Andrа tutto bene, fratello.

      В гостиной было тихо. И крайне неуютно.       Иемитсу чувствовал себя неловко просто потому, что сын даже не пытался завести разговор, да и вообще, говоря откровенно, с того момента, как поздоровался с ним на улице, не издал ни единого звука. Лишь тонко, почти картонно улыбался и смотрел на старшего Саваду таким взглядом, что хотелось повеситься на ближайшем проводе — настолько было это пронзительно.       Прошло полчаса, а Тсунаеши всё буравил своего отца пугающим взглядом и постукивал пальцем по колену. — Тсуночка, папина радость, — не выдержал накалённой атмосферы Иемитсу и обречённо взвыл, падая на колени перед сыном, — прости меня, непутевого, я же не специально! Я не хотел, это всё обстоятельства… — О чём ты говоришь? — мило спросил парень, наклонив на бок голову и даже не попытавшись отреагировать на внезапный порыв отца.       Иемитсу нервно сглотнул, невольно думая о приближающейся смерти, которая настигнет его в лице сатанеющего сына и будет медленной и мучительной. У Тсунаеши, в отличии от Зиро, были амбиции и всегда чётко расставленные приоритеты. Он спокойно относился к переменам в жизни и легко подстраивался под финты судьбы, стойко снося все преграды; было даже странно, насколько гибкой была психика тогда ещё одиннадцатилетнего ребёнка, которому отец вручил пистолет и приказал стрелять по мишеням. Благо, что не живым.       Тсунаеши был представителем той самой Гармонии, которая была незаменима в политике и переговорах — именно такие люди были прекрасными ораторами и первоклассными переговорщиками, способными договориться о невозможном. Только этот факт когда-то заставил смириться Тимотео и Иемитсу с тем, что сын отказался от крови Вонголы — очень редко Гармония может использоваться в нападении. В защите ещё куда не шло, но чтоб нападать… Не было той разрушительной мощи, что у Пламени Зиро, но тут по большей части всё-таки зависит от самого человека, нежели от природы огня. — За что ты извиняешься? — мягко повторил Тсунаеши и тут же подался вперёд, хищно скалясь. — За то, что когда-то не смог защитить от этой доли младшего сына? За то, что на Зиро была поставлена печать, и ты позволил этому случиться? Может быть, ты считаешь себя виновным в том, что не смог отстоять свободу сына и позволил Девятому сделать его наследником и тем самым подвергнул его опасности? Или, что пригласил Реборна? Ох, я знаю! — даже не глядя на виновато опустившего голову отца, обрадовался непонятно чему Тсунаеши. — Ты считаешь себя виноватым, что ребёнку, который пробудил своё Пламя меньше полугода назад, придётся сражаться с Занзасом — с человеком, который, не задумываясь о моральных принципах, закатает его в асфальт или просто пришлёпнет, как надоедливую муху?       Иемитсу сидел пришибленный, не особо пытаясь оправдаться. Любовь сына сошла на «нет». — И что ты молчишь? — сложив руки на груди, нейтрально спросил парень. — Слов не нахожу, — буркнул Советник, невольно думая, что сын станет прекрасным приемником. То, как он держался, как спокойно говорил… — Не витай в облаках, — хмуро посоветовал ему Тсунаеши и раздражённо цокнул. — Когда ты рассказывал мне о том, что Занзаса закатали в лёд, то был весьма и весьма красноречив. Где твоё хвалёное умение заговаривать зубы? — Не забывай, что ты говоришь с отцом, — не менее хмуро отреагировал на откровенные нападки мужчина и свёл брови к переносице. Ситуация начинала уже откровенно злить, и если изначально он мог как-то пошутить, то сейчас предъявы сына выводили из себя. — Тсунаеши, твои претензии сопливого подростка меня раздражают, поэтому хватит вспоминать то, в чём я не принимал участие. — Только вот я уверен на сто процентов, что именно ты тогда выставил родство с Джотто Примо и заставил Девятого рассмотреть мою кандидатуру. — Какая разница, если ты всё равно отказался. — Конечно, — зашипел Савада, — ведь что такого в том, что из-за тебя я должен был претендовать на место вместе с Зиро. Ведь по идее, — он шарахнул по столу, — на месте Занзаса должен быть я, правда?!       Иемитсу заскрипел зубами, впиваясь взглядом в скалящегося сына и сжимая кулаки, вцепившись в подлокотник. Его самоуверенность бесила и восхищала — Савада-старший был и остаётся Внешним Советником, и ему без разницы, кто его оскорбил — не будет размениваться на слова. И Тсуна прекрасно знал, что отец, если надо, может и врезать — врезать, не взирая на родство, на возраст, на связь. И то, как Тсунаеши сейчас отчитывал его, прекрасно зная последствия…       Иемитсу никогда не признается даже самому себе, не говоря о других, что именно старший сын всегда являлся для него гордостью — все те качества, которые были присущи истинным наследникам Вонголы, унаследовал именно Тсунаеши, несмотря на своё ярое нежелание связывать себя бременем Крёстного Отца. Он умел находить выгоду во всём, был гордым и самодостаточным, обладал холодным умом и чётким планом на жизнь. Тсунаеши поразительно быстро учился, схватывал всё на лету, и у него почти не было привязанностей, которые могли бы ему помешать. Иемитсу прекрасно понимал в прошлом и понимает сейчас, что из его сына вырос достойный приемник, если не на трон Босса, то на место Внешнего Советника точно.       Иемитсу не считал себя виноватым в том, что случилось с Занзасом, и в том, что Тсунаеши об этом узнал, уже сидя в кабинете резиденции, постфактум. Но он прекрасно осознавал, что именно из-за его невмешательства Тимотео решил сделать Тсунаеши своим наследником. Именно на нём лежит вина — Тсунаеши искренне любил брата и никогда бы не смог встать против него в битве.       Хотя бы потому, что его победа была предрешена. — Тсунаеши, в чем дело теперь? — спросил Иемитсу в отчаянии. — Ты больше не наследник, а быть ли консильери — только твоё право. А Зиро… У Зиро нет выбора. Прости, Тсунаеши, но это так. Его Пламя истинно боевое, в отличии от твоего, поэтому… — Чего ты передо мной распинаешься? — насмешливо фыркнул Тсунаеши. Подперев рукой щеку, он скучающе произнес: — Поздно объяснять, папа, я уже всё узнал и в ответах лично от тебя больше не нуждаюсь. — И в чём причина твоих вывертов? — В том, что я возмущён репетитором Зиро, — он раздражённо поморщился. — Кто из вас так ненавидит моего брата, что нанял для него этого… Мизантропа. — Я думал, что всё-таки садиста, — улыбнулся старший Савада. Немного расслабился. — Разницы нет, он в любом случае больной на голову псих с поехавшей крышей.       Мужчина пожал плечами, словно это было элементарно. — Видел, что Реборн создал из Дино? Ты его хорошо знал, вы отлично общались, так что тебе, как никому, видна разница между тем сопляком, который боялся своей тени, и человеком, который ныне возглавляет клан в пять тысяч человек. Реборна попросил я, и лучше помолчи! — видя, как оскалился сын, Иемитсу недовольно покачал головой. — Будь добр, наполни чашу терпения до максимума и послушай меня. Он — Аркобалено, лучший из лучших, и кому, как не тебе, знать, насколько подобные тренировки эффективны. — У тебя в подчинённых Лар Милч, — прищурился Тсунаеши, — ты мог связаться с Колонелло, Фонгом, в конце концов, они все достаточно гуманны. — Мы точно говорим про одну Лар Милч? — развеселился мужчина.       Тсунаеши поморщился. — Ты мог отдать ей приказ, и никто бы тебе не смел возразить, но вместо этого ты пошёл на поклон к человеку, который славится своей жестокостью и полным игнорированием тех, кто его нанял. После всего этого, что я должен думать о тебе? — Что хочешь, то и думай, но для начала ответь на один вопрос, — Иемитсу сложил руки на груди и посмотрел на сына жёстким взглядом. — Какова причина твоего возвращения. Настоящая причина.       Тсунаеши ухмыльнулся, спокойно отвечая. Ответ Тсунаеши отца явно не порадовал, судя по ошарашенному лицу. — Что ты сказал?..