сдержать смеха, считая Тома психом. После этих слов он опускается ей на спину, начиная целовать, поглаживая все тело. Ей становится его жалко, считает своего брата полным кретином и недоумком, не понимая почему у него на нее такая странная реакция. В столь жестких действиях, он лишь приблизил свой жалкий конец, но очень сильно хотел продолжить, желал чтобы этот акт извращения длился вечно. Том чуть ли не плачет на ней, поскуливая, как грязная псина. — Я всю душу из тебя вытрахаю! — вцепляется ей больно в грудь, от чего Силия вскрикнула и дернулась.       Срываясь в первые минуты, очень хотя получить долгожданный кайф о трение внутри нее, не может остановить свой накатывающий оргазм. Она понимает, что Том скоро кончит, потому как он выжимает из себя последние движения, более медленные, растягивая как резину, пытаясь продлить акт воссоединения, что был более похож на исполнившуюся мечту несчастного, чем на обычное насилие. Силия думает, что сорвет себе голос, если он не прекратит. Больно вцепляется ей в бедра, хочет умолять его, чтобы он прекратил ее мучить и наконец-то отпустил. У нее правда было такое странное ощущение — что Том рвет изнутри, растягивает, вторгается, очень нагло и бесцеремонно. Она улыбается от ощущения мнимой власти и силы, считая что свела его с ума, своего гнусного и никому не нужного брата. — О да, Том, сильнее, — знает что эти слова вызывают внутри него безумный отклик и изнеможение, ведь он очень хочет кончить. Он мило ахнул, продолжая чуть ощутимо в нее входить, натирая ее стенки изнутри, которые были склизкие и теплые. Силия не может отделаться от мысли, что брат идиот и придурок, а его член — единственная вещь к которой у нее нет претензий. Считает, что Том вовлек ее в безумие, и когда он был так глубоко внутри, то она изнывала с осознания насколько его умственная отсталость дает ей бодрящие ощущения. — Только не кончай в меня, — убирает волосы с лица. — Почему? — измученно протягивает, все еще трахая Силию. От его не менее тупого вопроса ее стало трясти от злости. — Я хочу кончить в тебя, прямо внутрь, — касается своим языком ее спины. — Боишься у нас будут дети? — смеется; делает пару кратких движений в ней, слыша как она еле сдерживает свои стоны.       Эта была его гнусная и любимая черта — кончать прямо в нее, Силия ненавидела Тома за это, всю жизнь свыкаясь с этим паршивым фактом. Он заставлял почувствовать себя и долго оставаться внутри, медленно вытекая. Чувствуя как его сперма выходит наружу, она испытывала на себе несмываемую грязь, знала, что брат все еще внутри. — Пожалуйста, — протягивает Сили, на этих ее словах его всего передернуло, он умилительно сдавленно простонал, а она поняла, что Том все равно сделал по-своему, так как уже испытывала странную струящуюся по ногам, слишком жидкую субстанцию, которой было слишком много. С ужасом думает, что это.       После этой странной выходки он покинул ее, она в страхе оборачивалась по сторонам, но все никак не могла прийти в себя. По ногам все еще что-то текло, вбегает в ванную, смотрит на себя, начиная кричать, не понимая, что он такое, и почему она вся в черной краске, что разводами расходилась и тянулась по самому полу, как будто внутрь нее вылили чернильницу.

***

1940 год. Хогвартс       Быстрее, стараясь как можно скорее оторваться от теней, что ходят повсюду по пятам, пугая своей настойчивостью. Прижимаясь всем телом к холодному камню, коим обита вся стена, Силия закрывает глаза, вслушиваясь в непрекращающийся топот. И так каждый божий день. С особой осторожностью она высовывает свой профиль, выдавая местоположение. Но вот незадача — шаги стихли, унося за собой присутствие странных людей, давая вздохнуть с облегчением. Гордо высовываясь, она продолжает путь, прислоняя тяжелые учебники к груди, чтобы использовать их в любой момент подобно щиту. Острые страницы впиваются в пальцы, от чего Слизеринка тотчас одергивает их, пристально вглядываясь в пыльную кожу. Боясь лишний раз пораниться или удариться, решает обернуть ладони в длинную черную ткань.       День уже давно подходил к концу, школа Чародейства и Волшебства была практически пустой. Лишь изредка можно было заметить прогуливающихся старшекурсников. Гриффиндорцы всегда улыбались, если видели на своем пути, порой даже рукой могли махнуть, от чего Силия потом долго страдала. — О, здравствуй, — раздался голос где-то впереди. Она откидывает свои темные волосы, останавливаясь и смотря прямо перед собой. Руки с силой сжимают толстые переплеты. Человек, что стоял напротив, постоял еще пару секунд, а затем обернулся в сторону, призывающе махнув рукой. Из коридора выходят еще двое ребят. Высокие, угрюмые на вид, не подающие признаков радости.       Быстро захлопав глазами, она начинает постепенно отступать назад, думая, что в любой момент может закричать. Их неспешная походка стала более уверенной, когда ребята раскусили ее замысел. Не спуская с троих парней взгляд, она продолжает ускоряться, боясь повернуться к ним спиной. Их лица снились ей в кошмарах и преследовали наяву. Забывая обо всем, что казалось правильным, Силия поворачивается к ним спиной, начиная бежать изо всех сил, слыша раздающиеся громким эхом стук ее каблуков, и он становился еще сильнее, когда, кинув взгляд через плечо, она наблюдала, как трое ринулись ее догонять.       «Нет, я так больше не хочу!», — напрягается в лице, выказывая сильнейшее раздражение. — Том! — крикнул кто-то из догоняющих. — Лови ее!       Видя, как еще чуть-чуть, и выберется из злосчастного коридора, на нее нахлынула радость и спокойствие, когда представила, как кто-то из профессоров встречает ее на другом конце и помогает дойти до подземелья. Путь был уже совсем близким, всего пять шагов. Один. Перед глазами только мысли о бегстве. Два. Силия вспоминает что кто-то из сталкеров кричал Тома, но ведь его нет среди гончих. Три. С испугом раскрывает глаза, желая затормозить и бежать в противоположную сторону. Четыре. Чувствует, как заныли ноги от непрерывной беготни и насколько тяжелой оказалось ноша в руках. Пять. Останавливается, раскрыв рот. Прямо из-за поворота показывается Том, медленно останавливающийся в арке, раскинув руки в приветственном жесте, широко улыбаясь. Парни, что нагоняли Силию, разогнались настолько сильно, что, не успевая затормозить, врезались друг в друга. Настала тишина, было слышно сбившееся дыхание всех присутствующих.       Силия слышала, с каким рвением ее сердце отплясывало чечетку, отдавая в голову сильнейшие скачки расшумевшейся крови. Руки поползли вниз, не справляясь с тяжестью толстых книг. Лучшим решением было бы бросить их прямо здесь и сейчас, продолжая свой побег до тех пор, пока не найдется то место, где он никогда ее не достанет. Силия была уверена, что этим местом был ее дом в родной деревне. Стоящий на высоком холме, позади которого расстилался густой и страшный лес. А еще весь Литтл-Хэнглтон просто кишел маглами, что не могло не вызывать у Тома отвращения.       Мистер Реддл протягивает к ней руку, делая шаг вперед, видя, как она раздраженно отступает назад. Насмешка с его лица резко исчезает, возбуждая гневное напряжение в каждой частичке его тела. Его движения стали неповоротливыми, он был весь встревожен, с трудом это скрывая. Когда спиной Силия упирается в кого-то из свиты своего братца, то она поднимает на него свой осуждающий и вопросительный взгляд, как бы спрашивая: «Ну что на этот раз?». — Что читаешь? — протянул Реддл, выхватывая у нее из рук книги. Она почувствовала, как тянущая боль начала отпускать, стоило только тяжелым переплетам покинуть ее руки. В этот момент она была рада тому, что он появился здесь и сейчас, освобождая от тяжкого груза, который хотелось бы где-то скинуть. — У моей сестрички не получается колдовать? — усмехнулся ей в лицо, передавая книги своим товарищам. — Может, ты прекратишь? — сложив руки на груди говорит она. — Прекратишь эти игры. — Умоляй, — подошел он к ней в плотную, не отрываясь смотря, — искренне. Тогда я подумаю. — Да пошел ты! — толкает его в плечо, выбираясь из западни. — Придурок! — покрутила она пальцем у виска. Зная, что подобные слова не убедят Тома оставить ее в покое, а только лишь, наоборот, заставят мстить, Силия не раз пожалела о неосторожно брошенных словах в его адрес, а тем более в окружении странной и недружелюбной свиты.       Дождавшись, когда все ученики пойдут на занятия, Силия старательно скрывается от профессоров, которые могли бы застукать ее разгуливающей прямиком во время уроков. Будучи уверенной, что может делать все, что только душе заблагорассудится; Силия пренебрежительно относилась ко всему происходящему и всему волшебному миру, который казался ей чересчур застаревшим и отсталым. Однако из недавней стычки она понесла некоторые потери. Силия знала, что Том, скорее всего, приказал отнести книжки обратно в библиотеку. И это было не из-за особой любви к ним, сколько для создания сложностей сестре, которой придется вновь обследовать гигантские стеллажи в поисках нужных сборищ знаний.       Прокрадываясь почти бесшумно, она оглядывает гигантской высоты шкафы из темного цельного дерева, что стояли параллельно друг другу, создавая между собой маленький коридор, который окружал бесконечный лабиринт из стеллажей. В библиотеке существовали места, где можно было бы примоститься и спокойно отдаться чтению или подготовке к следующему уроку, однако ничто из этого не волновало в данный момент.       Такая тихая, одинокая длиннющая и просторная комната казалась совсем уж тесной от обилия грозно стоящих шкафов, которые были страшно высокими. Библиотекарь, что должен бы курировать подобным местом, отсутствовал, как казалось Силие, уже не первый раз, однако это было не важно. Она поднимает глаза наверх, рассматривая ажурные массивные люстры на огромной высоте, которые угрожающе нависают над тем, что находилось внизу. В мыслях представляется картина, как что-то идет не так, и гигантское строение рушится прямо на нее, не оставляя возможности даже вскрикнуть. Неприятное чувство пробегает по всему телу, сковывая от ощущения опасности. Силия нервно поворачивается назад, вслушиваясь в тишину. Ей начинает казаться, что она никогда не остается наедине с собой, ощущая присутствие посторонних. Однако побыть в одиночестве было проблематично — во-первых, ученики рассеивались по всей школе, во-вторых, назойливые ученики четверного курса постоянно ходили по пятам, то и дело сдавая ее местоположение. Силия уже хотела кому-то пожаловаться на слишком уж удушающее присутствие Тома и его друзей, но каждый раз она жалела его, а может и нет.       Уголки губ скользнули вверх, когда снова резко поворачивается назад, но ничего не видит. Продолжая свой неторопливый путь, задирает голову наверх, рассматривая разноцветные корешки и блестящие на свету обложки. Все книги были в безупречном состоянии, хотелось полистать каждую, подержать в руках, срисовать изображение на переднем листе и поставить на место.       Силия тянет за свой длинный черный плащ-мантию, бросая его прямо на пол, переступая через черную ткань, она идет налегке, при этом внимательно оборачиваясь. Дойдя до середины зала, сворачивает вглубь книжного лабиринта, всматриваясь в каждую полку, ища что-то определенное. Проводит пальцами по мягким и гладким основаниям каждой, при этом смотря как завороженная на свою руку, что прикасается к многолетним знаниям. Пройдя чуть-чуть вперед, останавливается, делая шаг назад. Внимание ее привлекает работа под названием «Искусство дуэльного боя», та самая книга, которой ее лишил брат. Привстав на носочки, вытягивается всем телом, прижимаясь к холодным деревянным полкам. Ухватив издание, с силой тянет на себя, улыбаясь. Темно-зеленая переливающаяся обложка, на которой золотыми крупными буквами виднелось ее наименование. Силия вертит вещицу в руках, направляясь прочь из лабиринтов. Выйдя в общий коридор, она останавливается на месте. Озираясь по сторонам, словно загнанная в угол, еле слышно делает шаг, улавливая дрожания во всем теле. Глаза бегают в разные стороны, выдавая сильное беспокойство, что охватывает бесконтрольно. Черная мантия, что сняла с себя Силия и бросила посреди коридора, исчезла, оставляя о себе лишь воспоминания. Прислушиваясь в тишину, в надежде все же поймать чье-то присутствие. Еле заметные шаги послышались где-то рядом. Звук, отскакивающий от глубоких и мощных стен усиливал приближение фантомных действий. Еле заметный вдох. Замерла, следом делая шаг назад. Шум прекратился. Прижимает книгу к себе, делая еще один шаг, осматривая все впереди. Но шагов больше не было слышно. Ни единого, ни даже шороха. В подобной ситуации Силия не могла понять, где находится. Это была жуткая реальность или бредовый сон, наполненный кошмарными появлениями из ниоткуда. Ступает назад, снова, пока не упирается во что-то. Не желая поворачиваться на преграду, тянет руку, ощупывая предмет, что перекрывает путь. Какая-то ткань. Очень знакомая на ощупь. Силия издает чуть различимый стон, как только ощущает на себе чье-то неровное дыхание. Стискивает книгу сильнее, зажмуриваясь. Плечи ощущают грубое прикосновение. Руки, что мешают побегу, с силой держат на месте. Силия прищурилась, все так же не желая оборачиваться на объект своих проблем. — Я думала, ты на занятиях, — бросает она ему, делая шаг вперед в попытке освободиться. — Меня освободили, — явная усмешка, — я попросился в библиотеку, — сказал он совсем тихо, проводя рукой вниз, хватая за запястье.       Знала ли она, что встретит того, с кем не желала бы пересекаться? Была ли это случайность? Силия ощущает прикосновение его сильных и теплых рук, что так старательно пытаются сделать ей больно. Она довольно вздыхает, поворачивая к нему голову, не зная, как скрыть свою усмешку. Его взор был полон тайн, загадок и печали. Искренне не понимая, зачем он все это делает, сестра считала брата сумасшедшим. Несчастная душа, которой не повезло родиться ненужной. Том был не нужен даже ей. Силия мало что о нем знала, да и узнавать не хотела, просто ей льстило это назойливое внимание с его стороны, будто он чего-то с такой силой и отчаянием добивался, но все не мог. Чувствует странное напряжение во всем теле Тома, а еще жестокость, смешанную с искренней растерянностью. Он не знал, что делать дальше. Она расслабленно падает спиной ему на грудь, облокачиваясь головой в его плечо, поднимая хитрый взгляд. Прекрасно зная, что добивает в нем весь эффект внезапности, не в силах сдерживать краткий смешок. — Ты бы видел сейчас свое лицо, — сияет она, видя, как он неотрывно смотрит вдаль, будто бы отсутствует вовсе. — Хочешь меня? — с издевкой восклицает, вжимаясь в него сильнее, чувствуя в брате мучившее его напряжение, что, кажется, изводило его. — Мерзкая! Гадкая! — ругает он ее. — Ну же, скажи это, — не скрывая своего ликования говорит, дотрагиваясь до его щеки. — Грязнокровка! — хватает ее руку, прижимая к своим губам. Его ладонь обвивает ее талию, сдавливая все сильнее. Она прикрывает глаза, полностью отдаваясь всей этой ситуации, не в силах сдержать собственного восхищения. Силия ощущает, что еще чуть-чуть, и они зайдут слишком далеко. — Ты же мой брат, — шепчет Тому на ухо. Внезапный шорох со стороны вырывает обоих из наваждения. Силия расцепляет удушающие объятия, роняя на каменный пол большую книгу. Раздается непродолжительный шлепок, который моментально стих, оставляя после себя глухую тишину. — Нас кто-то видел, — изумленно поворачивается она к нему, но не видит в его темных глазах ничего, кроме безумия.

***

— Гарри, — окликает его женский голос. Мальчик тут же оборачивается и озадаченно смотрит, но вот уже через секунду с улыбкой подбегает. — Мисс Реддл, я думал, что вы его насовсем забрали, — берет он из ее рук тонкую черную тетрадку, неотрывно смотря. Кажется, что Поттер был поглощен этой вещью. Для него не существовало никого и ничего в данный момент. Люди проходили, пролетали, словно дикие птицы, расталкивая друг друга, так как спешили на урок из-за злобно прозвеневшего звонка, что вырывал их от нужных и важных дел в данный момент. Зал опустел, оставляя Гарри наедине с дневником, а затем, будто по щелчку пальцев, мальчика отпускает затягивающая энергия, и он смотрит по сторонам, видя, что остался один.

***

      Затяжная мерзлота упала на, казалось, только возродившуюся зеленовласую природу, как тут же внезапно ее накрывает тонкий слой белого глянца, делая черствой и мертвенно бледной. Все меньше птиц летало над затяжными холодными просторами. Все больше белых слез проливало не менее белесое небо, заставляя окружение сливаться.       Маргери всматривается в белоснежные просторы, прищуриваясь от столь режущего яркого безупречно-белого света. Делая уверенный шаг, она слышит, как снег под ногой начинает противно скрипеть, вдавливаясь, от чего Реддл ощутила по-детски искреннее успокоение.       Зима скрывала любые неровности и недочеты природы под своим всезастилающим одеялом. Способная сравнять всех, белая мгла была воистину повелительницей всех времен года. Под ее тихую и мелодичную, убаюкивающую песню засыпал весь лес, предаваясь невероятному забвению. В какие-то моменты Маргери жалела, что не является какой-нибудь белочкой, которой под силу спрятаться где-то в недрах дупла и крепко заснуть.       Делает еще пару уверенных шагов, оборачиваясь назад. Невероятных размеров замок, стоящий на возвышении, сейчас не казался грозным, как это было в любое другое время года. Белоснежные хлопья окинули камень блестящей на свету сединой, сглаживая острые углы высоких крыш. Реддл смотрит на свои волосы, которые имели несколько светлых прядей, вот только теперь она почувствовала себя не единственной такой, вновь вглядевшись в усыпанные снегом просторы. Большое Черное озеро покрывал тонкий шершавый слой льда, от чего вода в нем не казалось такой мрачной словно чернила в баночке. Теперь и оно сменило личину, переродившись в твердое светлое тело, без особых напоминаний о себе прежнем. Зимние просторы дарили ощущение свободы. Ветер, который нагонял Англию в это время с самого севера, успокаивающе топил в безнадеге и спокойствие, давая понять, что ничего не нужно делать специально. Если суждено, то тебя всегда настигнет, и даже не важно где ты прячешься. Тебе будет казаться, что это спланированный захват, но на деле это все цикличность. Бесстрастная и непредвзятая смена.       Единственная черная фигура среди белоснежного окружения одиноко стояла. Полностью статичная, лишь редкий ветер заставлял мрачное одеяние трепетать на месте. Опускается ниже, к самой земле, беря в свои облаченные в смольные перчатки руки чистейший светлый снег, с силой сжимая его, видя, как мелкие комья начали разбегаться в разные стороны, не способные справиться с удушающей хваткой. Умиротворенный выдох. Теплый воздух, который оказывался в студеной атмосфере, приобретал мутный белый оттенок, становясь видимым для не подстегнутого человеческого взгляда. В этот момент понимает, что все еще жива.       Чем же все это закончится и имеет ли эта история конец, или же она бесконечна и ритмична, как органная токката? Чтобы добраться до конца, сначала нужно отследить ее начало, иначе может показаться, что не имеющие окончания события тянутся довольно долгое время, все никак не в силах найти выход и со спокойствием прекратить свою мрачную песню.       В школе настало затишье, которое заставляет многих вздохнуть с облегчением и отпустить тяжелый каменный груз, что так давил. Ученики продолжали сдавать экзамены, они нескончаемым потоком обрушивались. С гордостью отбиваясь от любых вопросов, что дает им профессор, доказали лишь одно — их не сломить, и не важно, какая ситуация подкрадывается сзади.       Одно происшествие, которое произошло сразу после экзамена по Защите от Темных Искусств, заставило большинство преподавателей снова впасть в затяжную депрессию и поверить в то, что надежды и вовсе нет. Лучшая ученица Гриффиндора — Гермиона Грейнджер была найдена оцепеневшей в коридорах библиотеки. — Какой ужас! — воскликнула растерянная мадам Помфри, прикрывая рот рукой. — Этому нет конца, — вздохнул Северус, в котором все меньше оставалось желания что-то подстегивать.       Профессор Дамблдор всматривался в ошеломленный взгляд застывшей девочки. Казалось, она испытала неподдельный страх, ведь лицо ее исказила маска непередаваемого беспокойства. Маргери склонила голову, подходя к жертве ближе. Присаживаясь совсем рядом, она дотрагивается до вытянутой вперед руки, с интересом рассматривая. — Это было при ней, — сказала Помфри, указывая на маленькое зеркало. — А эти ученики оказались все очень везучими, — не отрываясь от распахнутых глаз Грейнджер сказала Реддл. — Никто не умер.       Наступила тишина. Маргери поворачивается на коллег и видит в них смятение. — Так и есть, — начал Альбус, присаживаясь на койку напротив, рядом с медсестрой, лицо которой было красным от слез. — Миртл, что пятьдесят лет назад умерла от подобного случая — встретилась взглядом с чудовищем, тогда как все остальные видели василиска через что-то. Что говорит нам о том, что взгляд этого существа смертелен, только если это прямой контакт.       После подобных откровений Маргери начала всегда носить с собой зеркало, все еще боясь оказаться в гробу раньше времени. Мысли, что тело окоченеет, а ее облачат в белое, под цвет снега платье и зароют глубоко в холодную и опасную землю, пугало в кошмарах. Такая одинокая, ледяная и бледная. Наблюдать за тем, как тебя опускают в черные недра, навсегда закрывая вход в мир живых, пугало самым неподдельным образом, наводя тоску. Она не хотела умирать раньше своего брата, а так же пока не узнает все те тайны, что так тщательно скрывал Том. Он однозначно знал больше, чем говорил. Владея информацией, которую не распространял, он владел не только миром, но и умами людей, не стесняясь ими манипулировать. Восхищение, которое возбуждал в ней Том Марволо Реддл, не давал покоя мыслям, постоянно возвращая назад, ведь возможно Силия все время что-то намеренно упускает. Сильный, жестокий, безумный и властный, он полюбился многим, заставляя вспоминать о себе с содроганием, а так же гордиться тем, что знали его лично. — С вами все хорошо? — задает вопрос Долгопупс на уроке магловедения, когда видит, что учительница бледнеет на глазах.       Золотое трио было разгромлено. Осталось только двое. Интересно, а это все было сделано специально? Мальчики перестали улыбаться, ходили в основном вдвоем и любили шастать в библиотеку, играя в сыщиков. Они не могли смириться, что кто-то решил бить по сердцевине, по самому дорогому и больному. Больше всех страдал Гарри, Гермиона была для него не просто всезнайкой, что давала списывать, она была для него очень важным и дорогим человеком. Но кажется, мальчик этого не осознавал в силу своего возраста. Но после того, как такое произошло с девочкой, лицо Поттера осунулось, появились круги под глазами, что свидетельствовало о том, что что-то мешало ему спать.       За пару дней перед происшествием с мисс Грейнджер произошло что-то не менее дикое. Миссис Макгонагалл долго разбиралась в происшествии, но так и не нашла зачинщиков, что подначивало всех вокруг усомниться в честности Гриффиндора. Комната, в которой жил Гарри, была перевернута вверх дном, подушки были разодраны в клочья, вещи валялись по всем углам. Можно было подумать, что кто-то запустил в это помещение злостный ураган. — Гарри, — обратилась к нему декан, — у тебя что-то пропало?       Мальчишка начал бегать по комнате и поднимать вещи, что небрежно лежали по всему полу. Заглядывая под каждый угол, Гриффиндорец не скрывал своего недоумения. Остановившись, он бросает все свои вещи, что так стремительно собирал, и ринулся к кроватям. Распластавшись на холодной поверхности в горизонтальном положении, Гарри протягивает руку в темную щель под кроватью, затем ринулся к соседней ложе, старательно выгребая все из-под нее. Расстроенно поднимаясь, он осматривает валяющиеся пожитки на полу еще раз, а затем снова. Глаза бегают туда-сюда, как у сумасшедшего. Макгонагалл, что была обеспокоена поведением своего студента, подходит ближе, кладя руку ему на плечо, заглядывая в светлые глаза, повторяет свой вопрос, только на этот раз более требовательно.       Мальчик медленно поднимает свой взор на нее и абсолютно честно отвечает: — Нет, мэм.       Конечно же, он врал, а может не хотел делать вокруг себя очередную шумиху, что в последнее время окружает его безумным вихрем.

***

      Наступления ночи боялись все. Она была страшнее грома среди ясного неба, ведь гром давал о себе знать раскатистым и затяжным звуком, тогда как ночь опускалась на пространство тихо и еле заметно пожирая клочки света, постепенно выключая солнце. Отнимая всю надежду. Можно было заметить, что зло всегда прячется в ночи, но вот только почему? Может потому, что черное не видно на черном? Выйди черное на белое, то сразу выдаст себя. Но может, дело в том, что тьма порождает такую же тьму, делая ее сильнее, лишь когда они в единстве. Остается только гадать, может ли черное скрываться в белом, а может ли черное среди белого не подозревать о том, что оно несет в себе силу противодействия?       Все изменилось, стоило только Люциусу Малфою переступить порог Школы Чародейства и Волшебства, наводя гнев и желание пуститься в бегство. Его появление никогда не сулило ничего хорошего. Несмотря на его белые волосы, что почти сливались со снежными далями, он был наичистейшим отступником и приносил лишь только дурные вещи. То самое зло, что скрывалось под маской добродетеля.       Кинув перед носом невозмутимого на вид Альбуса Дамблдора скрученную бумажку, член попечительского совета Хогвартса был вне себя от разрывающего его злорадства. — Совет попечителей и я решили, что настало время вам покинуть пост. Это приказ об отстранении, — указал он на листок, который только что бросил. — На нем все двенадцать подписей, боюсь, вы потеряли контроль, а если нападения продолжаться, в Хогвартсе совсем не останется полукровок. Я лишь могу догадываться, какой ужасной потерей это станет для школы, — улыбнулся он. — Если совету попечителей угодно меня отстранить, — начал спокойно профессор, смотря на Люциуса, — я, разумеется, покину пост. Однако запомните, — привстал он со своего кресла, — во все времена в Хогвартсе всегда находили помощь те, кто ее просил. — Очень сентиментально, — выказал свое недоумение Малфой.       Профессор Макгонагалл не могла остановить своих слез, прикрывая лицо платком. Она не знала, как принять подобную новость. Директор, которым она очень дорожила, который сделал для нее школу домом и семьей, вдруг покидает свой затяжной пост, унося спокойствие с собой в отставку. Вместе с Дамблдором свое место покидал и бодрый на вид лесничий, которого попытались обвинить в открытие Тайной комнаты. — Почему именно Хагрид? — с сомнением спрашивает Маргери. — Мисс, — приблизилась к ней Минерва, — Рубеус уже был обвинен в подобном, целых пятьдесят лет назад.       Казалось, что как только директор покинет свой пост — станет еще хуже, но как ни странно, дела шли своим чередом. От учеников до последнего утаивалась правда об отстранении Дамблдора, дабы сохранить спокойствие еще не окрепших умов.       Гарри все чаще можно было заметить в Лечебном крыле. Мальчик приходил к подруге, чтобы подержать ее за руку. Его губы постоянно двигались, словно он что-то ей говорил. Без своенравной девчонки с непослушной шевелюрой жизнь Поттера превратилась в кошмар.       Профессор Снейп при любой возможности ставил плохие оценки, снимал баллы за успеваемость и поведение. Гарри было уже совсем поник, но какая-то мысль явно держала его за грудки, иначе он не бледнел бы в те странные минуты молчания, которые накрывали внезапно с головой. Молчаливая и постоянная Гермиона не произносила ни слова, не делала ни малейшего движения, но надо быть глупцом, чтобы думать, что она не слышит все те слова, что говорит ей Гарри.       Мечты разбиваются, как волны об острые скалы, но в отличие от надежд и прочей романтики, вода не имеет свойства колоться в жидком состоянии. Она всегда придет в форму и сточит надоедливые углы, подстраивая многовековые валуны под себя.       Все экзамены были отменены, потому что профессора не могли думать ни о чем, после того что произошло. — Школа рвется пополам! — провозглашает мадам Трюк, вскакивая с места, не в силах больше сохранять спокойствие. — Прошу вас, не стоит громких слов, — нервно бросает Макгонагалл, выходя из-под вереницы бумаг. — Давайте спросим госпожу Трелони, что она обо всем этом думает? — включился Северус, сцепляя пальцы. — Я? — вытаращилась на него женщина со взбалмошным видом. — Вы ведь у нас предсказатель, — улыбается Реддл.       Лохматые волосы Сивиллы торчали в разные стороны, большие очки с толстыми стеклами в круглой оправе делали ее похожей на сову семейства Уизли — Эрл, которая всегда терпела насмешки и неудачи. Женщина продолжила спокойно сидеть на своем месте, гремя объемными бусами на груди. — Скверна, — прикрыла она вдруг глаза и вытянула руки, начиная делать хаотичные движения в разные стороны. — Скверна, — пропевает. — Ее очень много. Я чувствую это безумное скопление противоречивой темной энергии, — заговорила она спокойнее. — Оно не закончило. Оно вернется, но будет заперто на многие десятилетия вперед, — выдохнула женщина, открывая глаза. — Отличное представление, — захлопал Снейп.       Лица всех присутствующих непонимающе переглянулись. Думая, что мадам Трелони шутит, многие заулыбались, видимо не желая окунаться в ту тьму, что уже наступала на пятки.       Мисс Реддл замечает, что среди всех отсутствует только один единственный персонаж — Златопуст, который в последнее время все чаще обычного скрывался у себя в кабинете.

***

— Почему вы плачете? — заглядывает она в кабинет ЗОТИ, видя Локонса, который закрывал свое лицо ладонями и судорожно вздыхал, роняя крупные капли на бумагу перед собой. Как только мужчина уловил чужака, тотчас поднимает лицо на посетителя, не скрывая своего удивления. Увидев Маргери, мужчина вытирает глаза, желая встать со своего стула, но в самый последний момент бросает эту идею. Бросает идею всего, что хотел сказать. Златопуст снова зарывается лицом в рукава, тяжело вздыхая.       «Какой странный мужчина», — подумала Реддл, заходя в кабинет к профессору, перед этим заглядывая в коридор, чтобы убедиться, что никто за ней не следит.       Она направляется прямо к нему, проходя по узенькому коридорчику между тесных парт, вытягивает руку, кладя кончики пальцев на гладкую поверхность. Длинные ногти заскребли по столешницам. Она улыбалась, ее переполняло чувства насмешливости и победы, ведь гнусный и противный Локонс сейчас снял маску величия и обнажил настоящее лицо, которое было самым жалким из тех, что приходилось ей видеть. — Пожалуйста, перестаньте! — не выдержал, поднимая на нее свой зареванный взгляд. Реддл убирает руку от парт, создавая тишину. Будучи уверенной, что Златопуста раздражал звук скребущих ногтей, она снова делает попытку разозлить его, но видит, что он не реагирует. — Не смотрите на меня, прошу вас, — еле слышно добавляет. — Я никому не скажу, — так же тихо отвечает. — Я сохраню ваш секрет, — не сдерживает ликования. — Спасибо, — улыбается в ответ.       Как такие люди спят спокойно? Хотя, в Хогвартсе сон уже давно стал доступен лишь непробиваемым и толстокожим, ибо отдыхать в такое опасное время было просто невозможно.

***

      Маргери не могла ни дня прожить, не подумав о том, что же это тогда было. Реально ли Том появился из той тетрадки или же это был лишь плод ее больного воображения.       Она садится за стол, ставя напротив зеркало; заглядывает себе в глаза, чувствует, что не доверяет этой особе, чей прищур кажется непростым. Подпирает рукой лицо, не отрываясь от самой себя. Не хочет переставать любоваться этим лицом. Странно, что раньше она не замечала подобного поведения за собой.       Оставаясь в одинокой комнате, что не издавала ни тени лишнего звука, начинает испытывать неподдельное чувство уверенности, которое раньше никогда не посещало. Мысль, что теперь в этой жизни от нее что-то зависит, была ясна, как день. Самым большим страхом для Реддл было то, что кто-то мог догадаться, что же все-таки происходило в этой комнате, а также во многих других до этой, узнал то как Том трахал ее. А что если все всё знают? Потому что искушенный легилимент решил более не мучиться догадками. Да впрочем, какая, собственно, разница, главное, что все молчат. Вот недавно Дамблдор покинул свой пост, прихватив полувеликана Хагрида, без которых жизнь в Хогвартсе показалась уж чересчур свободной и легкой.       Она было уже собралась потушить все свечи, как внезапный грохот заставляет вздрогнуть от неожиданности. Смотрит на правую руку, а затем вниз, замечает, что уронила на пол расческу, которая одиноко лежала на холодном каменном полу.       На дворе была беспросветная ночь, а белесые снежинки налипали на ровную поверхность стекла. Неяркие огоньки горели всего в паре комнат, скорее всего, кто-то опять не мог уснуть. Она протягивает руку к холодному стеклу, чувствуя, как обжигающая мерзлота остается на кончиках пальцев легким покалыванием. Прислоняется лбом, оставляя свое теплое дыхание на запотевшем окне. Все мысли были о Томе, не в силах забыть его ни на мгновение, обеспокоенно вглядывается в умиротворяющую и всеобъемлющую темень.       «Ты же мой брат», — крутится в голове одна фраза. Брат, которого нельзя не желать, которого нельзя не уважать.       «Быть в Слизерине — уже победа!», — закрывает глаза, предаваясь воспоминаниям.       Что уже имеет значение, спустя столь долгий срок? Вот незадача, он так и не сказал, чего хочет. А значит, он снова проиграет. Самонадеянный мальчишка.       Она все сильнее прижимается к прохладному стеклу, закрывая от усталости глаза, готовая все отпустить.       «Силия!», — отрывается от мыслей насущных, глядя по сторонам, уверенная, что только что слышала свое имя. Отходя от окна, видит темный угол своей спальни, спрятанный за длинной шторой. Протягивает руку и заглядывает внутрь, но тут же с облегчением отпускает. Казалось, что все вокруг сейчас говорило с ней, наверное, она все же сходила с ума. Ища в полумраке любой подозрительный силуэт, осматривает каждый сантиметр своей комнаты, но остается в недоумении.       «Силия», — этот голос снова повторяет ее имя. Застывшая на месте, она вслушивается, но больше не слышит ничего. Кто бы это мог быть и почему именно сейчас? Медлит, не в состоянии сделать хоть какое-то решающее действие. «Помоги мне, Силия», — совсем четко услышала, будто бы кто-то только что сказал ей это на ухо. Необъяснимая тяга покинуть покои своей комнаты завладевали, затуманивали любые догадки и напрочь выключали здравый смысл. Направляется к двери и обхватывает ручку, застывая в моменте, не зная, как описать то, что она чувствует. Притягательная сила зовет ее, ведет в неизвестность, не дает поймать тот ускользающий этап разумности и безопасности, которую она покидает. Дверь бесшумно отворяется. Легкое дуновение ветра обдает лицо прохладой, а по всему телу прошлась ощутимая дрожь. Направляется по узкому и тесному коридору, словно заточенная в башне принцесса, которая наконец-то покинула мрачные, но безопасные покои в поисках ужасающей истины. Она не знает куда идет, даже подумать не в состоянии, просто идет на безумной силы зов, что, кажется, сам собой ведет в самые дебри. Загадочные отголоски прошлого картинами предстают перед глазами, от чего интерес и любопытство не уменьшается ни на секунду. Реддл достает волшебную палочку, наготове в любой момент ее использовать. — Люмос, — шепчет она, видя, как на конце палочки загорелся яркий сгусток света.       В Хогвартсе царила глубокая ночь, факелы и свечи, что всегда были зажжены, на этот раз самозабвенно отдыхали во мраке. Запах расплавившегося воска стоял невидимым туманом, наполняя помещение приторностью и сладостью, вдыхать которую было одним удовольствием. Ноги сами собой несут по опасным ходам, выводя к своенравным лестницам, чей ход мыслей не знал никто. Она кладет руку на холодные перила, ощущая, как опора, на которой стоит, начала свой ход.       «Что тебе нужно, Том?», — распахнув глаза пошире, думает.       Залы были наполнены оживленным общением днем, но тонули в тиши уже ночью. Разговорчивые картины совсем не издавали звука, лишь тихое сопение доходило до ушей Реддл. Лестница с сильным толчком встает на неизвестное место, Маргери не может ничего разглядеть в черноте, только опустив заинтересованный взгляд в пол, не желая за что-то уцепиться или споткнуться. Продолжает свой бесшумный путь, зарываясь в непроглядные коридоры и закоулки. Тихий стук каблуков наводил на одинокое окружение сотрясающий трепет, который невозможно было унять. Томно выдыхает, понимая, что слишком часто вдыхает, наполняя все тело изнывающим напряжением.       Незнакомым казалось все вокруг с наступлением темноты, а еще необычаянно холодным. Терпеть не могла ночные выходы за пределы своей комнаты, так как невероятный замок казался ей довольно опасным местом, а с уходом Дамблдора пелена ужаса нависла над всей школой. Чувство безнадеги и обескураживающей беззащитности. Ведь теперь если что-то случится, никто не придет на помощь.       Когда-то давно Альбус помешал Беллатрисе убить Маргери, о чем та поспешно забыла, но вот настал этот час, когда в погоне за собственной жизнью ты начинаешь ценить то, что уже утрачено. Да, директор был странным и всяко преследовал какие-то собственные цели, у него на все был ответ и обоснование, которыми он ни с кем не делился. Наверное, этот человек был несчастен, раз с такой скорбью в душе говорил о потерянной много десятилетий назад сестре. Думая, что, возможно, больше никогда не встретиться с этим человеком. Реддл стала корить себя за свое безразличие. Надо было спросить, надо было узнать больше. Дать ему возможность высказаться, тем более, в тот уединенный момент Дамблдор был готов говорить, слова лились рекой. Но Маргери могла думать только о Томе, не воспринимая чужие жизненные истории. Ей казалось, они ее утомляют, ведь никто не может понять твою собственную боль. А может, профессор хотел что-то сказать этой давней историей? Чему-то научить, к чему-то подтолкнуть? Но к сожалению, сейчас этого было не узнать. Он покинул их. Покинул свой Хогвартс, оставив их самих разбираться с проблемами, бросая весь персонал и учеников, словно котят в воду, а выплывут или нет — их заботы. Ни инструкций, ни подсказок, ничего.       Останавливается перед дверью, на которой висит табличка: «Не работает», тут же она понимает, что пришла в туалет Плаксы Миртл, но вот только зачем? Сама не заметила, как что-то притянуло именно сюда, но вот только силки не отпускали, а звали настойчиво, в приказном тоне. Она растерянно смотрит на эту табличку, понимая, что приходит туда, откуда всегда было желание сбежать.       «Это надо прекратить!», — с чувством толкает дверь. Оказываясь в не менее мрачном помещении, с опаской смотрит по сторонам, медленно пробираясь вглубь. Застывает на месте, когда видит, что раковина, которая не пользовалась особой популярностью из-за перебоев с водой — исчезла, оставляя после себя лишь разъехавшиеся в разные стороны отдельные ее элементы, а в самой середине зияла огромная черная дыра. Посветив в самый низ, присаживается, заглядывая внутрь, чувствуя, как учащается ее дыхание. — Миртл! — от страха зовет она хоть кого-то. — Ты где? — оборачивается во все стороны. Ощущает холодок, что колышет ее волосы, заставляя напрячься от тишины вокруг. Она снова смотрит вниз, в непонятный тоннель в полу, слыша оттуда тихий гул. — Это всего лишь ветер, — успокаивает себя, хватаясь второй рукой за палочку, замечая, что она ходит ходуном. Неужели все вокруг сошло с ума? Реддл начинает жалеть, что все-таки не набралась смелости уволиться. А ведь если бы она это сделала, то избежала бы множества неприятностей, но тогда она бы не встретила своего брата. Двоякое чувство рвет на части, не говоря при этом что хорошо, а что плохо. Как нужно поступить, чтобы всем стало хорошо? — Он вернулся, — раздался тихий будоражащий шепот.       Тут же оборачивается на голос, светя в его сторону. Распахивает от удивления глаза и опускает палочку, будучи готовая напасть на непрошеного гостя. — Ты вспомнила? — подходит Реддл к появившейся из ниоткуда девочке. — Это был твой брат! — кричит она ей в лицо, замахиваясь своей прозрачной рукой. — Он забрал Гарри! — со злостью шипит. — Иди туда! — указывает Миртл на дыру в полу.       Маргери удивленно приподнимает брови, и вроде бы хочет ей что-то возразить, но не решается, так и оставив слова в пределах своих мыслей. Призрачная фигура начинает угрожающе наступать. Волшебница отходит назад, не спуская взора с озлобленной истерички, из глаз которой сочились слезы. Она уже давно умерла, но все никак не могла перестать хныкать. Любой повод был для нее чудесным средством прикопаться. — Что ты видела? — резко спрашивает Реддл, опуская палочку. — Зачем тебе это знать? Сама все увидишь! — всплеснула руками недовольная Миртл, пытаясь столкнуть вниз.       Понимала, что нападки призрака не сделают ей ровным счетом ничего, вот только неприятное чувство оставалось. — Почему оно не убило тебя так же как и меня? — вылупилась на нее очкастая. — Чем ты лучше? Что в тебе особенного? — с особой яростью процедила та, с силой толкая вниз.       От неожиданности она теряет равновесие. Лицо Миртл, которое было так близко, начало постепенно удаляться, пока не оставило после себя размазанный и нечеткий силуэт. А потом тьма. Непроглядная и глухая темень. Тело ударяется о что-то, находя опору. Вскрикивает, чувствуя, как ее уносит куда-то вниз, но она ничего не видит. Начинает орать еще громче, вспоминая свой сон, в котором была заточена в глухой и крепкий гроб. Сколько бы не стучала в крышку и не просила ее выпустить — никто не отзывался, оставляя с осознанием того, что вот сейчас произойдет самое ужасное. Грохот, рассыпчатый стук, который расходится мелким звучанием по всей темной поверхности. Это кто-то начинает зарывать ее прямо заживо.       Набирая скорость, закрывает глаза, обхватывая себя руками, прижимая волшебную палочку к груди. Она ведь не хочет ее потерять. Тоннель заканчивается, и ее выбрасывает в какое-то просторное помещение. В спину впиваются всякие неровности. Стоило пошевелиться, как что-то начинает издавать гремящие звуки. Она распахивает глаза, поворачивая голову в сторону, замолкая в ужасе. Вся поверхность была усыпана костями. Мелкими и рассыпчатыми костями, которые громыхали, словно морские ракушки в детском ведерке. Реддл ахнула, тут же закрывая рот рукой в страхе, что ее кто-то услышит. «— Что я здесь делаю? — поднимается на ноги. — Силия, Силия, Силия, — шепчет голос где-то вдали».       Покачиваясь в плывущем беспорядке, с грохотом добирается до выхода из этого омерзительного места, оказываясь прямиком в толще камней и скал. Распахнув глаза пошире — осматривает все вокруг. Толстые длинные скалы, свисающие с потолка и врастающие в него, создавали ощущение, что находишься в пещере. Пыльная земля под ногами рассыпалась мелким песком, по которому ступает нога бесшумно. — Златопуст сам себе отшиб память! — послышался знакомый голос где-то близко. — Гарри, давай быстрее, — измученно добавил.       «Гарри? Но если здесь Поттер, то должно быть, это голос Рона… Златопуст?».       Ступая мягко и с опаской, прижимается к стене, сжимая в руке палочку. Мальчики уже здесь, а это значит, что они увидят свою учительницу гуляющей по этим странным подземным ходам и обязательно расскажут об этом Макгонагалл. А в свое время Реддл уже пережила различные сплетни в свою сторону. Главное понять, что происходит и зачем она здесь, только после этого можно делать какие-то особые выводы и принимать решения. — Кто я? — послышался голос Локонса, который заливается странным смехом.       Златопуст. Странный тип, чьи идеи призрачны, а чей ход мыслей оставляет глубокий след разочарования. Он часто задавал Маргери один и тот же вопрос: «Вы правда меня не помните?», но вот только почему она должна была его помнить? По рассказам коллег, Локонс был непутевым, так как любил устраивать всякие сходки в свою честь, доказывая остальным, что он особенный. А так же путешествия по миру, где якобы он много кого сломил и победил, вот только его историям не веришь. Том действительно убирался из страны, чтобы подтянуть свои знания в Темных искусствах, но периодически казалось, что сестра выгораживает брата любыми способами. Готовая оправдать его самый безумный поступок, она не замечала, как презирает всех, кто хоть отдаленно напоминал ей его. Единственным исключением был Северус, этот декан знал, что сказать в любой ситуации. Такой не предвзятый, холодный, бесстрастный и грубый, но в нем чувствовался стержень, а не самодовольство, которым тянуло от Златопуста.       Маргери втягивает руку, в которой блестит черная глянцевая волшебная палочка. Шагая еле заметно, она даже задерживает дыхание от напряжения, которое волной накрывает, оставляя плавать среди волн страха и смущения. Если сейчас эта рыжая голова повернется, то точно увидит ее, а еще громко заголосит, а потом какой-нибудь Дамблдор залезет к мальчонке в голову и увидит нужные воспоминания. Рон повис на груде обломков, не прекращая по ним стучать небольшим камешком. — Ну же! — злился он, с силой вбивая. — Откройся, откройся! — повторял он. Большая стена была завалена валунами, возможно, здесь произошел обвал, который Уизли пытался растащить, усердно ругаясь. — Рон, — окликнула его мисс Реддл, не опуская волшебную палочку, — что ты делаешь?       Мальчик вздрогнул, выбрасывая от неожиданности камешек, которым пытался пробить путь и изумленно поворачивается. Его глаза округлились, а брови взлетели вверх, губы были приоткрыты и он не сдержался и ахнул, поднимая руки. — Мисс, опустите палочку, — попросил рыжий, смотря на черный длинный предмет. — Что ты здесь делаешь? — опускает она руку, принимая раздраженный вид. — Мне напомнить, где твое место? — Нет, понимаете, — начал Рон, — моя сестра, она… — говорил Уизли, а на глазах выступали блестящие слезы. — Что-то с Джинни? — помогает ему не потерять мысль. — Да. На стене в коридоре третьего этажа появилась надпись: «Ее скелет навечно останется в тайной комнате». Гарри и я решили спасти мою сестру и очень обрадовались, когда узнали, что Златопуст знает нахождение Тайной комнаты, — посмотрел он на блондина, что без сознания лежал рядом. — Вы подумали, что он что-то знает? — усмехнулась, ткнув в коллегу палочкой. — Дальше Гарри догадался, что женский туалет и существо, что выползает — связаны,  — с возбуждением рассказывает мальчик. — Гермиона! Это все она! — Не может быть. Я видела ее тело в Больничном крыле. — Она что-то нашла. Гарри был уверен в этом, пока не вытащил клочок бумаги из ее руки, понимаете? Этим существом является огромный змей — василиск! — протянул руки в разные стороны Уизли, пытаясь показать, какой огромной должна быть рептилия. — Как-то это все странно звучит, не находишь? — с издевкой говорит ему, приподнимая бровь. — Оно ползает по трубам! Все это время змей наблюдал за нами, за каждым движением. Гарри слышал чей-то голос, — почесал затылок рыжий, — а так как он говорит на змеином языке, то значит, этот голос был василиска, — победно произносит Рон, а затем его лицо становится бледным, словно мел, и он медленно переводит взгляд на своего профессора. — Вот только что здесь делаете вы? — Что с Локонсом? — игнорирует его вопрос. — Он попытался напасть на нас с Гарри, только моя палочка дала отпор и Златопуст сам себе отшиб память, — скривил бледное лицо Рон.       Маргери подходит к лежащему на земле и проводит рукой по его светлым волосам, как вдруг чувствует что-то теплое и жидкое, быстро одергивая. На пальцах красовалась кровь, увидев которую та тотчас испугалась и посмотрела на Рона, который отвел глаза в сторону. — Ты же знаешь, что совершил ужасный поступок? — с возмущением бросает ему. — Зачем ты это сделал? — Я…э, ну… — закружил на месте, не зная, куда спрятаться.       Она приподнимается и выпрямляется в полный рост, с вызовом смотря на мальчишку, что, кажется, готов сейчас убежать. Такая необычайная обида и злость захлестнули ее, что контролировать подобную было впервой. Бросая в него угрожающий жест своей волшебной палочки, она видит, как тот прижался к стене, вопросительно смотря профессору в глаза. Еще чуть-чуть, и, кажется, он догадается, но нет. Было бы глупо возлагать на него подобные надежды. — Отключись! — бросает в него усыпляющее заклятье. Глаза Уизли начали медленно закрываться, он нащупал стену сзади, скользя по ней руками, делает пару шагов, прижимаясь к каменной стене, а затем падает, словно замертво. — Обливейт, — произносит Реддл, выводя облачные очертания в воздухе. Не желая оставаться в воспоминаниях любопытного мальчишки, она решает, что Рону лучше никогда больше не вспоминать их встречу в таком месте.       Снова подходит к Златопусту, что лежит со счастливой улыбкой на лице, в какой-то момент ей становится его непреодолимо жалко. «Вы правда меня не помните?»

***

1976 год. Хогвартс.       Тихий всхлип привлекает внимание. Ускоряет свой шаг, осматривая все углы, что встречаются. Но ничего не находит на своем пути. Уже изрядно утомившись от ночных дежурств по вечно бодрствующему замку, облокачивается на выступающую стену, слыша, как всхлипы, что были совсем близко стихли. — Думаю, тебе стоит показаться, — устало произносит Реддл, поворачивая голову. — Просто я не хочу спать! — раздался чей-то истеричный возглас.       Она вздыхает и улыбается, видя, как светловолосый мальчишка показался из-за угла. Если бы он только знал, как надоел своими капризами всему коллективу, ведь из-за его ночных побегов преподаватели не могли заняться своими делами. Его распределили на самый разумный факультет, где обучаются в основном сильные умы всей Магической Великобритании, вот только Когтевранец всегда был чем-то недоволен, а особенно с наступлением темноты. — Мои соседи по комнате сказали, что я ничего не добьюсь! — продолжал он жаловаться, стоя посреди коридора. — Вы можете переселить меня? — Переселить зачем? Переселить к тем, кто скажет тебе обратное? — ухмыльнулась Маргери, подходя к мальчику. — Да! К тем, кто понимает мою значимость! К тем, кто не усомнится в моем величии! — не сдерживая чувств добавил он.       Присела к нему, заглядывая в его светлые, словно стекляшки, глаза, которые были красными и опухшими от слез. Она протягивает ему руку и тот сразу же хватается. Мальчик повеселел, вытирая рукавом лицо. — Хочешь, я расскажу тебе историю о мальчике, который точно так же как и ты желал признания и величия? — улыбается, ведя его по длинным одиночным коридорам. Тот кивает, уставившись на нее, совсем забывая о насмешках своих однокурсников. — А как его звали, мисс Реддл? — прозвенел его тонкий голосок. — Том Марволо Реддл, — шепотом протягивает она, усмехаясь. — У него ваша фамилия, это ваш муж? — скривился. — Это мой брат, — поправляет волосы, — эта история схожа с одной сказкой, которую так любила моя бабушка, она называлась «Мальчик-звезда». Том был крайне не согласен со своей судьбой, ведь он считал себя великим уже просто от того, что родился на этот свет. И знаешь, что самое интересное? — поворачивается она к ребенку, ловя его взор. — Златопуст, он был в чем-то прав, доказав это всем.

***

— Ну конечно, теперь все понятно, — улыбается, проводя по волосам Локонса рукой уже который раз. — Ты, оказывается, запомнил это. Не нужно было, ведь ты не Том, — отходит она от него, подходя к груде камней, что перекрывали путь. Видимо, произошел обвал, который сейчас мешает дальнейшему пути. Зов, что все это время не покидал, дает о себе знать. Она вытягивает руку вперед, делая пару шагов назад, с силой замахиваясь. — Бомбарда! — командует, закрывая лицо от бешеных камней, что начали разлетаться в разные стороны. Громкий бум озарил это маленькое подземелье заставил все вокруг задрожать, угрожающе покачиваясь. Реддл смотрит на появившуюся дыру, что всего секунду была завалена. Теперь, когда путь был свободен, она чувствует, что влечение, которое находится по ту сторону, сильно пугает ее. Вспоминая о Гарри и Джинни, что остались там, Маргери становится жалко Рона, который с таким трепетом говорил о их действиях. Нельзя же разочаровывать собственных учеников, тем более, когда те терпят поражение перед своими родителями. В книжной лавке миссис Уизли показалась чересчур строгой, хотя, возможно, она просто чего-то не знает. Нашумевшие Фред и Джордж не могли вызвать в матери такое негодование всеми остальными. Так же Перси, о котором ничего плохого, в принципе, слышно не было, но вот наверное кому бы Маргери не доверяла в первую очередь, так это третьему ребенку четы рыжих чистокровок. Хорош собой и остер на язык, этот мальчик явно ошибся факультетом, Реддл была уверена, что его место на Слизерине, в окружение ее брата.       Уверенными шагами приближается к огромной железной двери, что напоминала люк. Она была украшена змеями. Темная металлическая дверь приоткрыта, и изнутри послышались знакомые голоса. Приближаясь почти вплотную, да так, чтобы заглянуть в небольшую щель, видит длинное пространство, а из самого центра на нее смотрело лицо, выкованное из камня. Тихий вздох отвлек внимание, и она переводит взгляд на мальчика, что с силой сжимал свою руку. В нем она сразу узнала Гарри, правда, значительно бледного, его трясло, а на лице появилась испарина. Он вынимает из своей руки что-то белое и острое, пристально смотря на это, а затем на черную тетрадь, что была так знакома мисс Реддл. Поттер замахивается, вскидывая рукой вверх. — Что ты делаешь? — еще один знакомый голос привлекает внимание, вот только обзор был слишком мал, чтобы рассмотреть всех героев этой странной сцены. — Нет! — кричит мужской голос, и она тут же узнает его, срываясь с места, понимая все то, что вроде бы еще не успела понять. — Экспеллиармус! — громко командует, видя, как потоки яркой энергии направляются к противнику. Ошеломленный Гарри расцепляет пальцы и белое кривое оружие, которым он собирался поразить книгу неизвестного происхождения, отлетает куда-то в неизвестном направлении, оставляя мальчика безоружным.        Осматривает светлое помещение, сталкиваясь взглядом со своим братом, которого она явно была не удивлена видеть. Взгляд скользит дальше, представляя во внимание длинную чешуйчатую змею гигантских размеров, которая уже бездыханно лежала, раскрыв окровавленную пасть. Блестящий и мерцающий меч Гриффиндора потоплен где-то в толще глянцевой воды, обагряя ее. — Почему ты не сказал, что ты наследник Слизерина? — подходит к Тому, не спуская с него недоумевающего взгляда. Том, что стоял в факультетской форме, молча смотрел. Что он испытывал в этот момент? А испытывал ли вовсе? — Мисс Реддл, — выпалил Гарри, — вы знакомы?       Она вдруг резко останавливается, вспоминая, что здесь Поттер, посмотрев за спину брата, видит маленькую Джинни, о которой говорил Рон. И в этот момент понимает, что тот все же не имеет привычку лгать. Но вот что делать дальше? Надо было еще тогда, когда Уизли младшая и Реддл столкнулись в коридоре отобрать злосчастный дневник, уберегая весь Хогвартс от этих вопиющих событий. Что представляет собой эта тетрадка? Почему она? Откуда в ней взялся Том?       Аккуратно, словно поджидая подвоха со стороны брата, поворачивается к нему спиной, все еще оборачиваясь на любой шорох с его стороны. Она присаживается к Гарри. Мальчик растерянно смотрит на учительницу, продолжая зажимать свою руку.Устремившись на кровь, что сочилась оттуда, Реддл понимает, что Поттер сражался и потерпел потери, а меч, который лежит рядом с телом побежденного василиска — оружие, что вытащил Гриффиндорец. От подобной мысли ее захватило чувство гордости, ведь оказывается, она бок о бок живет с людьми, которые храбры сердцем и сильны духом настолько, что им под силу не только вытащить меч Годрика, а так же сразить опасную тварь.       Смотрит Гарри в глаза и мягко улыбается. Наступает затяжная пауза. Тот незамедлительно улыбается ей в ответ, не замечая, что она выхватывает из-под носа дневник Тома Реддла. Когда книга в черном переплете оказывается у нее в руках, поднимается и оставляет на лице Поттера противоречивые чувства. Но он не в силах что-то сказать, потому что боится спугнуть грядущие откровения. — Том, — подходит она к нему, кладя руку на плечо, с чувством поглаживая, — а ты писал что-нибудь здесь об мне? — прищуриваясь, смотрит она на тетрадь. Он напрягается, но старается не показывать этого, оставаясь безразличным в лице. Для него всегда имело значение, где он находится и с кем. Она подходит к нему почти вплотную, заглядывая в его темные глаза, трепет которых можно было разглядеть. Проводит рукой по его плечу и выше, обхватывая шею, двигаясь к лицу. — Силия, — хватает ее за руку, пытаясь освободиться от объятий. — Том, ты убил нашу семью, — расплывается она в улыбке, а глаза наполняются влагой.       Сидящий все это время на полу Гарри не отводил взора от своей преподавательницы, ловя каждое их слово. И тут он понимает, что здесь что-то не так, ведь владелец дневника и учительница имеют одну фамилию, а теперь, если она говорит «нашу семью», это дает ребенку толчок развивать мысль в том направлении, что этот человек — тот самый муж, о котором говорили ему, предпочтя скрыть истинное имя этого мужчины. — Прекрати, — добавляет Том, смотря на нее. Она приближается к нему совсем близко, хватая за воротничок его рубашки, испытывающе смотря. Вот опять, опять он делает такие вещи, от которых голова идет кругом. Ничего не объясняет, а только лишь наводит больше тайн и вопросов. Том опускает взгляд на ее руку, вопросительно смотря, а затем снова на свою сестру, которая, кажется, сошла с ума. Он было хотел что-то сказать, но успел лишь разомкнуть свои губы, как вдруг ощутил на них прикосновение. Сильное, страстное и такое ни с чем не сравнимое. Она целовала его. Целовала так, как не делала этого никогда. Со стороны можно было подумать, что она пытается сожрать его.       Гарри изумленно наблюдал за тем, что происходит, победно вскинув бровью. Теперь он был уверен, что этот парень из дневника был близким человеком для нее, которого она очень любила.       Том совсем не сопротивлялся цепкой хватке, кладя руку ей на талию. Он растерянно смотрит, когда та отстраняется, оставляя его в недоумении. Потянувшись к объекту своих желаний вновь, видит как она отходит назад, вытягивая руку, в которой держит дневник. Что-то в ее взгляде напрягало еще сильнее. — Почему ты просто не мог поговорить со мной? — нахмурилась Силия. — Ведь ты столько раз преследовал меня, но ни разу не сказал… — замолчала она. — Может быть, веди ты себя по-другому, я бы познакомила тебя с отцом. У нас было бы все замечательно, он бы тебе понравился, — с вызовом смотрит на него. — Кто вы друг другу? — с опаской спросил Гарри, разрывая их не начавшийся диалог. Том тут же посмотрел на мальчика в очках, что не прекращая дрожал, сидя на холодных плитах.— Мисс Реддл, зачем вы пришли? — не останавливался Поттер, осознавая что-то неладное. — Я ее позвал, — бросил ему наследник Слизерина. — Она моя сестра.       Лицо Гарри тут же позеленело и он пошатнулся, полностью ложась на пол, не в силах больше держать равновесие. Не сказав ни единого слова, мальчишка уставился на потолок, а из глаз его брызнули слезы. — Джинни, — прохрипел он. — Мисс Реддл, спасите ее. Ваш брат, — закрыл Поттер глаза, — он убьет ее.       Она повернулась на Гриффиндорца, а в голову полезли душераздирающие картины многих смертей, что ждет их совсем в скором будущем. Вставая перед выбором добра и зла, нужно было взвесить и понять, что стоит того, чтобы рисковать, а что нужно забросить в дальний угол и зарыть, словно в могилу. Смотрит на рыжую девочку, что недавно исполнилось одиннадцать, ее усталый вид давал понять, что она на последнем издыхании, если прямо сейчас не вытащить ее отсюда. — Гарри, — обращается к нему, видя, как тот тут же встрепенулся, приподнимаясь, — уноси Уизли отсюда, — командует она, — быстро!       Ребенок вскакивает на ноги, используя свои последние ресурсы, подпитываемые лишь редкими вспышками адреналина. — Что ты делаешь? — уставился на нее Реддл. Силия подходит к Тому. — Предаю тебя, — радостно заявляет она ему. — Ты останешься здесь навсегда, наследник. Наедине со своим наследием, пока полностью не исчезнешь. — Ты сумасшедшая! — в ярости бросает он. — Ты не знаешь, что делаешь! — Знаю! — выхватывает из его руки палочку и отшвыривает в сторону. Гарри, что с особой осторожностью оттаскивал Джинни, приостановился и подбежал к рухнувшей со звоном волшебной палочке, что принадлежала ему. Засунув ее себе за пазуху, он прильнул к телу девочки, продолжая уносить ее из этого места. — Это твоя вина, Том! — смотрит в его бегающие глаза. — Ты не знаешь, что делаешь, — повторяет он тише, когда видит, что она снова подходит к нему, закрывая обзор на Поттера. — Смотри на меня, — командует Силия, обхватывая его лицо руками, даря еще один пронизывающий поцелуй. — А это, — отрывается от брата, смотря на черную книжку, — за мою семью! — вышвыривает злосчастный дневник в дальние дебри комнаты, радостно смеется, когда послышался громкий шлепок. — Не уходи, — хватает она его за холодную дрожащую руку. — Побудь со мной. — Безумная! — глядит ей в глаза. — Предательница! Грязнокровка! — Да, еще, давай, — закрывает она глаза, обхватывая его шею, прижимая к себе. Она крепко обвивает его руками, интенсивно поглаживая, будто хочет запомнить этот момент навсегда. Сильное чувство тоски и ликования разразили ее как гром среди ясного неба, разрывая на части. Силия знала, что поступает правильно, но эта мысль не давала ей такого удовлетворения, которое она испытывала находясь рядом со своим гнусным и неуверенным в себе озлобленным братом. — Призрак Хогвартса, — шепчет она ему на ухо, чувствуя, что он тает на глазах. — Как романтично, не правда ли? Теперь это твоя темница, любовь моя. Оставайся со своим наследием, — говорит, слыша его прерывистое дыхание. — Мисс Реддл, я все! — кричит Гарри, заглядывая в Тайную комнату. Она оборачивается на его зов и кратко кивает, собираясь уйти, но чувствует как Том вцепился в нее мертвой хваткой. — Ты останешься здесь! — делает ей больно, слушая ее стоны. Смятение выступило на первое место, а чувство ликования испарилось, оставляя наедине со своими страхами. Ведь если она останется здесь, то обязательно погибнет. В одиночестве. — Отпусти меня! — смотрит ему в глаза. — Пожалуйста, — тихо добавляет, прижимаясь к его щеке. Том разжимает свои объятия, отходя на пару шагов назад, покачиваясь из стороны в сторону, падая назад. Закрывает глаза, чувствуя, что силы покидают его. Он громко кричит, бледнея, а по щеке покатилась слеза. Наверное, единственная живая эмоция, что пробилась через него на пике слабости. — Прости меня, — заплакала, делает шаг назад. — Умоляю, прости, — захныкала Силия, продолжая удаляться. — Стой! — вскидывает он руку вперед, приподнимаясь. Она видит его расплывчатый силуэт, теперь он стал похож на призрака. Неупокоенную душу. Взгляд его был ясен как никогда раньше, а голос требователен, словно сейчас он скажет свои последние слова.— Мариус! — прошипел он, откидываясь назад. Силия склонила голову, наблюдая за Томом в последний раз, не сдерживая своих слез. — Ну же! — хватает ее за руку Гарри, вытаскивая из темницы Темного Лорда. Мальчик начал с силой налегать на дверь, та со скрипом поддавалась, медленно, но верно скрывая ужас на века.       Реддл видела как Том перевернулся на бок, словно спал, становясь почти еле ощутимым взору. Узкая полоска, что давала возможность наблюдать, становилась все меньше и меньше, пока полностью не исчезла, оставляя людей на другой стороне.       Поттер пошатнулся и повис на двери, съезжая, словно скатерть со стола. — Что с тобой? — подхватила его. — Василиск, — начал он, засыпая, — его клык был ядовит. — Что же нам делать, Гарри? — роняет на его лицо слезы. — Спасать Джини, — сквозь вздох добавляет он.       Яркое оранжево-красное пятно показалось где-то в высоте, издавая затяжной визг. Реддл устремляется на это нечто, начиная размахивать руками, думая, что это спасение. Но чем ближе приближался этот объект, тем напряженнее становилось у нее лицо. Яркая пестрая птица опустилась рядом с Гарри, осматривая его с ног до головы.       «Феникс Дамблдора?», — замучено подумала, не спуская взгляда с прибывшего.       Издав краткий писк, пернатый склонился над телом мальчика, приближаясь к ране на его руке. Глаз его заблестел, и с него скатилась слеза, затем еще одна и еще. Обомлела, когда наблюдала за тем, как рваная рана на руке Гриффиндорца начала затягиваться. Реддл положила ладонь Поттеру на руку и с облегчением улыбнулась, обнимая его, ведь теперь жгучая температура спала, а дыхание стало размеренным и спокойным. Гарри распахнул свои большие зеленые глаза и удивленно посмотрел на учительницу, что так горько плакала над его лицом. — Почему вы плачете? — прикоснулся он к ее щеке, стряхивая теплую слезинку. Она ничего ему не ответила, а только лишь закрыла лицо рукой, продолжая навзрыд реветь. Мальчик тут же привстал и обхватил профессора руками, поглаживая по волосам. — Пожалуйста, прекратите. А то я сейчас сам расплачусь, — добавил Поттер.       Маргери устремилась куда-то наверх, на выступающий каменный нарост, с которого капала вода. С силой проглатывая последние вздохи, отстраняется от Гарри, проводя рукой под глазами, замечая, что ее тушь обильно потекла. — Ты же знаешь, что мне придется сделать? — сожалеюще посмотрела она на ребенка. Гриффиндорец не шевельнулся, а только лишь смотрел в лицо, смиренно слушая ее дрожащий голос. Она хватает волшебную палочку, наводя на Поттера. — Вы убьете меня? — отошел он назад. — Нет, — заулыбалась она, — конечно же нет, — заметно порозовев добавила снова. — Обливейт! — четко выговаривает Реддл, стирая его воспоминания о себе в этой комнате. — Тебе все равно незачем знать весь этот ужас, — наблюдает она за его ошеломленным видом. Гарри растерянно смотрел в одну точку, распахнув глаза, а затем попятился назад и грохнулся наземь, теряя сознание.

***

— Прошу вашего внимания, — зазвенел бокал Макгонагалл. Ученики все никак не могли собраться в Большом зале, потому что постоянно кто-то приходил, то и дело не давая начать полноценный ужин. — Прежде чем начать пир, — встал Дамблдор, — прошу наградить аплодисментами профессора Стебль и мадам Помфри, чье зелье из мандрагоры так успешно вернуло к жизни всех, кто подвергся заклятью, — после этих слов зал залился бурными овациями и криками. Смущенные женщины криво ухмылялись, видимо, боясь показать настоящую радость от услышанного.       Маргери осмотрела весь длинный стол, за которым восседали все ее коллеги. На лице каждого сияла лучезарная улыбка, кроме Северуса, который сделал такое лицо, будто ему крысу подложили. — Также, в свете недавних событий — подарок школы, в следующем году все экзамены будут отменены, — провозгласил Альбус, но стоило ему закончить реплику, как ученики шквалом заголосили от радости, не переставая хлопать. От бурных оваций зал отвлек грохот раскрывающихся парадных дверей. Большая фигура показалась на пороге. — Простите, я опоздал, — неуверенно добавил вошедший Хагрид. Ученики начали дружно переглядываться и шушукаться. Только Золотое трио радостно ликовало и повскакивали со своих мест, метнувшись к лесничему. — Сова, которая несла прошение, совсем сбилась с пути. Чья-то дурная птица по имени Эрл, — посмеялся Рубеус, продолжая свой путь. Уизли сразу же покраснел на месте, садясь обратно за стол. — Я просто хочу сказать, — начал полувеликан, — если бы не ты, Гарри, ты Рон и ты Гермиона. Я бы до сих пор, э, — засмущался Хагрид, отводя взгляд, — был сами знаете где. Так что, говорю вам спасибо, — расчувствовался лесничий, видя, как троица начала его приветственно обнимать. Увидя эту милую сцену, Дамблдор встал со своего места и начал с чувством хлопать, следом за ним вскочила Минерва, которая уже роняла слезы счастья. Их подхватил улыбающийся Гарри и зал снова завопил от оваций. Все снова встало на свои места, год обещал закончиться спокойно и тихо, привнося радость в каждый момент.       Вот только одно слово, а точнее имя, брошенное в подземелье Томом, не давало Силие полного удовлетворения от происходящего.

«Кто такой Мариус?»