Andrа tutto bene, fratello.

      С милейшим выражением лица раздавая автографы, обаятельно улыбаясь и подмигивая на фотографиях подходящих к нему фанатов и поклонников, в излюбленной светлой джинсовой рубашке с закатанными рукавами и в черных узких джинсах, Тсунаеши в душе матерился так, как не умеют сапожники на улочках России, проклиная как регистрирующую его Нику, которая хитро блестела глазами на его молящий взгляд, категорично игнорируя все потуги парня свалить от разошедшихся папарацци, СМИ и фанатов, так и ухмыляющихся личных телохранителей, что с довольным видом обменивались улыбками, больше похожими на оскал крокодила, и нацепляли, поймав искрящийся ненавистью взгляд, серьезно-занятой вид, ясно показывая, насколько они заняты. — Почему все так? — тоскливо вымолил у своего менеджера Тсуна, жалобно глядя на нескончаемый поток девушек и парней, с влюбленными улыбками кричащие ему о вере и надежде на безоблачное будущее под одной крышей «любви». Все-таки, не стоило ему, наверное, во всеуслышание признавать свою ориентацию бисексуала. — А я тебе говорила, балбес ты несчастный, — довольно кивнула женщина, подтверждая его тоскливые мысли, — что нужно было держать рот на замке и молчать о своих предпочтениях. Тсунаеши на это уныло кивнул, признавая поражение. — Зато про нашу вишенку теперь намного больше фанфиков пишется. — ухмыльнулся один из парней-охранников, только сдавший багаж модели. Савада прищурился и что-то пробурчал. — Зато канон. — Неправда!       Николь фыркнула, развернулась на каблуках и, крикнув что-то двум ребятам из охраны агентства, махнула рукой, мол, пошли быстрее. Показав язык ребятам и поймав их улыбки, Тсуна ловко прошмыгнул мимо зазевавшихся поклонников, оставив на последок для СМИ лукавую улыбку от уха до уха и хитрый прищур карих глаз. — Ненавижу самолеты. — осведомил сидящую напротив него брюнетку, которая что-то чиркала в блокноте, подсчитывала кругленькие суммы в калькуляторе и задумчиво кусала колпачок ручки. — Странно, учитывая, сколько денег мы вбухали в этот бизнес-класс. — она глянула на обмахивающегося черной кепкой парня, — Ты отправил матери сообщение? — Ага. — кивнул, рассматривая свои кроссовки. На боку была небольшая царапина, нужно аккуратнее, — Буду откормлен на год вперед. — Наберешь хоть один лишний килограмм… — зашипела Ника, опасно прищурив глаза. — Да-да, и ты меня кастрируешь. Понял, куколка, все прекрасно понял! — Надеюсь на это.       Савада задумчиво крутил в руках новенький, купленный буквально пару недель назад на пресс-показе, айфон и чуть улыбался. Ему уже и не верилось, что он наконец-таки сможет вернуться домой — пусть и ненадолго, но действительно вернуться. С мамой и, очень и очень редко, с папой он разговаривал по скайпу, по телефону, иногда посылал смс. А вот с братом…       Он всегда считал, что Зиро является для него первым человеком в жизни, первым в семье. Братишка тянулся к нему, как к спасательному кругу, когда отец годами прозябал где-то на работе в другой стране, а мать, нашедшая себе работу по специальности, счастливо упархивала на ночное дежурство в больницу; он приходил к нему ночью, боясь грозы за окном, жался теплым боком, обнимал тонкими ручками, доверчиво льнул к старшему брату; Зиро боготворил его, любил, несмотря на то, что Тсунаеши часто опаздывал к нему, забывал из-за начавшейся работы модели, увеличившемуся графику фотосъемок. Напротив, младший с восторгом в глазах наблюдал, как Тсунаеши растет, день за днем становится старше, взрослее, красивее.       Тсуна любил Зиро настолько, что никогда не думал о себе. То решение стать наследником мафиозной семьи — лишь попытка оградить своего младшего братишку от этой участи, дать возможность прожить безмятежную и, желательно, счастливую жизнь без мафии, без смертей и страха за свою судьбу. И слишком поздно осознал, что делал все это он напрасно — Зиро все равно пришлось бы познать эту сторону жизни. — Тсуна? — обеспокоенно нахмурилась Николь, — Что случилось, Савада? — Прости, я просто задумался. — парень отмахнулся, надевая кепку козырьком назад, — Так сколько у меня времени на сон и беспечное времяпровождение? — Три дня, потом за тобой приедет машина, заберу тебя с десяти до самого вечера в субботу. — Тсунаеши скривился, — Фотосессия на свежем воздухе, потом — в школе. Савада обреченно взвыл под хохот менеджера. — Тебе так нравится издеваться надо мной? — Очень, — с готовностью кивнула женщина, — ты даже не представляешь, какой восторг меня берет. — Злюка. — Лентяй. — Не правда! — обиженно засопел Савада, натягивая кепку на глаза, — Я всегда работаю! — Ага, особенно, если не отвлекаешься на короткие юбки.       Тсунаеши фыркнул. Будто бы он виноват, что каждая вторая девушка в модельном — и не только — бизнесе пытается затащить его в постель. — Они сами виноваты. Нечего ходить почти голыми перед подростком в пубертатный период. — Ладно хоть знаешь, что такое презерватив. — буркнула Николь, усиленно потирая виски, — Дева Мария, сколько с тобой проблем! — Зато я зарабатываю много. — справедливо рассудил парень и тут же сник, — Ник, ну я обещаю тебе, что буду работать! Честно-честно! — Я надеюсь на это. По крайней мере, Тсуна, просто не вляпайся в какую-нибудь дерьмовую историю из-за своей глупости. — Понял. — И не забывай просматривать конспекты из универа. — Да-да. — Обязательно включи телефон и бери его во время прогулок — как только все устаканится и будь готов, ты поедешь в Токио. — Да, мамочка. — Савада Тсунаеши, только попробуй еще раз зевнуть!

***

      Зиро меланхолично рассматривал готовящуюся к чему-то явно грандиозному мать, которая была в слишком хорошем настроении для обычного дня, порхая на кухне и подпевая глупой и надоедливой песне из радио. Женщина буквально светилась изнутри, ловко орудуя острым ножом и смешивая салат. — Я просто надеюсь, — он поджал губы, — что это не очередной внеплановый приезд отца, который закончится для меня какой-нибудь фигней. — Смирись, никчемный ученик. — Реборн ехидно усмехнулся и сверкнул глазами из-под полей шляпы, — Даже родная мать не собирается посвящать тебя в свои планы. — А ты собираешься? — Единственное, что я собираюсь сделать, так это пристрелить тебя, если услышу хоть один звук во время моего сна. А теперь, никчемный ученик, тебе пора в школу.       Блондин тонко улыбнулся и схватил со стола, который скоро начнет падать от еды, небольшую онигири с тунцом, пытаясь не обращать внимание на репетитора. Ламбо и И-Пин, грохоча на весь дом игрушками, бегали где-то в гостинной. Бьянки все намеревалась помочь в готовке Нане, но была ловко отвлечена Реборном и поэтому сейчас, счастливо улыбаясь, держала его на руках. Фуута сейчас сидел за столом, болтая ногами и что-то усердно писал в дневнике. И все вроде обычно — громко и надоедливо, но… — Странное предчувствие. — пробормотал парень, поднимаясь в комнату за учебниками. … но что-то должно было произойти.