В этом-то и вся ирония: убитый любовью, ею же и исцелится.
— Ты пользуешься инстаграмом? — поинтересовался Шастун, когда они с Женей вернулись на кухню. Котовская поставила перед ним кружку, над которой развевался пар, и выставила на стол пирожные. — Ну, во-первых, — лицо Жени стало слишком важным, и Антон улыбнулся, — не совсем понятно, от лица кого я должна вести инстаграм, — она села напротив Шастуна. — Кем я должна там быть — Женей Котовской или Женей Соколовой, — пояснила девушка. — А, во-вторых, я считаю, что лучшие моменты происходят за пределами социальных сетей, — девушка повела плечами и посмотрела на Шастуна. — Женя Соколова была придумана раньше нашего контракта? — Антон обиженно подул на чай, который обжёг его нёбо. Котовская кивнула. — Не вижу никакой проблемы, можешь быть дочерью богатого отца. — Ну, знаешь, мне достаточно того, что все мои друзья говорят о том, как я похожа на дочь одного олигарха, — отмахнулась Женя, откусив пирожное. — Как Женя Котовская я не могу вести инстаграм, потому что… Ну, что я могу туда выкладывать? Это я в управлении, это я пишу рапорт, всем доброе утро, ребята сказали, что у нас новый труп, как думаете, он красивый? — произнесла Котовская, пародируя голос избалованной блогерши, какими она себе их представляла. — А контакт? — Женя отрицательно покачала головой. — Даже одноклассники? — Женя снова поморщила нос. — Телега? — Телега — это ведь не средневековый вид транспорта, да? — Женя смущённо улыбнулась, и Антон покачал головой. — Вот видишь, я даже понятия не имею, о чём ты говоришь. К чему ты об этом спрашиваешь? — Женя готова была сгореть со стыда от того, что Шаст узнал, что она далека от социальных сетей. — Я просто увидел этот портрет и решил, что ты видела другие свои портреты. — Портреты? — непонимающе уточнила Котовская, поражённая множественным числом. — Да, в инстаграме много твоих портретов. Ну, поклонники называют их артом. Нас многие рисуют, а поскольку ты теперь с нами, то… — Меня тоже рисуют, — недовольно подсказала Котовская. Губы Шастуна тронула улыбка, потому что Женя произнесла эту фразу, словно в ней был какой-то скрытый подтекст. — И чё рисуют? — она подперла одной ладонью подбородок, шумно отпив чай из своей кружки. — Тебя с Арсом, — Антон пожал беззаботно плечами. — Тебя с Арсом и Сережей. — То есть, с тобой меня не рисуют? — уточнила Котовская, взяв второе пирожное. Шастун предусмотрительно подвинул тарелку к себе, а выражение лица Котовской стало обиженным. Шаст покачал головой. — И зачем они меня рисуют? — Ну, среди наших поклонниц появились те, кому нравится ваша с Арсением пара, — Шастуну мало удовольствия приносил этот разговор, хоть он и старался придать ему нотку обыденности. — Они начали рисовать вас почти сразу, как ты появилась в прямом эфире у Матвиенко на дне рождения Арса, — Женя обхватила двумя руками кружку и продолжила слушать Антона. — Ну, а потом ты опять появлялась в трансляциях у Сережи, и они начали рисовать вас уже втроём. — Я там хоть красивая? — вопрос Котовской заставил Шастуна рассмеяться. — Может быть по-другому? — Я видела ваши портреты в офисе у Шеминова, — напомнила девушка. — Скажем так, не все они удачные. Я бы хотела, чтобы меня рисовали хорошие художники, — добавила она с важным видом, и они оба рассмеялись. — Красивая, — заверил девушку Шастун. — Ты всегда красивая. Ты всегда красивая для меня. Котовская сделала вид, что не заметила прозрачного намёка во фразе, произнесённой Шастуном. Она задумчиво водила по ободку своей кружки, чай в которой успел остыть. В её голове было так много вопросов, но она не решалась их задать. У неё не было права задавать их, поскольку Антон в любой момент мог решить, что они друг другу никто. Снова. Как это делал обычно. — Те ребята около квартиры Матвиенко, — Антон решил завести отвлечённый разговор, заметив, как поменялось лицо Жени, — Лёша и… — Илья, — подсказала Котовская, не оторвав взгляда от своего бокала. — Одногруппник Димы. — Да, наверное, — кивнул Шастун, пропустив вторую часть фразы, сказанной девушкой. — Они постоянно следят за нами? — По большей части да, — пожала плечами Женя. — Если концерты проходят в городах Подмосковья, то в наружке постоянно они. А что? — она подняла свои уставшие глаза на Шастуна. — Лёша сказал, что он твой одноклассник, — Женя кивнула. — Илья выглядит его ровесником, — Котовская снова кивнула. — Я никогда не задумывался о том, что мои ровесники могут ценой собственной жизни защищать других людей. — Ну, почему если работники нашей организации, то обязательно готовность отдать свою жизнь за других, — возмутилась Женя, не согласившись. — Мы такие же полицейские, — пожала она плечами. — Просто немного круче. На самом деле много, — добавила она, улыбнувшись. — Ты вот когда-нибудь сомневался, что сделал правильный выбор, когда решил стать тем, кем ты сейчас являешься? Ну, до того, как попал в аварию, — добавила Евгения. Антон покачал головой. — И вот так же каждый из нас уверен, что сделал правильный выбор. У Илюхи и Лехи одна проблема — заставить свой организм вскакивать по заданному времени. Просто они каждую неделю сменяют друг друга в разное время, чтобы не было постоянства, — пояснила Котовская удивлённому Шастуну. — Время замены определяется наугад, мы бросаем игральные кости… — Что делаете? — Шастуну показалось, что он ослышался. — Да, у нас серьёзная организация. И для времени пересменки наружки мы бросаем игральные кости, — засмеялась Котовская. Шастун покачал головой — другого от Женьки он и не мог ожидать. Продолжив загадочно улыбаться, Женя допила свой чай и отошла к раковине ополаскивать кружку. Антон доел пирожное и запил его чаем, продолжив сверлить взглядом спину девушки. Осознав, что делал это слишком долго, Антон отвернулся на часы, висевшие на стене. Четыре часа. — Ты хоть когда-нибудь спишь? Ну, кроме тех моментов, когда спишь с кем-то, — не упустил случая уколоть девушку Шастун. — Пытаюсь, — коротко ответила Котовская, забрав протянутую кружку. — Первое время для меня сон был пыткой. Постоянно снился Дима, авария. Снилось, что я могу его спасти, но почему-то не делаю этого. Разные сюжеты, — дёрнула она плечом. — Исход один — гибнет он, я остаюсь жива. Шастун кивнул, хоть и знал, что Котовская этого не увидела. Он прекрасно понимал, о чём говорила девушка. Кузнецова посещала его каждую ночь после той злосчастной аварии. Улыбалась, словно живая, и манила за собой. Единственное, что останавливало Антона и заставляло не идти за ней, был страх. Воспоминания Шастуна о тех кошмарах прервал звук мобильного. Женя достала из кармана телефон и прочитала принятое сообщение. Антон только сейчас понял, каким глупым был его вопрос о сне. Котовская не могла теперь спать, она должна быть готова сорваться в любую минуту, если вдруг с импровизаторами могла случиться беда. Майоров (06.04 04:07) Жень, тут один из актеров интересуется твоим домашним адресом. Попов вроде. Женя перечитала принятое сообщение несколько раз. Сознание неумолимо нарисовало смирившийся профиль Арсения, который она разглядывала сегодняшним вечером. Сердце сжалось от осознания того, что она не могла ничего дать этому человеку. Все чувства были выпиты до дна, как свежевыжатый сок из стакана.Котовская (06.04 04:09) Майоров, мне тебя учить, что делать с буйными клиентами?
Антон молча наблюдал, как притихшая Женя тяжело вздохнула и набрала кому-то сообщение. Он чувствовал себя лишним, чувствовал, что кто-то третий находился сейчас рядом с ними в комнате, но не узнавал этого человека. Майоров (06.04 04:09) Усыпить. Сначала бдительность, потом клиента.Котовская (06.04 04:10) Действуй! Ради бога только убедись, что с ним все хорошо Не переборщи!
Майоров (06.04 04:11) Все с твоим поклонником будет нормально. Ты чего не спишь, кстати?Котовская (06.04 04:11) Сплю. Удачной смены!
Майоров (06.04 04:11) Хех, спасибо)) С этими импровизаторами каждая смена проблемная. — Всё нормально? — Женя подпрыгнула от неожиданности. Антон остановился за её спиной, и она почувствовала его теплое дыхание совсем рядом. — Да, — слишком быстро ответила Котовская, развернувшись к Антону. Его лицо оказалось так близко, что она невольно охнула. — Что-то мы с тобой заболтались, — смущённо улыбнулась она, почувствовав, что воздуха в комнате стало совсем мало. — Я могу постелить тебе в комнате. В понедельник летим в Калининград, тебе нужно выспаться за выходные, — девушка прислонилась к тумбе за спиной, решив, что это расстояние нужно как-то увеличить, иначе кислорода в её легких скоро совсем не останется. — Я могу вызвать такси, — растерянно предложил Шастун, осознав, что вступил на шаткий путь, когда встал так близко к Жене. — Нет, — почти крикнула Котовская. — Давай не будем рисковать. — Просто признайся, наконец, что не хочешь, чтобы я уходил, — засмеялся Шастун. Антон всегда так делал. Всегда пытался выдать за шутку то, что действительно хотел услышать. В девятом классе он первый раз серьёзно влюбился, как ему казалось. Ксюша училась в одиннадцатом классе и постоянно отшивала его, игнорируя его ухаживания. Шастун понимал, что в её глазах он смотрелся неуклюже — длинный, худой и с кучей браслетов на руках. У неё была другая аудитория поклонников, среди которых Антон выглядел белой вороной. Но после одного из школьных концертов Шастун набрался смелости, читай — перебрал с алкоголем, и подошёл к объекту своего обожания. Подвыпившая девушка, которая поссорилась в тот день с парнем, сдалась и согласилась, чтобы Антон проводил её домой. Шастун как сейчас помнил эту дрожь в коленях, когда его рука переплелась с рукой Ксении. Он помнил каждую чушь, которая слетала с её красивых губ, которых Шастуну хотелось коснуться. Он не мог думать ни о чем другом. — А мы разве не будем целоваться? — произнес Антон, когда Ксюша помахала ему рукой и двинулась в сторону своего подъезда. Заметив смущение на лице девушки, Шастун начал громко смеяться, пытаясь перевести своё искреннее желание в прикол, шутку. Девушка засмеялась, покачала головой и, попрощавшись с Антоном, скрылась в своём подъезде. А Шастун продолжал смотреть ей вслед, оставшись в памяти своей первой симпатии всего лишь парнем с хорошим чувством юмора. Женька не была просто симпатией, Женька была вполне себе осознанным чувством, которое в одно мгновение хотелось выжечь из своего сердца, а в другое — бережно поливать, взращивая, как красивый цветок на подоконнике. Она смерила его взглядом глаз цвета спелых вишен, словно взвешивая, как лучше произнести те слова. Антону казалось, что она подбирала шифр к его сердцу, хотя он давно был в её руках. В её нежных руках, прикосновение которых он не мог забыть. В её красиво очерченных губах, которые он продолжал ощущать на своих каждую минуту их разлуки. В её глубоких, как сама тьма, карих глазах, которые оставляли ожоги на его лице каждый раз, когда она смотрела на него. — Не уходи, — прошептали её губы, а глаза стали такими огромными. Её голос дрожал, а Антон почувствовал, что его коленки подкашивались с каждым новым словом, которое срывалось с этих губ. — Останься, — тихо выдавила из себя она. — Только так больно больше не надо. — Не надо что? — растерянно пробормотал Шастун, хотя понимал, что Женя имела ввиду. — Не надо больше меня ненавидеть. Пожалуйста. Я же просто пытаюсь помочь. Больше Антону ничего не нужно было. Он почувствовал себя огромным идиотом, который посмел причинить боль девушке, заставившей его вернуться к жизни. Он накрыл её губы своими губами, сжав пальцы на тонкой талии. Он боялся, что она передумает, выставит его за дверь, обвинив в чём-то страшном, страшнее, чем просто её ненависть. Но она не обвиняла, напротив смиренно прильнула к Антону, позволив им обоим утонуть в объятиях. Всё было как в тумане. Сладком и таком манящем своей неизвестностью тумане. Антон не успел понять, как они оказались в спальне. Единственное, о чём он мог думать, это нежные прикосновения пальчиков Жени на его коже, перебирающих по его спине, заставляющих сотням петард взрываться внутри него. Они вместе стянули с него футболку, и Антон откинулся спиной на подушку. Каждый раз, когда расстояние между ними становилось критически невыносимым для него, Шастун тянул Женю к себе, заставив её звонко смеяться. Он полной грудью вдыхал аромат кокоса, исходивший от её волос. Когда с губ Антона сорвался очередной стон, девушка прикусила мочку его уха, вернув его к реальности. Рыкнув от досады, Шастун сел, прижавшись к спинке кровати, и резким рывком притянул Женю к себе. Она тяжело дышала, смотря на него. Её раскрасневшиеся щеки лишь лишний раз напомнили Антону, что он стал причиной её учащённого сердцебиения. Ко лбу девушки прилипла прядь, которую Шастун убрал, улыбнувшись, и провел рукой по её щеке. Стараясь не замечать того напряжения, которое возникло в джинсах, стоило Котовской оказаться на нём, Антон, сглотнув, провел рукой по шеё девушки, опускаясь ниже к груди. Он словно заново изучал её тело, а она даже не останавливала его, лишь заворожено наблюдая. Ухватившись за края её футболки, он снял её через голову, оставив Женю раздетой по пояс. Его пальцы нащупали знакомый шрам под грудью и осторожно надавили на него. Антон поднял свои глаза на замеревшую девушку. Об этом они ещё не говорили. Понимая, что ещё немного и своими действиями он снова оттолкнет Женю, Антон нежно и с любовью коснулся этого шрама большим пальцем руки. Видимо, эта ласка по-особенному отозвалась в теле девушки, потому что ладонь Жени накрыла его руку, аккуратно сжав. Даже если на твоём теле будут миллионы шрамов, я не откажусь от тебя. Женя пыталась унять стук собственного сердца, которое звучало в её собственных ушах. Она, не отводя глаз, смотрела на Антона, любуясь и одновременно боясь его глаз, в которых видела сейчас собственное отражение. В прошлую ночь он был таким нежным и заботливым, и она ни капли не сомневалась в том, что так будет всегда. Сейчас она боялась. Правило качелей никто не отменял. Её пугали эти его многозначительные паузы, когда он смотрел в её глаза и словно что-то искал. Иногда она с ужасом думала, что он видел кого-то другого, а не её рядом с собой. Боялась, что в её глазах Антон видел глаза Иры — она теперь знала, что у Кузнецовой тоже были карие глаза. Она хотела спасти, но не хотела стать утешением. Антон чувствовал напряжение, повисшее в воздухе. То напряжение, которое создавали они сами тенью своего недопонимания. Он знал, что совершит этот шаг первым и разорвёт эту тень, ему нужно лишь быть уверенным, что Женя этого хотела. В тот вечер в отеле им двоим это было нужно. Сейчас всё было по-другому. Сейчас не было той разрушающей безысходности. Сейчас в комнате находились лишь два человека, которые думали, что они не нужны друг другу, из-за чего рушили то светлое, что зарождалось между ними. И кто-то должен был обозначить другого нужным. Чья-то крепость должна была пасть. Один должен спасать. Второй должен быть спасённым. — Ты мне нужна, — выдохнул Шастун, у которого тишина уже звенела в ушах. Он хочет, чтобы его спасли. Женя поддалась вперед, накрыв его губы своими губами. Она будет спасать.СУББОТА
Чей-то нос уткнулся Шастуну в щёку, и он наверняка знал, что нос принадлежал Жене Котовской. Он осторожно приоткрыл один глаз, словно открытых одновременно два глаза могли спугнуть магию, происходившую в светлой спальне Женьки. Лицо девушки было так близко, что, если бы Антон захотел, он бы смог посчитать все веснушки на её щеках. Она лежала на животе, спрятав ладони под подушку, и улыбалась сну, который смотрела. Антон улыбнулся и убрал светлую прядь за ухо, заставив её смешно наморщить нос. Котовская даже во сне оставалась собой. Он сел в кровати и потянулся, потащив за собой одеяло. Оставшись без постельного белья, Котовская нисколько не расстроилась и ещё больше зарылась в подушку. Шастун задержал свой взгляд на голой спине девушки. Интересный факт — когда ты влюблён, то в объекте твоей вселенной идеальным кажется всё. Его пальцы коснулись её спины. Кожа под пальцами оказалась такой мягкой, что, казалось, нажми чуть больше, и она проскользнёт сквозь пальцы, как шёлк. Антон осторожно перекинул свою ногу и завис над Женькой. Он подался ближе, закрепив первый поцелуй на её спине. Волна, которая прошла от этого поцелуя, заставила Шаста продолжить начатое. Он целовал её спину хаотично, в порядке известном только ему, и улыбался каждый раз, когда тело девушки взмывало в такт его поцелуев. Он прижался к её спине щекой, раздражив нежную кожу щетиной трехдневной давности. — Колючий же, — не выдержала Женя, которую поцелуи Шастуна успели разбудить. — Доброе утро! — каждое слово он оставил поцелуем на её спине и, прижавшись к Жене, закусил мочку уха. — Если тебе вдруг это будет интересно, то я чувствую себя немного придавленной, — тяжело дыша, проговорила Женя. — Шаст, серьёзно, — строго напомнила она.- Ты не такой худой, как тебе может показаться. — Да, я понял, — Антон немного выпрямился, снова зависнув над девушкой. Он откинул её волосы на левое плечо и начал покрывать её спину поцелуями. Женя спрятала лицо в подушку, а Антон улыбнулся, почувствовав, что тело находилось в гармонии с его губами и поднималось каждый раз стоит ему только коснуться её кожи. Отреагировав на очередной поцелуй, Женя сжала подушку пальцами что есть сил. Заметив это, Антон переплёл их пальцы и опять дотронулся горячими губами её кожи. — Антон, перестань, — тяжело выдохнула Котовская, выгибаясь. Это неловкое движение заставило Шастуна забыться. Боксеры стали немного тесными, возможно, из-за того, что кто-то неосторожно потянулся и задел ягодицами важную часть тела Антона. Хотя о неосторожности парень мог бы поспорить — Котовская была самой осторожной. Не пожелав сдаваться, Шастун прильнул губами к её спине, поднявшись выше, и снова закусил мочку уха девушки, заставив сорваться с ее губ собственное имя. Оно так красиво звучало, сочетаясь с её тяжелым дыханием. — Мне нравится, как твоё тело реагирует на мои прикосновения, — прошептал Антон в ухо девушки. — Это обычная реакция женского организма на нахождение рядом с ним мужского организма. И да, упирающееся нечто в твою задницу тоже способствует, — возмущённо проговорила Котовская в подушку. Шастун мог поклясться, что если он сейчас решит развернуть к себе девушку, её щеки будут красными от смущения. Но ему хотелось быть причиной её смущения. Хотелось знать, что его поцелуи вызывали бурную реакцию у её тела. Хотелось быть победителем. Одновременно с этим ему хотелось мурчать, подобно мартовскому коту, встретившему свою любимую и готовому подарить ей всю ту ласку, которая накопилась у него за долгое время. — Шаст, если у твоих поцелуев не планируется продолжение, поднимись с меня. — А если планируется? — игриво закусил губу Шастун. — Антон Андреевич Шастун. Встань. Твою мать. С меня, — четко, словно отдавала приказ, произнесла Котовская. Рассмеявшись, Антон перекатился на соседнюю подушку. Как он и ожидал, щёки девушки были красными от смущения. Она села в кровати, прикрывшись одеялом. На её щеке был след, оставленный подушкой. Шастун невольно залюбовался этой картиной и коснулся ладонью щеки Женьки. Она закрыла глаза, укутавшись в его ладонь, словно она была её персональным пледом. — Я умываться, — подскочила на месте Женя, когда Антон сел в кровати и поддался к ней. — Что всё так плохо? — рассмеялся Шастун. И без того смущённая Котовская схватила свою подушку и запустила ею в Антона, чей довольный вид больше умилял, чем раздражал. Шастун поймал подушку и, по-прежнему улыбаясь, улегся на неё. Женя, бормоча что-то себе под нос, искала свои вещи, продолжив прикрываться одеялом, которое постепенно стянула с Антона. Обнаружив, наконец, пропажу, она повернулась к парню спиной и натянула на себя футболку, вернув одеяло Антону. Шастуну хотелось пошутить о том, что он два раза видел её голой, и нет смысла в особом таинстве её переодевания. Но он лишь беззвучно продолжал любоваться Женькой, которая соорудила пучок на макушке. Все ещё изображая недовольство, Женя с важным видом направилась к выходу — шорты она искать не стала. Антон видел, что Котовская еле сдерживалась, чтобы не взорваться от смеха, поэтому сопровождал её своим взглядом. Прошагав до дверного проёма, Котовская выпрямилась и гордо вскинула голову, заставив Шастуна рассмеяться. Почти скрывшись, она резко забежала обратно в комнату и, приземлившись на кровать, быстро запечатала губы Антона поцелуем. Довольная растерянным видом Шастуна и удовлетворённая собственной победой, Котовская покинула, наконец, спальню. Вместе с поцелуем в губы впечаталась улыбка, отрицать это было бессмысленно. Улыбнувшись неожиданной пустоте в комнате, Антон перекатился на край кровати и потянулся к джинсам, достав из кармана свой мобильный. Как и ожидалось, на экране сияли пропущенные звонки от Димки Позова и гневные сообщения от Матвиенко. Странно, что никто из них не позвонил Котовской и не поделился своими опасениями. Поз (06.04 09:11) Шаст, где тебя носит? Поз (06.04 09:45) Шастун, возьми трубку! Поз (06.04 10:30) Антон, серьезно, ты где? Поз (06.04 10:45) Не вынуждай меня звонить Котовской. Поз (06.04 11:20) Она последний человек, которому мне бы хотелось звонить. Поз (06.04 11:45) Серьезно, если ты не набираешь мне в течение пятнадцати минут, я звоню Жене. Именно Же’не. А не жене’.Шаст (06.04 11:58) Я опоздал?
Поз (06.04 11:59) По моим часам да.Шаст (06.04 11:59) Ты шикарно выглядишь без очков : *
Поз (06.04 12:00) Шаст, ты придурок? Ты прощен. Во сколько тебя ждать? И где ты есть, дубина?Шаст (06.04 12:00) Я наберу. Я в порядке. Теперь в порядке.
Поз (06.04 12:01) Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Антон улыбнулся. Он знал, что всё правильно делал. Закрыв вкладку с сообщениями от Поза, Шастун перешёл к сообщениям, оставленным Матвиенко. Сергуля (06.04 10:27) Тох, по-хорошему возьми трубку. Сергуля (06.04 10:30) Не загоняйся из-за вчерашнего. Сергуля (06.04 10:47) Мы все переживаем, Шаст! Сергуля (06.04 11:36) Поз тут собрался звонить Женьке. Ты хоть Женька пожалей. Ей и так вчера от него досталось. Сергуля (06.04 11:45) Он ее вчера сукой назвал, чтобы ты знал.Шаст (06.04 12:06) Это он зря. Она хорошая девушка.
Сергуля (06.04 12:07) Еблан, где ты есть?Шаст (06.04 12:07) И я скучаю, Серень : *
Сергуля (06.04 12:08) Ты накурился?Шаст (06.04 12:08) :)
Сергуля (06.04 12:09) Что-то мне подсказывает, что твоя морда сейчас треснет от твоей улыбки. Вернешься, я тебе ебало вскрою.Шаст (06.04 12:09) Я так люблю, когда ты властный.
Сергуля (06.04 12:09) Тащи свой зад домой. Педик конченый. Антон рассмеялся, перечитав последнее сообщение Матвиенко. Всё-таки жизнь вознаградила его стоящими людьми рядом. То, что на дисплее не было сообщений от Арсения, конечно, расстроило Антона. Но он решил, что Арс, скорее всего, понял, что Шастун чем-то (или кем-то) занят и не стал доставать его звонками. Продолжив улыбаться, Антон встал с кровати и пошлёпал босыми ногами по полу в ванную, откуда доносились звуки льющейся воды. — Я подумал, что ты здесь уснула, — произнес Антон, заходя в ванную. Котовская зависла, держа во рту зубную щетку. — Я уже соскучился, — Шастун подошёл к ней сзади, опустив руку на талию. — Афон, отфали, — Женя разозлилась и, наклонившись, выплюнула остатки зубной пасты в раковину. Шастун еле сдержал стон, когда девушка при наклоне его коснулась. — Антон, отвали, — повторила она уже нормально, стерев с лица зубную пасту. — Дай нормально умыться. Губы Антона угрожающе растянулись в улыбке. Он подтолкнул Женю к раковине, и девушка, чтобы удержаться, вцепилась в неё пальцами. Руки Антона скользнули по её животу, и он вдавил девушку в собственное тело. Его губы опустились на её плечо, обжигая своим прикосновением. Женя сильнее сжала пальцы, почувствовав, как земля из-под ног начала ускользать, и прикрыла глаза. Нежные губы Антона посасывали кожу на её плече, плавно смещаясь к шейному позвонку. Еле сдержав стон, рвущийся с её губ, Женя накрыла ладонью руку Антона, но Шаст схватил её за руку и вернул на место. Шастун продолжал вжимать тело девушки в раковину, перекрыв все пути к отступлению. Женя больше не пыталась сбежать. Прикрыв глаза и поддавшись чуть вперёд, она лишь наслаждалась происходящим. Она чувствовала мужское горячее тело за своей спиной и знала, что он ей не позволит упасть.Антон удержит её на краю этой пропасти. Антон продолжал обжигать её прикосновениями, но Женя добровольно соглашалась гореть на этом костре. Его руки скользнули под её футболку, накрыв её грудь. Она выдохнула его имя, как только Антон сжал свои пальцы. Руки парня скользнули к животу, дав мгновение, чтобы расслабиться, и вернулись к груди. Женя прикусила нижнюю губу, чувствуя, что ещё немного и закричит. Ощутив своей грудью горячую спину девушки, Шастун улыбнулся — он был доволен. Он посмотрел в зеркало, откуда на него смотрели огромные, полные желания, глаза Жени. Увидев этот взгляд, Антон узнал это чувство, резко зародившееся в его животе. Он закрыл глаза и оставил ещё один нежный поцелуй на спине девушки. Даже этот невинный поцелуй спровоцировал новый стон. Стон, в котором Шастун разобрал своё имя. — Да, твою мать, — выругалась Котовская, воспользовавшись заминкой, и развернулась к Антону лицом. — Что ты вообще такое, Антон Шастун? Котовская тяжело дыша смотрела в зелёные глаза. Глаза Антона Шастуна были такими яркими, что казались ненастоящими и нереальными. Выдуманными. Ожившими из воображения. Из её воображения. В этих глазах горели огни каждого из девяти кругов ада. И Женя была согласна пройти все девять. Добровольно. Антон продолжал улыбаться, глядя на неё. Он видел, что его улыбка нашла отклик в её сердце. Шастун позволил себе снять заколку с волос девушки, и они тут же осыпали её плечи своим водопадом, позволив ему любоваться этим зрелищем. Парень привлёк Женю в свои объятия и поднял на руки. Возвращаться в спальню ему совсем не хотелось. Слишком много времени можно потерять. Она нужна ему ежеминутно, ежесекундно. Он должен использовать каждое мгновение рядом с ней. Шастун усадил девушку на стиральную машинку, упершись обеими руками по её бокам — он продолжал отсекать все пути к побегу. Каждую чертову минуту он боялся, что Женя могла испугаться и сбежать. Но она не боялась. Наоборот, с любопытством наблюдала за ним, передав ему все бразды правления над собой и собственным телом. Осознав это, Антон наклонился к ней и накрыл своими губами её губы, на которых оставался мятный привкус зубной пасты. Рука Жени зарылась в его волосы. Антон понял, что теперь ему не хватает твёрдой почвы под ногами. Его ладонь скользнула по бедру Котовской, затем сместилась на внутреннюю его сторону. Он чувствовал пожар, пылавший по всему телу Женьки. Он ощущал тот же пожар в своём теле. Антон поднял ладонь выше, остановив её на тонкой ткани нижнего белья Жени. — Здесь? — выдохнул Антон, справляясь со своим дыханием. Выровнять его он даже не надеялся. Котовская подняла на него карие глаза, в которых Антон увидел своё собственное отражение. Он увидел в глазах свою жизнь. И захотел остаться в них. Сейчас и навсегда. — Здесь, — кивнула Женя.***
— Разве тебя никогда не посещали мысли кардинально поменять свой внешний вид? — поинтересовался Шастун. Женя, поджав под себя ноги, наблюдала за происходившим на экране телевизора. Молодые люди смотрели мелодраму, где главная героиня решила начать жизнь с чистого листа, для начала изменив свою внешность. Она выразила свое «фе» на данное решение героини, продолжив накручивать пшеничную прядь на палец. До девушки только сейчас дошёл смысл сказанных Антоном слов, и она развернулась на парня. — Меня если что все устраивает, — развёл руками Шастун, рассмеявшись, поскольку понимал, что столь грозный вид Котовской не сулил ему ничего хорошего. Довольная его заявлением, с чувством собственной важности Женька повернулась на экран телевизора. Развеселившийся Шаст поднялся и рывком притянул Котовскую к себе, сжав её в своих объятиях и утнувшись подбородком в её плечо. — Мне жарко, — заныла Женька. — Мне идеально, — не поддался на провокацию Антон. — Ты Позу позвонил? — Да. — И как он отреагировал? Он хотел его убить. Рвал и метал, и, скорее всего, портил честно нажитое имущество Матвиенко, которое только попадалось ему под руку, когда Шастун сказал ему, что вернётся завтра после обеда. Ещё больше раздражал Диму тот факт, что Антон не говорил ему, где он находился. Шастун несколько раз в целях безопасности держал телефон не так близко к уху, поскольку переживал, что яд, которым прыскал Позов, мог обжечь его ухо. — Слушай, ты же прекрасно понимаешь, что если бы я вляпался во что-то серьёзное, ребята из управления вам бы уже сообщили, — верно подметил Шастун, поглядывая через окно балкона на Женю, которая готовила что-то на кухне. Шастун, а ведь ты вляпался. Окончательно. — Я просто хочу тебя предупредить, что не буду звонить знакомым венерологам, если ты вдруг решил найти себе приключения на свой… ну, ты понял. — Поз, всё нормально, мы предохраняемся, — засмеялся Антон, давая Диме шанс самому решить для себя, шутит Шаст или нет. Нет. Два раза ответа «нет» на оба вопроса. Нет, не шутил. Нет, не предохранялись. — Ты завтра точно приедешь? — Дима, в конце концов, сдался, догадавшись, что спорить с Антоном бесполезно. — Я тебе обещаю. Честное пионерское, — засмеялся Шастун, вспомнив, как с ребятами позировал на камеру с повязанным на шее красным галстуком. — Не нравится мне твоё хорошее настроение, Антош, — выдохнул Позов. — Ты либо накуренный, либо пьяный, — Шастун был уверен, что Дима сейчас качал головой. — Дай мне слово, что мне не придётся звонить Котовской. — Не нужно ей звонить, — голос Шаста стал серьёзным. Котовская словно почувствовала это и вопросительно повернулась на Антона, но он покачал головой, говоря всем видом «не обращай внимание». — Ты ей и так лишнего вчера сказал. — Матвиенко рассказал? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Позов. — Да ладно, пусть девчонка знает, что не только она может быть прямолинейной. — Она пытается нам помочь, — напомнил Антон, начиная закипать. Его друг пусть и в сердцах, но нахамил девушке, которая ему нравилась. — Мне напомнить, с каким выражением лица ты вчера на неё смотрел? Это было выражение из тех, которое «я при любом удобном случае выпущу из тебя все внутренности». — Не преувеличивай, — покачал головой Шастун — он что, правда, так на неё смотрел. — Ну, чуть-чуть приукрасил. Ладно, Матвиенко тут удумал Попова похмелять. Он что-то так накидался, что спал до четырех часов. Мы его даже разбудить не могли. Ждали, пока спящая красавица сама изволит веки разлепить. — Ладно, не скучайте там без меня, — улыбнулся Шастун, нажав кнопку сброса звонка. — Да, — Женин голос вырвал Антона из размышлений. Он покрепче сжал свои объятия, в которых держал девушку, и выгнулся, чтобы видеть её глаза. — Да, мне хотелось кардинально поменять свой внешний вид, — недовольно пояснила Котовская, закатив глаза. — У моей мамы всегда был пунктик по поводу моих волос. И, когда после аварии я ей сказала, что хочу отрезать и покрасить волосы, у неё случилась истерика. — Почему? — удивился Шастун. — Мама сказала, что, изменив внешность, я вряд ли стану другим человеком. Все мои проблемы останутся во мне, смена внешности подарит лишь временное удовлетворение. Но при этом я потеряю свою индивидуальность, которой меня наделила природа, — Женя поморщила нос, выразив своё несогласие с точкой зрения матери. — Разумеется, она ещё добавила, что разрешит мне делать всё, что угодно, с собственной внешностью, если я уволюсь из управления. — Почему ты до сих пор ещё не уволилась, если твоя мама так ненавидит твою работу? — Ведь это моя жизнь, — пожала плечами Котовская, — причём здесь мнение моей матери? Почему ты спросил об этом? — Антон почувствовал, как Женя напряглась в его объятиях. — Ты же не хочешь предложить мне что-то в себе поменять, — Шастун чувствовал, как Женя осторожно ступала на почву, проверив её на наличие каких-то раздражителей. — Котовская, я же сказал, что меня все в тебе устраивает, — напомнил Антон. — Но, тем не менее, ты об этом спросил. — Прекращай, — он сжал свои объятия ещё крепче. — Ты такая словно тебя делали по моему заказу. Хоть и характер у тебя дерьмо конкретное, — засмеялся Антон, с хохотом прячась от подушки, которой его норовила стукнуть Женя.