Панцироносица. Секрет Резидента. Книга вторая

3 Дни, проведённые Кирой в глухом лесу, в полном одиночестве и под открытым небом, не прошли для девушки даром. В первую неделю после возвращения из Заборья её в буквальном смысле продержали взаперти, не выпуская за порог квартиры. Ожидаемая беготня по кабинетам различных медицинских светил не состоялась - всех врачей, коим, по мнению Александра Васильевича, следовало показать Киру, вызывали на дом, исключая тем самым всякие попытки девушки выбраться за пределы родных стен. Кира не роптала и не жаловалась, внутренне соглашаясь с тем, что ужесточение контроля за её передвижением и времяпрепровождением вполне заслуженно. Её одиночество скрашивала Норка - по ряду причин глобального характера так и не уехавшая с родителями на Филиппины - и прочие знакомые по школе девушки. Мама после недолгих раздумий вернула изъятый в день приезда кабель питания от компьютера, а затем стала брать дочь в походы по магазинам... словом, недельное затворничество понемногу начало смягчаться. Большую часть времени Кира проводила в своей комнате. Ей не хотелось выходить на люди со следами странных мыслей, временами отражающихся на лице. В день приезда она нашла на подоконнике стопку книг, но откуда они могли взяться в её комнате - она вспомнить не могла. На оборотах обложек имелись надписи, из которых следовало, что книги подарены ей в честь пятнадцатилетия - но кем подарены? С чего бы Эммочке Мокрецовой(Кира узнала её почерк) что-либо ей дарить? А кто такая Райка? Или Стеша? Или Надя? Они все были на её дне рождения? "Если были, то почему я всего этого не помню? - спрашивала себя Кира, - как такое могло случиться?" И, судя по найденным в её вещах запискам, ей дарили не только книги. Она примерила на себя пару шифоновых брюк, находясь в полной уверенности, что надевает их впервые... впрочем, они смотрятся весьма недурно. Особенно с белым вязаным топиком-безрукавкой и босоножками на шпильках. "Как же так... - думала она, - сколько всего выпало из моей памяти... когда Норка заговаривает об Эмке, я сижу - дура дурой, и только киваю... и как можно это исправить?" Как-то раз Кира, наводя порядок в шкафу, наткнулась на книги, которые ей когда-то давно читала мама. Решив освежить в памяти свои детские предпочтения, она устроилась поудобнее на кровати... и сошла с неё лишь ближе к вечеру. Проанализировав свои ощущения от прочитанного, она пришла к выводу, что они весьма схожи с попытками вспомнить нечто давно забытое. Лунный остров Дураков, на котором коротышки превращались в баранов и овец. Страшила, Железный Дровосек, деревянная армия Урфина Джюса. Некий мальчик по имени Толик Рыжков, волею случая заполучивший коробок с волшебными спичками, и его бессердечный сверстник, удравший во Вчерашний День и живущий в полном одиночестве в небоскрёбе на берегу моря, с живыми катерами у пирса и уборной с золотыми унитазами. Страна Невыученных Уроков с живым Деревом-Засухой, живыми землекоповскими ногами и крылатой кенгурихой. Глупый гусь, выпросивший у цапли - ноги, у вороны - крылья, у лебедя - шею, у павлина - хвост, у петуха - гребешок с бородкой, а заодно и "кукареку"... Все эти сказочные образы казались Кире на удивление знакомыми, и она отчего-то пребывала в уверенности, что если их вставить в контекст некой иной сказки, с куда более худшим сюжетом и более безрадостным концом, то... то что будет тогда? Этого она не знала и поспешила убрать книги на прежнее место. Неспешно тянулись летние дни. Миновал июль, за ним - первая неделя августа. Кире разрешили гулять самостоятельно, без маминого сопровождения, не забывая всякий раз напомнить о возвращении домой по первому же звонку. А затем, убедившись, что Кира не стремится увильнуть от опеки, напоминать об этом стали реже... В один из тёплых августовских дней Норка вызвала Киру прогуляться по району. Подруги долго бродили из сквера в сквер, из двора в двор, из квартала в квартал, несколько раз заглянули в магазины, каждый раз дивясь повсеместной дороговизне и обнаруживая отсутствие привычных потребительских товаров, обсуждали последние городские новости, на-вроде введения в школах уроков НВП и повсеместного формирования отрядов ДНД - и просто говорили либо о своём, девичьем, либо так просто - ни о чём... - В этом году не мы одни никуда не полетели, - говорила Норка, - говорят, многие турфирмы попросту обанкротились, а в таких странах, как Египет или Турция, индустрия туризма и гостиничный бизнес вовсе погибли. - Угу, - отозвалась Кира, прожёвывая конфету, - папа тоже думал взять в августе отпуск и полететь с нами на Лазурный берег, но ничего не срослось, и вообще ближайший год мы дома просидим. А тут ещё и я ухитрилась заплутать и перепугать половину губернии... - А как вообще это у тебя получилось? - Сама толком понять не могу, - развела руками Кира. Они вышли на Братеевскую набережную, прошли в аллею и разместились на скамейке. Кира откинулась спиной на тёплые деревянные брусья, разбросав руки и с наслаждением вдыхая ароматы старого дерева и нагретой земли. В воздухе почти перестала ощущаться бензиновая гарь - давала о себе знать повсеместная нехватка жидкого топлива и как следствие - не слишком большое количество машин на мостовых. Зато у горожан прибавилось проблем с размещением личного транспорта, ибо парковочных зон было мало, и каждый двор был забит автомобилями под завязку - и это помимо сверх меры переполненных автобусов, метро и пригородных электричек... На скамейке через аллею Кира увидела Эммочку - та с головой погрузилась в чтение какой-то книги и почти не смотрела по сторонам. А немного дальше, у подъёма на мост, она увидала двоих девушек на роликовых коньках, в одной из которой она узнала Наташку Сераплан, а вот вторая, если ей не изменяла память, жила где-то за речкой, и звали её Стешкой Мамонтовой... - Скажи, Норка, - начала Кира, - ты бы сильно удивилась, если бы я тогда в больнице не узнала тебя? Если бы я забыла о том, кто ты есть? - Это... - наморщила лоб подруга, - типа амнезии, да? - Да. - Ну знаешь... в твоём положении, когда ты была одна в лесу... сильно испуганная, и всё такое... такое могло бы произойти. Но ведь ты меня помнишь, а значит... погоди, - спохватилась Норка, - а что именно тебя интересует? Ты что-то забыла? - В общем, слушай, - и Кира, собравшись с мыслями, начала перечислять события, которые, если верить словам окружающих её людей, имели место быть, а она сама, что называется, ни бум-бум - словом, не помнит о них, хоть убей... - Значит, - начала перечислять Норка по окончании путаного Кириного повествования, - как Эмка была на твоей днюхе - ты не помнишь. И остальных - тоже... что ещё? Как ты гоняла чаи с Улькой - тоже не помнишь. Мою кому, потом похороны Алёнки, гостевание Райки в Заборье... - Да, не помню, - кивнула Кира, - даже то, как Васька на моих глазах отпинал Еслика и то, как я этому Еслику высыпала за воротник кучу окурков... - Это плохо, - заметила Норка, - когда я из комы вышла, мне говорили, что я могу что-нибудь забыть, но я, сама видишь, помню всё. А родители знают? - Нет. - Тоже плохо. Вдруг у тебя в голове что-то такое сдвинулось... вдруг там кровоизлияние случилось, или... - Смотрели мне всё, - фыркнула Кира, - вплоть до пятьдесят пятой точки, и ничего не нашли. Я здорова, понимаешь? - Может, не в физиологии дело? Тебя психиатру показывали? - Психологу, - вспомнила Кира, - ещё в Солотче. И всё было нормуль. - Слушай-ка, - насторожилась Норка, - тут и впрямь что-то не так. Я помню, как ты дружилась с Эмкой, Стешкой... и тех двоих - Надьку с Райкой - я тоже помню. А они что? - Что - они? - не поняла Кира. - Почему они забыли про тебя? Они звонили, приходили хоть раз? Хотя что я спрашиваю - ясно, что не звонили, иначе ты бы не волновалась так сильно... а Листиков? Его ты помнишь? - Листиков? - сия фамилия была ей как будто не знакома, хотя... может, она и слышала её где-то - то ли в школе, то ли где-то ещё. Норка принялась пересказывать всё, что ей было известно об этом парне, недоумевая так же, что и он ни разу не навестил Киру, пусть даже и здесь, в Москве... - Он меня поцеловал? - изумилась Кира, перебивая подругу, - как так? - Да вот как-то так. Ты сама мне по секрету шепнула. Голова у Киры была готова лопнуть. Забыть о дружбе с неким Гришкой Листиковым, и даже о поцелуях, что он ей дарил - всё это не лезло ни в какие ворота. Она оглядела аллею, прогуливающихся людей, молодых мам с колясками у скамеек, словно желая знать - где она находится и принадлежит ли вообще этому миру, когда откуда-то сзади, из другой аллеи, послышался чей-то насмешливо-глумливый крик: - Еслик идёт! Уррррра, бить будем!!! - Это что там такое? - девушки обернулись и увидели расположившуюся на скамейке группу ребят из своей школы. Заводилой в этой малопривлекательной компании был их бывший одноклассник Димка Кузнецов - долговязый, не отличающийся мужской статью, стриженый наголо детина с вытянутой кверху огурцоподобной головой и выступающим изо рта кривым зубом. Четвёрка его приятелей состояла из обычных, ничем не примечательных холуёв в возрасте от десяти до двенадцати, кои в изобилии группируются вокруг каждого, наделённого силой и жестокостью, но не обременённого совестью и милосердием подростка. Кира с Норкой никогда не вникали в Димкины дела - знали лишь, что его родители давно спились и скорее всего позабыли о существовании своего отпрыска. Ещё они знали, что у Димки, несмотря на экономические и потребительские коллизии сего лета, всегда водилось пиво, дорогие американские сигареты, противозачаточные средства, покрышки для автомобилей, а ещё он недавно купил мобильник последней модели, с кучей игр и картой памяти на два гигабайта... Переполох в компании был поднят появлением на набережной Сашки Еслика. Тот шёл вдоль парапета, как всегда сутулясь, глядя на всё и вся изподлобья и имея вид человека, то и дело ожидающего щелчка по затылку или пинка под зад. - А как Еслик вымазал дерьмом дверь нашей словесницы - ты тоже не помнишь? - шепнула Норка, - и как Листиков с Димкой из "венца" надавали ему за это по шее? Ромка ведь рассказывал... Кира помотала головой, и подруги вновь устремили взоры на соседнюю аллею. Димкина компания развлекалась вовсю - в адрес Еслика посыпались похабные шуточки, ему предложили снять штаны, пообещав за это пачку красной "Оптимы", и ещё много чего в том же роде, о чём и упоминать не стоит... - Эй вы там! - крикнула Кира, - хорош уже материться! - А чё такое-то, в натуре? - отозвался Димка. - Здесь кругом дети малые, вот что такое, - поддержала подругу Норка, - так... а о чём мы с тобой говорили? О твоей памяти? Девушки отвернулись от хамской компании и уже не обращали на неё никакого внимания. - Понимаешь, странно всё это, - сказала Норка, - вы все вшестером нормально общались - и вдруг забываете друг дружку. Я бы поняла, если бы вы рассорились все вместе, но чтобы Стешка забыла про Славку Кратова? Я же знаю, она буквально с ума по нему сходила, а тут бац - и всё... даже не навещает. - Не навещает? А что, Кратов болен? - Вот блин, Кирка! - воскликнула Норка, - да неужели не помнишь? Мы тебе ещё в солотче рассказывали... ну, что он позвоночник сломал. Точнее, кто-то ему сломал... - Ах да, теперь ясно, - закивала Кира. - А вот Листиков... с ним-то что? Тоже позабыл, как вы гуляли, и всё такое? - Норка сосредоточенно поморщила носик, - однако чудные дела на районе творятся... Девушки посидели ещё немного, затем поднялись и не спеша побрели по аллее в сторону моста. - Я ещё вот что думаю, - начала Норка, - скажи-ка, а ты помнишь, как я однажды пришла к тебе, и... - она внезапно замолкла. - И что? - Блин... из головы выскочило, - подруга виновато улыбнулась, - тоже, наверное, скоро всё забывать начну... На самом деле Норка ничего не забыла, а всего лишь вовремя спохватилась и закусила язычок. Она хотела напомнить давнюю историю с таблицей наследования и, как следствие - о Кирином сиротстве. А вдруг Кира и об этом забыла? Норка отлично помнила реакцию подруги, и ей не хотелось наблюдать её вторично, да ещё на более-менее людной набережной... - Как думаешь, Норка, - заговорила Кира, думая о чём-то своём, - почему этот Еслик такой... чудной? Почему, когда его просят сделать какую-нибудь дурь или пакость - он отказать не может? Почему он всё время ищет покровителей из числа больших мальчиков, которые вовсю пользуют его? Почему за все девять лет, что мы учимся вместе, никому сдачи не дал как следует? - Ой, нашла тоже, о чём спросить, - фыркнула Норка, - хотя... знаешь, мой дедушка как-то сказал, что наши дети - это воплощённые тайны, которые мы стремимся скрыть. - Но его родители не производят впечатление плохих людей, - возразила Кира, уловив, куда именно клонит подруга. - Да ладно, - махнула та рукой, - сгнивший зуб ещё долгое время похож на здоровый. Вот если бы я послала малыша в магазин за сигаретами, то мой папа, узнав про такое, не ограничился бы только ремнём. А что сделал папаша Еслика, когда твой батя пошёл к нему после того, как эта ошибка природы твоего братишку за куревом посылала и под глаз припечатала? - М-м-м... - только и могла сказать Кира. К своему стыду, она не помнила подробностей и этой, в общем-то, заурядной истории. - Ничего не сделал, - продолжала Норка, - и в тот же вечер Еслик вляпался по уши... Кира услыхала какой-то невразумительный рассказ о странном происшествии в Печатниках - со взрывами, пожарами, стрельбой из всех видов оружия, и разумеется, с появлением на сцене таинственного злодея по кличке Такседо Маск. Кто чем занимался во время бойни, какие роли исполнял - Кира так и не поняла, уяснив лишь, что Еслик загремел в отделение как главный подозреваемый в нескольких убийствах, а Такседо Маск, как всегда, слинял в неизвестном направлении. - Знаешь, Норка, чего я хочу? - сказала вдруг Кира, - я хочу встретить настоящего сказочного принца... такого, как Димка из "венца", ну, или Славка. Такого, за которым не страшно будет и в огонь, и в воду. Который будет оберегать и хранить меня, как самую дорогую вещь на свете. Который никогда, ни словом, ни действием не унизит моё человеческое достоинство. Ради которого можно стараться быть ещё лучшей, чем я есть на самом деле, которого можно ждать хоть десять лет, хоть сто... - Ох, Кирка, - вздохнула Норка, - какой удивительный перечень... этого любая наша сестра хочет. И я в их числе. - Спасибо за понимание... - И что же, ты и алгебру будешь на пять знать? - полушутя уточнила Норка. - Может, и не сразу, но... - Кирин ответ был прерван рёвом мотоцикла, принадлежащего Димке Кузнецову - тот мчался по соседней аллее, и ему было глубоко плевать, что сие место совершенно не предназначалось для мотогонок, не говоря уже о том, что прохожим приходилось шарахаться от него в стороны. А в следующее мгновение, когда Димка уже почти выехал на Бесединское шоссе, мотоцикл как-то резко дёрнулся, и его владелец, сорвавшись с сиденья, полетел головой вперёд прямо на решетчатый угол высоковольтной опоры. Лишившийся управления мотоцикл проехался боком по тротуару, подминая под себя своего владельца... - Ой, мамочки, что же... - воскликнула Кира, и в следующую секунду подруги уже мчались к месту аварии. Хулиганистый и вороватый Димка пребывал в бессознательном состоянии. Вокруг суетились люди - кто-то пытался сдвинуть с места мотоцикл, кто-то пытался привести в чувство незадачливого седока, кто-то лез с нужными и ненужными советами. Сквозь кольцо зевак протолкалось двое - Димка Феофанов и его кузина Улька. Что именно они делали, Кира с Норкой разглядеть не смогли, а Улька, закончив осмотр, объявила: - Всё, отъездился парень... - Помер, что ли? - послышалось из толпы. - Нет, - отозвалась Улька, - живой. На коленку гляньте - если и срастётся, то сгибаться уже не будет... По всему выходило, что парнишка останется на всю жизнь инвалидом. Улька перечислила ещё какие-то трвмы - перелом плеча, ключицы, рёбер, костей тазового пояса... Издали донеслась сирена неотложки. - Ну и офигенный денёчек выдался, - раздался над Кириным плечом голос Стешки Мамонтовой, - довыпендривался мальчик, ничего не скажешь... - А что вообще случилось? - поинтересовалась её подруга Наташка, - я вообще ничего не поняла... как его могло с сиденья сорвать? - Не знаю, - ответила Кира, - мы шли себе, болтали, и вот... Кузнецова тем временем устроили на носилках и понесли к фургону. Возле опоры и на аллее вовсю хозяйничало несколько человек из ГИБДД. - Вы что, - спросила подошедшая к Кире и Норке Эммочка, - ближе всех находились к опоре? - Ну да, а что такое? - пожала плечами Норка. - Я тоже всё видела, - начала объяснять умная ученица, - мотоцикл понесло вообще без всяких причин. Она огляделась по сторонам и внимательно всмотрелась в просветы между деревьями, за которыми виднелся парапет набережной. - И ещё странно, - заметила она, - Еслик - единственный человек, которого совершенно не интересует происходящее. Стоит там, где стоял, и смотрит в телефон. Или он только делает вид, что ему не интересно... Кира на это ничего не сказала. Норка тоже смолчала. Вот вечно у этой сероволосой умницы какие-то заморочки... При чём тут этот никуда и ни на что не годный Еслик, когда только что человек едва не погиб? И вдобавок, если верить Ульке, быть Кузнецову инвалидом... Фургон неотложки выехал на мостовую и покатил в сторону Каширки. Толпа зевак медленно разошлась, обмениваясь впечатлениями и делясь воспоминаниями о различных дорожных авариях и обстоятельствах, им предшествующих. Кира с Норкой тоже покинули набережную и зашагали к пруду. Настроение у подруг было тревожное. У Норки никак не шли из головы странные выверты с памятью Киры и ещё нескольких человек. А Кира в свою очередь ощущала необъяснимое беспокойство... какую-то странную атмосферу тоски и обречённости, витавшую в воздухе. Прогулка по району продолжилась, но радостный настрой значительно поугас... А между тем Сашка Еслик, с трудом скрывая приступ злорадства, вновь и вновь прокручивал в памяти картину аварии. Тот, кто постоянно издевался над ним чуть ли не с первого класса, теперь станет хромоногой калекой, которого ни одна больница заново не склеит. И всё это было делом рук Прогрессора Йог-Сотота. Сотрудничество с таинственным существом оказалось куда более плодотворным, чем он полагал в первый день знакомства. Прогрессор мог ответить почти на любой вопрос(если он чего-то не знал - то признавался сразу, что, по мнению Еслика, свидетельствовало о его искренности)будь то по научной тематике, или, скажем, если Сашке требовалось знать - чем в данный момент занимается очередной кандидат в инвалиды - Стас Нечитайло. Прогрессор с точностью до метра указывал места с потерянными кошельками или машину, хозяин которой забыл закрыть дверцу... Более того - он мог создавать на стенах зданий и комнат виденные одному лишь Еслику межпространственные порталы, с помощью которых он путешествовал по городу и проникал в любые помещения. Сашка успел рассчитаться с двумя не слишком основными участниками чинимых над ним издевательств. Димка Кузнецов был в его списке третьим. Мстительный парнишка задумал тут же, не отходя, что называется, от кассы, проверить - нельзя ли рассчитаться с Киркой Беляковой, и немедля навёл телефон на неё... Экранчик высветил картину - взрывающийся бензобак мотоцикла, охваченная огнём тоненькая фигурка, с визгом мечущаяся по аллее, затем последовал второй вариант - обрыв высоковольтного провода, вереница голубых разрядов, обугленные руки и ноги, впоследствии ампутированные... Еслик выбрал взрыв бензобака. И ничего не произошло. - Я не могу, - голос Прогрессора, зазвучавший в голове Еслика, на долю секунды стал растерянным, - от этой девушки пахнет злой вечностью... я теряю силы... уходи отсюда, пока не поздно... Заражённый волнением своего покровителя из иных сфер, Еслик поспешил убраться с набережной прочь. Замухрышка Белякова получила отсрочку. По какой причине - неизвестно, да и не важно. Но Сашка не унывал. Его жизнь кардинально изменилась, и теперь ему не в чем нуждаться. Он может всё, и он не согласится расстаться с Йог-Сототом ни за какие коврижки. Даже, как говорил герой старого доброго мультика, за сто тысяч миллионов... Возле школы Киру и Норку встретил Севка Бакисов. - А у тебя что, каникулы ещё не начинались? - полушутя поинтересовалась Кира после взаимных приветствий. - Ну... - замялся тот, - меня тут по алгебре тянут, так что... кстати, там уже новые учебники завезли и раздают. Можете забрать сейчас. И ещё вот что - вы знаете, что Лекса снова будет у нас преподавать? - Да ну? - удивилась Норка, - ей же пообещали, что впредь даже уборщицей не возьмут? - Она возвращается, - ответил Севка, - педсовет наполовину разогнали после этой истории с Баженовым и его "Друзьями Христа", директор с завучем - новые, так что у Лексы всё отлично сладилось. А ещё говорят, что наш новый десятый класс дадут ей в руководство. - Ну зашибись, - хихикнула Норка, - с этого момента для Еслика наступят чёрные дни... Кира невольно обратила внимание, что Севка несколько изменился - стал куда менее развязным, и из его лексикона начисто пропали грязные ругательные слова. Поговаривали, что парень решил всерьёз взяться за себя после того, как месяц назад принял Таинство Крещения. А один из ребят - Стас Нечитайло, научивший курить половину своих товарищей из 9-В, по поводу сего события не преминул заметить: - Вот и заделалася наш Севочка в святоши... будет теперь рублики на попиковский "Лексус" собирать и кланяться крашеным доскам, как какая-нибудь дебильная бабушка в платочке. И откуда только такие кретины берутся? Почти то же самое, разве что в иных выражениях, можно было услышать ещё от троих ребят - Яшки Штольмана, Димки Кузнецова и Сашки Еслика... Под Севкиным присмотром девушки поднялись в библиотеку. Она была почти пуста - где-то в дальнем углу за стеллажами бродил книголюб Ромчик Юмашев, а за столом библиотекаря вошедшие увидели Александру Антоновну, она же - Лекса, которая и занималась выдачей учебников, успевая между делом просматривать какие-то бумаги и что-то писать. Женщина выложила на стол необходимые в новом учебном году книги. Кира с Норкой разобрали их и сложили в стопки. Учебники биологии и химии имели непомерно широкий формат, и словесница, понаблюдав за попытками ухватить их поудобнее, извлекла из-под стола пару пакетов: - Кладите сюда... Кира обратила внимание на слегка подёрнутые печалью глаза словесницы, а так же на то, что их руки на секунду-другую соприкоснулись. Александра Антоновна даже слегка сжала пальцы на её запястье... Девушки в сопровождении Севки прошлись по классам и коридорам, осматривая новый ремонт, затем, распрощавшись с Севкой, отправились к Норке домой, затем - к Лариске Авдеевой... Походы в гости и по знакомым местам закончились лишь с наступлением сумерек. Кира проводила домой Норку, отзвонилась вышедшей настречу маме и зашагала по скудно освещённой аллее в сторону "Лунного венца". "Ну и дела, - думала она, - что же теперь будет с этим Димкой Кузнецовым? Вроде бы родители о нём позаботиться должны... а как, если они пьют, не просыхая? Были ли они хоть чуточку трезвыми, когда к ним с милиции пришли? Вряд ли. А Димку даже навестить будет некому. Кто к нему пойдёт? Те шпендики, перед которыми он корчил из себя крутого? Они и не вспомнят о нём, найдут другой объект для почитания... ещё худший, чем прежний..." Кира вспомнила Лексу. Или - как там её? - Александру Антоновну. Странное, однако, вырисовывается дело - девушка помнит, что такой педагог в их школу действительно устроился. Кажется, это произошло в середине марта... Но почему в её памяти так мало эпизодов, связанных с этой женщиной? Почему она не может вспомнить - при каких обстоятельствах впервые её увидела? Всё это непонятно... странно. И немного пугает... И что там за история приключилась с Баженовым? Его убили на даче в Софьино. Как? За что? Во время зстолья, или... "Кто-то говорил мне, что там нашли труп неизвестного существа..." - вспомнила Кира. Что за бред? Какое такое неизвестное существо? - И Улька говорила, что у них в лифте нашли что-то похожее. И Димка говорил что-то о Чумном докторе. А когда он говорил о Славке... что тот лечится... почему он так странно на меня смотрел? Так печально... будто чего-то ждал... Кира перехватила покрепче пакет с учебниками. Сверху упало несколько капель, в воздухе ощущалась предгрозовая свежесть. - Надо торопиться, - сказала она себе, - вдруг мама зонт не взяла... Девушка прибавила шаг, но внезапно остановилась. Вгляделась в начало аллеи, на то самое место, где находилась витрина "Лунного венца". На бетонированной площадке находилось пятеро фигур. И, судя по их движениям, крикам и ругани, четверо из них кого-то нещадно били. Что особенно примечательно - голоса четверых нападавших принадлежали девушкам Кириного возраста, а может, и чуть постарше. Кира даже не замечала, как ноги сами несли её вперёд, и по мере приближени к месту побоища её охватывал страх, смешанный с гневом и обильно сдобренный слезами. Трое затянутых в джинсы и кожзаменитель хулиганок осыпали всевозможными ударами не абы кого, а Кирину мать, Анну Павловну. Четвёртая участница банды - самая худенькая и маленькая - стояла в сторонке, снимая происходящее на телефон. Побоище затягивалось, ибо жертва оказалась не так проста - Анна Павловна успела прислониться спиной к стене и не без успеха отражала натиск юных амазонок тычками зонтика, сложенного и перехваченного на манер автомата - впрочем, нападавшие не получили серьёзных увечий и их боевой пыл(если судить по трёхэтажной ругани и визготне) только распалялся... В какой-то момент Кирин гнев достиг высшей точки кипения. А в голове замелькали странные картины... "...если когда-нибудь научишься драться - никогда никому не рассказывай, что тебя этому обучали..." "...вы и раньше сталкивались с Чумными докторами... не единожды... когда-то давно у меня даже не было с собой подходящей защиты и оружия... я вам всё это покажу сегодня же... и как видите, жива и здорова..." "...если вы профессионалка, вам нечего бояться, а что делать нам, если мы что-то такое встретим..." "...пришелец... это ведь был не человек..." "...у себя дома я нахожусь в розыске за терроризм... так что меня многие знают..." "...это было тестовое задание на преодоление болевого порога... каждый, кто попадает в специальную армейскую часть, проходит его..." Бессвязные картины, обрывки разговоров, инструкций, наставлений, множество попутно возникающих вопросов и полученных на них ответов, страх... море страха... настоящая бездна страха... - Не хочу... - с трудом просипела Кира, падая на колени и зажимая ладошками лоб и глаза, - я не хочу такой жизни... не хочу знать этого... не надо, Господи, НЕ НАДО!!! Массив вырванной из памяти информации, несмотря на тщетные усилия не впускать его в сознание, занял погасшие ячейки Кириного "Я", сделав понятными и объяснимыми все те странности, которые она за собой распознала. На это ушло несколько секунд, показавшихся девушке невыносимо долгими часами, и почти сразу же она обратила свой взор на конец аллеи. Мама в опасности... пусть и не совсем родная, не кровная, но именно эту женщину она теперь называет мамой. - Мидгард, дай мне силу! - выкрикнула Кира. Не суть важно, что её крик услышат(а так оно и оказалось, ибо четверо хулиганок на секунду прервали своё увлекательное занятие), хотя что означал сей крик и кому он принадлежал - они даже представить себе не могли. Лишь мельком Кира глянула на себя преображённую - живую стекловидную статую. Непостижимо быструю, стремительную, готовую бить, крушить и уничтожать существ, в сотни раз более сильных, чем самые сильные и подготовленные люди. В голове начал формироваться план битвы. Этот план должен предусматривать полную анонимность и нераспознаваемость подлинной личности панцироносицы... Расстояние до бетонной площадки перед витриной Кира преодолела в пару прыжков. Что подумали четверо хулиганок - её не сильно беспокоило. Говорить им что-либо она тем более не собиралась, без лишних слов впечатывая носами в стену двоих из них. Третья замахнулась на Киру ногой, и та без особого сожаления пнула её встречным ударом в голень, сильно ушибив кость, а быть может, и сломав её - во всяком случае, визжала амазонка при этом как резаная. Осталась лишь пигалица с телефоном, и Кира, в один прыжок нагнав её, изъяла средство связи с записью побоища и зашвырнула его в пруд, наградив попутно владелицу мобильника хорошей оплеухой, от которой у неё впоследствии приключилось сотрясение мозга. На секунду Кира остановилась перед слегка потрёпанной, но не сильно пострадавшей мамой. А она молодчина, подумала девушка, не пропустила почти ни одного удара... Анна Павловна смотрела на появившееся из ниоткуда нечто. Смотрела с некоторой опаской, но с долей интереса. Ей и в голову не могло прийти, КТО именно прячется под блестящей, словно бы хрустальной бронёй... - Это... это вы? - спросила наконец мама, - ты - один из них? Панцироносец? "Каким образом это слово стало известным в народе?" - подумала Кира. Она не стала отвечать, или хотя бы кивать - только подала маме оброненный ею зонт и одним прыжком устремилась в сквер - в ином направлении, рассчитывая кружным путём вернуться к брошенным учебникам... Оказавшись наконец в стенах родной комнаты, Кира повалилась на кровать, спрятала лицо под подушку и расплакалась. Необходимость скрываться и прятаться, страх перед разоблачением, актёрские игры - всё это вновь вернулось в её жизнь. На душе было гадко - словно в переполненном дачном нужнике. Будто бы случайная встреча, разыгранные слёзы, имитация паники... Хорошо было то, что мама оказалась достаточно крепкой. Она могла проливать слёзы, не будучи плаксой, и негодовать, не впадая в припадки. Вдвоём они без происшествий добрались до дома, где их возле подъезда встретил папа. Приехал патруль; битую компанию хулиганок(Кира была уверена, что девицы жили в Марьино, и что именно они когда-то пытались отколотить Стешку)распределили согласно состоянию их здоровья - кого-то в реанимацию, кого-то - в отделение... По ходу было составлено заявление и последовал долгий допрос - уже не рядовой следователь, а целый отряд оперов Братеевской СКМ желал знать - как выглядел, вёл себя и что именно делал столь кстати появившийся возле "Лунного венца" панцироносец. Панцироносец... Кира отметила, что это слово в среде оперов стало вполне себе обиходным. Как оно просочилось в общество? Пожалуй, лишь Хлоя Пи сумела бы распутать эту загадку. А мама после ухода милиционеров вошла в Кирину комнату и принялась успокаивать разревевшуюся дочь. Кира молча принимала утешения. Ей было горько и стыдно. Неужели эта череда лжи и лицедейства никогда не прекратится? Может, стоит рассказать всё... и показать? Нет, нельзя. В сем случае она станет для всех чужачкой, предметом ещё больших переживаний и беспокойств. Кира не заметила, как её сморил сон, и она уже не чувствовала, как мама осторожно избавила её от одежды и укрыла тонким одеялом. Девушка очнулась от сна где-то около трёх пополуночи. Она долго сидела на кровати, вглядываясь в затянутые мглой стены, ощущая неодолимое желание выйти куда-нибудь... не важно куда. Ей хотелось простора, открытого пространства, свежего воздуха. Она вызвала на руку телепортер и как была, в ночной рубашке, перенеслась на берег Нижнецарицынского пруда, на небольшой мыс за Шипиловским проездом. - Не будет у меня прежней жизни, - прошептала она сквозь нахлынувшие слёзы, садясь возле самой воды, - никогда. Я поторопилась, пожелав стать обычной девчонкой... Вокруг была тишина и безлюдье. Движение на ближайших улицах полностью замерло. Кира молча смотрела на цепочку оранжевых огоньков над дамбой, слушала перекличку сверчков. Перед её мысленным взором встало прошлое разной степени отдалённости. Мидгард. Детство и отрочество в Хрустальной Петре. Мать - королева Серенити. Отец - король Осмо. Брат - наследный принц Иллаэ. Ванахем. Принц Индас Ваден и жёсткие, злые лица сопровождающих его наставников. Война. Десант в боевых скафандрах. Удары с орбиты. Выжженные кварталы. Бомбардировка городов. Зависшие над мегаполисами гигантские шары горячей, всевыжигающей плазмы - самый что ни на есть Небесный Огонь, сошедший на землю... - Мамочка... - всхлипнула Кира, вынимая спрятанный на груди портрет, нарисованный Гришей Листиковым, - почему? Почему ты... все вы... там, а я - всё ещё здесь? Почему мне нельзя было остаться? Ответа не последовало. Она должна была сама найти ответы на свои вопросы. Ей должно хватить опыта и мудрости для этого. Кира перевернула лист и увидала одиннадцать цифр. Всего лишь несколько часов назад она была уверена, что не знает, кому принадлежит этот телефонный номер. А вот сейчас она знала этого человека. Более чем хорошо знала. Настолько, насколько даже прожившие десятилетиями вместе супруги друг друга не знают, ибо после своей кратковременной смерти, после использования Серебряного Кристалла она имела возможность увидеть его всего. Всего - вплоть до самых потаённых глубин души. И он тоже знал её настолько же хорошо. - Как я сглупила, - всхлипнула Кира, - как я, зная, насколько ему плохо, могла просить сделать меня простым человеком? В тот момент, когда я была так нужна ему... из-за своей глупости я даже не смогла прийти на его день рождения... Она убрала портрет Серенити под воротник и встала. Всё-таки на прудах прохладно, пора бы и возвращаться к себе. Завтра ей предстоит многое сделать. - Возможно, я всю жизнь проведу на Земле, - сказала она, - но, пока существует самая ничтожная возможность восстановить справедливость - я не имею права быть простым человеком...