Andrа tutto bene, fratello.

      Бьянки гордо улыбнулась. И улыбка её почему-то напоминала волчий оскал. Тсунаеши выдохнул, опустил голову, как можно ниже. Собравшись с силами, он разогнулся, шипя и матерясь, всё ещё держась за причинное место. — За суку ответишь, скотина. — Какого хера ты мне тут втираешь всякую муть?!       Гокудера с видом босса подхватила парня под локоток и потащила в сторону своей квартиры.       Кто бы знал, сколько моральных и физических сил пришлось ей использовать, чтобы не врезать этому идиоту ещё там, дома, когда была возможность и не было терпения. И только понимание того, что об их совместном прошлом никто не знал и не догадывался, заставило её, скрипя зубами от желания встряхнуть нерадивого знакомого, промолчать и дождаться возможности поговорить наедине.       А что развязывает язык лучше, чем старый-добрый друг алкоголь? Правильно, ему в этом равных нет и не будет. Поэтому сейчас в баре на съёмной квартире стояла бутылка виски, две вина и мартини. А, ну и кола на запивон, да нарезка для закуски в холодильнике. Гокудера знатно подготовилась, пока Савада наивно пытался от неё спрятаться. — Чем ты думал, когда начинал игру с Реборном? — Тем самым, — буркнул парень, до сих пор морщась от удара коленом. — Блин, ты же меня импотентом оставишь, дура! — А что? Что-то изменится? — ехидно пропела Бьянки. Поймав предупреждающий взгляд друга и прочитав в его взгляде обещание скорой расправы, она, довольная проделанной каверзой, расхохоталась.       Дотащив Тсунаеши до своей квартиры, открыв дверь и включив свет, скинула свою сумку куда-то на пол, стянула ботинки и, поманив разувавшегося парня за собой, прошла вглубь комнаты. Парень, заинтересованно озираясь по сторонам, шёл следом. Однокомнатная квартира-студия с высокими потолками, светлыми обоями на стенах и кучей встроенных ламп. Быстренько выудив из бара всё, что нужно, и расставив на барной стойке закуски, девушка дождалась присевшего напротив друга и, разлив по бокалам красное полусладкое, улыбнулась: — За встречу!

***

— …сегодня снова встретился с сенсеем, отцом Такеши, поговорили насчёт Конфликта и решили, что ничего пока не будем предпринимать. Да ещё и мать Кёи подозрительно зашевелилась, по его словам, когда узнала о моём приезде.       Гокудера качала стакан из стороны в сторону, не чувствуя влияния алкоголя вообще. На двоих с Тсунаеши они выпили две бутылки вина и начали разливать виски, смешивая пополам с колой, но пока ничего в голову так и не ударило. Хотя, надо ли говорить о Пламени Урагана и Неба, сжигающих всё вредоносное в организме? Недаром она была мастером ядов и отрав, чтобы не знать такую простую истину.       Савада, наконец-то, смог расслабиться в её компании, расстегнул рубашку на половину и, поджав под себя ногу, бездумно пялился в одну точку. Вот уж кому вино и подавно не ударяет в голову, так что ещё как минимум пару часов пьянки он точно осилит, с искрящимся внутренним удовольствием подумала она.       На часах уже было три ночи, но Гокудера даже и не вспоминала о том, что нужно бы заканчивать — слишком редко у неё появляется возможность встретиться с давними друзьями. — Слышала, что у тебя какие-то тёрки с моим братишкой. — Популярно объяснить причину или сама догадаешься? — безразлично фыркнул Тсунаеши. Сделав глоток и чуть поморщившись от пряности, он поймал удивлённый взгляд. — Да ладно тебе. Не говори мне, что не замечаешь эту бесполезную и бесящую щенячью преданность в его глазах. — Мне всегда казалось, что это хорошо. — Ничего хорошего в том, что он не может нормально мыслить в присутствии босса, нет.       Бьянки, допивающая третий стакан, понимающе хмыкнула. Её брат действительно терял всю гениальность и холодный расчёт, когда речь заходила о его боссе. Воистину идиотизм.       Переведя взгляд на сидящего напротив Тсунаеши, который с улыбкой смотрел на неё, Бьянки закатила глаза. Ну да, ранее мелкий паршивец стал взрослым красивым засранцем. Чёткий профиль, тренированное тело, одежда известных модных домов. О чувственном голосе и говорить нечего — мурашки по спине бегут от его грудного смеха. И ведь никто не поверит в то, что раньше Тсунаеши Савада был обычным, ничем не примечательным ребёнком с заразительной улыбкой и умением влипать в разные истории. Что не было ни этого горящего взгляда, ни насмешки, сквозившей в каждом слове, вздёрнутой в немом превосходстве идеальной брови. Говорят, что идеальных людей не бывает — копни глубже, и наружу выйдет настоящая гнилая сущность. Это истинная правда. Но Гокудера прекрасно знала, что за идеальной внешностью этого парня прячется полностью соответствующая ей душа. И было неловко и даже больно осознавать, что этого парня она никогда не сможет выбрать.       Почему-то стало паршиво на душе. Что-то резко щёлкнуло, и Гокудера по-другому взглянула на эти изменения с Савадой. Другой взгляд, другие жесты, совершенно другой тон. — Ты изменился.       Простая констатация факта, ничего более. Только в серо-зелёных глазах мелькнула тоска по утраченному детству, которое им уже никогда не вернуть. Бьянки привыкла играть — отравительница, обольстительница, глупая девчонка, помешанная на любимом Реборне, у которой в мозгах задерживаются только мысли о завоевании репетитора. Но мало кто знает, что за этой оболочкой прячется холодный расчёт, незаурядный ум и эрудиция, способная потягаться с гениальным братцем. Кто вообще подумает, что Гокудера Бьянки, эта изнеженная девчонка с отсутствием логики, на самом деле хороший боевик с прекрасными умениями? Верно, что никто. Однако это была бесспорная правда, которую она тщательно прятала ото всех. — Ты перестал быть тем человеком, с которым я когда-то попрощалась. Ты не тот Тсунаеши, которого я когда-то признала своим…       Тсунаеши покачал головой на незаконченную фразу и поставил на стойку недопитый стакан. Встал со стула, подошёл ближе, тут же оказываясь в крепких объятиях. Цепкие женские руки обвили талию, голова оказалась в районе груди чуть присевшего парня. Мягко приобняв её, Тсунаеши вздохнул с сожалением. Их связь нужно скрывать. — Я банально устал, Бьянки. Я устал бороться за Зиро, за его желания. Несмотря на мои жертвы, братишка всё равно делает всё, с завидным упрямством, назло мне, — Гокудера отстранилась и подняла глаза. — Я устал пытаться дать ему шанс на обычную и безопасную жизнь. — Он просто не понимает, куда ввязывается, — прошептала она. — Не понимает, — согласно кивнул парень. — И Реборн этим пользуется. Наверное, это классно, играть в мафию, прекрасно зная, что тебя не дадут убить.       Савада прикрыл глаза. — Ты сказала, что я изменился, Бьянки. Наверное, это действительно так, раз ты заметила разницу между мной и тем Тсунаеши, с которым ты виделась в последний раз. Но, знаешь… Только сейчас я впервые чувствую, что, наконец, по-настоящему живу.       Повисло тяжёлое для обоих молчание. Тсунаеши, высказавшись, мерно дышал, а Бьянки, прижимаясь к родному человеку, прикрыла глаза, не смея прерывать тишину. По связи с Небом передавалось тянущееся, тупое чувство.       Её Небу было больно.       Тсунаеши был сильным, и это был факт, который никто не мог изменить. Кандидат на пост Джудайме, первый наследник на место Консильери, сын Внешнего Советника, названный внук Девятого Вонголы. Он мог бы стать великим боссом, истинным лидером Вонголы, если бы не был твёрд в своих убеждениях уйти из мафии, стать обычным гражданским. Кто-то, как Занзас и Скуало, частично его поддерживал, кто-то, как Дино Каваллоне, осуждал. Иемитсу пытался остановить.       И только Бьянки, отчаянно скрывая горечь, его понимала. Кто, как не Хранитель Урагана поймёт своё Небо в порывистых поступках своего эгоизма?