Не потому, что от тебя светло, а потому, что с тобой не надо света.
ВОСКРЕСЕНЬЕ.
Антон подпирал дверь ванной, за которой доносились звуки лившейся воды, а женский голос что-то напевал. На все просьбы и мольбы Шастуна принять душ вместе, Женя ответила отказом, аргументировав это тем, что Антон всё равно не даст ей нормально искупаться. Все заверения Антона, что воду надо экономить, а он лучше всех трёт спинку, сталкивались с глухой стеной. Женя Котовская была непреклонна, когда дело касалось уже принятых ею решений. Осознав, что сидеть под дверью бессмысленно, а Женька из вредности могла растягивать процесс, Антон прошлёпал босыми ногами на кухню и заварил себе чай. Губы болели от постоянных поцелуев. Эта боль была приятной и такой забытой, что Шастуну казалось, что последний раз он целовался с кем-то в прошлой жизни. В той жизни, частью которой была когда-то Ира. Ира, чьё сердце сейчас билось в груди Жени Котовской. Как бы Антон не отрицал этот факт, но он всегда возвращался в мыслях к горькой правде. А что если Женя испытывала к нему чувства лишь потому, что внутри неё билось сердце Кузнецовой. Вдруг на самом деле Котовская испытывала симпатию к Арсению, которую перебивало чужое сердце. Бред. Антон покачал головой, выкинув глупые мысли из головы. Мысль, что губы Женьки мог целовать кто-то другой, заставляла его сжимать руки в кулаки и скрипеть зубами от раздражения. — Решил с горя от боли нашей разлуки напиться чаем, — её руки обвили его плечи. Женя нежно поцеловала его в макушку и потрепала его волосы. Она обогнула Антона и разместилась на его коленях. Парень прижал к себе девушку — ему было жизненно необходимо ощущать её присутствие кожей, чтобы знать, что она реальна. — Тебе очень идёт моя футболка, — Антон уткнулся носом в ключицу девушки, заставив её вздрогнуть. Он закрепил робкий поцелуй на её шее и посмотрел на неё. Котовская вытянула ноги и изучала появившиеся на них синяки. Та удивительная трансформация из властного Антона Шастуна в подростка Антошку её удивляла. Вот и вчера во время просмотра фильма Шастун удумал её щекотать, из-за чего оба свалились на пол. — Антон, — лицо Котовской вдруг стало серьёзным. Шастуна это перестало беспокоить — он знал, что она даже с таким важным видом умела нести ерунду, — нет никаких «моя», «твоя». Теперь всё наше, — выдала она. Парень удивился, и Котовская громко рассмеялась, заметив его растерянную физиономию. — Хорошо, тебе идёт наша футболка, — рассмеялся Антон, уткнувшись в её шею и вдохнув аромат кокоса, исходивший от её волос и тела. — Щекотно, — хихикнула Котовская, почувствовав, как по всему телу пробежали мурашки от прикосновения Шастуна. — Я позвоню Тарасову, чтобы он отвёз тебя, — она прижалась лбом к его щеке, проведя пальцами по его волосам. Антон растаял от этого прикосновения, его руки крепче сжали её талию. Он закрыл глаза, зарывшись в волосы Жени. — Я тоже не хочу, чтобы ты уезжал, — поняла его настроение Котовская, обняв его за плечи и поцеловав за ухо. — Но это всего лишь один день… — И целая ночь, которую мы могли бы провести с пользой, — по-детски обиженно напомнил Антон, надув нижнюю губу. Заметив это, Женя наклонилась к нему и поцеловала его. Рука Антона скользнула вверх по спине девушки. На её губах был мятный привкус, и Шаст поймал себя на мысли, что он нравился ему больше, чем вкус ментоловых сигарет. Антон только сейчас осознал, что девушка ни разу не курила, пока он находился в её квартире. Улыбнувшись собственной мысли, Шастун провёл ладонью по бедру Жени, его рука скользнула выше и оказалась под футболкой девушки. — Чтобы ты знал, меня так даже в управлении не гоняют, — с улыбкой отметила девушка. Она осторожно потёрлась носом о нос Антона и одарила его улыбкой. Шастун быстро чмокнул её в нос, заставив поморщиться, он был готов подарить ей всю нежность, накопившуюся в нём за этот год. — Мне нравится, — задумчиво произнёс он, собрав волосы девушки в хвост и распустив их, позволив рассыпаться по женским плечам, — нравится, когда ты морщишь нос. В такие моменты мне хочется целовать тебя ещё больше, — Женю смутило его признание. — И когда ты смущаешься, мне нравится, — добавил Шастун. — Меня поражает, как такая удивительная девушка, как ты, может быть майором управления по безопасности. — Меня поражает, как такой балбес, как ты, может генерировать удачные шутки, — парировала Женя, откинувшись на плечо Антона. — А вот же оно, — засмеялся Шаст, словно обнаружил пропажу. — Прекрасная девушка за долю секунду становится злобным троллем стоит ей только сделать комплимент. Да ладно тебе, колючка, признай, что ты хорошая, — потормошил Женю парень, заставив улыбнуться. Он предпринял попытку пощекотать её, но Котовская перехватила его руки. — Нет желания вечером навестить квартиру импровизаторов? — не успокаивался Шастун, которому не хотелось мириться с расставанием. — Мы всё равно не сможем там побыть наедине, — заметила Женя, укусив мочку уха Антона. Он тяжело выдохнул — кажется, он знает, какую часть его тела Котовская любит больше всего. — Да и ты становишься невыносимым, когда парни рядом. — Как хорошо, что ты невыносима всегда, — съязвил Шастун. — Я не хочу, чтобы это всё заканчивалось, — добавил он. — Что именно? — Этот момент. Я хочу поставить его на запись, чтобы в любой момент у меня была возможность повторить его. — Можем снять хоум видео, если уж у тебя нужда такая. — Котовская, какая же ты пошлая всё-таки.***
Антону приятно щекотал нос знакомый аромат духов девушки, которая прижималась к нему. Шастуну хотелось на секунду выйти из собственного тела, чтобы только убедиться, что она выглядела так же мило, как он это ощущал. Котовская, стоявшая на носочках, стискивавшая его шею в объятиях и не желавшая его отпускать. Тарасов, сидевший за рулём, покорно ждал, когда Антон сядет в машину, хотя ни он, ни Женька не обращали на него никакого внимания. Десятую минуту эти двое топили друг друга в объятиях, и Лёшка начал сомневаться, что успеет попасть к трём часам во двор дома Матвиенко. Изредка украдкой Лёша следил за выражением лица Женьки, которая не могла не вызвать умиление. Она стояла на носочках в светлых конверсах и, казалось, ещё немного, и она взлетит, лишь бы оказаться на одном уровне с лицом стоявшего рядом Антона. — Тебе надо идти, — с укором напомнила Женя, но объятия не размыкала. — Ага, точно, — согласился Шастун, но не отстранялся. — Тебя Позов вскроет. — Он и так меня вскроет. Я обещал быть после обеда. Тарасов меняется в три часа. — Обед у всех наступает в разное время, — не согласилась Котовская. — Шаст, уходи. — Пообещай мне, что это будет первый и последний раз, когда я слышу эту фразу, — покачал головой Антон, ослабевая объятия. Он поцеловал Женю в щеку, опустился плавно к её шее и оставил на ней поцелуй, вдохнув аромат её парфюма. — Котовская, пообещай мне, что расскажешь, какими духами ты пользуешься. Я скуплю целую партию и обрызгаю ими свою квартиру. — Отлично, — недовольно проговорила Котовская, отстранившись. Она выпрямилась и оттянула карманы куртки. — То есть, ты хочешь избавиться от меня как только всё закончится? — она приподняла одну бровь и посмотрела на Шастуна. — Ни в коем случае, — покачал он головой и, наклонившись, поцеловал её в нос. Она уже так знакомо поморщилась. — Я бы провёл с тобой остаток своей жизни, — тихо произнёс он. — Жень, — позвал он её. Сейчас или никогда. — Я люблю тебя. Обалдевшая Котовская захлопала ресницами. Она внимательно смотрела на Антона, подумав, что она ослышалась, и, как показалось, Шасту, Котовская надеялась именно на это. Растерянное лицо Антона и его сдавленная улыбка говорили об обратном — он сказал это всерьёз. Антон вправду произнёс это. Ощутив, как кровь приливала к щекам, Женька опустила глаза и начала изучать землю под ногами. Почувствовав, как к сердцу привязали огромную гирю, Шастун положил руки на плечи девушки и сдержанно поцеловал её в макушку. — Не надо ничего сейчас говорить, — прошептал он. — Это не обязательство. Я просто хочу, чтобы ты это знала. Женя кивнула. Кивнула, но не сразу нашла в себе силы поднять на него глаза. Глаза, в которых Антон снова начал тонуть, хотя казалось, что глубже некуда. — Я побежал, — он наклонился и потерся носом об её нос. — Пообещай, что за этот день станешь чуток повыносимее. Женя закатила глаза, и Антон нервно рассмеялся. Он сорвался с места, ощутив на себе взгляд её карих глаз. Шастун не мог себя заставить обернуться на девушку. Он помахал ей рукой, когда занял место на пассажирском сидении рядом с Тарасовым. Он видел, как борются эмоции на красивом лице Жени, которые вызвал он своим признанием. Весь мир перестал существовать для Жени Котовской, которая растерянно махала в ответ Антону Шастуну. Каким же трусом он был. Не нашёл в себе силы выдержать эту паузу после признания и глупо промямлил, что это не обязательство. Обязательство, откуда это слово вообще в его голове? Он же с самого начала хотел, чтобы эти чувства были взаимными, чтобы они оба нуждались друг в друге. Ему нужно было быть уверенным, что Женя, глядя в его глаза, видела то же, что видел он. Он хотел знать, что и она ощущала ту магию, которая заставляла его возвращаться к ней снова и снова. Я просто хочу, чтобы ты знала. Придурок.***
— Да, я из-за тебя чуть ли не поседел, — причитал Позов, пока Антон скривился от боли, которая последовала за ударом Матвиенко. Армян ударил его в живот, потому что знал, что Шеминов вряд ли оценит разбитое лицо Шастуна. — Ты права не имел исчезать, когда вокруг нас происходит такое. — Скажи спасибо, что я тебе лицо не могу разукрасить, — подпевал Позову Серёжа, сложивший руки на груди. — Прекращай корчиться, у меня не такая тяжелая рука. — На том спасибо, — выдавил из себя Шастун, прижавшись к стене в прихожей квартиры Серого. — Мы переживали, сукин ты сын, — напомнил Серёжа, понимая, что ещё немного и нанесёт повторный удар. — Зачем ты так с нами? — Я уже говорил, что у меня свои методы борьбы со стрессом, — откашлялся Шастун. Он облокотился на стену и попытался подняться. — Сиди. Меня бесит, когда, чтобы накричать на тебя, надо голову задирать, — крикнул Позов, и Антон послушно сел обратно на пол. Шастун смирённо выслушивал все обвинения, поглядывая из-под ресниц то на Матвиенко, то на Позова. Дирёжа, мать их. В унисон, как спевшиеся жена и муж, они сейчас кричали на Шастуна, словно он был их общим ребёнком. — Что ты лыбишься, тварь ты такая? — навис над ним Серёжа. — Я из-за тебя чуть ли лысеть не начал, — Матвиенко провёл рукой по хвостику, будто сомневался, что тот оставался на месте. — Длинная ты шпала. — Когда все люди за мозгами стояли, ты обрадовался, что без очереди за ростом можешь попасть, — подхватил Позов. — И оптом кольцами и браслетами закупался, — не упустил случая подколоть Матвиенко. — А-арс, — жалобно протянул Антон, пытаясь привлечь хоть кого-нибудь на свою сторону. — Чё пристали к парню? — холодным и незнакомым голосом проговорил Арсений, появившись в прихожей. В его руках были две кружки, одну из которых он протянул Антону, наклонившись к нему. Убедившись в чём-то, известном только ему, Попов выпрямился и громко отпил из своего бокала. — Он взрослый человек и вправе сам решать, дорога ли ему жизнь или нет. — Ты на чьей стороне сейчас? — возмутился Армян, развернувшись на друга, который беззаботно пил кофе. — Арс, это мы взрослые мужики, а у него детство в жопе играет, — Серёжа указал на Антона, который молча потягивал чай. — Ты хоть представляешь, что с ним могло случиться? — Что? — вполне логично поинтересовался Арс. — Что могло случиться с Шастуном, когда под окнами твоей квартиры постоянно дежурят оперативники, а твоя квартира вся напихана жучками, как и наши мобильники? То-то же, — покачал головой Попов, удалившись, оставив удивлённых Позова и Матвиенко. — Мы ещё не закончили, — прошипел покрасневший Дима. — Дай мне хоть один повод, — пригрозил Матвиенко, последовав за Позовым. Антон еле сдержался, чтобы не скорчить гримасу обоим приятелям вслед. Допив чай в бокале, он, скинув, наконец, ботинки, прошлёпал на кухню, где за столом сидел Арсений, лениво потягивавший свой кофе из кружки. — Спасибо, — искренне поблагодарил Антон. — За чай и… И за то, что осадил их, — неуверенно добавил Шастун, приземлившись рядом с Поповым. Арсений ответил кивком на его благодарность, продолжив изучать печенье в тарелке, стоявшей перед ним. — Ты как? — сочувствующе поинтересовался Шаст, почувствовав, что готов провалиться сквозь землю. Ему было необходимо, чтобы Арс произнёс хоть что-нибудь, пусть даже это будет глупой шуткой. — Бывало и лучше, — уклончиво ответил Арсений, шумно отпив из кружки. — Ты что-то хотел? — развернулся он на Шастуна. Его голубые глаза холодно полоснули Антона по лицу. — Я просто хотел бы побыть один, — равнодушно бросил он, брезгливо поморщив нос. — Арс, я хотел… — Шаст, а я бы хотел побыть один, — настойчиво повторил Попов, нацепив на лицо вежливую улыбку. — Пожалуйста, научись ценить личное пространство. Приняв поражение, Антон кивнул. Он молча поднялся со стула и исчез в дверном проеме кухни, оставив Арсения за своей спиной. Попов проводил Шастуна безразличным взглядом и уставился в одну точку — он нашёл себе хобби на эти пару дней, что предстояло проводить в одной квартире с остальными импровизаторами, не имея возможности оставаться наедине. Арсений любил одиночество. А одиночество любило Арсения, отсекая каждого, кого бы Попов желал видеть рядом с собой. И самое страшное, что Попов давно сдался и принял этот факт. И единственный раз, когда ему вдруг захотелось бороться, всё решили за него. Его никто не спросил, хочет ли он, чтобы ему разбили сердце. Его сердце просто взяли и разбили. Прожгли своими невинными карими глазами, глупо оправдавшись тем, что не могут сделать так, чтобы не было больно. А больно было постоянно. С самой первой встречи. Отвечая на вопросы Котовской в номере гостиницы, он сам не заметил, в какое мгновение он пустил её в своё сердце. Она смогла заставить насильно принять тот факт, что его выбрали идеальной мишенью для публичного романа. А он, как подросток, лишь согласно кивал, слушая глупые оправдания, придуманные Женькой на ходу. Всё было как-то неправильно с самого начала, Арсений это знал. Он продолжал беззвучно наблюдать за тем, как Шастун топил Котовскую, которая пыталась ему помочь. Наблюдения ему казалось недостаточно, и он сорвался на ней, попросил оставить Шаста в покое. Глупо было надеяться, что Женя поймёт, что таким образом Арс пытается привлечь её внимание к себе, но он почему-то верил. Видимо, Женька была права — ребенок в нём будет жить вечно. Она позволяла себя любить. Она подарила ему право любить её, когда на балконе позволила обнять себя. Сжимая Женю в объятиях, Арс уже тогда понимал, что её сердце никогда не будет принадлежать ему. Его не нужно было спасать. В спасении нуждался Антон. Антона пытались спасти все, даже сам Арсений. Но он никогда не думал, что спасение Шастуна обернётся для него собственным разбитым сердцем. Арс знал, где провёл эти выходные Шастун. Он это понял сразу, стоило только Антону появиться на пороге квартиры. С первой минуты Попов почувствовал эту бешеную энергетику влюблённого и счастливого человека, которая волной прокатилась по квартире. Только взбешённые отсутствием Шаста Позов и Матвиенко её не заметили. Сработал принцип «рыбак рыбака». Арсений узнал человека, чьи чувства оказались взаимны, ведь он испытывал те же чувства к той же девушке. Это объединяло их с Антоном, по-своему, конечно. Он с самого начала знал, что Женя выберет Антона, возможно, Котовская ещё не знала об этом, а Шастун ещё не понял, что Женя ему нравится. А Арсений уже знал, что этих двоих магнитом друг к другу притянет, и дело совсем не в том, что их связывали схожие трагедии. Дело было в другом. В Антоне и Жене было что-то общее, объединявшее их. Арс по-прежнему не понимал, что именно, но видел, что это есть. От них исходила близкая по духу энергетика, которую видел каждый, но не каждый понимал её. Подобной аурой обладают люди, которые предназначены друг другу судьбой. И, к сожалению Арса, Шастун и Котовская были единым целым. Попов сразу уловил аромат духов, исходивший от Шастуна. Знакомые ноты безжалостно ударили Арсения в сердце. Он прекрасно помнил этот запах, который вдыхал полными легкими, смакуя и стараясь запомнить этот момент. Момент, когда Женя была рядом. Момент, когда ещё ничего не было проёбано, но точки возврата уже не было. Люди никогда одновременно не влюбляются друг в друга, как не могут в один момент друг друга разлюбить. Попов умудрился проебать оба момента. Пока он отчаянно пытался причинить Котовской боль, выращивая в своём сердце зрелую и полноценную любовь, Шастун смог окончательно убедить Женю, что нуждается в её спасении. Ничто так не воодушевляет женщину, как возможность спасти мужчину. Арсений знал, что процесс спасения Антона был запущен. Арсений знал, что Шастун ночевал у Котовской. Арсений знал, потому что от Антона пахло духами Котовской, и этим запахом была пропитана вся одежда Шастуна. Сам Антон Шастун был пропитан Женей Котовской насквозь, стоило ему только появиться на пороге квартиры Матвиенко. — Арс, поговорить надо, — размышления Попова прервал голос Матвиенко. Арсений, утерев невидимую слезу, повернулся на своего приятеля. — Я, если честно, не совсем настроен на разговор. — Да, я заметил, — кивнул сухо Серёжа, присев рядом с Поповым. — Это из-за Женьки, да? Ты такой… разбитый из-за Котовской? — Мне кажется, что мы уже давно выяснили, что я такой разбитый, — он передразнил интонацию Сережи, — из-за неё. — Знаешь, это так херово чувствовать себя беспомощным, — покачал головой Матвиенко. — На тебе лица нет, Шастун постоянно что-то новенькое выкидывает, выводя из себя Поза. Я вижу, что вы все тонете, а ничего с этим сделать не могу, — обессилено проговорил Серёжа. — Вы же моя семья, — добавил уверенно Серый, растянув губы в мягкой улыбке. — Арс, ты же знаешь, что это пройдёт. Боль притупится… — Знаю, Серёж, я всё прекрасно знаю. Всё проходит, и это пройдёт. — Да, Арс, вот именно. Просто сейчас надо это пережить. — Неприятность эту мы переживем, — на манер кота Леопольда пропел Арсений, выдавив из себя жалкое подобие улыбки. Его рука опустилась на плечо Серёжи, и тот покачал головой — кого он пытается обмануть. — Я справлюсь, правда, а вот Антона надо спасать, — задумчиво произнёс Попов, а Сергей кивнул, не услышав в словах приятеля шитый белыми нитками сарказм. Иногда труднее всего спасти не незнакомца из горящего здания, а того, кто рядом с тобой.