Давай взорвем наш Париж! И запретим нашу жизнь Минируй парки, аллеи, дома и мосты Где тобой я простыл © T1ONE И NORMAL'НЫЙ — НАШ ПАРИЖ
Холодные капли воды стекали с его челки, пока Арсений снова и снова пытался смыть с себя наваждение, новой волной накрывавшее его. Он стоял, упёршись обеими руками в керамическую раковину, стараясь замедлить ход своего сердца хотя бы до привычных восьмидесяти ударов. Копошение за дверью он услышал сразу и теперь с замиранием сердца ждал, когда Женя откроет дверь. Он одновременно хотел и боялся увидеть её, не понимая, какое из чувств брала верх. Дверь открылась, и перед глазами Арсения всё поплыло. Он вцепился пальцами в раковину, не найдя в себе силы выпрямиться и посмотреть в отражение в зеркале, потому что знал, что столкнётся с взглядом карих глаз Котовской. — Арс, всё нормально? — обеспокоенным тоном произнесла Женя, продолжив изучать его спину. Ответом на её вопрос послужил кивок. — Ты хочешь, чтобы я ушла? То, как Арсений храбро боролся с гаммой чувств, накрывавшей его, вызывало у Котовской восхищение. Она не решалась голыми руками остановить гильотину, с бешеной скоростью падавшую на чувства, что испытывала она к Антону, осквернённые его поцелуем с Черновой. А вот Арс боролся. Ломал себя. Он молчал. Молчал, зная, что молчание — знак согласия. Но всё равно ничего не говорил. И Женя тишину нарушать не спешила. Уткнувшись виском в дверной проём, она изучала тело Арсения, не рискуя быть замеченной. Кто-то находил красивыми вены на руках мужчин, кто-то кубики пресса, Женя же сходила с ума по шикарным мужским спинам. Из-за боли, которая тяжким грузом давила на его плечи, Арсений стал ниже на добрых десять сантиметров. Капли воды, стекавшие по его волосам, продолжали свой путь по его спине. Его спина медленно поднималась в такт его дыхания. Миллионы родинок осыпали эту крепкую сильную мужскую спину, словно кто-то рассыпал на неё шоколадную крошку. Казалось, дотронься до них, и они растают под теплыми пальцами. Арсений поднял голову и посмотрел в зеркало, изучая отражавшуюся в нём Котовскую. Женя думала о чём-то своём, рассматривая его. Попов тяжело дышал, глядя на девушку. И почему мужские рубахи так идеально сидят на красивом женском теле? Он скользнул быстрым, каким-то по-медвежьи неуклюжим взглядом по её кружевному белью. Волосы девушка успела распустить, и они красивыми волнами лежали на её плечах. Она знала, что это сработает. Арсений тоже знал, что она делала всё нарочно, и лишь устало отвёл глаза, понимая, что его заметили. Женя сделала шаг вперед и остановилась лишь, когда кружево её бюстгальтера робко царапнуло спину Арсения, заставив его вздрогнуть. Желая подтвердить свои догадки, девушка кончиками пальцев касалась каждой его родинки, которые отчего-то совсем не таяли от её прикосновений. Попову хотелось стать вдвое ниже, чтобы наблюдать, что происходило за его спиной, но он лишь стоял как вкопанный. Каждое новое прикосновение переебывало его. Очередная капля воды стекла по волосам Арсения и покатилась по его спине. Женя заворожено наблюдала за ней, а затем губами поймала её, чуть посасывая кожу, ощутив её солоноватый привкус во рту. Попов выдохнул, закрыв глаза, и жадно заглотил воздух. — Жень, — выдохнул он её имя, когда она поцеловала опять его спину. Он сжал руки в кулаки, — ты же понимаешь, что это неправильно? Её горячие губы коснулись выпирающего позвоночника. Она целовала его шейный позвонок, с каждым новым поцелуем разрушая его, рассыпая его остатки по всему организму. Остатки некогда целого своими острыми краями задевали его и без того израненное сердце, превращая его в кровавое месиво. — Последнее время всё как-то неправильно, — задумчиво произнесла Женя, целуя его опять и опять, заставив подкашиваться ноги. С каждым разом удержаться и не упасть в эту пропасть становилось всё сложнее. — Сегодня особенно… По-особенному неправильно и по-особенному больно. Пусть хоть кто-то сегодняшней ночью будет счастлив, — её ладонь скользнула по мужской спине, пока губы продолжали изучать новую территорию. Её пальцы обогнули резинку брюк и легли на его живот. Арсений охнул. — И я сейчас говорю не о взбалмошной дочери олигарха. — Жень, — выдохнул Попов, понимая, к чему была сказана последняя фраза. Он развернулся на девушку, которая запрокинула голову и внимательно смотрела в его глаза, — я же с самого начала просил тебя оставить Шаста в покое. Женя опустила свои глаза. Её руку как магнитом тянуло к грудной клетке Попова, в которой билось сердце. Чувствуя, что сыпал соль на рану, Арс накрыл её руку своей ладонью, крепко сжав. Стараясь перекричать собственные мысли, которые оглушали, Котовская свободной рукой провела по груди стоявшего напротив неё Попова. Боже, каким прекрасным было его тело. Женя с самого начала знала, что оно у Попова идеальное, как и он сам. У него не было смешно выпирающих ребер, как у Антона… Шастун, вали! — Арс, — Женя подняла карие глаза и посмотрела прямо в голубые глаза Арсения, — ответь мне. Даже не мне, а себе. Сегодня ты хочешь быть правым или счастливым? Ему два раза повторять не нужно было. Ему отдавали всё. Ему нужно было лишь взять. Он поднял Женю на руки, позволив её загорелым ногам обнять его торс. Чуть качнувшись, Арсений впечатал спину девушки в холодный кафель ванной, заставив зажмуриться от внезапной боли. Его руки сжимали её ягодицы, а пальцы медленно водили по кружевной ткани её трусиков. Их губы встретились в страстном поцелуе, а пальцы Жени скользнули в его волосы. Понимая, что бог не так уж много отвёл времени для них двоих, а магия в любой момент могла рассеяться, Арсений кусал её губы, посасывал и с жадностью впивался в них. — Может, всё-таки на кровать? — предложила девушка, когда ее спина в очередной раз коснулась холодной плитки. Схватив девушку удобнее, Арсений, по-прежнему сжимая ее ягодицы, направился обратно в комнату. — Ну, уж нет, — запротестовала Котовская, когда Попов почти опустил её на кровать. Она обвила руками его шею и коснулась горячими губами мочки уха, закусив её. — Я сверху, — выдохнула она ему в ухо, и Арсений почувствовал, что тугой узел сжался в его животе ещё крепче. Довольно быстро развернувшись, Арс упал на кровать, утянув за собой Котовскую. Он сел в кровати, позволив Жене разместиться на нём. Стоило тонкой кружевной ткани, прикрывавшей тело девушки, царапнуть ткань его костюмных джинс, как Арсений сцепил свои зубы. Карие глаза Жени загорелись чем-то незнакомым, и Арс рывком потянул её на себя, резко накрыв её губы своими. Попытки прийти к единому ритму в поцелуе увенчались успехом. Котовская боялась, что Попов в любой момент мог передумать, поэтому удерживала его подбородок обеими ладонями, контролируя процесс. Рукам Арсений не мог найти применения. Они хаотично двигались по горячим бёдрам Котовской. Понимая, что должен делать хоть что-то, Арсений позволил себе, наконец, коснуться её. Коснуться её тела так, как он этого хотел. Его пальцы скользнули вверх, забравшись под кружево её бюстгальтера. Ощутив стиснутые зубы на своей нижней губе, Арс тяжело выдохнул её имя, сжав в своих руках её грудь. Это заставило Котовскую застонать. Она ещё не знает, с кем решила играть. Бюстгальтер сбился, и лучшим решением было бы его снять вовсе, но Арсений решил поиграть. Оттянув зубами нижнюю губу Котовской, он поправил её лифчик и пальцами осторожно начал перебирать по её груди. Предчувствуя зарождающий пожар, мужчина схватил лацканы своей собственной рубахи и рывком сбросил её с девушки, впиваясь губами в тонкую шею Котовской. — Арс, — простонала она, приподнявшись и опустившись обратно на него, и мужчина рыкнул от собственной победы. Он посасывал тонкую кожу её шеи, кусал её и оттягивал зубами. Голова Жени кружилась, а уши глохли от собственных стонов. Его крепкая рука оказалась на её шее, и он притянул её к себе, а она лишь послушно подалась вперед, сдавшись в его объятия. Губы Арсения изучали её ключицы, на этот раз эти поцелуи были нежными. Ощутив беспощадные волны океана, жившего в глазах Арсения, Котовская запустила пальцы в его волосы, прикусив губу, чтобы сдержать постоянно рвущийся с губ стон. Арсений спустил прозрачные бретели и осторожно поцеловал её тонкую кожу, задев подбородком ткань её бюстгальтера. Пальцы тем временем скользнули к застежке, которая быстро ему поддалась. Откинув его в сторону, Попов осторожно коснулся большими пальцами своих рук её грудей, будто невзначай задев соски. Женя уткнулась носом в его волосы, вдохнув аромат его шампуня. Воздуха в комнате уже давно перестало хватать. Арсений подался вперед, коснувшись губами её соска. Женя с силой вцепилась в его волосы, сдержав стон. Сжимая одной рукой другую её грудь, Арс стиснул зубы, заставив Котовскую проиграть и вскрикнуть. Заглаживая свою вину, мужчина извиняюще провел по соску языком. Котовская уперлась ладонями в его плечи и оттолкнула его от себя. — Прекращай, — тихо взмолилась она, а Попов, довольно усмехнувшись, нагло продолжал смотреть в её глаза. — Всё ещё считаешь, что сверху ты? — Арсений рывком притянул Женю обратно к себе, целуя её губы. Ему не хотелось уступать. Ему нельзя было уступать. Женя это прекрасно понимала. Понимала, но всё равно позволила перевернуть себя и оказаться сверху. Не желая проигрывать, она оттолкнула его и, стоя на коленях, как и сам Арс, схватила его ремень, судорожно пытаясь расстегнуть его, а затем и брюки Попова. Эта прелюдия больше походила на борьбу, но в конечном итоге всё-таки брюки Попова и его носки, которые, вот смех, оказались цветными, отправились на пол к остальной одежде. — Ну и? — поинтересовался Арсений, чья рука скользила в кружевных трусиках Котовской. Женя выгнула спину навстречу его ласкам. — Ничего не хочешь мне сказать? — с ухмылкой поинтересовался Попов, когда его пальцы проникли внутрь неё, и она опять выкрикнула его имя. Он спустился ниже, закусив её сосок. — Арс, — выдохнула она его имя, когда его губы оказались на её животе. — Арс, пожалуйста, — умоляла Женя, ощутив, что его горячие губы коснулись резинки её трусиков. — Что? Лицо Арсения снова появилось перед ней, когда она смогла разлепить свои глаза. Но рука по-прежнему оставалась там, вызывая будоражащие эмоции, которые накрывали с головой. — Попов, — Женя схватила его руку, хоть он и пытался увернуться. Арсений улыбнулся и поцеловал её в макушку. — Арсений Попов, — проговорила она почти ровным голосом, который охрип от бесконечных стонов, — я хочу тебя, — выдохнула она, притянув его к себе, собрав себя из последних сил для этого поцелуя. Арсений кивнул, стянув с неё уже давно ненужную деталь одежды. Найдя в темноте свои брюки, он достал оттуда нечто блестящее, в чём Женя узнала презерватив. Девушка пообещала себе узнать, для чего Арсений Попов таскал его с собой, но позже. Освободившись от своих боксеров и надев его, он разместился между ног Жени. Он упёрся руками в подушку, на которой она лежала. Его лицо оказалось так близко с ней, что она могла бы дотянуться до него и закусить его губу за то, что он медлил, но у неё больше не было сил. — Я думал, ты не попросишь, — покачал головой мужчина, резко входя в девушку. Арсений потерялся в этой девушке. Забылся. И вся его спесь куда-то исчезла, пока их тела двигались в бешеном ритме, сливаясь в единое целое. Женя стонала, выдыхала его имя. Она кусала его ключицу и стискивала зубы на его шее. Арсения с головой накрывало новыми ощущениями, которые давили на его грудь, пытаясь призвать вернуться к реальности. Но Попов этого не хотел. Попов оттягивал этот момент, как мог. Он знал, что завтра вся магия этой ночи растает. Стоит только на смену ночи прийти светлому дню, как они снова станут друг другу чужими. Она будет принадлежать Шастуну, как бы Котовская не старалась отрицать этот факт, а он снова станет никому ненужным. У них никогда не будет совместного «завтра».***
Женя робко перебирала пальцами по ключице, сместив их к шее Арсения, на которой оставила отметины. Серьёзно, с засосами и укусами во время секса стоило заканчивать, проще было разве что нанять тату-мастера, который своей машинкой вывел бы «здесь была Женя» на шее каждого, с кем спала Женя Котовская. Утнувшись лбом в его небритую щеку, она начала вырисовывать на его груди замысловатые рисунки, смысл которых не знала даже сама девушка. Они лежали в его кровати абсолютно голые, укрытые одним одеялом. Попов осторожно водил пальцами по её плечу, позволив ей лежать на его руке. Взгляд Арсения был устремлён в потолок, и Женя жалела, что не обладала умением читать мысли, так как мысли Арса ей очень хотелось подслушать. — Ты знаешь, — отрешенно произнес мужчина, коснувшись подушечками пальцев мягкой кожи Котовской, — я ловлю себя на мысли, что начинаю завидовать Кириллу. — В плане? — Женя упёрлась подбородком в его грудь и начала изучать его. — Он столько времени продолжает бороться со своими чувствами к тебе. Я тут месяц себе места найти не могу, а он… как давно вы расстались? — Очень давно. Мне иногда кажется, что мы были вместе в одной из моих прошлых жизней, — Женя села в кровати, прикрыв грудь одеялом. — Но он не борется, — покачала головой Котовская. — Ему срывает башню постоянно, — девушка как-то грустно улыбнулась, словно нежные чувства Кирилла не вызывали у неё восхищения. — Мы называем это летний срыв. Каждый год в день нашего расставания я иду домой и знаю, что под дверью своей квартиры я найду пьяного Шмелёва. Даже если утром он будет прекрасно выглядеть и шутить вместе со мной в управлении, даже если пару дней назад он уехал в командировку в соседний город, стабильно в этот день я вижу его разбитого на пороге своей квартиры. Каждый год я смотрю на творение собственных рук. Доходило до абсурда, я даже Димку просила в этот день оставить меня ночевать одну. Мне не хотелось, чтобы он сталкивался с Кириллом. Женя замолкла. В комнате стало тихо, непривычно тихо после того, как кто-то постоянно выдыхал чужое имя, сопровождаемое шелестом простыни. Котовская опустилась обратно на подушку и робко поцеловала Арсения в плечо. Он вытянул руку и посмотрел на девушку. Женя грустно улыбнулась и протянула ладонь, переплетая свои пальцы с пальцами Попова. Когда рядом находилась Женя, все, даже самые простые вещи обладали для Арсения каким-то неведомым до этого волшебством. Так и сейчас он смотрел на их руки, переплетенные вместе, и в горле стоял ком. Ком, в который превратилось горькое осознание того, что этой девушке нужен кто-то другой, а не он. Не просто другой, а один из его хороших друзей Антон Шастун. Арсения гладил большим пальцем руки ладонь девушки, когда понял, что что-то не так. Он убрал ладонь и быстро схватил руку Котовской, которая и не спешила её убрать. — Что это? — удивился Попов, изучая ранки в виде полумесяцев на её нежной ладони. — Так, ерунда, — Котовская попыталась вырвать свою руку, но Арс крепко держал её. — А я знаю, — по-детски игриво произнес Попов, наклонив голову. Он разжал ладонь девушки, целуя каждый шрамик. — Я видел, как ты сжала руки, когда услышала про симпатию незнакомой девушки к Антону. — Я не хочу об этом говорить, — покачала головой Котовская. — Можно имя Антона станет на ближайшие несколько часов табу в этой комнате? — Конечно, но только ответь мне на один вопрос. — Он ведь не касается Антона? — Касается, — Женя смешно наморщила нос, но Арсений понял, что вопрос задать она разрешала. — Он ведь был у тебя все выходные, да? — Отрицать что-то бессмысленно, да? — Женя начала водить рукой по ключице Арсения. — Не скажешь, где мы прокололись? — Ну, во-первых, от Шаста за версту несло твоими духами. Если бы я не стоял с тобой в обнимку, пока ждал Шмелёва, то я бы вряд ли, конечно, понял. Но тут финита ля комедия. Во-вторых, надо очень хорошо знать Антона, чтобы понять, что вряд ли на его лице могла нарисовать улыбку какая-то случайная знакомая. Ещё глупее полагать, что он мог влюбиться в нашу поклонницу. В-третьих, от вас исходила такая бешеная энергия ненависти, когда вы находились в одной комнате. Так ненавидят друг друга только люди, которые друг друга любят, — Женя усмехнулась. — Что? — С чего ты взял, что я его люблю? — Ну, он же причинил тебе боль. Ты бы отреагировала на его поцелуй с Олесей, если бы он для тебя ничего не значил. — Справедливо, — признала Котовская. — Ну и нужно было видеть ваши лица в аэропорту. Если бы я не отметил предыдущие три факта, то вы бы прогорели на этом. У вас же глаза на лоб полезли, стоило Стасу заговорить о внимании к нашему шоу. — Арс. — Что? — Я знаю, что ты в тот вечер тоже хотел приехать, — словно гром среди ясного неба прозвучал спокойный голос Жени. — Я не хочу об этом говорить, — холодным голосом, от которого по коже Котовской пробежал мороз, произнёс Арсений. — Я тоже не хотела говорить об Антоне, — напомнила девушка. — Тебе разве недостаточно той боли, которую ты и так причиняешь мне? Женя промолчала. В список её неординарных способностей можно было внести умение запросто распидорасить чужую жизнь. Она обняла Арсения за плечи и уткнулась носом в его шею, ощутив, как по телу мужчины пробежала мелкая рябь. Она закрыла глаза, позволив себя убаюкать этими теплыми прикосновениями. В теплых голубых глазах Арсения был штиль, а Котовскую всё равно укачивало. Она знала, что сегодняшней ночью она не уснёт.***
— Шаст, от того, что ты несёшься, вывалив на бок свой язык, толку совсем не будет, — еле переводя дыхание, крикнул в спину импровизатора Кирилл Шмелёв. Его ноги однозначно проигрывали длинным ногам Антона, который направился к гостинице, едва выскочил из машины. — Шаст, — Кириллу удалось схватить Антона за руку, но Шастун почти сразу выдернул её из цепких пальцев Шмелёва, — остановись ты! — Какого хера ты мной командуешь? — выругался Антон. — Когда я тебе давал такое право? — Когда подписывал договор об обеспечении своей безопасности, — напомнил Шмелёв. — Внимательно читай мелкий шрифт. — Возьму на заметку, — коротко кивнул Шастун, чуть ли не врезавшись в стеклянную дверь гостиницы. Заскучавшая девушка-администратор, которая только пару минут назад закончила в социальных сетях обсуждать грандиозное появление Арсения и его девушки, кажется, получила второе дыхание. Кирилл виновато ей улыбнулся и занялся любимым делом — догонял Шастуна. — Да, ёбаный в рот, стой ты. Мы можем хотя бы парней подождать? — Они всё равно живут на другом этаже, — отмахнулся Шастун, пытаясь попасть пальцами по кнопке вызова лифта. Шмелёв равнодушно наблюдал за тщетными попытками Антона. Трясущимися руками лифт в этой гостинице было вызвать не так-то просто. — Антон… — Иди нахер, — нисколько не постеснявшись любопытной администраторши, выкрикнул Шастун. — Это как минимум невежливо, — покачал головой Шмелёв. — Ты меня путаешь с моей коллегой, которая позволяет на себе срываться, — Кирилл перешёл на шёпот, заметив повышенный интерес девушки на ресепшене. — Я очень обидчивый, в челюсть могу двинуть. — А я охуеть, какой взаимный, могу ебало разбить. — О, а у нас, оказывается, взаимные чувства. Кирилл как мог оттягивал этот момент. Его переебывало каждую минуту, когда он глядел на уходивших из дома Черновых гостей. Он знал, что хотел он того или нет, но когда-то и ему придется вызывать машину из Калининградского филиала, которая отвезёт его и импровизаторов обратно в гостиницу. Он слишком хорошо знал Женю и прекрасно понимал, что она могла выкинуть. Он был уверен, что она уже успела это выкинуть. И он жалел лишь об одном — что у Жени не было ключа от её номера, и она не могла вернуться туда и сделать вид, что за дверью Арсения ничего такого не происходило. Шмелёв был херовым психологом, но свою подругу он прекрасно знал. — Я тебе говорю, что все в порядке, и Женька с Арсом просто сидят в его номере и смеются над сложившейся ситуацией, — неправдоподобно соврал Кирилл, вызвав лифт. Шастун кивнул. Шмелёв бросил взгляд на Шеминова, вошедшего в гостиницу, за спиной Стаса плелись другие два импровизатора и, тяжело вздохнув, зашёл за Антоном в лифт. Он на это не подписывался. Антон прислонился к холодной стене лифта, даже не подозревая, что пару часов назад к этой стене Арсений и Женя прижимали друг друга. Ему хотелось биться головой от собственной ничтожности. Сказать, что он ощущал себя дерьмово, это ничего не сказать. Было намного хуже. Было никак. Матвиенко, Позов и Шеминов беззвучно вышли на своём этаже, сухо пожелав спокойной ночи. Дима бросал тревожные взгляды на приятеля, лицо которого оставалось каменным. Кирилл стоял в лифте, сложив руки на груди, и нервно жевал свою губу. Позову напряжение в таком маленьком пространстве совсем не нравилось, он тоже чувствовал надвигающуюся бурю. Матвиенко предпочитал молчать. Эти две прямые, как Антон и Женя Котовская, с каждым новым взрывом Шастуна выглядели уже не такими параллельными, как ему казалось ещё вчера в Москве. Прямые двух вселенных Арсения и Антона каким-то нихуевым чудом умудрились пересечься в одной точке, имя которой было Женя Котовская. И Сергей понимал, что в конечном итоге ему придётся принять сторону одного из приятелей — для всех хорошим быть невозможно. Шеминов о санта барбаре в своём коллективе не думал. Он тупо хотел спать. — Мне Чернова свой номер оставила, — поделился Шастун. Шмелёв удивленно развернулся на импровизатора и кивнул: — Хвалишься? — Делюсь. Ты же знаешь, что это пиздец, да? — Не накручивай себя, — покачал головой Шмелёв, в чьих руках по-прежнему находилась бежевая сумочка Котовской.***
Жене показалось, что она только начала дремать, как тишину в коридоре рассёк звук торопливых шагов. Не нужно было обладать недюжинной дедукцией Шерлока Холмса, чтобы узнать, кто приближался к комнате Попова. — Вот видишь, я же говорил… — остаток фразы застрял в горле у Шмелёва, который распахнул дверь. Арсений, чей взгляд всё это время был устремлён в потолок, медленно перевел его на парней, застывших в дверном проёме. Шмелёв продолжал сжимать пальцами ручку, жадно хватая воздух, как рыба. Лицо Антона при этом не выражало никаких эмоций. Интуиция Антона его не обманула. У воздушных замков есть уникальное свойство — когда они рушатся, этот волшебный звон слышен даже на огромном расстоянии. Совладав с собой, он кивнул и первым исчез из поля зрения Попова, который продолжал смотреть на него и Кирилла. Шмелёв проводил Шаста взглядом и покачал головой, бросив взгляд из-под ресниц на Котовскую, которая лежала с закрытыми глазами на груди Арса. Шмелёв знал, что она не спала. Её бешеное сердцебиение разбивало эту звенящую тишину. И Кирилл знал, что она бы расплакалась из-за своего поступка, если бы не плечо Арсения. Он опустил её сумочку на стул, придвинутый к стене. — Удивительная штука — дверь, — усмехнулся Кирилл, быстрым взглядом окинув валявшуюся на полу одежду. — Они были созданы для того, чтобы тайна, касающаяся определенного круга людей, оставалась за ее прочным деревом. Двери иногда полезно закрывать, — проговорил отстраненно Шмелёв и вышел из комнаты. Попов сглотнул и снова перевёл взгляд на потолок. — Шаст был с ним? — Да, — выдохнул Арсений, в голове которого продолжал стоять образ потерянного Шастуна. — Понятно, — коротко бросила Котовская. Она села в кровати и запустила пальцы в волосы. — Да и похер, — Попов прекрасно понимал, что сейчас девушка обращалась больше к себе, чем к нему. — Я возьму твою рубашку? — она развернулась на Арсения, который опёрся на локоть и изучал её. Ответом на её вопрос послужил кивок. Прикрывшись одеялом, Женя подняла с кровати своё нижнее бельё и попросила Арсения отвернуться. В другой ситуации Попов бы постарался разбавить напряжение шуткой, но эту ситуацию уже ничего не могло спасти. Котовская набросила на плечи его рубаху, подобрав с пола платье, которое ей самой больше напоминало какую-то тряпку. — Арс, ты знаешь, что будет лучше всего? — Попову не хотелось поворачиваться на девушку. Смотреть на неё уходящую было слишком больно. Женя присела на край кровати, и прикосновение её ладони обожгло его спину. — Было бы неплохо, если бы ты признал, что это был самый ужасный секс в твоей жизни. — Как жаль, что это неправда, да? — Арсений повернулся на неё и сел в кровати, подобрав под себя колени. Женя отрешенно кивнула в пустоту. Она выпрямилась и, взяв со стула сумочку, остановилась около двери. — Прости меня, — она не смогла найти в себе силы обернуться на него, хотя каждый позвонком чувствовала на себе его взгляд. — Это было подло. Ты не заслужил этого, — она уперлась рукой в стену. — Я сам позволил тебе разбить моё сердце, — тихо прозвучало в ответ. Женя схватилась за ручку и, дернув её на себя, вышла в коридор. Чувствуя, что ещё немного и взорвется, она тщетно пыталась отыскать ключ от номера в сумочке. Пальцы отказывались слушаться свою хозяйку, и девушка никак не могла ухватить собачку замка, чтобы расстегнуть молнию. Она так глупо и неуклюже старалась не замечать тех ожогов, которые оставляли на её коже зелёные глаза человека, стоявшего около подоконника. — Ты мне просто скажи, оно того стоило? — мёртвой хваткой вопрос Шастуна обхватил её горло. Глаза заслонила пелена слёз, и Женя с удвоенным усилием продолжила поиски ключа. Её невозможно трепало от мысли, что сейчас в коридоре находились лишь она и Антон. Пластик гостиничного ключа, наконец, оказался в её руках, и она не с первой попытки, но открыла свой номер. Антон не думал её останавливать. Он грустно рассматривал осколки разрушенного по глупой неосторожности мира. Ему хотелось рукой дотронуться до расплывающегося на его глазах воздушного замка. Боль, с которой Шастун давно попрощался, опять вернулась на его порог и разместилась в диване, как старая знакомая. Хлопнув дверью и щёлкнув замком, Женя медленно опустилась по стене, заткнув рукой рвущийся наружу крик, чтобы его только не услышал Антон. Котовская позволяла этим стрелам из слёз рассекать собственное лицо. Всхлипываний становилось всё больше, а боль отказывалась уходить. Ты проебалась, Котовская. Ты знатно проебалась.