Красная Линия

— Как вы их нашли? — кружась в очередном танце, спросила у, наконец-то, раслабившегося блондина Минако. — Тебе действительно интересно? — хитро сузив глаза, произнес он. — А это какая-то тайна? — послышался загадочный шёпот девушки над ухом Кунсайта. — Тссс, только никому. Идём, я покажу тебе кое-что…       Золотистые локоны задорно взлетали вверх, рассыпаясь мягким шелком по хрупким плечам девушки, когда она, весело смеясь и едва успевая за широкими шагами Кунсайта, следовала с ним в противоположный конец зала. — Ты сейчас на что это намекаешь? — притворно надув пухленькие губки, протянула Мина. Юноша стоял полубоком к огромному столу, накрытому белой длинной скатертью, незаметно поднимая ее край так, чтобы блондинка без труда и лишних свидетелей смогла пробраться внутрь. — Ты всегда можешь отказаться — светлая бровь поползла вверх, придавая глазам парня опасный блеск, а идеальные губы растянулись в соблазнительной улыбке. — Ни за что! — заливисто смеясь, стройная фигурка Мины исчезла под столом. — А вот и наша сладкая парочка! — доставая из внутреннего кармана своего пиджака бутылку с какой-то розоватой жидкостью, бодро воскликнул Неф. — Мы уже заждались! — Это заговор? — изумрудные глаза шатенки вопросительно пронзили Санджойна. — Ну что ты, любовь моя, это всего лишь персиковый ликер, держи, тебе понравится…       Выпуклое стекло приятно легло в руку Мако и она тут же сделала долгожданный глоток. Шоколадные кудри отпружинились от упругой груди девушки, что привело Нефрита в ещё больший восторг. — А теперь моя очередь — набрав в рот сладковато - обжигающего алкоголя, шатен страстно припал к губам своей дамы. Она что-то мягко промурлыкала, незамедлительно отвечая на его поцелуй и вплетая длинные пальцы в каштановые пряди Нефа. — Попробуем? — Мне для этого не нужен ликер — перехватив инициативу в свои руки, Минако буквально набросилась на блондина, прижимая его своим телом к полу. — Ну что ж! Настал столь долгожданный всеми нами момент! Сейчас мы объявим короля и королеву бала! — откуда-то издалека раздался счастливый голос Кенджи. — Итак, сегодня ими становятся… Минако и Кунсайт! — Что? — не веря своим ушам, девушка отпрянула от пленительных губ блондина. — Ты слышал? — ее звонкий смех разносился по их маленькому мирку, в котором они были так счастливы ещё пару секунд назад. — Да, моя королева… — аккуратно стирая остатки блеска с раскрасневшейся щёчки Мины, прошептал Кун.       Стараясь как можно незаметнее выбраться из невольного убежища, парочка проследовала на сцену, где, сияя от переполняющих его радости и отеческой гордости, стоял Кенджи, крепко сжимая в руках переливающуюся на свету корону. — Ты заслужила это, дочка! — Минако настоящая красавица — благодарно пожимая руку учителю, прошептал Кун. — А теперь подарите нам свой первый медленный танец в роли хозяев этого вечера! — не унимался Цукино.       По залу прокатились аккорды безумно романтичной мелодии, заставляя особо сентиментальных дам пустить слезу от осознания столь чувственного момента. Разноцветные лампочки перестали мигать, уступая место мягким отблескам приглушенных прожекторов. — Я так счастлива… — небесно-голубые глаза блондинки сияли от переполняющей ее нежности, казалось, ещё немного и сердце Кунсайта разорвется от переизбытка чувств. — Теперь так будет всегда — его дыхание приятно обожигало бархатистую кожу Мины. — Обещаешь? — Клянусь…

***

Из дневника Минако: … Я молила господа чтобы эта сказка продолжалась как можно дольше… Оставался всего час до того момента, когда нам необходимо было возвращаться домой. Мы с Кунсайтом вышли из зала, в надежде провести эти необратимо исчезающие минуты наедине друг с другом. — Тебе понравилось? — стоя напротив шкафчика и аккуратно поправляя на моей голове корону, спросил он. — Это было волшебно… — Нет, Минако, это ты волшебная — целуя меня в краешек губ, прошептал он. — Я не знаю как, но я сделаю все возможное и невозможное чтобы таких моментов в нашей жизни было еще больше. С тобой я по-настоящему счастлив... — Я люблю тебя, Кун.       Тогда я искренне верила в это. Когда его губы касались моих, отдавая свое тепло, казалось, оно растекалось по венам, поглощая каждую клеточку моего сознания, в тот момент я была готова на все ради своего любимого блондина.       Мой затуманенный разум мгновенно поддался на ласки Кунсайта, я плохо помню как мы оказались на футбольном поле, которое было слегка подсвечено двумя тусклыми, практически погасшими фонарями. Мягкий, прохладный газон приятно касался горящей, словно в диком огне кожи, белоснежные волосы Кунсайта спадали вниз, прикрывая его обезумевшее от страсти идеальное загорелое лицо. В ту ночь мы переступили черту, он стал моим первым мужчиной. После того как все случилось, я лежала на его сильной накаченной груди и водила пальцами по гладкой коже. Мне не было страшно, я не жалела ни о чем, все мои мысли занимал лишь он…       Когда я проснулась, первые лучи восходящего солнца медленно разливались по влажной траве. Было ужасно холодно и я неосознанно потянулась к Куну чтобы хоть немного согреться об его разгоряченное тело, но рядом со мной никого не оказалось. В ужасе открыв глаза, я сквозь слезы всматривались в белоснежный туман, захвативший в плен футбольное поле, но и там его не было. Слева от меня, как жестокая насмешка, валялась корона королевы бала.       Ядовитая боль парализовывала тело, заставляя биться меня в немых рыданиях. Я не могла поверить в то, что он так обошёлся со мной. Нет, только не он…       Следующее, что я помню — это длинная дорога на дешевом, насквозь провонявшем сигаретным дымом такси. Я неотрывно смотрела в окно, словно пытаясь запомнить это утро. Яркое солнце, бескрайнее голубое небо, пожелтевшая, местами опавшая осенняя листва… Все было так обычно и в то же время казалось совершенно новым. Я не боялась возвращаться домой, самое страшное творилось у меня внутри. Жуткая боль и поразительная пустота, которая безапелляционно заняла место моей разбитой, по-детски наивной души. В тот день во мне словно что-то умерло, оставив вместо себя бесчувственную оболочку. Я отчётливо осознавала, что прежней глупышки Мины уже нет, теперь, на крыльцо родительского дома поднималась совершенно другая, неуправляемая и ненавидящая весь мир Минако Цукино.