Откровенная вчера — ты сегодня мне никто.
— Я одного не пойму, — задумчиво произнёс Серёжа Матвиенко, схватив из пластиковой тарелки кусок чёрного хлеба, — почему переспали с Поповичем, а не общаются со всеми нами? С логикой хоть и медленными шагами Армян начинал дружить. Конечно, он не смог провести параллели между тем, что Шастун пропал на все выходные, а Котовская неожиданно расцвела от светлого чувства. Но то, что Арс и Женька смылись вдвоём из дома Черновых, не оставило никаких сомнений, что между ними двумя что-то было. «Что-то было» почти сразу преобразилось в «был секс», стоило Матвиенко утром заглянуть в номер Арса и увидеть на шее друга багровые отметины. Шастун хмыкнул. Арс ничего не отрицал, хоть и пытался прикрыться чёрной водолазкой, натянутой до подбородка. Он то и дело крошил свой кусок хлеба на мелкие кусочки, изредка закидывая в рот гречневую кашу, которую заказали импровизаторы в кафе. Позов делал вид, что ничего не произошло, во всяком случае, у него прямых доказательств не было. Он давно разделался с кашей и теперь, мерно попивая из бокала горячий чай, делал какие-то пометки в телефоне. Стаса за столом не было, он решал какие-то рабочие моменты в номере. Пока ждал Позова, Антон слышал, что Шеминов планировал заехать к Черновым. Шаст даже удивился, что ведущего отвезёт кто-то из Калининградского филиала, он полагал, что Стасу составит компанию Шмелёв. Кирилл с Котовской сидели за столом в другом углу заведения и лишь сухо поздоровались, когда им пришлось проходить мимо стола актеров. Женька сегодня выглядела обычной. Яркий макияж она давно смыла, а завитые локоны были собраны в неряшливый пучок. В своих серых спортивных штанах и белой футболке она казалась такой домашней, и лишь Кирилл Шмелёв знал, что это значило — Котовская снова принудительно запихивала себя в воображаемую больничную палату. Серый из-под ресниц посмотрел на Шастуна, который, вздохнув, наверное, уже тысячный раз, продолжал возить вилкой, растаскивая гречку по всей тарелке. Шмелёв в это время наблюдал за Котовской, которая сооружала одинаковые гречневые кучки в своей тарелке, изображая занятость. Покачав головой, Кирилл отодвинул пустую тарелку и отправил в свой рот бутерброд с маслом. Он повернулся на актёров и столкнулся взглядом с Матвиенко — коллега, на лицо аналогичные симптомы. — Ты спала? — Нет, — покачала головой Женя, чьи действия продолжали быть отражением манипуляций Шастуна. Эти двое даже на расстоянии продолжали зеркалить друг друга. — Я надеюсь, что не мне тебе объяснять, что полноценный сон и правильное питание… — Я не хочу есть, — вскочила с места Котовская. Кирилл опять перевёл взгляд на актёров и увидел, как из-за стола встал Шастун, который произнёс точь-в-точь ту же фразу. — Да вы ебаные соулмейты, — рассмеялся Матвиенко. Первой не выдержала Женя. Она сорвалась с места и направилась к лестнице. Кирилл провёл рукой по лбу и покачал головой. Он поставил на поднос чистую тарелку и тарелку с кашей, к которой девушка не притронулась, и отнёс его к грязной посуде, поблагодарив повара за обед. — Сядь, — потянул на себя Антона Арсений, когда Шаст продолжил сверлить взглядом уходившего Шмелёва. — Тебя забыл спросить, — увернулся из его цепких рук Шастун, сорвавшись к выходу. — Арс, — тихо произнес Матвиенко, когда фигура Шастуна скрылась за углом, — ну, ты-то нахуя туда полез? — А у нас что, теперь только Антон обладает правом на счастье? — как-то раздраженно усмехнулся Арсений, бросив взгляд на своего приятеля. — Ты тоже так считаешь? — развернулся он на Позова, который поглядывал на него поверх телефона. — Предлагаю обсудить это, — Попов раскинул руки, призвав друзей к разговору. — Арс, прекрати, — попытался отдёрнуть его Серёжа, заметив, как парочка за соседним столом с интересом наблюдала за ними, — ты привлекаешь слишком много внимания. — Прости, Серый, постоянно забываю, что это прерогатива Шастуна, — зло прыснул Попов, поднявшись из-за стола. Он быстро смёл свою тарелку на поднос и, покачивая бедрами (как будто такая походка могла переломать его внутренний пиздец), двинулся к столу, над которым висел лист бумаги А4 «Грязную посуду ставить сюда». Выполнив рекомендации, Арсений развернулся на девушку, чьи волосы были собраны в сеточку, поцеловал её руку, сделал комплимент повару и удалился. — Граф ебаный, — подвел итог Позов. — Поз, мы чё делать будем? — Пусть сами разбираются. Я больше в личную драму Шаста ни ногой.***
— Нахера ты так делаешь? Кирилл пулей залетел в комнату Котовской, едва Женя приземлилась на край кровати. Постучаться он, скорее всего, намеренно забыл, но его внешний вид убедил Котовскую, что лекцию о личном пространстве читать не стоило. — Я не понимаю, о чём ты, — беззаботно повела она плечами, перебирая ворс на пледе, которым была застелена её кровать. — Мы с Арсением взрослые люди, не думаю, что я должна перед тобой оправдываться. — Котовская, — предостерегающе произнес Кирилл, осознав, что не в силах удержать взрыв, — не испытывай моё терпение. Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Ты свой режим дуры для кого-нибудь другого оставь. — Кирилл, ещё раз говорю, я и Арсений взрослые люди… — Жень, прекращай, — не выдержал Шмелёв, рассекая руками воздух. Он не узнавал собственный голос. — Не обязательно заставлять всех ненавидеть себя, когда тебе причинили боль, — кричал он, жадно хватая воздух для следующих фраз. — Какого хера тебе надо вечно сжечь всё вокруг себя, когда кто-то делает тебе больно? Ты охуеешь, но вселенная не крутится только вокруг тебя, Котовская, — кинул он брезгливо, заметив, как Женя посмотрела на него исподлобья, напомнив затравленного волчонка. — Пойми ты это, блять, наконец. Котовская, тебе, сука, двадцать восемь лет, детство не просто далеко, оно пиздец как далеко. Перестань быть эгоисткой! Женя молчала. Поражение признавать ей, разумеется, не хотелось, и Кирилл это прекрасно понимал. Он поравнялся с подругой и присел на край кровати. Попытка обнять её потерпела фиаско — Котовская ударила по поднятой руке. Шмелёв понимающе кивнул. — Антон этого не заслужил, — покачав головой, тихо произнёс Кирилл. — Да причём здесь вообще сейчас Шастун? — взбрыкнула Женя и вскочила со своего места. Она отошла к шкафу и сложила руки на груди. Её грудь поднималась в такт дыхания, а Женя отвела взгляд, лишний раз доказав Кириллу, что он был прав. — Мне-то врать не надо, — спокойным голосом произнёс Шмелёв, зная, что это спокойствие ещё больше сорвёт Котовскую с катушек. — Ты, правда, считаешь меня идиотом? — он усмехнулся и посмотрел на Женю, изучавшую пол. — Как давно ты знаешь? — сдалась она. — С первого дня, — повёл плечами Кирилл. — Стоило мне только увидеть засосы на шее Шастуна, — рассмеялся нервно Шмелёв. Котовская закатила глаза — с этим надо что-то делать. — Серьёзно, Жень, ты думаешь, что я, твой бывший парень, забыл, кто кусается и ставит засосы во время секса? — Нужно придумать новую фишку, — прыснула задумчиво Котовская. — Кот, я по тебе диссертацию могу написать, — продолжал привлекать к себе внимание Кирилл. — Я все твои перепады настроения вижу. Я говорю тебе то, что ты хочешь услышать. Ну, хотела ты думать, что нихера о вас с Шастом не знаю, да, пожалуйста. Только, Кот, хочешь ты этого или нет, но я работаю в СУпОБе, и за столько времени я тоже мелочи научился замечать. У Шаста на шее засосы, а сам он забирает что-то из отеля и прячет это в нагрудный карман куртки. Рядом со мной в это время сидит слишком невозмутимая Котовская, которую нисколько не смущает, что один из импровизаторов провёл с кем-то ночь, рискуя. И, о чудо, у Котовской на шее нет её талисмана — обручального кольца Димы. Нет, я, конечно, мог всё списать на твою забывчивость, только ты, твою мать, лишь однажды сняла это кольцо на презентации. Чем дальше в лес, тем толще волки, — усмехнулся Шмелёв. — На съёмки шоу ты приходишь вся такая… счастливая? Ладно, твой внешний вид можно списать на то, что ты как бы девушка Арсения, но вот проёб — кольцо на шее сменилось маленьким колье, которое подарила тебе твоя помешанная на ювелирке бабуля. Кот, ты не могла просто взять и перестать носить кольцо. Два плюс два было несложно сложить. Ты не могла его потерять, ты быстрее бы душу дьяволу продала. Твоё кольцо просто было у кого-то. У того, кто снял его с твоей шеи. — Поразительная дедукция, основанная на голых фактах, — она не столько протестовала против озвученных Кириллом доводов, сколько вредничала. — Жень, я был во дворе твоего дома, когда Тарасов привёз к тебе Шастуна, — лицо Жени вытянулось от удивления. — Кот, я твой бывший парень, ставший близким другом. Я вижу тебя насквозь. Женя молчала. Она приняла поражение. Она отстраненно водила пальцами по нервно дрожавшим губам. Кирилл понимал, что как друг он должен сейчас подойти к ней и обнять её, соврать, что всё будет хорошо. Но он знал, что в разъебанной своей жизни, а ещё и парочки чужих, виновата только сама Котовская. — Значит, ты теперь следишь за моей личной жизнью? — Шмелёв медленно наблюдал, как зажигалась та спичка, которая спалит всё живое вокруг себя. — Я думала, что ты нашёл девушку и, наконец, оставишь меня в покое. Но нет, тебе же нужно постоянно контролировать меня, — Кирилл не менялся в лице, когда Женя произносила эти слова. — Ты боишься, — она растянула губы в пугающей улыбке. — Боишься, что я влюблюсь, и всё снова закончится печально. Думаешь, что из-за своей тонкой душевной организации я опять попробую наложить на себя руки? Серьёзно? — она исказила красивое лицо презрительной гримасой. — Мне твоя забота нахер не сдалась. Я сама справлюсь. Занимайся своей личной жизнью. И оставь меня в покое, — холодно закончила Котовская. Кирилл кивнул. На его лице не дрогнул ни один мускул, хотя внутри всё обожгло болью. Он поднялся с кровати и двинулся в сторону двери. Уже схватившись за дверную ручку, Шмелёв развернулся на Женю и спокойным голосом произнёс: — Завтра мы летим в Питер. Никольский обещал отправить подробные биографии всех импровизаторов, где мы сможем найти других подозреваемых. Надеюсь, что ты помнишь, зачем мы здесь? — он многозначительно посмотрел на девушку. Она сдержанно кивнула, решив, что сегодня достаточно сказала гадостей приятелю в лицо. — Мы коллеги. Но, как друг, я не могу промолчать. Котовская, — он вдохнул в лёгкие как можно воздуха, — я ненавижу то, во что ты превратилась, — произнёс Кирилл, посмотрев в глаза девушки. — Я очень рад, что Дима не видит, кем ты стала. Он громко хлопнул дверью. Котовская откинулась головой к двери шкафа и зажмурила глаза. Кирилл знал, куда бить, потому что все уязвимые места подруги ему были известны. Женя закусила нижнюю губу, удерживая рвущиеся наружу слёзы. Она била кулаками по двери позади себя, будто это могло заглушить её боль. — Сука! — выругалась девушка, толкнув ногой стеклянный журнальный столик, стоявший перед ней. Стекло на бешеной скорости влетело в стену под окном и осыпалось на тысячи маленьких кусочков, своим звоном нарушив появившуюся после ухода Кирилла тишину. Женя опустилась на пол, обхватив голову обеими руками. Она отстранённо глядела в пустоту перед собой, попытавшись понять, в какой момент позволила пойти своей жизни под откос. Затуманенным взглядом она рассматривала осколки журнального столика, лежавшие на полу. Вчера она сама была этим журнальным столиком, который неаккуратно толкнули в стену. Поцелуй Антона с Олесей точно таким образом разъебал всё внутри неё, а сердце осыпалось на такие же мелкие хрустальные кусочки. Ослеплённая своей болью, Котовская не подумала, что своим поступком разбила сразу две жизни. Жизни двух людей, которые стали ей так близки за последние пару месяцев. Жизни Антона и Арсения.***
— Может, им нужно сказать, чтобы они были потише? — задумчиво произнёс Матвиенко, сидевший на подоконнике. Он беззаботно болтал ногами, подслушивая крик Шмелёва, звучавший из номера Котовской. Подслушивал не по своей воле — просто Кирилл решил, что до Жени быстрее дойдёт его лекция, если её услышат все постояльцы этажа. Позов отвечать приятелю не стал. Думал о каком-то своём умозаключении, которое обязательно запишет для своих потомков и при возможности поделится с подписчиками в инсте. В основном это были размышления на тему любви и ненависти; другие, из-за сложившейся в коллективе санта барбары, в его голову не приходили. После подозрительного затишья из номера Котовской вышел Шмелёв. Он бросил быстрый взгляд на Диму и Сережу, хотя Поз готов был поклясться, что он их узнал только потому, что а) они были низкого роста, поэтому перед ним точно были не Арс и Антон; б) Шеминов, отдалённо по росту похожий на двух импровизаторов, уехал в особняк Чернова. Кирилл открыл дверь электронным ключом и громко ею хлопнул. — Сила есть, ума не надо, — констатировал Матвиенко. Позов был с приятелем согласен. Согласие было сопровождено оглушающим звуком разбивающегося стекла. Матвиенко и Позов развернулись друг на друга, и Серёжа спрыгнул с подоконника, решительно сорвавшись с места. Дима рывком притянул его обратно, остановил друга и покачал головой. — Ты че, а вдруг она там руку себе расхуярила? — растерянно хлопал глазами Матвиенко, указав на дверь номера Котовской. — Армяш, она работает в невротъебенном управлении, ты думаешь, что её не научили порезы обрабатывать? — напомнил ему Дима. — Всё равно я считаю, что надо помочь, — настаивал Армян. — Если ты сейчас пойдешь ей помогать, то ты уже примешь чью-то сторону, — заметил Позов. Сережа непонимающе повернулся на приятеля и запустил пальцы в короткие волосы. — Серый, рано или поздно, но нам придётся решать, какую пару шипперим мы, — Дима попытался пошутить, чтобы напряжение, исходившее от Сергея, немного рассеялось. — Арсений и Женя или Антон и Женя, — подсказал другу Дмитрий, ещё не решив, как обозвать эти пейринги. — Димон, ты чё? — возмутился Армян, как будто не он сам полчаса назад в кафе размышлял на эту тему. — Они же наши друзья, мы не можем выбирать. — Блять, Серый, ты предлагаешь нам их благословить на большую шведскую семью? — Дима и в такой ситуации не терял чувства юмора. — Мы не можем поддерживать обоих сразу в стиле «О, Арс, класс, рад, что вы с Женькой перепихулись» или «Да, Шаст, печально, что именно Арс с ней перепихнулся, но ничего будет и на твоей улице праздник». Армяш, одному из них нам придётся сказать «это не твоё, отпусти». — Чё за бред ты несёшь? — раздражился Матвиенко, запрыгнув обратно на подоконник. О своём рвении сорваться в номер к Женьке он успел забыть. — Они же наши друзья… — Блять, Серый, друзья. А друзья должны говорить правду. — Ну, это же неправильно, один из них будет страдать, — уже тише подсказал Матвиенко. По его внешнему виду можно было подумать, что он проходит пробы на роль страдающего. — А в любовном треугольнике один угол всегда тупой. Я говорил, — развел руками Позов. — Лучше бы эти двое, действительно, были пидорасами, честное слово, — задумавшись, протянул Сергей. — Тогда было бы очевидно, что из любовного треугольника надо выгонять Женьку. — А, по-моему, всё и так очевидно. Женька должна быть с Арсом… — Чё? — возмутился Армян. — С хера ли? — Вот я бы сейчас пошутил, да, про твою девичью память, но сделаю скидку на то, что вместе с твоим хвостиком тебе отрезали какую-то важную часть мозга. Серый, они переспали. — И чё? — словарный запас Сергея Матвиенко радовал Позова с каждой минутой всё больше и больше. — С каких это пор секс всё решает? — сложил руки на груди Матвиенко. — Антон — ребёнок, — пытался оправдаться Позов, утаив истинную причину, почему он не видел воронежского друга с Женей. — Они с Женькой ровесники. — В большинстве случае отсутствие разницы в возрасте супругов отрицательно сказывается на их взаимоотношениях, — брякнул Дима первое, что пришло в голову. — Ты вот, блядь, херню несёшь сейчас, да? — Я защищал диссертацию. — По пофигизму, да, — засмеялся Матвиенко. — Твои зубы вообще никак не связаны с возрастом в браке. — Бессмысленно спорить с человеком, который в теме вообще никак не разбирается, — покачал головой Позов. У Матвиенко было огромное желание продолжить спор, но в коридоре появилась Котовская. — Ты куда собралась? — Серый с удивлением повернулся на Поза, который первым проявил инициативу. — За сигаретами, — доложила Женя. Поверх футболки девушки была накинута лёгкая ветровка — не самое лучшее решение для ветреного апрельского дня. Матвиенко вон как в спину задувало, пока он сидел на окне. — Зайди к Шасту. Он ходил в магазин, — Диме Позову показалось, что он предложил вполне себе очевидное разрешение проблемы. — Да идите вы все в жопу вместе со своим Шастуном, — взорвалась девушка, раздражённо ударив ногой в дверной проём. Позов и Матвиенко беззвучно наблюдали за её попытками закрыть дверь. Под каким бы углом Женя не подносила к датчику электронный ключ, он не срабатывал и истерично мигал красной кнопкой. После очередного ругательства, пролетевшего по коридору, Серый спрыгнул с подоконника и направился к Жене. Он отнял из её рук ключ, поднёс его к датчику, тот подмигнул ему зелёным зрачком. — Спасибо, — сухо поблагодарила Котовская, когда Матвиенко вернул ей ключ, и почти сразу исчезла за дверью лифта. — Подведём итоги, — произнёс Дима, когда двери лифта закрылись. — Судя по звукам, мы имеем разбитый журнальный столик, перекошенную дверь, — загибал он пальцы. — Наши лопнувшие перепонки. Разбитые сердца в количестве двух штук. Расшатанная нервная система Котовской. Впечатляет, — поджал Позов губы. По-прежнему стоявший около номера Жени Серёжа покачал головой.***
— Света, прости меня, она была такой красивой при свете луны. Арсений в образе изменника-мужа стоял на коленях перед Антоном, стоявшим к нему вполоборота. Шастун исполнял роль обиженной жены. — Меняй, — приказал Шеминов, свесивший одну ногу со стула. — Она была такой расстроенной, — грустно проговорил Попов. Котовская предпочитала делать вид, что не замечала взгляды Шмелёва, разместившегося от неё по правую руку. Её больше занимала сидевшая в первом ряду Олеся Чернова, которая не отводила взгляда от Антона. — Меняй. — Она сильнющая была. Я не мог сопротивляться, — развёл руками Арсений. Шастун, услышав реплику приятеля, рассмеялся — худой мир импровизаторы изображать умели. — Ненавижу тебя, — вернулся в образ Шастун, отвернувшись от Арсения. — Меняй. — Обожаю тебя, — выпалил Антон, заставив женскую часть зала умилительно вздохнуть. — Меняй, — мгновенно отреагировал Шеминов. — Я любила Ленку. — А вот не меняй, — рассмеялся Стас. — Мне кажется, что импровизаторам пора на афише указывать приписку «Основано на реальных событиях», как считаешь? — без глупого комментария от Шмелёва никак не обошлось, но Котовская продолжала игнорировать приятеля. — Дорогая, — Арсений растерянно развёл руками, — тебе нравятся девушки? — А ты думал, что мы просто так с Ленкой в баню ходим. Ты знаешь, как она трёт спину, — на лице Антона появилась улыбка от собственной шутки. Жене казалось, что сам парень иногда удивлялся тому, что рождалось в его голове. — Меняй, — пропел Стас. — Ты знаешь, как она щурится от пара в бане, — поменял Антон. — Меняй, — Стас рассмеялся от сказанной Антоном глупости. — Ты знаешь, как она выдыхает моё имя, когда я её веником хлестаю. Арсений растерянно посмотрел на Шастуна. И Антон понял, что он знал. На секунду с лица Попова стекла улыбка, и он отвернулся от приятеля. — Све-ета, выдыхает она, — пытался спасти импровизацию Шаст, произнеся это таким тоном, как будто хватался за тоненькую соломинку надежды. — Но… я думал, что вы просто подруги, — вернулся в образ Попов, развернувшись к Антону. — Меняй. — Я думал, что в этом порно-ролике похожие актрисы, — выдал Арсений, и сидевшие в креслах Матвиенко и Позов взорвались приступом хохота. — Арс, меняй, — рассмеялся Шеминов. — Ты, правда, считаешь, что я не догадался, что ты влюбилась в свою подругу Ленку? Стас встал со стула и поднял руки вверх, оповестив зрителей, что импровизация закончена. Попов бросил быстрый взгляд из-под ресниц на Антона, дав ему понять, что последняя реплика имела к их ситуации прямое отношение. Шастун провалился в жёсткое кресло и коротким взглядом оглядел зрителей. Олеся Чернова смотрела на него с неприкрытым обожанием и широко улыбнулась, когда их взгляды столкнулись. Шастун чуть повёл головой, проведя задумчиво пальцем по нижней губе, показав, что он её увидел. Сделав вид, что сосредоточенно слушал Шеминова, который объяснял суть импровизации «Это рэп», Антон повернул голову в противоположную часть зала, где сидели работники управления — стул Котовской оказался пуст.***
— Я очень рада, что мой номер тебе пригодился. Антон растянул губы в вежливом подобии улыбки, и Олеся смущённо отвела глаза. На ней было изумрудное пальто, длиной выше колена, дополненное милой береткой серого цвета. Словно надеясь на продолжение после концерта, Чернова обула сапожки на высоком, но устойчивом каблуке, и теперь была всего лишь на пару-тройку сантиметров ниже Шастуна. Он галантно позволил Олесе опереться на его руку и двинулся вместе с ней по парку. Заручившись великодушным разрешением Шмелёва — между ними зародилось некое подобие дружбы — Шаст стыдливо прошёл мимо номера Котовской, где на дверной ручки висело «Не беспокоить». Кирилл заверил Антона, что телохранители дочки Черновой являлись сотрудниками их филиала, поэтому за свою безопасность он мог не переживать. Как будто он переживал. Просто проверял, остановит ли его Кирилл от необдуманных поступков, типа прогулки с девушкой, испытывавшей к нему симпатию и нисколько этого не скрывавшей. — Концерт был очень классный, — Чернова сжала пальцы на локте Антона, вовлекая его в диалог. — «Меняй» это вообще нечто, Арсений серьёзно сказал про порно-ролик? — она тихо рассмеялась, прикрыв рот рукой. Как и положено воспитанной девушке. — Он и не такое может сказать, — уклончиво ответил Шастун. Они двигались по дорожке, освещенной фонарями. Антон старался спрятаться в воротнике зеленой парки, когда мимо него и Олеси проходила толпа молодых девушек. Чернова, напротив, по-видимому, хотела, чтобы кто-то из знакомых увидел, что она шла вместе с самим Антоном Шастуном. — Кстати, — оживлённо протянула Олеся. — Если хочешь знать, то эта импровизация особенно понравилась всем артоновцам. Их нисколько не смущает, что у Арсения есть девушка, — зачем-то добавила Чернова. Шастун был красноречив как никогда. Услышав столь длинную реплику, он кивнул. Спустя пару минут после того, как он набрал смс Олесе с предложением прогуляться, Антон мониторил контакт. — А что, если придуманная запретная любовь Светы и Лены это скрытая мольба Антона, чтобы привлечь внимание Арсения? — гласила подпись к фотографиям, сделанным во время концерта. Пусть будет мольба, что угодно, лишь бы не намёк о наличии отношений между Антоном Шастуном и девушкой Арсения. — Они очень гармонично вместе смотрятся, — продолжала размышлять девушка, поправив чёрные кудри, упавшие на плечи. — Арс такой мистер секс, и Женя — его персональный свет, способный мириться с его порывами. И моя персональная тьма, способная разрушить меня. — А мы можем говорить о чём-нибудь ещё кроме Жени и Арсения? — попросил Шастун. Олеся задумчиво кивнула, и Антон заметил появившуюся улыбку на её, накрашенных пудровым оттенком помады, губах. Шастун, усмехнувшись, кивнул. — А мне кажется, что Антону просто больно видеть своего любимого с девушкой, — писала другая поклонница, которая даже поставила себе фамилию Антона в социальных сетях. В доказательство своих слов миссис Шастун выложила коллаж из скринов с прямого эфира Сергея Матвиенко, который тот вёл на дне рождения Арса. Скрины были не самыми удачными, по мнению Антона, — на одном Арсений обнимал Женю за плечи, на другом Антон с болью в глазах смотрел на них. Всё это, разумеется, сопровождалось картинками, подобранными в тон. Поклонница даже не понимала, насколько она близка в своих размышлениях. В конце концов, Антон нашёл в себе силы для ведения разговора с Олесей. С другой стороны, Чернова же не виновата в том, что сейчас творилось на душе Шастуна. Ладно, виновата, но очень косвенно. Большую часть вины Шаст продолжал брать на себя. Пройдя единственный неработавший фонарь в парке уже третий раз, Антон и Олеся весело обсуждали первые выпуски шоу. Чернова рассказала, что случайно наткнулась на ТНТ, так как обычно юмор этого канала никогда не понимала. Включила как раз вовремя — Воля поставил Арсения и Антона в «Меняй». — Ты мне понравился сразу, — признавался на экране Попов своему товарищу. — Пидорасы какие-то, — подумала Чернова, но переключать канал не стала. — Ты же знаешь, что первое впечатление обычно самое верное, да? — рассмеялся Шастун, услышав рассказ Олеси. С девушкой, оказалось, очень легко общаться, когда она находилась вне стен своего особняка. Дочку богатого отца в ней выдавал только новенький БМВ, который частенько появлялся в поле зрения молодых людей. Антон позволял ей подшучивать над ним, иногда даже поддаваясь правилам её игры. — Серьёзно, — Леся, как называл девушку ласково её отец, продолжала веселиться над своим увлечением шоу, — я взрослая девушка, с двумя высшими образованиями, пускала слюни на парней с экрана. Не приведи Господь, кому-то узнать, как я с пеной у рта доказывала, что глупо влюбляться в мальчиков из телевизора. — И в кого же ты влюбилась? — Антон остановился перед девушкой и положил руки ей на плечи. Он только ждал того момента, чтобы залатать свои дыры, пробитые поступком Котовской. — В тебя, — пожала плечами Чернова, смутившись от столь близкого нахождения к ней любимого актера. Она поправила свою и без того сидевшую идеально беретку и попыталась спрятать от Антона свои раскрасневшиеся щёки. — Не прячься, — ласково попросил Шастун, убрав руки девушки от лица. — Ты замерзла, — он обхватил её холодные кисти двумя руками и обжег их своим горячим дыханием. — А чего не призналась, дурёха? — продолжал он улыбаться Олесе, которая больше не в силах была отвести от него влюблённых глаз. Она смотрела на его губы все те мгновения, что он произносил банальные подкаты, которые неуклюже пытался сгенерировать в голове. Шастун воспринял это как сигнал готовности. Он поддался вперёд и накрыл её мягкие, всё с тем же клубничным вкусом, губы своими губами. Её холодные пальчики коснулись его шеи, а Антон до последнего боролся с тем отталкивающим чувством, которое сработало сразу, как только его губы коснулись чужих губ. Всё было неправильно, противоречило его природе, и не приносило никакого наслаждения. — Прости, — Антон отступил на шаг, отстранившись от девушки. — Прости меня, но я так не могу, — качал он головой, выкинув воспоминание об этом поцелуе из головы. Олеся опустила глаза. Она пальцами водила по нижней губе, напротив, навсегда запомнив это прикосновение. Шастун чувствовал себя паршиво и мерзко — таким гадким он казался себе в этот момент, что с радостью бы причислил себя к классу пресмыкающихся. — Олесь, — он сделал шаг вперёд, но девушка остановила его вытянутой рукой и покачала головой, — извини меня, я не должен был этого делать… Чернова молчала. Её молчание стало одним из самых неприятных звуков для Антона за всю его жизнь. Никогда прежде он не решался использовать других людей в качестве бинта, чтобы собственные раны зажили. По-видимому, у Котовской в этом деле было куда больше опыта. — Ты, правда, любишь, — грустно усмехнувшись, произнесла Олеся в пустоту перед собой. Шастун не сразу разобрал, что именно сказала девушка, а, поняв, смутился, почувствовав себя пойманным с поличным. — Ты, правда, её любишь, — грустно осознала Чернова, осознав, что сердце любимого актёра занято. — Кого? — Девушку Арсения.