Спасение

Любое спасение временно. ©Джон Грин. Виноваты звезды

      Особняк Константина Чернова, одного из самых влиятельных людей города Калининграда, заставлял Котовскую каждую минуту, проведённую внутри, сглатывать слюну и задумываться о смысле жизни — может, она сделала неправильный выбор, родившись в семье простого оперативника. Гостиная дома поражала своими масштабами, Женя была уверена, что здесь легко могут поместиться жители трех деревень, расположенных где-нибудь в глуши Тульской области. Сад дома, где разместилась импровизированная сцена, на которой выступал ведущий праздника, напоминал огромное поле, на котором всходили сейчас самые ценные экземпляры — элита гостей Чернова.        — Как ты?       Женя от неожиданности подпрыгнула и повернулась на стоявшего рядом с ней Диму Позова.       Позу не понравилось, что Шеминов заставил его надеть очки. Димка отказывался их носить, аргументируя это тем, что не для этого делал операцию. Но тихое напоминание о том, что съемки на ТНТ проходили без очков, не убедило Шеминова. Стас был непреклонен — пока новые выпуски не вышли, Дима должен был ходить в очках.       — Как и должно быть, — пожала плечами Котовская. — Стою под окнами дома и наблюдаю за чужой жизнью. Где Шаста потерял? — спросила она беззаботно, изобразив глупую дурочку, что и отобразилось на лице Позова.       Сейчас он считал её именно дурой. Потому что ложь была настолько неприкрыта и шита белыми нитками, что её видно было из космоса. Женька смутилась, словно подслушав мысли Поза, и, окликнув официанта, взяла с подноса новый бокал шампанского.       Шастун стоял около сцены, как полчаса назад, как час назад и как два часа назад. Всё это время его локация не менялась, он был рядом с именинницей, которая ни на секунду не позволяла ему пропасть из виду. Олеся Чернова, которой исполнилось сегодня двадцать пять лет, была жгучей брюнеткой с огромными голубыми глазами, с восхищением смотревшими на Антона, стоило ему только появиться в гостиной.       Олеся не казалась Антону заносчивой, какой он представлял её, услышав распоряжение Стаса. Её щеки пылали смущением, а голос предательски дрожал, когда она отвечала на вопросы Шастуна. Он поддерживал разговор кивком, вбрасывал очередной вопрос и слушал эту милую девчонку, смотревшую на него с обожанием. В редкие минуты парень позволял себе бросить взгляд на Котовскую, около которой, словно поддерживая ее, крутился кто-нибудь из импровизаторов.       Женя выглядела потрясающе. Её длинные пепельные волосы с легким русым отливом были собраны в причёску и лишь несколько прядей игриво обрамляли её красивое лицо.       Матвиенко то и дело крутился в номере Котовской, которая, фыркнув, сообщила, что будет сама готовить себя к походу в гости к олигарху. Пару раз из-за сновавшего рядом Сережи Женя обожгла щипцами себе пальцы.       — Тебе просто повезло, что ты постригся, — прошипела она сквозь зубы. — Я бы тебе сейчас из твоего прошлого хвостика таких бы локонов накрутила.       — Да, кто бы тебе позволил, — огрызнулся Матвиенко, что было ещё эпичнее, учитывая его новый внешний вид.       — Я бы тебя подержал ради такого, — усмехнулся Позов, и по смешку Попова стало ясно, что он бы тоже поддержал Диму.       Шастун улыбнулся собственным воспоминаниям, пропустив знакомство с очередной подругой Олеси. Сегодня первый раз за всю историю общения с Кириллом и Женей все импровизаторы собрались в её номере. Галантно поцеловав протянутую женскую ручку, Антон улыбался во все тридцать два зуба.       Котовская видела это. Он научился каждой клеточкой тела чувствовать её взгляд. Извинившись перед именинницей и дав обещание вернуться в скором времени, Антон схватил с подноса бокал шампанского и направился к Котовской, от которой только что отошёл Позов.       — Не мог не сказать тебе, что ты выглядишь очаровательно.       Женька повернулась к нему боком, пропустив его комплимент мимо ушей, но румянец на щеках выдал её. Она поправила и без того идеальную причёску и продолжила делать вид, что искала кого-то в толпе.       Шастун отметил, что у него к выходкам Котовской начинал вырабатываться иммунитет. Догадавшись, что его игнорировали нарочно, он воспользовался моментом, чтобы полюбоваться девушкой. Она выглядела сногсшибательно, это красивое платье цвета шампань было создано определенно для неё, начиная от блестящего корсета и заканчивая расходившейся от талии юбки. Ткань плотно обтягивала тонкую фигурку Котовской, создавая эффект второй кожи, что ещё больше подчеркивал выбранный цвет.       — Ты мог сказать об этом в лимузине, — заговорила с ним, наконец, девушка, вернув ему взгляд.       Взгляд Антона зацепился за её губы, на которых лежала красная помада. Её глубокие карие глаза прожигали его, заставив завязываться тугому узлу в животе.       — И лишить себя возможности подойти к тебе?       Она улыбнулась. Улыбнулась мягко и нежно. Она так улыбалась только ему. Нет, Женя и раньше посылала подобные улыбки, но ТАКИЕ были предназначены только Антону Шастуну.       — Ты нелепо смотришься в деловом костюме, — произнесла она, фыркнув. — Ты мне соврал, — покачала она головой. Шастун знал, что ещё немного, и она покажет ему язык, специально его провоцируя.       — Хочешь его снять с меня, да? — перешёл на шёпот Антон, наклонившись к уху девушки. Он увидел, как поднялась её грудь, а сама Женя с жадностью набрала больше воздуха в легкие. Шастун вдохнул аромат её духов, пересилив в себе желание, коснуться губами мочки её уха. — Хочешь. Просто признайся в этом.       — Антон, — мягкий, но в то же время настойчивый, женский голос заставил Женю и Антона отпрыгнуть друг от друга, — минуты разлуки с вами невыносимы. — Шастун готов был поклясться, что услышал, как Котовская издала смешок. — Хотела вас познакомить со своей лучшей подругой, — богатая наследница продолжала хлопать своими ресницами, тяжелыми от слоёв нанесённой на них туши. — Евгения Игоревна, вы не скучаете? — брюнетка словно только что вспомнила о дочери бизнесмена Соколова, которая тоже присутствовала на её дне рождения.       — Не пойму, куда запропастился Арсений, — покачала головой Женя, изобразив измученную улыбку. — Я себя неважно чувствую, и он мне нужен как никогда, — от этой улыбки у Антона всё внутри перевернулось и, казалось, что тот бред, который несла Котовская, он не слышал.       — Я его где-то видела, — абсолютно искренне кинулась помогать Женьке Чернова, — мне кажется, что он был с друзьями моего папы. Антон, вы идёте? — Олеся заглянула в глаза Антона, и тот от безысходности кивнул, не найдя в себе сил посмотреть на Женю.       А вот Котовская Шастуна взглядом проводила. Не сверлящим, как она это делала обычно, а любопытным и изучающим. Она соврала — деловой костюм Шасту шёл. Костюм не смотрелся на нём нелепо и неуклюже, как могло показаться сначала, а, наоборот, преображал Антона, хотя сам парень вряд ли об этом догадывался. Сколько сексуальности было в том, как Шастун расстёгивал одну пуговицу, когда ему становилось душно. Как небрежно и одновременно брутально, он убирал свои руки в карманы брюк, пряча там многочисленные браслеты, которые и сейчас были при нём. Как маняще на нём выглядела белая рубаха, верхние пуговицы которой были небрежно расстёгнуты, а воротник был приподнят. ТАКОГО Антона Шастуна она ещё не видела, он был таким незнакомым и таким желанным, что хотелось выжечь сейчас его на сердце, чтобы он остался там навечно. Словно он уже не был там.       Чем больше она понимала, каким красивым и удивительным был Антон, тем сложнее было признавать, что стоявшая рядом с ним Олеся Чернова прекрасно гармонировала с ним. Облачённая в длинное вечернее платье чёрного цвета, которое так удачно перекликалось с её густыми черными волосами, опускавшимися на её спину, она выглядела как его вторая половинка, его единое целое. Рукава платья длиной в три четверти красивыми кружевами окутывали руки девушки, такие тонкие и изящные, что Жене казалось, что ничего тяжелее ручки в руках Чернова никогда и не держала. Юбка и корсет были из плотной чёрной ткани, и только там, где ткань соприкасалась с внешней стороны бедра девушки, была прозрачное чёрное кружево. Если бы тьма была девушкой, то она бы определенно была Олесей Черновой, манящей и запретной.       — Трудно признавать этот факт, но они смотрятся, — задумчиво произнёс Кирилл Шмелёв, протянув Жене новый бокал шампанского. — Кстати, ты знаешь, кто её отец? — Шмелёв сменил тему, догадавшись, что своим замечанием попал в болевую точку Котовской.       — Константин Чернов — владелец крупной компании, которая занимается недвижимостью по всему Калининграду. Человек, который не знает пощады и подгибает под себя всех и каждого. Стоит в городе появиться новой конторке, которая занимается недвижимостью, как братки Чернова тут же наносят в неё визит, напоминая, кто главный в этой сфере. Костя Чёрный, так его называют, — кивнула Женя, поблагодарив Кирилла за бокал и опустошив его.       Шмелёв кивнул. Кивнул и расстегнул верхнюю пуговицу черной рубахи. Кирилл костюмы вместе со всем их официозом не любил, ему были ближе джинсы, а ещё лучше спортивный костюм. Больше чем костюмы, Шмелёв не любил только туфли к этому костюму. Кирилл вообще считал слово «туфли» по своей природе женским, а женское ему в своём образе видеть не хотелось.       Вспомнив истинную причину своего нахождения здесь, Женя и Кирилл, не сговариваясь, отыскали взглядом остальных импровизаторов и направились к ним.       — Знаете, как мы сейчас выглядим, — произнес Матвиенко, стоило Шмелёву и Котовской поравняться с ними, — как бесплатное приложение к Шастуну.       — А где Шеминов? — спросила Котовская, попытавшись хотя бы на минуту обойти тему «Антон Шастун» в разговоре.       Позов указал куда-то в сторону, а Женя, повернувшись, увидела Стаса, беседовавшего с высоким мужчиной, скорее всего, хозяином особняка. Сходство между незнакомцем и Олесей Черновой было уловимо.       — Рано или поздно нам придётся признать тот факт, что молодость всегда в приоритете, — с лёгкой завистью проговорил Позов, за что Женя наградила его недовольным взглядом из разряда «Дим, ушли же от этой темы». — А ты, Арс, как думаешь? — Поз повернулся на Попова, не сводившего глаз с Котовской, которая успела приземлиться за один из столиков, стоявших здесь же в саду.       — Молодость всегда красива и манит к себе, — нежным голосом произнёс Попов, заставив Диму хлопнуть себе по лбу, «кто о чём». Не обращая внимания на смех Матвиенко над Позом, Арсений сделал пару шагов и сел напротив Котовской. — Как ты?       — Если бы мне за этот вопрос давали сто рублей, у меня бы было уже двести, — отстранённо провела Женя рукой по левому запястью, порезы на котором сегодня были скрыты за широким браслетом. — Я чувствую себя лишней, — тихо призналась девушка, но Арсений её услышал, продолжив изучать её взглядом. — Это всё пора заканчивать.       Попов кивнул, хотя и понятия не имел, какой именно смысл Женя вложила в понятие «всё». Относилось ли оно именно к этому мероприятию или конкретно к Антону Шастуну, к которому часто возвращался взгляд Котовской, что било Арса в солнечное сплетение.       — Я далека от этого всего, — продолжала тем временем Котовская, изучая пустоту перед собой каким-то невидящим взглядом. Она обвела тонким пальчиком ободок своего бокала и тяжело вздохнула. — Это Кирилл привык охранять звёзд, он свой среди них. Я себя чувствую ужасно. Я такая белая ворона среди прекрасных птиц, занесённых в Красную книгу.       Арсений улыбнулся. Его позабавило это сравнение, слетевшее с губ Жени.       — Жень, — Попов подался вперёд к девушке и накрыл ладонью её руку, сжав её, — ты прекрасна. Ты прекрасна, и не смей сомневаться в этом ни на секунду. Все те девушки, что присутствуют здесь, и мизинца твоего не стоят, — Арсений не слышал своих слов. Их перебивало собственное сердцебиение. — Ты самая лучшая девушка, которую я встречал, — Попов говорил, а сам уже рвал на себе волосы за произнесённые слова. — Ты самая лучшая девушка, которую встречал Антон, я уверен в этом, — добавил он как-то быстро и скомкано, вытолкнув себя пинком из собственных грёз.       — Причем здесь… — растерянно пробормотала Котовская, а Арсений, как школьник, уже сбегал от симпатичной девчонки, которой признался в чувствах вместо того, чтобы продолжить дергать её за длинные косички.

***

      — Антон, всё хорошо?       Тонкие пальчики Олеси Черновой коснулись плеча высокого парня. Шастун, смотревший на убегавшего Арсения, который оставлял за собой растерянную Котовскую, даже не почувствовал прикосновение Черновой. В нём не было никакого волшебства, оно было каким-то обычным. Он очень удивился, когда увидел, что её рука лежала на его плече.       — Да, всё хорошо, — кивнул Антон.Не уверен. — О чём мы разговаривали?       — Вы рассказывали о «Спорном вопросе», — напомнила девушка, смутившись.       Это смущение стояло у Шастуна посреди горла, но он нашёл в себе силы и выдавил вежливую улыбку.       — Да, Спорный вопрос…       — Стас был идейным вдохновителем, — подсказала Олеся, напомнив Шастуну те слова, что он сказал последними.       — Да, точно, — спохватился Антон. — Мы выступали в ресторане, потом, конечно, Стас замахнулся на театральный зал, но там прошло всего два шоу. Нам пришлось снова вернуться в ресторан, — Шастун еле переборол в себе желание развернуться опять на Котовскую, которая сидела за столом.О чём они вообще разговаривали с Арсом? — С третьего сезона начала нарастать популярность, — гордо произнёс Шастун, понимая, что из его рассказа выпадали добрые куски сюжета. — Там столько всего было. Один из парней даже предложение руки и сердца прямо на выступлении сделал.       Антон сдулся. Вести разговор с милой именинницей и одновременно контролировать все действия Котовской не представлялось возможности. Он замолчал.       — Антон, — Чернова сделала шаг ему навстречу и положила ладони поверх его рук, скрещённых на груди, — вы большой молодец, что нашли в себе силы вернуться в шоу. Мы со всеми моими подругами с нетерпением ждём новый сезон, — она растянула свои накрашенные губы в лёгкой улыбке. — Я даже представить не могу, как вам было тяжело.       Сжигающий взгляд Котовской он почувствовал сразу. Ему даже не нужно было оборачиваться на неё, чтобы знать, что Женя всё увидела. Он знал наверняка, что прикосновение Черновой не осталось для неё незамеченным.       — Я… — Олеся вдруг смутилась и резко убрала руку. — Извините, — девушка опустила глаза.       — Давай на ты, — Шастун посмотрел на расстроенную девушку, которая была лишь косвенно виновата в том, что от её дня рождения зависело шоу.       — Давайте. То есть, давай, — улыбнулась девушка, ослепив Антона улыбкой. Её голубые глаза встретились с его зелёными… и ничего. Шастун снова ничего не почувствовал. — Антон, я могу тебя попросить?       — Да, конечно, — кивнул Шастун.       — Мы можем вернуться в дом, — девушка обхватила себя руками, заметно нервничая. — Папа решил превратить мой день рождения в показательное выступление. Кроме своих подружек я больше никого даже не знаю, — Олеся встала на носочки и прошептала об этом Шастуну.       Антон кивнул, окинув беглым взглядом всех присутствовавших в саду дома Черновых. И, действительно, ровесников стоявшей перед ним девушки Шастун мог посчитать по пальцам. В основном, за столами сидели плотные мужчины, а рядом с ним восседали их тучные жены. Все гости дня рождения Черновой будто сошли с карикатур старых газет, которые валялись огромными кипами в гараже Шастуна.       — Пожалуйста, — взмолилась девушка, и Шастун сдался.       Он никогда не умел отказывать девушкам, просившим о помощи, из-за чего часто страдали его отношения. Сколько было ссор из-за этого, Антон уже и не мог сосчитать. Стоило милой однокласснице попросить Шаста разобраться с обидчиками, как отважный рыцарь Антон Шастун рвался в бой, забыв уточнить весовую категорию противника.       Получив согласие, окрылённая Олеся схватила Антона за руку и потащила за собой, скрыв его от любопытных глаз своих подруг и подруги Арсения Попова в частности, которая постоянно смотрела на него. Чернова не могла понять, в чём была причина такого интереса, и ей хотелось спрятать Шастуна в своей комнате, чтобы только она могла наслаждаться его обществом, ведь у неё был день рождения.       Антон опустил глаза, пройдя мимо столика, за которым сидела Котовская. Стоявшие рядом Матвиенко и Поз прожигали взглядами белую рубаху, которая была одета на Шастуне. Шасту было наплевать на их взгляды, он давно сам решал, как распоряжаться своей жизнью. Его ранило другое — Женя предпочитала на него не смотреть, ощутив предательство, которое обратилось в ворона, что кружил над её головой.       Антону хотелось заверить её, что это не так. Он держал ситуацию под контролем и никому бы не позволил войти в тот мир, который они построили вдвоём. Ему хотелось, пройдя мимо, положить руку на её плечо, столкнуться взглядом и прошептать одними губами «всё хорошо», но она не смотрела на него. Её взгляд застыл, а выражение лица стало каменным, оставив от красивого лица лишь пугающую гримасу боли и ужаса.

***

      — Вы с Ириной были обручены, да?       Антон отвлёкся от изучения детских фотографий на полках шкафа в комнате Олеси. Он развернулся на девушку, сидевшую на краю кровати и изучавшую свои ноги. Она запустила пальцы в волосы, и Шастун на долю секунды залюбовался этим чёрным водопадом.       — С чего ты взяла? — Антон попытался рассеять это минутное очарование, посетившее его мысли.       — Да ладно, все догадывались. Я как истинный артоновец, конечно, пыталась отрицать этот факт, но многие фанаты понимали, что ваши отношения вышли на новый уровень, — уверенно произнесла девушка. — Вы часто посещали презентации нового шоу вместе, Ира приехала к тебе на съёмки.       — Да, возможно, — кивнул Шастун, теряясь в догадках, почему выбор пал именно на эту комнату особняка. — Занимаешься спортом? — Антон кивнул на многочисленные награды на полках.       — Да, мастер спорта по художественной гимнастике. Была когда-то, — грустно произнесла Олеся, ковыряя пальцем дорогое покрывало, которым была застелена её кровать. — Антон, ты что, боишься меня? — девушка подняла на него огромные голубые глаза и пристально посмотрела на парня.       — С чего вдруг такие выводы?       Шастун прекрасно понимал, что сейчас опять напоминал огромный комок нервов, причина появления которого была той же, что и в прошлый раз. У причины были имя и фамилия, и даже красивые карие глаза.       — Ты делаешь всё, что угодно, лишь бы не сесть рядом со мной, — беззаботно пожала плечами Чернова. — Я не кусаюсь, правда. А если и буду кусаться, то это будет даже приятно. Блин, извини, — она прикрыла рот рукой, — это прозвучало так, как будто я с тобой флиртую, — Олеся зашлась краской и опустила глаза. — Прости, я выгляжу, наверное, в твоих глазах такой дурой.       — Нет, это я дурак, — покачал головой Шастун, приземлившись рядом с Олесей. — Я, наверное, просто разучился общаться с людьми.       — Я всё прекрасно понимаю, — кивнула девушка, хлопая накрашенными ресницами. — С этим сложно бороться. Эта боль разрывает изнутри и никуда не уходит.       Шастун опешил. Почему он вообще позволял этой девушке лезть в его душу? Котовскую хотелось задушить и разорвать, когда она пыталась говорить с ним об аварии, а Олесю он слушал, как китайский болванчик, смиренно проглатывая каждое слово, которое раньше могло разбить его. Было ли дело в том, что у Антона, наконец, отболело или в том, что перед ним сидела дочь богатого отца, Шаст не понимал.       — Ты знаешь, что твой отец взял с меня обещание, чтобы я продержался до конца вечеринки? — выпалил Шастун.       Голубые глаза Олеси стали такими огромными, и Антон наверняка знал, что она не притворялась. Девушка, действительно, не знала.       — Что? Зачем?       — Видимо, потому что из всех импровизаторов я тебе нравлюсь больше всех, — будничным тоном проговорил Антон. На щеках Олеси снова заиграл румянец. — Ты не знала об этом?       — Прости, но нет, — стушевалась Чернова, перебирая пальцами юбку платья. — Антон, он меня очень сильно любит. Я безмерно благодарна своему отцу, который воспитывал меня всю мою сознательную жизнь. Моя мама умерла, когда я была совсем крошкой, оставив меня на попечение папы. Бабушек и дедушек у меня не было, мама и папа дружили с самого детства. Они оба детдомовские. Я видела, как папе тяжело и знаю, чего стоит его бизнес. На слухи, которые говорят за нашей спиной, я стараюсь не обращать внимания. Я люблю своего отца. А он любит меня. И, возможно, он посчитал, что твое присутствие здесь будет прекрасным подарком.       Подарком. Антону как пощёчину отвесили. Шастун почувствовал, каково было Матвиенко, когда его купила жена богатого бизнесмена. Шастун стал подарком, вещью, на которую можно оформить договор купли-продажи и временной аренды. Оформил его, кстати, своими руками Стас Шеминов.       — Антон, всё хорошо? — её нежные пальчики коснулись его руки, а голос звучал встревоженным. — Ты вдруг так побледнел. Прости, я не должна была заводить разговор об Ире. Прости меня, я такая дура, — Олеся вскочила со своего места, но Шаст поймал её за руку.       Она не виновата, что он как оголённый провод. Олеся не была виновата, что Шастуна легко вывести из себя сегодняшним вечером. Его успокоительное, его наркотик сейчас остался в саду за одиноким столиком, и Антону её ужасно не хватало. Да гори оно огнём это шоу, если Шасту приходится такими порциями глотать стекло, переживая разлуку с Котовской.       — Всё хорошо, — Антон не сразу осознал, что всё ещё держал тонкую ручку Олеси в своих цепких пальцах. — Это ты меня прости. Порчу своим плохим настроением твой день рождения, — виноватым голосом произнёс Шастун.       — Прекрати, — запротестовала Олеся, сжав его руку сильнее, когда Антон попытался убрать её. — Ты нисколько не портишь его. Ты, наоборот, делаешь его светлее.       Шастуна бы не взяли в Битву Экстрасенсов. Он никогда не мог почуять неладное. У него не было радара на влюблённых девушек. Антон не знал, что таким девушкам опасно смотреть в глаза. Потому что именно с этого момента всё летит в ебеня. Потому что именно в такие моменты на экране появлялись титры, а продолжение нужно ждать до следующей серии.       Антон проебал этот момент. Мягкие губы Олеси накрыли его губы за секунду до того, как мозг Шастуна начал понимать, что происходило. Они были нежными, но абсолютно чужими, и всё очарование от девушки испарялось медленными шажками. Сладкий клубничный привкус её помады стал для Антона приторным, но Шаст не находил в себе силы оттолкнуть её. Олеся запустила пальцы в его волосы, а Шаст растерянно уперся в её плечи.       Шастуна бы не взяли в Битву Экстрасенсов. Он никогда не мог почуять неладное. Шастун не слышал быстрые шаги по коридору второго этажа. И как открылась дверь, он услышал слишком поздно.       — Ой, — Олеся смущённо охнула, отпрыгнув от Шастуна, который чувствовал падение в бездну, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь.       — Я не хотела помешать, — Антон видел, как тяжело давалось Котовской каждое слово. — Я… — она пыталась рукой прикрыть лицо, жадно хватая воздух. — Боже, так неловко вышло! — Женя положила руку на сердце, и Антон понял, что именно там сейчас болит. — Просто там внизу… Твою мать, чего так душно-то в комнате? — Котовская выдавила из себя улыбку. — Антон, там вас внизу ждёт Серёжа Матвиенко, гости просят «Громкий разговор», — Шаст чувствовал, что корнями врос в пол комнаты, стены которой давили на него с бешеной скоростью. — Как вы в такой духоте здесь сидите, — покачала головой Котовская, развернувшись на каблуках своих туфель и покинув комнату.       — Антон, всё нормально? — он услышал обеспокоенный голос Олеси. — Мне не стоило этого делать?       — Всё хорошо, — Это пиздец, Шастун, и ты знаешь это.— Ты слышала Соколову, нужно идти вниз. Позволишь мне только на минуту покинуть тебя?       Чернова растерянно кивнула. Шастун медленно поднялся с её кровати, пытаясь подобрать слова. Он, хороший импровизатор, абсолютно не знал, что скажет Котовской, когда найдет её. Он не сможет посмотреть ей в глаза, который сам по горло наполнил болью.       В любви импровизация не работала.