Книга первая: Ведомый шепотом Смерти

      Силия все-таки в глубине души была рада появлению чего-то необычного в своей жизни, ведь теперь при любом удобном случае сможет говорить хоть кому-то гадости, например, прибывшему преступнику. Позабыв о Хогвартсе и Дамблдоре, идет в гостиную за анимагом, наблюдая, как он склонился над чем-то непонятным.       На кресле укутанный в разное тряпье лежало существо, не поддающееся описанию. У него были еле открытые яркие желто-красные глаза, большие конечности, а на пальцах виднелись черные длинные когти. — Что за омерзительное создание? — скривилась Реддл, подходя ближе, начиная рассматривать новую живность. Затем она поворачивается к Петтигрю, что медленно и с удивлением сверлит ее взглядом. После сказанных Силией слов, непонятный детеныш монстра посмотрел на нее, от чего той стало смешно. Она протянула к нему пальцы, замечая, как оно тревожится; присаживается на пол, начиная выглядывать из-под подлокотника. — Это ваш брат, — изумленно таращась на Силию, говорит. — Ему нужно убежище, Хозяин сказал идти сюда. Я не знал, что вы здесь. И вообще, давно вас не видел в Хогвартсе. — Вы нагло обвели вокруг пальца чету Уизли и их детишек, — с восхищением смотрит на предателя. — Как вы это сделали? — указывает она на существо, которое и вовсе не похоже на старого Тома. Питер замялся, отводя взор, чувствуя, что не может выносить взгляд своего Хозяина, накидывает на себя капюшон и собирается скрыться, но Силия хватает его за руку. — Куда вы? — в недоумение распахивает глаза. — Это не все, — озираясь по сторонам, говорит Петтигрю. — Наша команда немного больше. — И вы приведете всех сюда? — не на шутку испугалась. — Таков приказ. Не забывайте, это вы в его доме, а не наоборот, — хитро уставился, ловя ее растерянность. Скользнув рукой внутрь своей мантии, он достает какую-то бутыль, ставя на столик. Концентрированная жидкость переливалась серебристым цветом, красиво играя на свету. Посмотрев на Силию, предатель лишь криво ухмыльнулся. — Я должен встретить кое-кого. А пока вы останетесь здесь, не забудьте дать Темному Лорду вот это, — указывает он на приглядное содержимое в стеклянной бутылке, чем вызывает недоумение в глазах мисс Реддл.       Хочется задать больше вопросов этому негодяю, боится что-то сказать, не желает ночами мучиться от того что узнает. Ее рвут на части противоречивые желания. А так же сходит с ума от вопроса по поводу Хогвартса, теперь не предоставляется возможности вернуться в безопасность, пусть и относительную, недолгую, но все же не подставляясь.       Петтигрю быстро скрывается за поворотом, сильный хлопок дверью и еле уловимый зимний мерзлый ветер пронизывает Силию от кончиков пальцев до самой головы, волосы на затылке встают дыбом, а мурашки заставляют поежиться.       Смотрит на некое подобие лица существа, которое является жалким подобием ее брата. Чувство омерзения не прекращая следует по пятам, которое вызывает обиду на собственное существование. Вспоминает все увиденное в лесу: хижину Мраксов, спрятанное кольцо, повешенного Морфина и странные картины, что частенько рисует воображение. — Ты отвратителен, — с осуждением смотрит она ему в глаза, однако видя, что тот ничего не отвечает, собственное осуждение связывает по рукам и ногам. Ругает себя за такие слова, невыносимо жалеет Тома, восхищается тем, что он все же добивается своих целей. — Ты оказался прав, — тянет она к нему руки, — я осталась одна, — берет его на ручки, ощущая его практически невесомость. Такой легкий, кажется, что держит ребенка, укутанного в пеленки. Начинает ходить по комнате туда-сюда, осматривая всю комнату так, будто что-то ищет, но нет, Силия просто хотела скрыться от пронзительных глаз. — Почему ты не разговариваешь со мной? — возмущается, опуская на него взгляд, от чего становится не по себе. — Тогда я скажу тебе все, — прикрывает она глаза, стараясь собраться с мыслями. — Заслышав твои шаги из коридора, я уже вся напрягалась, — вспоминает свою юность, запертую в клетке для сумасшедших. — Стоило тебе зайти ко мне в палату — я готова была лезть на крышу и прыгать вниз. Мы делали это каждый раз, — с ненавистью проговаривает каждое слово, — когда ты навещал меня, помнишь? — смотрит она в его большие светящиеся глаза. — И каждый раз все по новой. Ты причиняешь мне боль — ликуешь, заставляешь испытать удовольствие — ликуешь. Почему ты так ненавидел меня? — упорно смотрит в его подобие лица, прижимая к себе, словно младенца. Он ничего не говорит, а лишь смотрит, томно и грузно, будто пытаясь загипнотизировать. — Я желала твоей смерти, всеми силами умоляла судьбу вытащить меня из того проклятого места. Желала поведать правду об убийце. Но мне не верили, сам Дамблдор поддерживал эту ложь, будто бы я свихнулась, а потом и вовсе понеслась молва, что меня не было в доме на момент преступления. И знаешь что? — ходит она по комнате, не смотря на жалкое подобие телесной оболочки Волан-де-Морта, будто хочет избавиться от гнета былых воспоминаний. — Альбус потом сказал, что так будет лучше, что он обо всем позаботится и есть проблемы поважнее, которые ты устроил, — говорила она так эмоционально, казалось, вот-вот разрыдается. Лицо её то и дело подрагивало, каждое слово давалось мучительным усилием. — Об инциденте в Литтл-Хэнглтон все быстро забыли, так как Тёмный Лорд представлял опасную и сильную организацию, желая захватить мир. Ах, как прекрасны были те дни, когда мои глаза не видели тебя. Твоё лицо искажалось с каждым днём все сильнее и сильнее, у меня появилось ощущение, что меня насилует нечто не из этого мира, — округлила она глаза в страхе. — Но твоя реакция на наше соитие, — заулыбалась, — она всегда оставалась одинаковой, — потрепала недовольное лицо уродливого существа. — Ты накладывал оглушающие чары, поэтому моих воплей никто не слышал? — вновь улыбается. — Я останусь подле тебя, — берет она бутылку с серебристой жидкостью, начиная рассматривать. — Кровь единорога? — ухмыляется, — Ничего не меняется, — закатывает глаза. — Как же ты будешь это пить? — изумляется. Усаживает его хрупкое тело на диван. — А сейчас, я оставлю тебя одного, — наигранно говорит Силия, не может сдержать насмешки, видя слабость своего мучителя. Поправляет его тряпье, в которое он был укутан. Хватает Силию за палец, от чего та испугалась, однако тут же нашла этот эпизод больше забавным. Длинные ссохшиеся жилистые пальцы Темного Лорда, на которых устрашающе пестрили черные острые ногти. Его руки были даже больше ее, они теплые, но трясущиеся. Силию бесит, что он прикасается к ней, однако видит, как брат не хочет оставаться один. Расцепляет его хватку, смотря в мучительный вид Темного Лорда. — Тебе больно? — злобно улыбается, когда он начинает чуть заметно кивать. — Ты не знаешь, что это! — сквозь зубы процедила. Однако он не злился на ее высказывания, возможно просто потому, что не имел на это сил, прикрывает глаза, тихо вздыхая.       Силие невыносимо от самой себя, а так же от Тома, не знает что делать дальше, ведь директор все равно может что-то заподозрить. А если брат вернется, то тогда, возможно, все будет по-другому. Вот сейчас он беспомощен, а потом, может все, изменится.       Бежит наверх, в комнату, где жила когда-то бабушка, роется в ее вещах. Думает о том, что только монстр может справиться с другими монстрами. Мертвые, которые постоянно ведут здесь странную активность, так же множество безумцев, сидящих в Министерстве Магии, все это, конечно, спорно, но побуждает Силию надеяться, что Том для нее лучшее из всего перечисленного. Радуется, когда отыскивает то, что так упорно искала. Мэри Реддл всегда оставляла подобные вещи на будущее. Силия бежит вниз, начиная крутить перед братом детской бутылочкой с пустышкой. — Ты столько раз называл меня мамой, что я просто не могу не сделать этого, — с каким-то вожделением смотрит на его бесстрастный вид.       Тягучая, напоминающая по консистенции сгущенку, кровь единорога стекает внутрь. Силию удивляет лишь только то, что уже извлеченная кровь была до сих пор теплой.       «И когда только они успевают вскрывать вены единорогам?», — не перестает удивляться.       Берет Тома на руки, присаживаясь на диван, подносит бутылочку. Она думала, что он будет сопротивляться, но, видимо, ему было настолько нехорошо, от чего тот позабыл свою строптивость. Силия смотрит на огонь в камине, представляя, что же будет дальше. — Ты уродлив, — говорит она ему, начиная укачивать. — Я тебя ненавижу, — растерялась, когда осознала, что говорит это вслух. — Почему я все это делаю — спросишь ты, а я тебе отвечу — я хочу, чтобы ты простил меня. Простил за то, что заставила тебя испытать ко мне столь уничижительные эмоции. Возможно, стала подталкивающей силой к плохим вещам, что совершались тобой регулярно, — сама не замечает, как мечется между тем, чтобы оправдать Тома и унизить одновременно. Было какое-то странное знакомое и неправильное чувство ко всему происходящему. Не может нащупать, где правда, а где ложь. А может, и не стоит? Все отчасти являлось правдой, и ни граммом лжи. Силия все никак не осознавала, что сказанные ею слова были в глубоком порыве, наедине, когда никто не мог быть свидетелем этого сомнительного монолога.       Слышит посторонний шорох, тут же оборачивается в сторону выхода из комнаты и видит, как Питер подглядывает за происходящим, а рядом с ним еще кто-то. Завидев, как их поймали с поличным, они сразу же скрываются за стеной, при этом до ушей Силии донеслись их шепот и хихиканье. Оставляет брата одного и выходит из гостиной, как вдруг мимо нее проползает большая толстая змея, прямо к тому месту, где лежит Темный Лорд. — Что за еще одно омерзительное создание вы сюда привели? — нахмурилась от испуга, выходя в коридор. — Это Нагайна, — начал Петтигрю, — верная соратница Хозяина.       Оглядев змею еще раз, Силия попыталась расставить весь сумбур в своей голове по полочкам, дабы было легче думать, вот только увидев новое лицо, все попытки рассуждать разлетелись в щепки. Худой бледный мужчина со впалыми щеками стоял рядом с Петтигрю, которого он был выше не меньше чем на две головы. Тоже облаченный во все черное, а руки его дрожали, да и вообще его вид был болезненным. — Барти Крауч, — сказал молодой мужчина, увидев, как его разглядывают. — А мне нужно представляться? — медленно протянула Силия, все еще оценивая сложившуюся ситуацию.       Двое не внушающих доверия мужчин, плотная и устрашающая змея, обессиленное подобие Темного Лорда, больше похожее на сморщенного старика — данный сюжет обещал развернуться не более чем феерично, вот только чувствуя эту самую феерию, Силия начала обдумывать слова, которые нужно сказать, чтобы не вызвав подозрений улизнуть из этого дома. Ведь теперь он вовсе не тот дом, в котором она прожила достаточно долгое время в относительном спокойствии, теперь сюда вернулся истинный Хозяин. — Я должна вернуться на работу, — как-то неуверенно прозвучала от нее эта фраза. — Вы не можете уйти! — сказал Крауч. — Вы раскроете все дело! Не смейте ставить нас под удар. — Дамблдор знает, где мы находимся, он приходил ко мне. Хотите, чтобы это повторилось? — сложила она руки на груди. — Но как такое возможно? — всплеснул руками Петтигрю. — Хозяин наложил на деревню заклятье, скрывающее ее от посторонних. — Значит, его власть ослабла! — злится Силия. — Не смейте так говорить про Темного Лорда! — ткнул в нее пальцем Крауч. — Пока он здесь, однозначно — мы в безопасности. — Здесь мертвые ходят, — хитро посмотрела на них Силия, а затем заулыбалась, когда увидела, как эти двое переглянулись. Но самое обидное, что они подумали, что мисс Реддл сумасшедшая, а ей никак не доказать обратное. — Значит так, — взял ее под руку Крауч, отводя в другую комнату. Петтигрю сразу же встал с другой стороны от Силии, дабы не дать ей сбежать. Они игнорировали любые ее крики и недовольства. Барти отбирает ее палочку и отшвыривает в сторону, усаживая сумасшедшую на стул. Сами садятся напротив, вид у обоих был безумный и неестественно напряженный. Силия видит, что они все же чего-то бояться, это, несомненно, помогает ей обрести душевное равновесие, остается только все узнать, после чего понять, как действовать дальше. — Вашу палочку! — обрывает поток ее мыслей Крауч, протягивая руку к ней. — Умно иметь их в нескольких экземплярах, — улыбается.       Силия недовольно нахмурилась, но все же нехотя отдает свое оружие прихвостню Темного Лорда. Барти, не глядя, отшвыривает ее к первой палочке. Внутри все сжалось от возмущения и страха за свои палочки, которые с такой жестокостью были вышвырнуты, будто бы оторвали какой-то кусок от собственного тела. Силия уже видела, что те, кто перед ней — истинные безумцы, раз служат такому человеку как Том Марволо Реддл. Однако интерес и мотив их не оставлял ничего, кроме как ждать, ждать пока они сами заговорят. — На каком курсе Гарри Поттер? — спросил кто-то из них, пока Силия рассматривала ближайшие выходы из помещения. — На третьем, — уставилась куда-то наверх, что заставляет Петтигрю и Крауча посмотреть туда же, но они не видят ничего интересного, кроме паука, который заползает в самый центр своей паутины. — Вы у нас профессор? Учительница? — смеется Барти, разглядывая Силию. — В отставке, — добавляет Питер, и они громко ржут на весь дом. — Да вы сама как школьница, — дергает Силию за волосы Крауч, — чему вы можете научить? Как правильно краситься? — продолжают измываться. — Уроки соблазнения от профессора Реддл, — не мог остановиться Петтигрю, упираясь в плечо товарищу от смеха. — Глупые женщины.       Силия невозмутимо рассматривает свои руки, стараясь не заржать вместе с ними. Она считала их гнусными маргиналами, вот только от этого вся ситуация становилась еще более комичной. Почитают одного Реддла, унижают другого, хотя это было неудивительно. Наверное, многие мечтали растерзать Силию, обвиняя ее в неудачах Тома. Конца и края этому не будет видно, пока они не получат своего Хозяина, который, возможно, пообещал тем защиту. Вот только зачем им подставлять свои шкуры под жалкое подобие Лорда, если он больше напоминает слабого ребенка? Да все потому, что такие гады при правление Тома Реддла имеют неплохие шансы жить как нормальные люди, ведь при нынешнем Министерстве их гоняют как самую омерзительную погань. — Что вы от меня хотите? — спокойно и невозмутимо поднимает на них глаза, видя, как те все покраснели от смеха, все никак не в состоянии его унять. — Чтобы вы не мешали, — начал Крауч. — Так дайте мне уже наконец-то уйти! — встает со своего места, начиная злиться.       Петтигрю тут же растерялся, тогда как Барти наставил на Силию палочку, от чего Реддл тут же села обратно. Чувствует, как ее всю трясет от злости и обиды за еще одну несправедливость. — Хогвартс, Гарри Поттер, вы, — продолжил Крауч. — Это все прекрасно, но мы вам не доверяем. Не хотите спасти брата? — вскинул он бровью, с выжиданием смотря. — Нет! Его ничто не спасет. — Не говорите так, — тихо добавил Петтигрю. — Заткнись, Хвост! — повернулся к нему товарищ. — Видите, — задирает левое предплечье, а затем и предплечье Питера, показывая Силии отметину Пожирателей смерти. Блеклое подобие черепа и вылезающей из него змеи слабо проглядывалось на коже этих мужчин. Силия непонимающе смотрит на них, но видит, что они от нее чего-то ждут. Вот только ее раздражает их какая-то, по ее мнению, ничем не обоснованная преданность такому монстру как Том Реддл. Закатывает свой рукав на левой руке. Пожиратели вгляделись в ее полупрозрачную белую кожу, если очень долго смотреть, то можно было заметить редкие ровные полосы. — Вот к чему это все приводит, — говорит она, рассматривая свои шрамы. — Рано или поздно вы это поймете. Он не заслужил того, чтобы вы ради него подставлялись, — пытается их переубедить, но видит в лицах напротив лишь скептицизм и раздражение. — Темный Лорд спас мне жизнь и вытащил из заточения. Вам не понять! — встал со своего места Крауч, начиная нервно ходить из стороны в сторону. — Что произошло в Хогвартсе? — резко бросила Силия, смотря на Хвоста, а он от неожиданности даже подскочил на месте. — Люпин, — ответил, смотря на нее. — Он разоблачил меня, вычислив по карте Мародеров, которую каким-то образом достал Поттер. — Карта Мародеров? — скривилась она, — впрочем, — махнула рукой, — не важно. Не хочу знать. — Вы не сможете всю жизнь убегать вот так, — ткнул в нее пальцем Крауч. — Да что вам нужно от меня? — встает она, еще секунда и будет скандал. — Пробраться в Хогвартс, — приблизился к ней Барти, от чего Силия делает шаг назад. — У нас есть план, но все еще не понятно как и что. Все только в зачатках. — Хорошо, — садится она за стол, приглашая безумного Крауча обратно, — давайте я вам помогу, но! — остановилась на мгновение, обдумывая свою просьбу. — Вы оставите меня в покое. Я больше никогда не увижу вас и своего брата. — Конечно, — заверил ее Хвост, — вы ведь нам лично не нужны. — Да и Темному Лорду, думаю, тоже, — пренебрежительно добавил Крауч. — Отлично, — успокаивает она всех. — Я вернусь в Хогвартс, буду в курсе того, что там происходит. По возможности буду докладывать вам. — Нет! — возразил Барти, — Вы думаете, мы идиоты? Вы бросите нас при любом удобном случае. Ведите переписку с Дамблдором. Учебный год будет закончен раньше. — Каким образом? — не понимает Силия. — Сбежавший преступник, что таился в стенах замка, привлек внимание. Совет попечителей недоволен, вновь Дамблдор облажался. Сейчас пойдут проверки здания на безопасность, пока слух о возрождение темного Лорда уже разбегается, — с каким-то трепетом рассказывает Петтигрю. — Совет попечителей? — улыбнулась Реддл, — Так это же Малфой, это он поддерживает вас? — Возможно, — добавил Крауч, — вот только пока это не понятно. Однако он пытается устранить все помехи. — Но слухи точно распускает он, — не унималась Силия. — Как вы узнали, что я здесь? — Мы не знали, — сказал Хвост. — Хозяин приказал идти в Литтл-Хэнглтон, а тут вы.       После долгого разговора, который пришлось пережить Силии с этими Пожирателями в бегах, она столкнулась с другим конфликтом, ведь те желали занять по одной комнате в этом доме. Схватившись за палочки, Силия хотела уже ценой собственной жизни защищать то, в чем жила ее семья. Если Тому на это наплевать, то ей нет. Вот только заслышав долгие крики бедный Темный Лорд все же как-то сумел призвать Петтигрю, после чего Силию с Кручем не пришлось разнимать от дуэли, к которой оба стремились. Хвост остался жить в гостиной, тогда как Барти поселился в чулане, через достаточно непродолжительное время потомок из чистокровной семьи все же навел там порядок и смог жить, ничего не говоря мисс Реддл в противовес. Она ненавидела общество этих Пожирателей, они были омерзительными, постоянно вдвоем, а еще склонялись над сущностью Тома, будто это сам Иисус во плоти. Они спрашивали у него, не хочет ли их Господин чего-нибудь, на что тот всегда отвечал отрицательно. Когда Силия впервые подслушала голос своего брата, она его даже не узнала, настолько он был непохожим на то, что было раньше. Теперь это скрипучий страдальческий тон, как у старца на смертном одре. — Он хочет, чтобы вы покормили его, — неуверенно ворвался как-то раз в комнату к Силие Хвост.       Силия писала очередное письмо Альбусу, обдумывая, как бы помочь и нашим и вашим, возможно, Том не обладал сейчас такой сильной легилименцией, как это было раньше. Немного поразмыслив, думает, что брат ничего не сможет сделать, даже если увидит ее планы. Он должен был с самого начала догадываться, что чтобы поработить ее разум полностью, ему придется сделать что-то исключительно ломающее рассудок.       Отстраняясь от листка бумаги, на котором еще ничего было не написано, Силия оборачивается на Петтигрю, чей вид был жалким. Неуверенный в себе, без Крауча он смотрелся как забитый палками щенок. Однако не придавая этому значения, решив не спрашивать ровным счетом ничего, решается на странную просьбу своего брата. Она всегда знала, что Том — извращенец.       Хвост ведет ее за собой, словно на какое-то таинство, сохраняя тишину.       Перестав заходить в гостиную, в которой поселился Темный Лорд и его пассии, Силия замечает, что забыла окружающую обстановку внутри комнаты. Питер сажает ее на диван рядом с Хозяином, чьи глаза внимательно наблюдали за происходящим. Петтигрю показывает нож, наставляя на Силию, но та лишь с выжиданием смотрит, зная, что вновь какая-то загадочность сейчас обнажится и превратится в грубый правдивый факт. Доставая новый флакончик с серебристой жидкостью, Хвост открывает его. Силия видит, как тягучие капли растягиваются в липкие нити, не желая расставаться с пробкой, бросив ее на стол, остатки жидкости единорога сливаются в ровные капли на глянцевом столе, ослепительно мерцая, напоминая ртутный металл. Хвост дергает Силию за руку, делая ей глубокий порез, из которого тут же хлынула насыщенного алого цвета кровь. Она сморщилась от боли, но интерес брал свое. Вливает ее кровь в сосуд с кровью единорога. И тут же серебристая смешивается с яркими красными потоками, более жидкое отслаивается наверх. Когда Петтигрю отпустил руку пострадавшей, Силия судорожно нажимает на место пореза, пытаясь остановить свои жизненные соки. Хвост бросает ей мокрую тряпку, прикладывая которую у Силии пошли мурашки по всему телу, от пронизывающего холода. Неотрывно следя за действиями Пожирателя, видит, как он встряхнул пару раз стеклянную бутыль. Серебряное содержимое окрасилось в нежно розовый цвет, а кое-где еще выступали отслоившиеся красные струи. Петтигрю ставит содержимое на стол и собирается уходить. — Но зачем? — останавливает она его. — Одному Лорду известно. — Почему он не разговаривает со мной? — продолжает мешать Питеру удалиться. — Вступать с вами в диалог? — усмехнулся Хвост. — Вы этого не достойны.       Силия даже не думала, насколько обидными окажутся для нее такие слова, ведь это было неправдой. Она не могла смириться с тем, что после всего она еще и виновата, так на этом постоянно акцентируется внимание. Переводит взгляд на своего брата, по выражению осунувшегося серого лица было ничего не понятно. — Ты возродишься, я верю, я помогу, — кладет Тома себе на колени, затем берет детскую бутылочку и начинает кормить. Его большие желто-красные глазища безотрывно смотрели на Силию, которая, кажется, была поглощена другими мыслями, что заставляли ее унывать и раскаиваться в слезах. Подобно маленькому грудному ребёнку, он тянул розоватую тёплую жидкость. — Я делаю это для того, чтобы ты был свободен. Верю, что ты отпустишь меня. Знаешь, — взглянула она на него, начиная укачивать, — я уеду в другую страну, а лучше улечу. Куда-нибудь в большой город. Буду жить среди людей, получу образование, выйду замуж наконец-то, у меня появятся дети. Возможно, я приглашу тебя с ними познакомиться, но думаю, это плохая идея, — она говорила искренне, видя перед собой яркую альтернативу и возможное будущее. — Плоды твоей любви во мне давно сгнили, — пытается не ронять слезы. — Я потеряла тогда в лечебнице примерно двух наших детей, Том. Весь ужас в том, что я была беременна от тебя, — начинает плакать. — Думаю, это были мальчики. У них меньшая выживаемость по статистике, — делает вид, что ей все равно. — Ты же отпустишь меня, Том? Клянусь, ты больше никогда не увидишь меня! — воскликнула она. — Я сменю имя! — добавила тут же. — Захватишь мир, как и хотел всегда. Ты бессмертен, я же правильно понимаю? — с изумлением поглядела она на него, и ощутила его осмысленный, но молчаливый интерес. По телу пробегают мурашки, руки затрясло, когда понимает, что это создание похоже на демона, а не на человека. Возможно, именно таким было истинное лицо Тома Реддла. Она ставит бутылочку на столик, прикасается к его гладкой теплой коже. Он напоминает ей зверька, боится его даже такого, но верит в то, что сможет расстаться с ним без последствий. Это создание медленно закрывает глаза, Силия думает, что Волан-де-Морт устал и, подобно грудничку, сейчас уснёт. Ее поражает, что он не разговаривает с ней. Понимает, что не питает ни к этому подобию на Тёмного Лорда, ни к самому Тому Марволо Реддлу никаких нежных и глубоких чувств, просто хочет сохранить за собой право на жизнь и на выбор. Не желает быть изнасилованной и опущенной вновь. Пересмотрев многое за все то время, пока жила без брата, думает, что надо вести себя чуть более противоположно, возможно, это поможет.       Когда Силия смотрит в окно, то видит, как ночь уже все поглотила, а зимние просторы еще держаться, хотя вот-вот их смоет весенней водой. Рассматривает бутылку, в которой осталось содержимое непонятного розового оттенка, затем смотрит на Темного Лорда. — Зачем тебе пожирать меня? — прищурилась, видя, как Том все еще борется с тем, чтобы не уснуть. — Ты хочешь меня? — смеется она, ощущая какое-то приятное чувство, которое желает найти выход. — Я очень сильно хочу сделать это, Том, — ехидно смотрит, — но ты не в состоянии, — начинает измываться над ним. — Ты всегда был неудачником.       На что он вообще никак не реагирует, но Силию это начинает раздражать. Она берет его на руки и ходит по комнате, вновь замечая, как за ней следит Хвост. Думает о том, что личной жизни у них с Темным Лордом никогда бы не было, из ее уст вырывается краткий смешок. Обходит гостиную раз за разом, представляя, как выбросит своего маленького брата прямо в огонь камина, но тут же боится за жизнь Тома, находя в его состояние что-то очень хрупкое, желая все же сберечь жизнь маленького существа. Замечает, как его лицо слегка побледнело, серость, присущая его облику ранее постепенно уменьшалась. Силия останавливается возле шкафа с книгами и вытаскивает свою любимую детскую сказку, которую она рассказывала трусливому Златопусту в его школьные годы. Садится на диван, задевая ногой что-то плотное. Дурацкая змея пряталась где-то внизу, не отходя от беззащитного Господина, готовая напасть в любой момент, как только Тому Реддлу грозила бы опасность. — Ненавижу змей, — раздраженно бросила Силия, откидываясь на спинку, придерживая своего брата одной рукой, второй она вцепилась в книжку. — Ты никогда не задумывался о том, что случилось с Мальчиком-Звездой? — саркастично произнесла, радуется, когда видит его молчаливое смятение. — Прекрасная и необычайно яркая звезда упала с неба, — начала она ему читать отрывок. — Она покатилась по небосводу между других звёзд, и, когда изумленные Лесорубы проводили её взглядом, им показалось, что она упала за старыми ветлами возле небольшой овчарни, неподалёку от того места, где они стояли.       Но один из них бежал быстрее другого, перегнал своего товарища, пробрался между ветлами… и что же он увидел? На белом снегу и вправду лежало что-то, сверкающее, как золото. Лесоруб подбежал, наклонился, поднял этот предмет с земли и увидел, что он держит в руках плащ из золотой ткани, причудливо расшитый звёздами и ниспадающий пышными складками. И он крикнул своему товарищу, что нашёл сокровище, упавшее с неба, и тот поспешил к нему, и они опустились на снег и расправили складки плаща, чтобы достать оттуда золото и разделить его между собой. Но увы! В складках плаща они не обнаружили ни золота, ни серебра, ни других сокровищ, а увидели только спящее дитя.       Итак, Дитя-звезда стал расти вместе с детьми Лесоруба, и ел за одним с ними столом, и играл с ними. И с каждым годом он становился всё красивее и красивее, и жители селения дивились его красоте, ибо все они были смуглые и черноволосые, а у него лицо было белое и нежное, словно выточенное из слоновой кости, и золотые кудри его были как лепестки нарцисса, а губы — как лепестки алой розы, и глаза — как фиалки, отражённые в прозрачной воде ручья. И он был строен, как цветок, выросший в густой траве, где не ступала нога косца.       Но красота его принесла ему только зло, ибо он вырос себялюбивым, гордым и жестоким. На детей Лесоруба, да и на всех прочих детей в селении он смотрел сверху вниз, потому что, говорил он, все они низкого происхождения, в то время как он знатного рода, ибо происходит от Звезды. И он помыкал детьми и называл их своими слугами. Он не испытывал сострадания к беднякам или к слепым, недужным и увечным, но швырял в них камнями и прогонял их из селения на проезжую дорогу и кричал им, чтобы они шли побираться в другое место, после чего ни один из нищих, кроме каких-нибудь самых отчаявшихся, не осмеливался вторично прийти в это селение за милостыней. И он был точно околдован своей красотой и высмеивал всех, кто был жалок и безобразен, и выставлял их на посмешище. Себя же он очень любил и летом в безветренную погоду часто лежал у водоёма в фруктовом саду священника и глядел на своё дивное отражение, и смеялся от радости, любуясь своей красотой, — отложила она книгу, как только увидела, что ее брат заснул, на самом деле Силия почувствовала, как сильно устала и желает просто ни о чем не думать, облокачивается на подлокотник, прикрывая глаза, будучи уверенной, что это на пять минут, не больше.       Открывает судорожно глаза, тотчас щурясь, ощущение, что песок в глаза попал, и поэтому вся картинка размывается от слез, через какое-то время все исчезает, оставляя после себя четкие очертания гостиной в доме Реддлов. Поднимает голову, видя, что ни души не наблюдает. Думает, как Хвост и Крауч по-тихому свалили, однако привстав на локтях, замечает: в другой стороне сидит кто-то. Школьник, не больше, узнает приютскую форму, в которой щеголял маленький Том, правда, теперь он был достаточно взрослым по сравнению с четырехлетним, который бегал у забора. Смотрит на его неподвижный профиль. Вся поза была напряженной. Его будто бы здесь не было.       В какой-то момент все цвета потеряли былую яркость, серея на глазах, оставляя лишь яркий цвет зеленого пламени.       Том сидел очень спокойно, невозмутимо и глядел в огонь камина. Блики весело танцевали на его лице, придавая демонический вид. Мальчик в темном костюме повернулся к Силие, заставляя все внутренности затрепетать. Он неискренне и злобно ухмыляется, видя эмоции, что отражаются на ней. Она тянет к нему руки, обхватывая ладонями бледные щёки Реддла, на что он до сих пор улыбался какой-то нездоровой улыбкой. Вся гримаса Тома была полна злорадства и извращения. Полностью приближается к нему; он кладёт руку ей на плечо, проводя ниже, останавливается на её талии, ощущая что стоит на краю. Силия слабо целует его, чувствуя жар и дрожь по всему телу, Том закрывает глаза, стискивая свои пальцы на её теле, от чего она вскрикнула, валит сестру на спину, нависая над ней как над жертвой. Желает его, изнемогая от мук страсти, что накатили так неожиданно. Тяжело дышит и снова притягивает к себе, хочет стать с ним одним целым. Стонет от прикосновений и влажных поцелуев, которые он хаотично оставляет, обслюнявив всю шею, губы и щеки. Силия закатывает глаза, проводя пальцами по щекам Тома, ощущая, насколько же они холодные, ведёт рукой ниже по его груди, расстёгивает пуговицы пиджака, спускаясь все ниже, не замечает, как он смеётся над ней. Вцепляется в его ремень, пытаясь расстегнуть эту кожаную змею. Рука Тома хватает ее пальцы, он отстраняется, не скрывая своей лукавой ухмылки; останавливает, от чего та жалобно и обиженно вскидывает голову. — Почему? — спрашивает она, готовая отдать в данную минуту все, только бы почувствовать его в себе. — Ещё не пришло время, — уклончиво отвечает он, а на самом деле просто издевается. Том высовывает язык, роняя слюну на Силию, которая была вне себя от разочарования, тянется к ней ближе, желая слизать вкус её боли и похоти; уголки его губ стремятся вверх, а глаза распахиваются; Силия все ещё смотри куда-то, не замечая безумного Тома. Она вздрагивает как только его холодный влажный язык соприкасается с тёплой кожей на шее; начинает извиваться под ним, впиваясь ногтями в плечи Тома; чувствует нестерпимую щекотку, холод языка и тепло его дыхания. Почему-то даже не задумывается, а жив ли ее брат. Запускает руки ему в волосы, хочет простонать, но лишь смеётся. Том резко отстраняется, смотря на сестру сверху вниз. Силия все ещё смеётся, а затем ощущает непреодолимый страх от этого взгляда, которым он молча сверлит её. В миг у неё на лице выступило робкое ожидание.       Открывает глаза, вздрагивая от ощущения, что падает. Осматривается, видит как лежит на диване, начиная прокручивать, как так получилось, что она оказалась здесь в таком положении. В руках что-то лежит, что-то тёплое. Опускает взор, встречаясь со взглядом ярких глаз неведомого чудовища, начинает сомневаться, что это Том, но оно так смотрит, что душу рвёт на части. Силия не может ничего сказать, а только лишь осторожно дотрагивается до него, странные чувства охватили, как только оно медленно прикрыло глаза. Думает о том, что умирает. Начинает обратный отсчёт. Присаживается, осматривая помещение, стараясь опознать где правда, а где зазеркалье. Завидует способности брата быть мастером иллюзий, однако замечает, что он как-то изменился по сравнению с их первой встречей. — Расскажи мне про свой дневник, — хочет разговорить его, видя, как Том тут же проявил к ней интерес. Однако он продолжил игнорировать ее, что выводило Силию из себя и одновременно смешило. Она гладит его по голове, не скрывая своей усмешки, он напоминает ей питомца. — Ты стал таким принципиальным, что аж бесит, — продолжает свой монолог. — Теперь ты младший, — берет она его на руки, находя это занятие особо приятным. Подходит с ним к окну, отодвигая тюль, начиная показывать Тому ручей, что ползет возле дома. — Ты не представляешь, каково жить здесь, — говорит смотря в светлую даль. — Это абсолютно разные вещи, что тогда, что сейчас. Просто небо и земля. В моей юности здесь были жители деревни. Они не любили нашу семью. Я никогда не задавалась занудными раздумьями, мол, почему так, просто отец всегда утверждал, что они нищие, вот и зависть распирает. А Томас, — посмотрела она на Тома, — твой дед, он имел средства к существованию и мог купить машину для передвижения из деревни в города, продав для этого всю свою конюшню, — ностальгически вздыхает. — Об этом мне рассказывала бабушка. И знаешь что, — обращается она к нему, — дед привозил продукты, но не делился с жителями, так как когда-то давно произошел какой-то конфликт, — после этих слов Силия замечает, что Том напрягся, а его взгляд стал недовольным. — Ты что-то об этом знаешь? — улыбается она ему. — Конфликт длинною в множество поколений. Пока мы жили тут с бывшим садовником бабушки — Фрэнком Брайсом, он мне рассказывал кучу странных историй, — замолчала она вдруг, чувствуя на себе прикосновения. Том трогал Силию, пытаясь ухватить ее хоть за что-нибудь, но у него не выходило, поэтому она просто взяла его за руку, чем успокоила. — Фрэнк ушел от меня, — с горечью произносит. — Он так и не признал, что был влюблен в Мэри. Постоянно стоял у могилы, подолгу мог там пребывать. Я вот много раз думала, а не изменяла ли бабка мужу с ним, — нахмурилась Силия, пытаясь представить их разницу в возрасте. — Томас Реддл был таким консерватором, просто жуть, — передернуло ее от воспоминаний. — Однако потом все встало на свои места. Я не помнила никакого Фрэнка, верно, потому, — посмотрела она на Тома, — что была очень юной, в моей жизни появился Хогвартс, потом Частная школа. Но все это время в моей жизни был ты. Зачем преследовал меня? Зачем я тебе? — заблестели ее глаза от переизбытка грусти и сострадания. — Ты говорил, что любишь меня, но почему так поступал? У меня ведь действительно никого больше нет, — стискивает его пальцы в своих. — Твой дневник нашла девчонка Уизли на втором курсе Гарри Поттера, он чуть не уничтожил тебя. Я все еще не понимаю, что это было, и как ты это делаешь, — не может сдержать слез.       Силия кормила своего брата ровно по часам, иногда забывая, что ее увлекательная игра вовсе не игра, а жизнь. Однако озабоченные подобным Хвост и Крауч постоянно наблюдали за тем, что делает эта мисс каждый раз. Никто из них не мог понять, что такое на нее находит, однако Барти, насмотревшись на Реддлов, расплакался горькими слезами, после чего Силия почувствовала себя виноватой. Крауч начал вспоминать свою мать, которая отсидела за него в Азкабане и умерла, будучи в его облике, пока бесчувственный отец занимался своими делами в Министерстве, а потом они хоронили миссис Крауч в пустом гробу. Барти находил новые причины ненавидеть своего отца. И запирался в своем чулане, придаваясь скорби и печали. Тогда Силия поняла, что Пожиратели смерти по-своему несчастные люди. Получив очередное письмо от директора Хогвартса, понимает, что все сказанное Петтигрю — правда, и что совет попечителей заставил Альбуса закончить год намного раньше, пока не пройдут ожесточенные проверки, к этому всему приписали и Тайную комнату, на нахождение которой были брошены все силы. Убежденная Силия в том, что Люциус Малфой имеет в этом свою наживу, получает еще одно письмо от директора, в котором говорится, что Поттер не помнит происходящего в Тайной комнате, а малышка Джинни пребывала в околдованном забвение. Что же, если все приобретало такие обороты, у скрывающихся Пожирателей действительно было время на раздумья. Барти почти каждый день подолгу отсутствовал, навещая своего отца под воздействием Империуса, которого посадил чуть ли не на короткий поводок. Силии становилось страшно из-за всех новых ситуаций. — Кто такой Аластор Грюм? — спросила однажды у Петтигрю и Крауча она, всматриваясь в письмо Дамблдора. — Он сказал, что нанял его на место нового профессора ЗОТИ. Будто бы Школа Чародейства и Волшебства все больше выходит из-под контроля и тот просит меня вернуться, — опускает она письмо, — настоятельно требует. Так как совет попечителей недоволен моим самовольничеством. Господа, — обращается она к ним, — что вы намерены делать? Держать меня тут становится опасно. — Мы вернемся в Хогвартс, — встает со своего места разгоряченный Барти, — вместе, мисс Реддл. И только вместе, — странно звучат его слова, особенно когда он начинает к ней приближаться. — Крауч! — одернул его Хвост, что заставляет того остановиться.       Силия смотрит то на одного Пожирателя, то на другого, находясь в смятении, ощущая, что вновь о чем-то не догадывается. — Я все понял, — говорит Барти. — Я все сделаю, только если Темный Лорд одобрит мой план. — Какой план? — спрашивает его Силия, но не получает ответа, так как Пожиратель скрылся с поля зрения. Тогда она подсаживается к более сговорчивому Хвосту, что тут же сжался под ее гневным и выжидающим взором. — Я сам не в курсе, — клянется он. — Зачем Темному Лорду моя кровь? — меняет тему. — Сами посудите, вы единственная его живая родственница. Он со мной не откровенничает, но я без слов могу понять, что значит — это нужно. — Вы будете его поить! — встает она с места, не в силах больше ждать от этих прихвостней никаких действий. Берет нож, надрезая не зажившую рану. Невыносимая боль, которую постоянно ощущала Силия уже дает чувство обыденности. Та самая рука, на которой были жалкие напоминания о двукратном суициде, болела просто от воспоминаний, сколько раз лезвие покушалось на жизнь Силии. И каждый раз судьба давала шанс выжить, возможно просто потому, что это кому-то нужно. Мучительно наполняя прозрачный стакан, вцепляясь в руку, перевязывая ее тряпкой, ставит содержимое перед Петтигрю. — Я ухожу, — добавляет она. — Вы что?! — вскакивает с места Хвост. — Прошу, не надо. Хозяин будет очень зол. Подумает, что вы предали его. — Я и не была на его гнусной стороне, — резко бросает Питеру правду в глаза. — Ну пожалейте нас с Краучем, нет, меня! Пожалейте меня!       Силия закатывает глаза, не желая выносить весь этот детский сад. — Вы совсем не понимаете, что этот ваш «план» близится к раскрытию, и я вам буду только мешать. — Но ваш брат... — начал он. — Сиди тут, — берет она стакан со своей кровью.       Видит, как Крауч склонился над Томом и что-то нашептывает ему, а тот посему лишь слабо кивает. Увидев постороннего, Барти направляется прочь, стараясь не задеть Силию, обходя ее стороной, от чего та с изумлением прокручивала этот жест вновь и вновь.       Садится рядом с братом, начиная смешивать кровь единорога со своей в детской бутылочке, которая уже имела красноватый оттенок изнутри. — Я должна уйти, — смотрит она на Тома, а тот только отрицательно мотает головой. — Ты ведешь себя как ребенок, — берет его на руки, начиная кормить. — Доводы бесполезны? — смотрит ему в лицо, замечая, что ее брат изменился, приобретая человечность спустя столько времени. — С тобой будет Петтигрю. А я вернусь в Школу. Я не имею привычки отчитывать других, но теперь ты зависишь от всех, пока что, — осторожно добавляет. — Пока ничего не случилось, нам придется расстаться, — начинает злить его, хотя хочет убедить в своей правоте. Он дотрагивается до своей сестры, которую вводит в смятение его поступок. Как и все, которые совершал Том Реддл. Силия слышит шипение Нагайны позади себя, понимает, что брат ее шантажирует, снова, как и всегда. — Ты же теперь главный, Том, это твой дом, — улыбается, смотря в его бледное лицо. — Это не моя обитель, ты постоянно пытаешься меня загубить. И я тебя ненавижу за это. — Ты отправишься в свой Хогвартс только с Краучем, — наконец-то отвечает он ей. — Но… — хочет возразить. — Никаких «но», — прерывает ее Том, — лучше почитай мне про Мальчика-звезду, я хочу узнать, чем все закончилось. Мамочка, — вновь трогает Силию, не замечая, как приобретает с каждым днем все более человеческий вид.       Ей понравилось, что брат слушал ее чтение, она вновь уступает его капризу, присаживаясь, чувствуя, как Том постоянно смотрит на нее и пытается потрогать. Берет сказку Оскара Уайльда в руки, начиная отыскивать нужные слова для своего маленького мучителя, надеясь, что литература переубедит несгибаемого Реддла. — Мальчик-звезда не внимал ничьим словам, только хмурился и усмехался презрительно, а потом бежал к своим сверстникам и помыкал ими как хотел. И его сверстники слушались его, потому что он был красив, быстроног и умел плясать, и петь, и наигрывать на свирели. И куда бы Мальчик-звезда ни повёл их, они следовали за ним, и что бы он ни приказал им сделать, они ему повиновались. И когда он проткнул острой тростинкой подслеповатые глаза крота, они смеялись, и когда он швырял камнями в прокажённого, они смеялись тоже. Всегда и во всём он был их вожаком, и они стали столь же жестокосердны, как он.       И вот как-то раз через селение проходила одна несчастная нищенка. Одежда её была в лохмотьях, босые ноги, израненные об острые камни дороги, все в крови, словом, была она в самом бедственном состоянии. Изнемогая от усталости, она присела отдохнуть под каштаном. Мальчик-звезда подошёл к ней поближе и начал швырять в неё камнями и насмехаться над ней. А она поглядела на него, и в глазах её отразился ужас, и она не могла отвести от него взгляда. Но тут Лесоруб, который стругал жерди под навесом, увидел, что делает Мальчик-звезда, подбежал к нему и стал его бранить. Тогда Мальчик-звезда покраснел от злости, топнул ногой и сказал: «А кто ты такой, чтобы спрашивать меня, почему я так поступаю?»       Нищенка сказала: «Я — твоя мать».       «Ты, должно быть, лишилась рассудка, — гневно вскричал Мальчик-звезда. — Я не твой сын, ведь ты же нищенка, ты уродлива и одета в лохмотья. Ну-ка убирайся отсюда, чтобы я не видел твоего мерзкого лица».       «Но ведь ты же в самом деле мой маленький сынок, которого я родила в лесу, — вскричала женщина и, упав перед ним на колени, простерла к нему руки. — Разбойники украли тебя и оставили погибать в лесу, — плача, проговорила она. — Но я сразу узнала тебя, как только увидела. И я молю тебя, пойдём со мной, ведь, разыскивая тебя, я обошла весь свет. Пойдём со мной, мой сын, потому что я нуждаюсь в твоей любви.»       Но Мальчик-звезда не шевельнулся; он наглухо затворил своё сердце, чтобы её жалобы не могли туда проникнуть, и в наступившей тишине слышны были только стенания женщины, рыдавшей от горя.       «Убирайся отсюда, чтобы я никогда тебя больше не видел».       «Неужели ты не поцелуешь меня на прощанье? Ведь я столько претерпела мук, чтобы найти тебя».       «Нет, — сказал Мальчик-звезда, — ты слишком омерзительна, и мне легче поцеловать гадюку или жабу, чем тебя».       Тогда женщина встала и, горько рыдая, скрылась в лесу, а Мальчик-звезда, увидав, что она ушла, очень обрадовался и побежал играть со своими товарищами.       Но те, поглядев на него, начали смеяться над ним и сказали: «Да ведь ты мерзок, как жаба, и отвратителен, как гадюка. Убирайся отсюда, мы не хотим, чтобы ты играл с нами». — И они выгнали его из сада.       И он пошел к водоёму и поглядел в него, но что же он увидел! Лицом он стал похож на жабу, а тело его покрылось чешуей, как у гадюки. И он бросился на траву и заплакал.       Кладя уснувшего Тома обратно на диван, видит, как его мерзкая змея подползает к нему и ложится рядом, обвивая своим телом, кладя голову на подлокотник и тоже закрывая глаза, подобно своему Хозяину.       Оставляет книгу на столе, оборачиваясь к выходу, вновь замечая, как всевидящий глаз Петтигрю наблюдает. У Силии просыпается сильнейшее желание настучать этому Мародеру по голове за его бестактность и полное игнорирование чужой свободы. Выходит из комнаты в коридор, слыша, как грохочут шаги Питера где-то в глубине дома, возможно, он вновь обратился в крысу. Силия берет волшебную палочку, прислушиваясь к его шагам, и чем больше она приближалась, тем громче слышала шорох Петтигрю. Осмотревшись по сторонам, внимает, что если Крауч здесь, то вряд ли справится с ним, а вот с Хвостом потягаться ей виделось возможным. Прижимаясь спиной к стене, взмахивает палочкой, приглушая весь свет в доме. Чувствует, как колотится ее сердце от чрезмерной напряженности, прикрывает глаза, думая о том, что окажется в Хогвартсе, понимает, что Том никогда в жизни не отпустит. Боится, что тот запрет в какой-нибудь психушке снова и все повторится. Топот стих, тогда Силия начинает шептать имя Петтигрю, на что тот вовсе и не отзывается, значит, затаился где-то. Кто-то пробегает позади, Силия резко оборачивается, но не видит никого, вновь что-то слышит, боится разбудить своего брата, приходя в ужас от того, какое наказание он выдумает своей сестре. — Остолбеней! — кричит Силия, слыша приближающийся бег. Яркий магический свет на секунду озарил лицо Хвоста, который застыл от шока и рухнул на пол, как платяной шкаф. — Прости, — тихо добавляет, наигрывая в себе виноватые чувства.       Запирает входную дверь, надеясь, что это задержит Барти, если тот решит вернуться. Смотрит за окно; смеркалось, но фиолетовый закат внушал доверие. Эра фиолетового дня все надвигалась и надвигалась, с каждым уходом солнца, наступающий лиловый топил в своем мерцании, рассеиваясь в нежно-голубых цветах, переходящих в ядовито-зеленые отблески. Если это фиолетовый, не значит ли это, что цвет насильников и психопатов поглощает в своей вседозволенностью? Сетует на свою мнительность, пробираясь к себе в спальню, доставая все тот же чемодан, который запрятала с того самого дня, как вернулся Том. Силия выжидала каждый день, подыскивая удачный момент, чтобы сбежать, уже ощущая на себе грубые прикосновения брата, которым не может противостоять. С каждым днем от Тома веяло какой-то черной магией, которая имела особую привязчивую силу, притягивая, как магнит. Видимо, так он и держал вокруг себя людей, испуская порабощающие флюиды, удушая.       Отодвигает ящик стола, забирая с собой кольцо Тома, уверенная в том, что для него эта вещица важна. Крепко стискивая палочку, представляет отчетливо здание Хогвартса, желая оказаться там немедленно!       Рухнула на землю, выронив саквояж, удивляется, что на территории Школы так светло по сравнению с Литтл-Хэнглтоном. — Венгардиум Левиоса, — произносит Силия, заставляя тяжелый чемодан левитировать.       Бежит сквозь лес, видя знакомые очертания замка, спотыкается о выпуклый корень, падает, вскрикивает от боли и страха, однако тут же встает на ноги, чувствуя, насколько другой воздух в этом месте. Наполняя легкие живительным эликсиром, будучи среди дикой природы, чувствует, как закружилась голова. Улыбается, останавливаясь возле массивного ствола дерева, упирается рукой в бок, ощущая неприятное покалывание.       Когда в хижине Хагрида загорелся свет, Силия бежит туда без оглядки. Врываясь в угодья лесничего, отворяет входную дверь, спотыкается о порог и снова падает, при этом заметив изумление в глазах Рубеуса, который попивал чаек из милой кружечки с розовым цветочком, а напротив него сидел Дамблдор в ярко-зеленой мантии, надкусывая какие-то конфеты. Когда мисс Реддл оказалась на пороге так внезапно и неожиданно, оба вскочили со своих мест. — Я так рада! — кричит она, улыбаясь, начиная вешаться на шею каждому. — О боги, мое путешествие затянулось! — не может унять свою восторженность. — Директор, миленький, не увольняйте меня, — берет его под руку, кладя голову ему на плечо. — Что с вами? — оживился Альбус, ставя чашечку чая на стол. — Да тут такое! — обильно жестикулирует, не зная, с чего начать. — А как у вас? — заметно спокойнее сказала Силия. — Я так рада вас видеть! — не дает сказать ни слова, беря чашку директора, присаживаясь с ними рядышком, начиная делать глотки, не переставая улыбаться, от чего проливает на себя чай. — Ну и чертовщина! — сказал Рубеус, смеясь над Реддл. — Вы забавная, я этого раньше не замечал. Извините за былые недопонимания, — вдруг начал лесничий, подавая Силие салфетку. — Я уже много пересмотрел в своей жизни, особенно после того, как вы неожиданно исчезли. Вы всегда уходите по-английски, — добавил Хагрид. — Как и прихожу, в принципе, — не может насмотреться в лица коллег, сияя от счастья. — Рассказывайте, — сказал Альбус. — Да понимаете, — схватилась она руками в подлокотники своего кресла. — Мой садовник, Фрэнк, он заболел пневмонией! — говорит она громко, не замечая, как краснеют ее щеки. — Боги, как жарко, — встает со своего места, начиная размахивать руками. — Пришлось жить на два города, — врет без остановки, — а я ведь не умею водить машину. Да и Мрачные тени все хотелось пересмотреть. Люди меня штрафовали за то, что я видите ли на красный еду! А то, что у меня больной человек дома их не волнует! — пародирует знаменитых комиков. — В общем, тяжелые годы выдались, — выдохнула Силия, рухнув в кресло, чувствуя, как ее всю трясет от перенесенных потрясений. — Вы отсутствовали почти два года, — добавил Хагрид, манерно держа кружечку с розовым цветочком. — Простите! — срывается она с места, приближаясь к директору, который лишь посмеивался над ней. — Мир маглов настолько эмоционален? — вскинул бровями Дамблдор. — Вы не представляете насколько… — добавила она серьезно, при этом заулыбалась. — Вы точно сумасшедшая! — засмеялся Рубеус, начиная хлопать горе-актрисе. — Спасибо, — засмеялась она, прикрывая лицо, а сама чувствовала, что сейчас расплачется, будучи не уверенной, что сделала. Думает о том, как там Том и что он будет делать, ведь сказка еще не окончена.       К ним в дверь постучали, однако не дождавшись ответа, вальяжный блондин вошел в хижину Хагрида. С пренебрежением осматривая, что делается в этом неприглядном месте. — Люциус! — вскочила с места Силия, подбегая к нему и удушающе схватила за шею притягивала к себе. — Он жив, — шепчет ему на ухо, а затем отпускает, видя как тот медленно разгибается. Не подавая никакого вида, лишь кратко ухмыляется, осматривая директора, лесничего, гадкого пса Хагрида, и, конечно же, мисс Реддл, чье воодушевление было чересчур наигранным и походило больше на психический припадок. — Очень рад, — начал Малфой, — что вы вернулись, — кладет руку на плечо Силие, крепко сжимая, продолжая ухмыляться. — Я думаю, совет попечителей скоро успокоится, — посмотрел Люциус на часы. — Уже успокоился! — радостно окинул он всех и скрылся.       Силия посмотрела на Дамблдора и Хагрида, которые лишь переглянулись и пожали плечами. — Думаю, все будет хорошо, — сказал Рубеус. — Надеюсь, следующий учебный год будет тихим и спокойным. — А что было в этом? — присела к ним Силия. — Гарри что-то с профессором Люпином сдружились. Дементоры повсюду рыскали сбежавшего Блэка. В связи с этим надо было освоить Патронус, — посмотрел Альбус на Реддл, вспоминая, как выматывал ее, заставляя обучиться этому заклинанию. Однако директор никогда не говорил, что Силия бездарна, но все же до нее долго доходит, в этом был уверен Дамблдор. Но у Северуса вышло лучше, потому как неизвестно, о чем они говорили с мисс Реддл, но после этого ее усилия наконец-то увенчались успехом. Альбус подмечал, что Снейп отличный учитель, раз смог донести что-то до Силии. — Как Гарри Поттер? — отняла она кружку у Дамблдора, на что тот лишь приветливо улыбнулся, начиная пожирать конфеты. — Чудный мальчик, — отозвался Хагрид. — А какой смышленый! — добавил Альбус, — смог освоить Патронус. Чистая и невинная душа. Что думаете по поводу возрождения Сами-Знаете-Кого? — не смог удержаться директор. — Да как такое вообще возможно? — возмутилась Силия. — Профессор, — вцепилась она в мантию Дамблдора, — мы же сможем его победить? — Разумеется, — положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить.