Иногда обняться — это всё, что тебе нужно. Когда кажется, что ты уже на грани, всего лишь одно объятие способно вернуть тебя к жизни.
Котовская не любила понедельники. Ещё в детстве она уяснила, что с понедельника обычно начиналась новая рабочая неделя, и ей нужно будет снова проснуться в семь утра и ждать бабушку, которая отведёт её в садик, потому что из-за своей вредности не хотела сидеть с внучкой. Да и не могло быть у столь обаятельной женщины в золотых украшениях внучки! Детский сад сменился школой, и на определённом этапе жизни Женя Котовская поднимала себя с кровати, придумывая весомые аргументы, что поход в школу такой же обязательный, как, например, приём пищи или посещение туалета. Аргументы были так себе, но по странному волшебству всё-таки срабатывали, и Женя, широко зевая и еле перебирая ногами, шла в ванную умываться, продолжая ненавидеть понедельники. Сегодняшний понедельник она любила. Любила, потому что знала, что сегодня встретит Антона и остальных ребят. Остальные ребята сегодня шли в довесок к Шастуну, что вряд ли бы понравилось Матвиенко, который оборвал её телефон, уточняя время, к которому они должны были собраться в аэропорту. Бесконечные нервные звонки Сергея заставили Котовскую решить, что Армян что-то задумал и просто считал, сколько времени ему выделили на затею. Она скучала по Антону. Несмотря на то, что он забирал ночью у неё одеяло, перетягивал его на себя, а потом и вовсе скидывал его на пол. Несмотря на то, что постоянно норовил обнять её во сне, заставив её чувствовать жару всех пустынь Африки. Его сопение, разбавлявшее тишину её мертвой квартиры, стало любимой мелодией Жени Котовской. Понимание, что рядом с тобой надёжное мужское плечо, читай — тело, окрыляло её. Она скучала по его необыкновенным зелёным глазам, с которыми она сталкивалась, стоило ей открыть свои. Они всегда смотрели на неё с невероятной нежностью и мягкостью, которую девушка никогда не знала, либо просто забыла. То, как он вовлекал её в свои объятия, утыкался носом в её шею, сводило с ума. Он делал это не потому что так надо, а потому что сам нуждался в их постоянном контакте. Женька жалела, что выставила Антона за дверь. В конце концов, что такого в том, что между ними что-то вспыхнуло? Вспыхнуло большее, чем просто симпатия. Разве есть в этом что-то плохое? Есть. Например, для Арсения. Котовская вспомнила его голубые, почти синие глаза, наполненные болью, и в груди что-то защемило. Нет, Антон был прав — не нужно пока рассказывать импровизаторам об их отношениях, они пока не готовы. Знакомая чёрная мазда затормозила около неё, и Котовская открыла заднюю дверь автомобиля, закинув белую спортивную сумку в салон. Поправив воротник чёрной кожаной куртки, которую вчера вечером забрала из дома родителей, она обернулась на окно своей квартиры и, наконец, села на пассажирское сидение рядом с водителем, который терпеливо ждал её. — Извини, что пришлось дергать тебя, — вместо приветствия произнесла Женя виноватым голосом. — Мама забрала мою машину, бабушку сейчас нужно постоянно возить в больницу. Добираться на такси слишком проблематично. Ещё и Шмелёв как назло поехал в управление. — Прекращай, — мягко остановил поток лившихся с губ Жени слов Лёша Тарасов. — Ты же прекрасно знаешь, что мне не сложно. Женя смущённо улыбнулась, повернувшись на одноклассника. Лёшка всегда ей нравился. Было что-то тёплое и уютное в его голубых глазах, чей взгляд был мягким и согревающим. Он нравился ей, как человек, как о парне она никогда о нём не думала и была рада, когда поняла, что Тарасова как девушка она тоже не интересовала. С самого первого дня знакомства им было комфортно вдвоём, ограничительные рамки стирались, и они могли болтать о любой ерунде. Возможно, именно поэтому Шмелёв так не любил Лёшу. — Ты опять не спал? — заботливо поинтересовалась Женя, когда чёрный автомобиль покинул двор её дома. Губы Лёши тронула улыбка. — Женьк, ты же знаешь, что я редко сплю, когда у нас появляется новое дело. В связи с последними событиями я предпочитаю быть всегда готовым, сменщик у меня один. Женя согласно кивнула. Она знала истинную причину страха Тарасова и понимала её. Лёша никогда не простит себе гибель своего предыдущего напарника, как не простит себе её никто из отдела. Сменившись в очередной раз, Лёша четко решил для себя поехать после управления в клуб — дело было сложным, нужно было держать ухо востро, находясь в постоянном напряжении. Каждая смена для Алексея Тарасова заканчивалась облегчённым выдохом, когда он покидал двор дома клиента, оставляя за собой машину своего напарника Дениса Романова, с которым обменивался сухим рукопожатием. В тот вечер всё шло как-то кувырком. Пересменка была назначена на девять вечера, чему Тарасов несказанно обрадовался — у него была свободна целая ночь, и утром он сможет снова заступить на наблюдение. На то, что он не спал ночью, ему давно было наплевать. Как раз, кстати, оказался вечер встречи выпускников, куда Котовская категорически отказалась идти — она снова поссорилась с Димой Кирилловым, который продолжал настаивать на увольнении девушки из управления. — Я бы тоже так сделал, — проговорил Лёша, взглянув на подругу, которая продолжала наводить порядок на своём рабочем столе. — Жень, то, чем мы занимаемся, очень опасно, и он просто не хочет тебя потерять. — Ну, хоть ты не начинай, — Котовская закатила глаза, как делала это обычно. — Уволюсь, когда придёт время, — задумчиво произнесла Женя, сделав вид, что нужная бумага найдена. Непонятные перекладушки, наконец, закончились. — Ты точно не хочешь поехать с нами? Выпьешь, развеешься, поговорим по душам? — подобно змею-искусителю заманчиво проговорил Тарасов, упёршись двумя руками в письменный стол, за которым сидела Женя. — Мне нельзя, — спокойно и беззаботно произнесла Котовская. Осознав свою ошибку, она покраснела и смутилась, прячась за бумагами. — В смысле? — удивился Алексей, прорвавшись через оборону Жени. — Ты о чём? — Я беременна, — нехотя призналась Женя. — Да ладно? — Лёша опустился на стул, который по чистой случайности оказался рядом с ним. — Дима знает? — Тарасов разохался, как порядочная барышня, и прикрыл рот ладонью. — Конечно, знает. С чего бы ему ещё вновь завести свою песню об увольнении, — недовольно проговорила Котовская, смутившись при виде радостного выражения лица Тарасова. — Жень, это же круто! — подскочил на месте Лёша, но Женя схватила его за руку и попросила быть тише. — Кроме меня кто-нибудь знает? — Пока что нет, — перешла на шёпот Котовская. — И ты прекращай орать. В нашем управлении орут только потерпевшие, — процедила она сквозь зубы и тут же улыбнулась. — Ты, правда, рад за меня? — Естественно, — растянул своё любимое словечко Тарасов. — И ты сидишь здесь и перебираешь бумаги вместо того, чтобы сообщить всем радостную новость. — Перед своим уходом мне бы хотелось закрыть все дела и уйти в декрет со спокойной душой, — Женя старалась произносить всё будничным тоном, словно каждый выходной уходила в отпуск по уходу за ребёнком. — Я не знаю, как сказать Кириллу, — призналась она, бросив взгляд из-под ресниц на Тарасова. — Я боюсь, что он не справится без меня в отделе. — Да ладно тебе, — махнул рукой Лёша, хотя ему хотелось выдать снова «естественно». — Мы все ему поможем, — злобно хихикнул он, обрадовавшись, что первым из друзей Жени узнал о её беременности, и Шмелёв узнает об этом лишь после него. — Прекращай, Жень, — попытался приободрить он подругу, — Кирюху мы, конечно, недолюбливаем, но ради тебя постараемся. Он справится. Его убьёт эта новость. — Ты, правда, так считаешь? — спросила Женя, а Лёша нервно дёрнул шеей, пытаясь понять, не озвучил ли он последнюю свою мысль вслух. — Ты думаешь, что он справится? — повторила Котовская, и парень облегчённо вздохнул. — Естественно, — пропел своё любимое слово Тарасов. — Нет, конечно, он будет не в восторге, но думаю, что он сможет с этим жить, — усмехнулся Алексей. — Мы же сейчас говорим о работе, да? — И о работе тоже. — Котовская, тебя отвезти домой? — Тарасов развернулся и увидел появившегося в дверях Кирилла Шмелёва, который мгновенно кинул на него полный неприязни взгляд. Лёша еле сдержался, чтобы не смахнуть этот взгляд с плеча. — Тарасов, я думал, что ты уже дома, — почти рыкнул Кирилл. — Как раз собирался уходить, — быстро поднялся со своего стула Лёха, посмотрев на Котовскую. Цепочка была запущена, и следующим о ребенке узнает Шмелёв. — Забежал уточнить, не хочет ли Женька со мной поехать на встречу выпускников, — проговорил Тарасов беззаботно, чем заставил Кирилла напрячься — дружеских бесед с Алексеем он никогда не вёл. — У вас встреча выпускников? — удивился Шмелёв, повернувшись на Женю. — Странно, что ты решила проигнорировать такое событие. — Ну, я побежал, — трусливо кинул Тарасов, сбежав из кабинета Жени и Кирилла. Он знал, что эта новость разобьёт Шмелёва. Он никогда не питал симпатии к Кириллу, но сейчас он ему по-мужски сочувствовал. Новость о том, что твоя любимая девушка беременна от другого, способна рассыпать даже такое черствое сердце, как у Кирилла, на миллионы мелких кусочков. Тарасов знал, что Шмелёв любил Котовскую даже спустя столько лет. Лёша видел, как Кирилл с восхищением смотрел на Женю, которая говорила умные вещи. Лёша видел, что Кириллу хотелось произносить «какая ты у меня умная» вместо «повезло твоему Диме с девушкой». Сегодня его привычное злорадство сменилось жалостью к Шмелёву. На все вопросы одноклассников о Жене Лёша отвечал, что девушка занята на работе. Парни и девушки знали, что Лёша и Женя вместе работали и даже знали, где они работали, но отсутствие Котовской всё равно многих огорчило. Заметив расстроенные лица, Лёша представлял, как лица одноклассников озарят улыбки, когда они узнают, что Женя беременна. После пятого стакана водки Тарасов начал собираться домой — всё-таки поспать ему сегодня не мешало бы. Отыскав меж двух уснувших одноклассников свою чёрную теплую куртку, Лёша накинул её на плечи и пошарил по карманам в поисках мобильного. Разблокировав дисплей, Тарасов увидел пропущенные звонки от Дениса Романова. Почуяв неладное, Алексей вылетел на улицу, пытаясь привлечь к себе внимание таксиста, скучавшего около клуба. Выпалив адрес дома клиента, Тарасов попытался дозвониться до Котовской, но её линия была постоянно занята. Чувствуя, что собственное сердце стучало в ушах, он сполз на заднем сидении такси, когда увидел, что двор, куда въехал автомобиль, оцеплен. Сунув обалдевшему таксисту купюры — а он уверен, что там было больше нужного, Алексей, спотыкаясь и скользя по льду, подбежал к растянутой ленте, стараясь найти хоть одно знакомое лицо. Крутя беспорядочно головой, Тарасов натыкался на лица незнакомых мужчин в форме — обычных оперативников, которых, скорее всего, вызвали жители домов. Леша попытался унять бьющее сердце, которое уже подступило к его горлу — может, Романов хотел сообщить ему о происшествии во дворе, но почему он его не предотвратил? Не хотел вмешиваться, выполняя свою работу? На Дениса это не было похоже. Трясущимися руками Алексей набрал номер Романова и поднес трубку к уху, слушая длинные гудки. — У убитого телефон звонит, — крикнул кто-то из мужчин в форме. Убитого. Тарасов опустился на колени, ощутив, как ночное небо Москвы давило на его плечи. Он обхватил голову руками и начал рвать на себе волосы, еле сдержав крик, рвавшийся изнутри, желаемый быть услышанным. — Парень, ты кто? — услышал он мужской голос. Голос звучал как-то рвано, его перебивали мысли Тарасова. — Слышь, парень, — его дергали за плечо, но Тарасов чувствовал только слёзы, обжигавшие его щёки. — Отвечай, не то привлеку, — строго проговорил мужчина, сильно дёрнув Лёшу вверх, пытаясь поставить на ноги. — Он с нами, — услышал Лёха голос Жени. — Специальное управление по обеспечению безопасности, майор Котовская, — представилась она, а Тарасов, не выдержав этой сильной боли, отключился. Мир каждого человека ограничивается теми людьми, которые находятся рядом с ним. В этом мире существует своя конституция, а главным ее законом является закон сохранения массы. Суть этого закона проста и логична — когда из твоей жизни уходит один человек, на его место неизменно приходит другой. Сегодня вы оплакиваете потерю своего близкого человека, думаете, что жизнь не имеет смысла, а бог уже выписывает вашему миру нового человека, такого же отрешенного от прежнего мира, либо, вот оно счастье, дарит новую жизнь. Если бы только Лёша знал, что ребенку Котовской так и не удастся выровнять дисбаланс в его собственной вселенной и вселенной его друзей. — Жень, — Лёша понял, что звенящая тишина машины давила на его подругу, и её хорошее настроение успело куда-то улетучиться. Иногда Тарасову казалось, что Женя могла слышать чужие мысли, — ты уверена, что оно того стоит? — он повернул машину в сторону аэропорта. Он развернулся на девушку, чтобы уточнить, к чему именно был задан вопрос. Но увидел, что Женька поняла, о чём он спрашивал. — Я ни в чем теперь не могу быть уверена, — тихо произнесла она, проведя пальцем по стеклу автомобиля. — Я была уверена, что причиной моей гибели будет моя работа, но проебалась, — горько вздохнула Котовская. — Охуенно проебалась. Тарасов кивнул — ответ был исчерпывающим.***
Женька сидела, скрестив ноги, облокотившись на спинку жёсткого кресла в зале ожидания аэропорта, и листала книгу, которую ей вручил Лёшка. Младшая сестра Тарасова Кристина всегда создавала её список книг, обязательных к прочтению. Котовской нравилась эта подборка — Кристина знала толк в хороших книгах, которые всегда точно подходили под настроение Женьки. Сейчас на её коленях лежала книга Лорен Оливер «Делириум», сюжет которой происходил в постапокалиптическом мире, в котором была запрещена любовь. Именно в таком виде её застал тихо подкравшийся к ней Серёжа Матвиенко, который завис над её плечом. Женя почти сразу ощутила присутствие постороннего и подняла глаза от книги. Все её тело превратилось в натянутую струну, а пальцы сжали страницы книги. — Женёк! — крикнул Серёжа ей на ухо, заставив Женю подпрыгнуть на месте и схватиться за сердце. — Скучаешь? — довольно поинтересовался Матвиенко, обойдя ряд кресел и остановившись напротив девушки. — Матвиенко, ты меня когда-нибудь до инфаркта доведешь, — Котовская пыталась перевести дыхание. — Ты… — она подняла глаза на Серёжу и раскрыла свой рот. — Ты такой обычный, — коротко подвела Женя итог, рассмотрев светившегося Матвиенко, который крутился перед ней, желая, чтобы она оценила его перемены. Ещё при первой встрече Котовская заметила, что волосы под хвостиком Серого давно приняли вид обычной, нормальной прически, из-за чего постоянно подкалывала Матвиенко. Хвостик, который Женя успела даже полюбить, исчез с головы Серёжи, на его смену пришла обычная короткая мальчишечья прическа, которая делала Матвиенко ещё моложе. Его карие глаза игриво улыбались из-под взъерошенной чёлки, заставляя улыбку играть и на губах Жени. Смущённый её взглядом, Армян провёл рукой по непривычно коротким волосам, не чувствуя под пальцами привычного хвоста и улыбнулся ошарашенной Котовской. Что-что, а поразить девушку ему удалось. — Охуеть, — выругалась девушка, и это ругательство, скорее всего, было по отношению к новой прическе Серёжи. — Ты такой… нормальный, — Женя честно пыталась подобрать слова, чтобы справиться со своим удивлением. — На самом деле я ещё не успел привыкнуть, — смущённо проговорил Серый, откидывая свою челку то на одну сторону, то на другую. Со стороны можно было подумать, что он рассматривал своё отражение в невидимое зеркало. — Не то, чтобы у меня было время, конечно, привыкнуть. — Теперь мне понятно, почему ты все съёмки был в кепке, — выдавила из себя Котовская. — Это же охуеть, — глаза Жени стали крупными, она нагло сверлила ими Матвиенко. — Тебе очень круто, — видимо, мозг, наконец, сгенерировал более-менее удачный комплимент. — Я в шоке. — Да, я умею удивлять девушек, — Матвиенко плюхнулся на соседнее сидение, положив руку на спинку кресла Котовской. В следующую минуту они снова рассмеялись. — Скажи мне, что парни тебя видели, и это не закончилось массовым инфарктом, что объясняет то, что ты приехал в аэропорт один, — Женя не сводила глаз с помолодевшего Серёжи. — Они не знают, — покачал головой Серый. — Стас хоть в курсе? — Ну, разумеется, — протянул Матвиенко, разведя руками. — Скажу тебе больше, это он подал мне такую идею. — Консервативность по отношению к шоу когда-то успели отменить? — удивилась Котовская и, не сдержавшись, протянула руку к волосам Матвиенко, чтобы лично, так сказать, основываясь на своих тактильных ощущениях, убедиться, что хвоста на его голове нет. Она провела рукой по его волосам, а развеселившийся Серёжа прикрыл глаза и замурчал. — Дурачина, — рассмеялась Женька. — Ты хоть понимаешь, что сейчас в зале ожидания ты всё-таки спровоцируешь массовый инфаркт импровизаторов? — Эмоциональная встряска нам всем не помешает, — верно подметил Серёжа, откинувшись к спинке кресла с довольным видом. Если бы Женя наверняка не знала, что сидения жёсткие, то решила бы, что Матвиенко досталось кресло с мягкой периной. — Поз снимается без очков, ты сменил причёску, — начала перечислять девушка, греясь в лучах теплой улыбки Серёжи. — Что будет дальше? Арс совершит каминг-аут, а Шаст откажется от браслетов и колец? — Ну, каминг-аут Арса точно пока откладывается, — усмехнулся Матвиенко, а Женя в этой прикрытой усмешке заметила удар, предназначенный для неё. — Кстати, о Шасте… — он развернулся на девушку, поджав под себя одну ногу. — Есть небольшие проблемы, — меньше всего Серёже хотелось стучать на Антона, но странное поведение Шастуна его вынуждало. — Он не ночевал пару дней дома. — Логично. Он же ночевал у тебя, — парировала Котовская, сложив руки на груди. Матвиенко отметил эту закрытую позу. — Ты же понимаешь, что я имею в виду. — Серёж, не переживай, — Женя опустила руку на плечо Матвиенко, еле удержавшись, чтобы снова не провести рукой по его волосам, от которых пахло яблочным шампунем. — Антон взрослый парень и знает, что он делает, — Женя поняла, что такими аргументами вряд ли сможет убедить Серого, поэтому добавила, — ребята из наружного наблюдения не выпускали его из виду. Будь уверен, что он не умудрился ни во что вляпаться. Если бы это случилось, ты бы был первым, кому я об этом сообщила, — для пущей убедительности добавила Женя, одарив Сережу очаровательной улыбкой. Матвиенко кивнул, хоть и ответ Котовской был нагло списан с Арсения Попова. Он задумчиво барабанил пальцами по своей ноге. На самом деле у него было очень много вопросов, главным из которых было желание узнать конкретные временные рамки нахождения телохранителей рядом с ними. Не то, чтобы Матвиенко раздражали Женька и Кирилл, он даже успел к ним привыкнуть, несмотря на заносчивый характер последнего и его вечно недовольное выражение лица. Но Серёжа понимал, что состояние его лучшего друга прямо пропорционально зависело от этой девушки, которая, к несчастью для Арсения, не испытывала к нему тех же чувств. Лучшим выходом и глотком свободного воздуха будет для Попова и его друзей разлука с работниками специального управления. — Как твои дела? — довольно улыбнулся Матвиенко, продолжив барабанить по своей коленке. Женя, которая следила за мыслью, летавшей по его лицу, растерянно посмотрела в глаза Серёжи. — Ой, да ладно тебе, — он ткнул пальцем в её живот, — рассказывай, давай, влюбилась, да? — Женя оторопела от высказанного Армяном предположения, стараясь остановить краску, которая начала приливать к щекам. — Думала, что дядя Серёжа не заметит? — Матвиенко пригрозил девушке пальцем. — У тебя в глазах огонёк появился, а какая ты красивая на съёмки пришла. М-м, закачаешься, — зацокал он языком, не подозревая о Женином желании стукнуть его. — Помидоры надо поливать, чтобы не завяли, — с видом знатока дал совет Серёжа. — Матвиенко, иди ты лесом, — смущённо отвернулась от Матвиенко девушка. — Да ладно тебе, не стесняйся. Дяде Серёже можно все рассказать. Дядя Серёжа не трепло, в отличие от других импровизаторов. — Завали. — Фу, какая грубая, — поморщил нос дядя Серёжа, который не планировал униматься. — Чуешь, чем пахнет? — он рассек рукой воздух, толкнув его к собственному носу. Женя бросила на него взгляд через плечо. — В воздухе запахло любовью. — Матвиенко, иди в жопу. Сергей Матвиенко был достаточно сообразительным, чтобы заметить перемены во внешнем виде и настроении похорошевшей Котовской, но недостаточно умным, чтобы провести параллели с её преображением и летавшим на крыльях любви Шастуном. К этому выводу пришла Женя, пока слушала подколы Армяна, который выводил её из себя с каждой минутой всё больше и больше. — Ладно, — нехотя протянул Матвиенко после того, как ему снова прилетело книгой по голове. — Сдаюсь, — вместо белого флага он вскинул вверх свои руки. — О, пацаны, — широко улыбнувшись, крикнул Серёжа, чья ладонь взмыла вверх. Еле скрывая рвавшийся наружу смех, Женя наблюдала, как менялось выражение лица каждого из импровизаторов, которые в силу большого расстояния, не сразу понимали, что не так с Сергеем. Мрачное лицо Арсения Попова, которое смотрелось ещё печальнее на контрасте с широко улыбавшимся Антоном, наконец, смягчилось, когда до него дошло, почему Матвиенко смылся раньше их всех из собственной квартиры. Громко рассмеявшись на весь зал ожидания, три импровизатора показывали своими пальцами на Матвиенко, который с важным видом раскрывал для них свои объятия. Поравнявшись с новым Сергеем, кто-то из ребят издал разочарованный вздох, давший понять, что такой хороший повод для шуток был просран. Продолжив громко смеяться, четыре импровизатора обнимались посреди зала, не замечая камеры телефонов, направленных на них. Женя заворожёно наблюдала за этими светившимися лицами, которые озарились мужскими улыбками. В этот час, в эту минуту и в эту секунду всё казалось таким правильным. Осознав, что не сводила глаз с улыбавшегося Антона, склонившегося к Матвиенко, Женя быстро дёрнула плечом и только сейчас заметила Кирилла Шмелёва, который завершал шествие импровизаторов. Ещё больше удивило Женю то, что, скорее всего, Кирилл приехал в аэропорт вместе с импровизаторами на машине Ильи Майорова. Мрачное выражение лица Шмелёва, точь-в-точь такое же, как минуту назад у Арсения, не сулило ничего хорошего, и Женя знала, что стоит им остаться наедине, как её ждал неприятный разговор, касавшийся дела.