Phobophilia

      — Всё трудитесь, мистер Крейн? Уже поздний час, вам нужно отдохнуть.       — Дайте мне еще две минуты, мистер Тэтч — я почти закончил, — Джонатан слегка качает головой, но не оглядывается, чтобы посмотреть на Джервиса. Джервис вздыхает.       — Мистер Крейн, когда вы так говорили в прошлый раз, наутро вы клевали носом в тарелку с кашей. Токсин от вас никуда не убежит — ложитесь спать.       В его голосе звучит забота.       Джонатан вяло отмахивается и бормочет: «Сейчас-сейчас».       Джервис понимает, что Джонатан опять досидится до самого рассвета, и решает действовать.       Он подходит ближе и шепчет:       — Вы хотите спать, ваши веки тяжеле…       — Вы всерьёз решили, что это сработает? — устало спрашивает Джонатан. Он наконец отрывается от своих экспериментов и поднимает голову. Его глаза в прорезях мешка выглядят уставшими, их белки покрыты красной сеточкой сосудов, но в них видна решимость довести дело до конца. И, разумеется, ослиное упрямство.       — Что вы, конечно нет! — хохочет Джервис. — Такое бывает только в фильмах. Но я бы с удовольствием продемонстрировал вам настоящий гипноз…       — Спасибо, но я видел его в действии. Неоднократно.       — На вас, мистер Крейн, — уточняет Джервис.       Повисает тишина. Воздух, казалось, становится плотнее. Настолько, что его можно пощупать. Джонатан смотрит на него, не моргая, отчего его уставшие глаза начинают слезиться. Его веки не двигаются даже тогда, когда из уголка глаза вытекает крохотная прозрачная слезинка.       — Не бойтесь, я не заставлю вас прыгать с крыши, — шутливо пытается разрядить обстановку Джервис.       — Я не боюсь. И знаете, — в его голосе звучит вызов. — Я не против. Только если вы опробуете мой токсин.       Джервис закашливается, чтобы не поперхнуться от неожиданности. Такого поворота событий он точно не ожидал.       «Мистер Крейн, а вы ещё интереснее, чем я думал…»       — Только если это будет токсин удовольствия, — мурлычет Джервис и, сославшись на некое срочное дело, направляется к выходу. Джонатан наконец смаргивает слезинку, вытирает глаза краем мешка и с легким разочарование смотрит вслед Джервису. Ему кажется, что он не воспринял его предложение всерьез.       Уже в дверях Джервис оборачивается и повторяет:       — Пожалуйста, все же не засиживайтесь допоздна, мой дорогой мистер Крейн.       Джонатан мрачно кивает и возвращается к своему занятию.

***

      На следующее утро Джервис обнаружит на прикроватной тумбочке пузырёк с прозрачной жидкостью. И записку.       «Ваш "токсин удовольствия". Пользуйтесь с умом».       Джервис усмехается. Признаться, он думал, что Джонатан говорил об этом не слишком серьезно, как и сам Джервис — о гипнозе. Что же, выходит, он ошибался. Джервис украдкой оглядывается. За дверями палаты кипит привычная жизнь Аркхэма. Вряд ли кому-то в срочном порядке понадобится аудиенция с ним. Мистер Крейн наверняка презрел его предупреждение и теперь отсыпается после бессонной ночи. Джервис закрывает дверь в палату, садится на кровать, церемонно снимает цилиндр и кладет его на тумбочку. Откинувшись на подушку, он открывает пузырек и осторожно принюхивается. Жидкость имеет слабый, ни на что не похожий запах. Несколько секунд Джервис водит пузырьком перед носом, пока запах не становится ярче и слышнее. Вернее, это смесь запахов, на первый взгляд абсолютно несовместимых. Свежая горячая кукуруза, какой торгуют на передвижных ярмарках. Газеты, только что вышедшие из-под типографского станка, еще пахнущие краской. Аромат цветов и листьев после короткой летней грозы, когда воздух пропитан озоном. Оплавленные свечи, готовые вот-вот погаснуть…       Джервис ощущает головокружение, не тошнотворную дурноту, но то ощущение, когда наконец взобрался на большую высоту и созерцаешь крошечный мир сверху вниз, наслаждаясь своим величием. Он едва успевает поставить пузырек обратно на тумбочку, прежде чем безраздельно погрузиться в приятно тяжелящую конечности дремоту.

***

      Ленивый ветерок покачивает верхушки деревьев, будто по ним, как по струнам арфы, пробегают невидимые гибкие пальцы. Солнце садится и все вокруг покрыто слоем багряной позолоты; дикий сад, поросший плющом и травой, закат превратил в золотые чертоги. Воздух понемногу наполняется вечерней прохладой. Где-то, одна за другой, начинают стрекотать цикады. Свечи в старинных фонарях горят все ярче и ярче с наступлением сумерек. Джервис и Джонатан стоят на крыльце, ловя последние лучи солнца и отдыхая от суматохи внутри. К вечеру гости на званом вечере расслабились окончательно, вместо целомудренных вальсов заиграли легкомысленные песенки, полетели с плеч фраки, рассыпались водопадами локонов причудливые прически, старательно скрепленные дорогими гребнями. Они незаметно выскользнули наружу, подальше от шума и досужих разговоров. В саду одуряюще пахнет орхидеями — пьянящий, возмутительно роскошный аромат. Джервис снимает цилиндр и проводит ладонью по слегка влажным волосам, затем украдкой смотрит на Джонатана.       У него уставшее, но счастливое лицо. Аккуратно уложенная прядь темных волос выбилась из-за уха и падает ему на глаза, но Джонатан не торопится убирать ее. Джервису нестерпимо хочется сделать это самому, но он не решается нарушать их молчаливый и недвижимый союз. Хорошо просто стоять и смотреть, не нуждаясь наполнять тишину ненужными разговорами, когда тишина сама по себе так многозначительна, так сильно наполнена смыслом…       Они находятся на небольшом расстоянии друг от друга, но Джервис готов поклясться, что слышит биение сердца Джонатана и слышит каждый его вздох, как если бы сейчас он был в его объятиях. Запах его кожи и волос кружит голову сильнее, чем аромат орхидей. Джонатан моргает и качает головой, пытаясь убрать непослушную прядь волос, и Джервис наконец решается протянуть руку и нежно заправить ее за ухо. При этом он не торопится убирать ее и проводит двумя пальцами по ушной раковине Джонатана, а дойдя до мочки — спускается ниже и скользит ими по шее, до самого жесткого белого воротничка его лучшей рубашки. Джонатан поворачивается к нему и чуть подается вперед, отчего пальцы Джервиса соскальзывают еще ниже…

***

      Джервис закашливается и просыпается. Он ощущает себя как после короткого сна в неурочное время — голова раскалывается, свет кажется слишком ярким, а звуки — громкими. Он крепко зажмуривается перед тем как открыть глаза полностью. Когда его зрение фокусируется, он видит Джонатана, сидящего на краю его кровати и внимательно смотрящего на него.       Его лицо закрыто мешком. Как… Как всегда? Видение растворяется, как туман. Сладкий, невесомый, нереальный туман.       — Что вы видели, мистер Тэтч? — без обиняков спрашивает Джонатан. В его голосе звучит жадное любопытство.       Джервис бормочет что-то неразборчивое, чувствуя, как краска приливает к лицу.       — Но я не зря сидел допоздна, не так ли?       Джервис пронзительно смотрит на него, затем улыбается и качает головой.       — Разумеется, мистер Крейн.       — А что насчет гипноза? — у Джервиса снова начинает кружится голова, на этот раз — от потока вопросов, задаваемых Джонатаном.       — Мистер Крейн, дайте мне немного времени. Я приду в себя и мы все очень подробно обсудим, обещаю вам.       Джонатан на мгновение задумывается.       — Принести вам воды, мистер Тэтч? Боюсь, мне также придется попросить вас описать ваши симптомы после окончания действия токсина. Когда вам станет лучше, разумеется. Благодаря этому я смогу усовершенствовать формулу.       — Благодарю, мистер Крейн, — Джервис сползает чуть ниже на подушки и прикрывает глаза. Джонатан выходит из палаты. Пружины кровати скрипят, когда он поднимается с нее, и этот скрип режет слух. Джервис морщится и проводит рукой по лицу.       В палату просачиваются едкие запахи лекарств, кислого пота и мочи. Но над всеми довлеет едва различимый, но ясно ощутимый до сих пор запах из его видения — аромат орхидей.       Джервис смотрит на пузырек и борется с желанием вдохнуть еще немного токсина. Но напоминает себе, что в его силах сделать видение реальностью.       И для этого ему не будет нужен никакой гипноз.