Phobophilia

      — Мистер Крейн, можно задать нескромный вопрос?       — Вы можете попытаться, мистер Тетч, — в голосе Джонатана нет ни капли издевки, только интерес.       Они сидят во внутреннем дворике больницы: персонал согнал всех заключённых перед сном «подышать свежим воздухом». И под «подышать свежим воздухом» подразумевается «отморозить к чёрту конечности и заработать воспаление легких».       — Если вам будет неприятна эта тема, вы можете не отвечать…       — Теперь вы заинтриговали меня ещё больше, — Джонатан настроен доброжелательно — уже хорошо.       Джервис делает глубокий вдох. Как перед прыжком в воду. В неизведанные тёмные глубины…       — Почему вы носите мешок?       Джонатан ёжится. То ли от холода, то ли от заданного вопроса. Он отводит взгляд в сторону.       «Зря я это спросил», — корит себя Джервис. Он задел слишком личное, слишком острое, слишком…       — У меня нет травмы и мое лицо не обезображено, если вы вдруг так подумали, — внезапно подает голос Джонатан и скашивает глаза на Джерома, играющего с какими-то верзилами в баскетбол.       Спустя пару секунд он добавляет:       — Просто не люблю тратить время на расчесывание волос.       Джервис смотрит на него с недоумением.       — Я шучу, мистер Тетч. Знаю, для вас это больная тема, простите. Но видели бы вы своё лицо! — Джонатан беззлобно смеется, и Джервис улыбается в ответ.       Джервис никогда не слышал его смеха.       Он… очаровательный. «Очаровательный» — слово, полностью описывающее Джонатана, по мнению Джервиса. Его повадки, его манеры, его речь. Его лицо — о, наверняка. Джервис уверен.       — Не обижайтесь, пожалуйста, — извиняющимся тоном говорит Джонатан.       — Что вы, мистер Крейн, и в мыслях не было! — Джервис улыбается шире.       — Но всё же я отвечу на ваш вопрос, — Джонатан вновь становится серьезным. Он выдерживает небольшую паузу. — Мне так комфортно.       Джервис вопросительно приподнимает бровь.       — В каком плане?       — Не знаю, просто комфортно.       — Поэтому вы его не снимаете? — Джервис старается говорить мягче, но едва ли это выходит. Хотя металлические нотки в его голосе можно списать на холод.       — Типа того, — Джонатан пожимает плечами.       Джервис хмурится и зябко кутается в куртку: она легкая — совершенно не греет.       — Вы разочарованы?       — Что? Ох, мой дорогой мистер Крейн, вовсе нет!       Джонатан недоверчиво щурит глаза.       — Вы выглядите расстроенным.       Джервис выдыхает облачко пара.       — Не понимаю, в чём комфорт — вам же неудобно есть, — бурчит Джервис.       — Вовсе нет. С чего вы решили? — Джонатан искренне удивляется. — Мешок мне абсолютно не мешает.       «Но он мешает мне!»       Джервис трет ладони: они окоченели от холода — в неглубоких карманах куртки их не отогреть. Чертова погода! Чертов Аркхэм! Чертов мешок!       Джонатан несколько секунд наблюдает за безуспешными попытками Джервиса и констатирует:       — Вам холодно.       — Немного, а вам?       — Нет.       Джонатан расстегивает свою куртку и набрасывает ее на плечи Джервиса. Тот изумленно смотрит на нее, потом на Джонатана.       — Вам она нужнее. А я морозоустойчивый.       Щеки Джервиса краснеют — от холода, конечно же, от чего же ещё?       — Так лучше?       Слова в горле смешиваются в фонетический коктейль нечленораздельных звуков, поэтому Джервис несколько раз кивает головой.       — Теперь ваши ладони…       Джонатан, слегка ослабляя удавку на мешке, запускает под него руки Джервиса.       У Джонатана теплая шея. Джервис чувствует, как отогреваются его ладони. А ещё он чувствует, как волосы Джонатана касаются его кожи. Наверняка они мягкие, гладкие, прекрасные. Джервис душит в себе желание зарыться в них пальцами. Дыхание Джонатана оседает на его коже, тоже теплое и легкое, как дуновение летнего ветерка.       — Я до смерти хочу увидеть ваше лицо.       Ему плевать, если на них сейчас смотрят. Ему плевать, как это выглядит со стороны. Он аккуратно поддевает края мешка, слегка оттягивая вверх. Дар речи еще не вернулся к нему полностью, поэтому он смотрит на Джонатана, мысленно спрашивая разрешения.       Тот мягко перехватывает его запястья.       — Пока я не готов, мистер Тэтч, но обещаю — вы увидите.       Джервису столько хочется сказать, однако всех существующих на свете слов не хватит, чтобы выразить его чувства. Он просто кивает головой.       — Я буду ждать.       Персонал созывает всех заключенных обратно в лечебницу — время отбоя.       Джервис вытаскивает руки из-под мешка — они медленно скользят по шее Джонатана — горячей, трепещущей. Он старается запомнить рисунок его кожи и ее текстуру. Джонатан тоже волнуется — Джервис ощущает на кончиках своих пальцев биение его пульса. Джервис отдает ему куртку — рука касается руки. Он шепчет невнятное «спасибо».       Они желают друг другу спокойной ночи и разбредаются по своим палатам, счастливые и печальные одновременно.       «Эти двое…» — Джером, наблюдавший за ними с баскетбольной площадки, улыбается до ушей.       — Эй, чего спите, народ? — Джером выбивает мяч из рук заключенного, стоящего рядом с ним, хватает его и бежит к кольцу.       «Кажется с побегом лучше не затягивать», — и Джером забивает трехочковый.

***

      На следующий день Джонатан безудержно чихает и иногда закашливается. Джервис приносит ему пару рулонов бумажных полотенец и кое-какие немудреные лекарства, которые ему удалось раздобыть. Вручая ему добычу, Джервис мурлычет под нос: «Холод всегда мне был по душе…».       — Не очень забавно, мистер Тэтч, — Джонатан неодобрительно хлюпает носом и разматывает первый рулон полотенец.       — Простите, мой дорогой, не сдержался, — Джервис, извиняясь, прикасается к краю своего цилиндра, но при этом улыбается. — Может, вы не настолько морозоустойчивы, как привыкли думать. И я очень прошу вас — в следующий раз не рискуйте так своим здоровьем.       — Хорошо, мистер Тэтч.       Они смотрят друг на друга, молча, но ясно чувствуя, что думают об одном и том же.       Какими бы ни были последствия — это стоило того.