и бросали мы тех, кто действительно мог подарить нам то самое с ч а с т ь е.
Котовская поморщилась — на секунду ей показалось, что она услышала хруст собственного позвоночника. Ничего удивительного, когда ты молниеносно пролетела через половину спортивного зала и столкнулась с холодной стеной. Бросив быстрый взгляд из-под ресниц на высокого мужчину, который не сводил с неё глаз, Женька натянуто улыбнулась и попыталась поднять правую руку, сообщив этим жестом, что она в норме. До нормы ей, если по-честному, было далеко. Четвёртый день тренировок с Игорем Пастуховым, бывшим спецназовцем, побывавшем в горячей точке, давал о себе знать. Каждый новый день Евгения Котовская встречала с болью во всём позвоночнике, с каждым новом днём она неувереннее стояла на ногах, зато единение со своим телом ощущала по полной программе — после очередной тренировки она заново чувствовала каждую клеточку своего кожи. Конец второго дня в управлении ознаменовался лучшим выводом: Котовская поняла, что начала делать всё на автомате. Она вставала по будильнику в шесть утра, понимая, что не ценила подъёмы в восемь во время гастрольного тура импровизаторов, и окончательно просыпалась лишь под холодным душем. Ко второму дню Женька поняла, что её пробежки в семь утра лишь жалкие попытки выпендриться перед собственным организмом, и весомая разница в целый час от привычного распорядка, оказывается, играла важную роль. Завтракала девушка обычно кашей — папа предусмотрительно купил любимой дочери каши быстрого приготовления, которые успевали завариться, пока Евгения просыпалась в душе. Противная каша, отказывавшаяся лезть в горло, была единственным гарантом не сдохнуть, и Котовская, надев спортивный костюм, шла в зал за ежедневной порцией ударов и увечий. Полноценный обед после тренировки постоянно норовил вырваться наружу, а повторный душ совсем не спасал от ноющей боли в мышцах. Обессиленная Женя падала в кровать, закрытыми глазами включая будильник на телефоне. Тихий час. Казалось, что противный звон будильника раздавался именно в тот момент, когда Женя окончательно отключалась, и, закинувшись наскоро фруктами, девушка снова брела в спортивный зал, где начиналась самая долгая тренировка, которая затягивалась до полуночи. — Полежу ещё пять минуточек, — протянула Женя, когда широкоплечий мужчина выжидающе посмотрел на неё. Женька попыталась откашляться. Внутри всё как будто через миксер пропустили и совсем не в романтичном смысле. Если и были когда-то внутри девушки целые органы и кости, то на четвёртый день они там вряд ли остались. Кажется, вздумай сейчас Котовская попрыгать — все они звоном скользили бы внутри оставшейся оболочки. — Вставай, Котовская, солнце ещё не село. — Мужчина остановился около скамейки и, схватив бутылку с минеральной водой, жадно осушил добрую её половину. — Будешь? — предложил он девушке, но та покачала головой. Пить, на самом деле, хотелось, просто было страшно, как подействует вода, если добавить её к нарезанным для салата внутренним органам. Женька осторожно поднялась, держась за стену. Надо предложить для тренировок палату в психлечебнице, там хоть стены мягкие — позвоночники не так аппетитно хрустеть будут. — Жень, точно всё нормально? — обеспокоенно поинтересовался мужчина, испугавшись такого состояния девушки. Да, конечно, Котовский попросил тренировать его дочь, не делая поблажек, но летальному исходу дочери он вряд ли обрадуется. Девушка молчала, и это не могло не восхищать — каждый удар она принимала стойко и ни разу не заплакала от боли. Хотя Пастухов помнил, как складывались пополам взрослые мужики от схожих тренировок. Женя не дыша наблюдала, как Игорь Сергеевич осторожно приближался к ней, а на его лице мелькали одна за одной разные эмоции — недоверие, испуг, сомнение и, наконец, решительность. Она знала, что он чуть старше Попова и Матвиенко, правда, его внешность прибавляла ему лет. Пара шрамов на лице как воспоминание о тяжелых временах, глаза почти пустые. Женя выигрывала только потому, что была девушкой; парням пощады от такого учителя ждать не приходилось. Последнее сомнение исчезло, когда Котовская положила руку на живот и снова закашляла, Игорь остановился около девушки и сцепил пальцы на её плече, лишь в следующее мгновение понимая, что совершил ошибку. Действовала Котовская быстро. Резким движением ударила ребром ладони по локтевому сгибу, не дав возможности удержать себя, затем, ощутив какую-то зверскую силу, ударила ногой по колену, заставив тем самым растерявшегося Игоря согнуться пополам. Догадываясь, что бывший спецназовец в любой момент возьмёт себя в руки, Женька ударила коленом мужчину в нос. Неожиданностью для Игоря это не было, и кровь из носа нисколько его не смутила. Он, разбежавшись, толкнул Котовскую на мат, лежащий на полу. Поёжившись после приземления, Женька увернулась в сторону от летевшего в её лицо кулака — договаривались же, что лицо портить не будем — и перекатилась в другую сторону зала, оказавшись точно под турником. За секунду до очередного столкновения с мужчиной девушка подпрыгнула и схватилась обеими руками за железную трубу, дёрнулась всем телом и ступнями толкнула своего тренера в плечи. Игорь лишь сделал шаг назад, схватив Котовскую за ногу. Очередное приземление закончилось наморщенным носом Женьки. Аппетитный хруст позвоночника не заставил себя ждать. Когда Пастухов занёс кулак для следующего удара, Котовская ловко обхватила его талию ногами и, каким-то чудом резко обернувшись, оказалась сидящей на спине Игоря. Не веря в собственный успех, Женя быстро, пока мужчина не успел схватить её за ноги, перебралась на его плечи и подалась назад всем телом, зажав бедрами его шею. Приземление ничего не смягчило, но зажатый между ног тренер с перекрытым доступом кислорода был триумфом сегодняшнего вечера, как бы странно это ни звучало. — Котовская, всё! — прохрипел мужчина в её жарких объятиях, стукнув рукой по полу. Женя разжала ноги и быстро отползла в сторону — о грации своих движений она уже не думала. — Не верь в Деда Мороза, зубную фею и женскую слабость. Их не существует, — с довольным видом изрекла девушка, наблюдая, как Игорь Сергеевич потирал покрасневшую шею. Мужчина усмехнулся. — Продолжим? — она картинно развела руками, хреново скрыв, что даже это движение уже приносило ей боль. До переаттестации она вообще не доживет. — На сегодня хватит, — произнёс Пастухов. Женя изобразила разочарованный вздох, но он знал, что она рада такому раскладу. — Время уже позднее, — он бросил взгляд на наручные часы — они показывали полночь. Котовская, напротив, за временем не следила. Ей казалось, что у неё где-то там внутри сформировался собственный будильник, поднимавший её на тренировку и оповещавший организм о сне. В спортивном зале окон не было, поэтому шутку своего тренера, что «солнце ещё не село», она восприняла всерьёз. — Двенадцать уже, — ответил на невысказанный вопрос в глазах своей подопечной Пастухов. — Спать иди. Женя исказила лицо очередной гримасой и медленно поднялась с мата. Она переминалась с ноги на ногу, а Игорь, увлечённый утиранием крови с лица, посмотрел на девушку: — Ах да! Завтра тренировки не будет, можешь вернуться домой. Отец твой просил не переусердствовать. Женя усмехнулась уголком губ и покачала головой — вовремя. — Считай, что завтра у тебя свободное время. Выспись перед тестом, — мужчина схватил со скамейки тёмную ветровку и накинул её поверх черной футболки. — Что ещё, Жень? — рыкнув, посмотрел он на девушку, которая продолжала стоять на месте. — Я безнадёжна, да? — пробормотала Котовская. — Из четырёх дней нашей тренировки — это первый, когда мне удалось уложить вас на мат. — Жень, — мужчина остановился напротив девушки, — я думаю, что вряд ли в противники тебе достанутся спецназовцы. Она недоверчиво покачала головой, обнимая себя за плечи. Игорь с сочувствием посмотрел на сбитые костяшки рук — ему вообще показалось странным, что девушка уже пришла в зал изрядно побитой. — Не мне тебе говорить о том, что эта переаттестация первая в истории нашего управления. Завъялов, скорее всего, выберет нашу комнату с сюрпризом, — подмигнул мужчина, и Женя кивнула, догадавшись, о чём шла речь. — Картонные фигурки, ну максимум роботы с запрограммированными действиями, которых можно провести эффектом неожиданности, — мужчина резко замолчал, поняв, что начал раздавать советы. — Они не люди. Их не стоит бояться. Бояться надо человека: у него чёрт те что в голове творится, — он ободряюще положил руку на плечо девушки, поморщившись: вспомнил, что было в прошлый раз после такого жеста. Женя никак не отреагировала на словесную поддержку — видимо, слишком устала, поэтому мужчина убрал свою руку и поковылял в сторону двери под задумчивым взглядом Котовской. Удивительно, но в бою хромота куда-то пропадала, и на смену ей приходили молниеносные движения. Дверь за ним захлопнулась, и Женя снова растянулась на полу. Эти тусклые лампы спортивного зала успели опостылеть хуже пареной репы, но каждый вечер Котовская продолжала на них смотреть. Закрыв глаза, она представляла, как затягиваются раны и порезы на её теле (второй день Женьке пришлось выступать против холодного оружия), как принимают свой первоначальный вид все органы внутри, и только потом она поднималась и брела в свою комнату. Женька уже и не помнила, когда последний раз так много времени проводила в главном управлении. Его огромные коридоры с множеством кабинетов напоминали университетские коридоры, где они звонко смеялись со Шмелёвым, обсуждая предстоящую сессию. Сейчас Женька прекрасно ориентировалась в стенах главного корпуса СУпОБа, а совсем юную практикантку Женечку Котовскую это здание пугало. — Как студенческий кампус в американских фильмах, — заворожённо проговорил кто-то из стажеров, когда Жене, Кириллу и остальным новичкам показали их новое место работы. Вот и сейчас Котовская пересекла узкий коридор из главного корпуса, плавно перетекающий в общежитие для кадетов. Лифт не работал, сколько Женька себя помнила. Ей всегда приходилось подниматься по лестнице, когда она затемно возвращалась в управление, чтобы успеть к утреннему совещанию. Котовская улыбнулась воспоминаниям: как ругалась на каждый новый лестничный пролет, что такой богатый спонсор не мог купить качественный лифт, и искренне недоумевала, почему эта махина не работала именно в жилой части управления. Сегодня подниматься было тяжелее обычного. Женька брала передышку на каждом этаже, вслушиваясь в тишину каждого отдела. На втором этаже было тихо всегда — все кадеты второго отдела были зрелыми мужчинами, которые редко устраивали посиделки; в холле третьего этажа часто собирался Телышев со своей свитой — людей Саша подбирал себе всегда под стать, как будто кастинг проводил; на четвертом этаже Котовской удалось побывать пару раз: в тот год в их управление устроилась ещё одна девушка, которая была моложе Женьки на два года. Доверительные отношения у сотрудниц так и не установились, да и сама Света (вроде так её звали), не проработав и года, уволилась. С парнями пятого и шестого отдела Котовская и Шмелёв лишь сухо здоровались, редко пересекаясь по работе. Родной холл седьмого этажа тоже встретил Женьку тишиной — с её уходом из общежития многие парни потянулись за ней. Котовскую совсем не радовала перспектива возвращения в столицу, но и продолжать работу того направления, которым она занималась, больше не хотела. Все эти командировки, внутренние слежки, жизнь под чужими именами успели девушке надоесть. Крыло седьмого отдела было самым большим и насчитывало двадцать восемь комнат. Четверокурсники университета МВД России Котовская и Шмелёв провели не один вечер в кругу своих ровесников-студентов из различных городов России, которые тоже решили стать кадетами СУпОБа. Женя с улыбкой вспомнила, как на широком диване посреди холла они часто сидели по пять человек, хотя вместимость его была куда меньше, и пели армейские песни, громко смеясь. В те моменты казалось, что всё навсегда. Оказалось, что навсегда ничего не бывает. Бросив полный тоски взгляд на комнату с номером 28, которая словно в прошлой жизни принадлежала Димке Кириллову, девушка побрела дальше, волоча за собой ноющую ногу. Женька заметила странную особенность своего тела: при Игоре Сергеевиче организм отказывался признавать свою слабость, но по дороге к кровати ныть начинало абсолютно всё. Пройдя равнодушно мимо комнаты 12, закрепленной за Кириллом Шмелёвым, девушка толкнула дверь комнаты 13, которую единогласно закрепили за ней, решив, что это число принесёт ей удачу. При заселении Котовская была очень рада, что ей, как начальнику отдела, достался блок. В её распоряжении оказалась уютная кухня, огромная комната и совместный санузел. Поняв, что если сейчас приземлится на кровать, то потом вряд ли встанет, Женька остановилась около письменного стола, на котором лежал её мобильный. На экране сияли сообщения с поддержкой от парней. Уведомления от других приложений Котовская предпочла отключить, чтобы лишний раз не травить собственную душу. От Шастуна, который позвонил ей, как только разместился в гостиничном номере, Женька узнала, что парни приняли общее решение вернуться в Москву и заняться делами. Тот же Антон сообщил, что Стас и Кирилл решили вопрос с креслами, и концерт в девять вечера прошёл в дружеской и шумной атмосфере — поклонники постарались для Шастуна, который давал концерт в родном городе. Импровизаторы тоже не остались в долгу и дали интервью поклонникам. Женя смутилась, когда усмехнувшийся Шаст рассказал о том, что фанаты интересовались, где она и с кем же всё-таки встречается, но Арсений как-то ловко выкрутился и привлёк всё внимание к себе, убирая воображаемый волос с плеча Антона. Попрощавшись с Антоном, Котовская сама набрала номер Кирилла. Когда на заднем фоне прозвучал женский голос, Шмелёв, чтобы не вызвать ненужные вопросы, сразу рассказал Женьке, что пригласил Стаса со своей семьёй к себе. Девушку это очень удивило, но признаваться в этом приятелю она не стала, так как ей показалось, что Шмелёв чем-то сильно расстроен. Словно в подтверждение её слов Кирилл быстро попрощался, сославшись на усталость от перелёта. Кстати, в главный корпус Кирилла так и не пропустили — сказали, что якобы нужно особое предписание, чтобы навестить Котовскую, которая готовилась к переаттестации. Как будто сам факт, что твоя подруга находилась в четырёх стенах, каждый день получала новые ссадины и синяки, не являлся особым предписанием. Женя в принципе была согласна с этим решением — после воронежских нападок будет лучше, если Кирилл будет находиться рядом с импровизаторами. Поблагодарив парней за поддержку и только Кириллу сообщив, что завтра днём возвращается домой, Женька, схватив с двери полотенце, которое не успело высохнуть, направилась в ванную. Возвращаясь в свою комнату каждую ночь, наступая на холодный кафель, Женька ждала, что однажды она просто не сможет снять с себя одежду. С каждым новым ударом Пастухова и очередным неудачным приземлением на маты, Котовской казалось, что собственное тело обливалось кровью, заставляющей липнуть тонкую ткань к телу, и каждый раз девушка удивлялась, как легко снималась одежда. Так и сейчас спортивный костюм оказался в корзине с грязным бельём, а Женька зачарованно изучала собственные руки и ноги, покрытые синяками и порезами. Правило «по лицу бить нельзя», обговорили в первое утро, когда Котовский представил свою дочь старому знакомому. Алексей Евгеньевич аргументировал это тем, что Евгения работала с медийными личностями, и ушибы на лице могли вызвать кучу ненужных вопросов. Когда Пастухов, выразив кивком согласие на поставленное условие, отметил, что сам бы вряд ли стал бить девушек по лицу, Котовский смутился, словно и забыл вовсе, что его дочь — девушка. К слову, легче от данного ограничения Жене не стало — ей и без ударов по лицу доставалось неплохо. К концу первого часа занятия Котовская поняла, что её собственному носу плевать, что он тоже так-то к лицу относится, он решил кровоточить каждый раз, когда его хозяйку прикладывали затылком к холодной стене. Собственные губы Женя прокусывала с завидным постоянством, когда поняла, что ей достался юркий соперник, который жалеть её не собирался. Забравшись в душевую кабину, Женя захлопнула за собой прозрачную дверь и, откашлявшись, уперлась рукой в стену. Ей вообще казалось странным, что она ещё не отхаркивала собственные легкие — на поверку её организм оказался куда сильнее, чем она того ожидала. Порезы на теле начали ныть, напомнив, зачем девушка пришла в ванную, и Котовская, наконец, открыла кран с холодной водой. Ледяные капли приносили секундное наслаждение, зализывая полученные раны — по коже разливалась приятная нега, и боль постепенно покидала тело девушки, растворившись в этих каплях. Наслаждение ледяным душем резко перешло в озноб, и Женька, спохватившись, отрегулировала воду и, осторожно коснувшись мочалкой собственной кожи, смыла с себя очередной прожитый день. Укутавшись в полотенце, Женя первым делом потянулась к аптечке, лежавшей на стиральной машинке. Ещё на первой тренировке девушка почувствовала неприятную боль на бедре, где только-только начал затягиваться порез от столкновения с питерскими хулиганами. Теперь каждую ночь Котовская на всякий случай обрабатывала ссадины мазью и лепила на него огромный пластырь. Закончив манипуляции с бедром, Женя принялась за стёртые в кровь костяшки своих рук. Если после вечеринки в клубе в честь дня рождения Антона ныла только правая рука, то сейчас болели обе: на тренировках нагрузка казалась обычной, но ночью руки начинали рвано болеть и тянуть. Обработав их заживляющим кремом, срок годности которого давно истёк, Женя вытерла запотевшее зеркало и изучила своё новое отражение. Запрет на удары по лицу распространялся только на Пастухова, и это нисколько не мешало самой Жене неудачно разворачиваться в процессе полёта по всему залу и приземляться лицом вниз. Из-за этого Пастухову приходилось даже несколько раз вправлять нос девушке обратно. Вот и сейчас на поджившей щеке сияли три едва заметные розоватые полосы — тормозной путь Котовской при попытке удачно приземлиться на пол, где назло не оказалось мягкого мата. Осторожно коснувшись подушечками пальцев поражённого места и испытав лишь секундное облегчение, девушка обработала очередную ссадину. К рассеченной губе, которая снова начала кровить, Женька аккуратно прислонила вату, смоченную в перекиси водорода. Закончив предшествующий сну ритуал, девушка вернулась в комнату и обнаружила, что уже час ночи. На пружинящих ногах она подошла к столу, взяла с него телефон, сняла блокировку и перевела свой будильник с 6.00 на 8.00. Благодать! Кинув чёрный айфон на прикроватную тумбочку, Котовская сняла с себя полотенце и надела огромную мужскую футболку, когда-то давно отвоеванную у Шмелёва. Стараясь лишний раз не смотреть на свои ноги, покрытые синяками, Женька спрятала их под одеялом и уткнулась лицом в подушку. Она только-только начала дремать, когда сквозь этот недосон услышала вибрацию мобильного. Отвечать не очень хотелось, но она прекрасно знала, что утром будет корить себя, если не ответит. Уставшее воображение мгновенно выдало ужасную картину, и Женька села в кровати. Взяв в руки телефон и увидев сообщение, девушка улыбнулась. Антон ♥ (26.04 01:23) Ты не спишь? Женя широко зевнула и попыталась разлепить глаза, которые как нарочно начали слипаться. Ей не удалось снять блокировку, потому что собственные руки тряслись от усталости, не давая взять над ними контроль. Потерпев фиаско несколько раз, Котовская, наконец, разблокировала телефон, и он оповестил о новом сообщении. Антон ♥(26.04 01:26) Пожалуйста, не спи. Я пьян и мне надо сказать, как сильно Люблю Тебя Котовская улыбнулась и, опустившись обратно на подушку, напечатала ответ.Женя ♥(26.04 01:26) И я тебя Очень
Она вернула телефон на тумбочку и перевернулась на другой бок. Дурацкая улыбка не сходила с её лица и, убрав свои ладони под подушку, Женя закрыла глаза. Ради этих слов она на всё согласна. И пусть хоть десятки Игорей Сергеевичей готовят её к переаттестации.***
Шмелёв с каждым новым днём становился мрачнее тучи. Конечно, не сказать, что он закрывался в себе, Кирилл оказался добродушным хозяином и часто оставался вместе с Демидом, когда Стас и Дарина хотели погулять по Москве. Но Шеминов видел, что Кирилл часто думал о чём-то, не слышал его вопросов и был погружён в собственные мысли с головой. Стас думал, что в один прекрасный момент лицо Кирилла станет цвета асфальта, краше всего подходящего для описания «серости» парня. Кирилл много и часто курил. От слова «очень». Шеминов всё чаще находил его на балконе с сигаретой, задумчиво смотрящего вдаль и опять размышляющего о чём-то своём. В такие моменты Стасу становилось неловко, словно он застукал Кирилла за чем-то неприличном. Но спросить, что его тревожит, а ещё лучше — предложить ему свою помощь Стас не решался. Шеминову даже подумалось, что к тому моменту, когда Женя будет сдавать свой тест, по венам Кирилла Шмелёва будет течь смола, а сам Кирилл станет первым человеком, полностью состоящим из никотина. Всем было странно видеть Кирилла таким серым. Не то, чтобы он обычно не замолкал ни на секунду, вставлял свои колкие комментарии, но, по крайней мере, его присутствие ощущалось. А сейчас Шмелёва можно было заметить только, если посмотреть на угловой столик, за которым он беззвучно сидел, слившись с интерьером офиса Импровизации. Матвиенко первым предпринял попытку поговорить с Кириллом, но тот лишь устало отвечал на вопросы Армяна, особо не вдумываясь в смысл сказанных слов — диалог шёл на уровне анекдота «Как дела? Потому что». Худо-бедно Серёге удалось вытянуть из Шмелёва, что его не пустили на порог управления, попросили какое-то особое предписание, а с Женькой увидеться так и не удалось. Утро четверга началось с того, что на пороге офиса появился Павел Воля, который долго и загадочно улыбался. На самом деле сам факт появления Воли в офисе был необъяснимым явлением, поэтому импровизаторы в ответ долго и загадочно смотрели на своего ведущего. Равнодушным к появлению резидента Камеди Клаба остался только Шмелёв, который, извинившись, вообще вышел в коридор. — Ну что, товарищи? — Пашу нисколько не оскорбило исчезновение Кирилла, он приземлился на стол, за которым сидел Шастун. Он, как бывалый заговорщик, потёр свои ладони, злобно усмехнулся и снова посмотрел на каждого, кто присутствовал в офисе. — Я пришёл к вам, господа, чтобы сообщить весьма приятное известие… — Паш, не тяни, — возмутился первым Позов, потому что знал, что у его друзей в последнее время нервы ни к черту. — Ладно, ладно, уговорили, черти, — ещё шире начал улыбаться Воля, и Серёже даже показалось, что его верхняя губа коснулась крючковатого носа. — Я надеюсь, что все слышали про премию ТЭФИ? — Паша улыбнулся, когда Попов кивнул первым. — А кто-нибудь из вас слышал, что с 2019 года, то бишь с года, в котором все мы с вами на данный момент проживаем, — Воля картинно возвёл руки к небесам и опять улыбнулся, — ввели новую номинацию «Возвращение года»? — Погоди, погоди, — запрыгал Матвиенко на месте, потянувшись к Воле. — Ты хочешь сказать, что… да ладно? — охнул Серёжа от осознания и приземлился обратно на своё место. — Да, да, да, — всё также вальяжно раскидывал свои руки Паша, не обратив внимания на прыгающих от радости взрослых мужчин. — Именно это я и хотел сказать, но вы у меня такие сообразительные, — Воля наигранно поморщился от объятий, в которые его заключил Матвиенко. — Ну, что? — развернулся мужчина на Стаса, когда парни схватились за мобильные, чтобы поделиться новостью со своими подписчиками. — Слава сказал, что запускаем новые выпуски после майских. Лицо Стаса просветлело — в связи с последними событиями эта новость не могла не радовать. Он поднялся из-за стола и, поравнявшись с Павлом, пожал тому руку. — Спасибо, — произнёс Шеминов одними губами, словно боялся спугнуть ту магию, которая вернула фортуну к импровизаторам. — Пока не за что, — также тихо ответил ему Воля. — Мы пока только номинанты, сейчас от парней зависит, будет ли победа на нашей стороне. До октября есть время, вам придётся постараться, — Стас кивал в такт слов Паши. — Кстати, — произнёс Воля уже громко и развернулся на парней, — Слава по этому поводу решил устроить фуршет. Предлагаю завтра отметить в нашем уютном семейном кругу, — усмехнулся он. — К сожалению, СМИ на нашей посиделке тоже будут, и начало праздника будет транслироваться в прямом эфире. — А, может, правда, собраться всем вместе сегодня? — вдохновился идеей Матвиенко, и Позов закатил глаза — этому бы шабаши ведьмам организовывать. — Нет, а что? — Серёжа успел в красках представить торжество, поэтому прыгал на месте. — Посидим нашей компанией, креативной группой так сказать. Паш, ты как? — Армян повернулся на резидента в попытке найти поддержку. — Не, Серёнь, я сегодня никак, — Паша поднял руки вверх. — Я Лясю-то еле на пятницу уговорил, если ещё и про четверг заикнусь, то боюсь, что спать мне до самой премии на диване в гостиной. Да и съёмки у нас в Камеди сегодня, я, правда, не могу, — лицо Воли сделалось виноватым, и Серёжа тоже поскучнел. — Да ладно вам, я так вообще не играю, — возмутился Матвиенко. — Вы что, тоже все сольётесь? — повернулся он на своих друзей. — Но, но, хотелось бы отметить, что у меня уважительная причина, — встрял в разговор Паша Воля. Сергей развернулся на него и брезгливо осмотрел с головы до ног, что-то пробормотав себе под нос (Дима, например, отчетливо услышал «пензенский дрыщ»). — Так, ты прекращай, — раздражился Павел, который, по-видимому, тоже разобрал слова мужчины. — Думаешь, что редиску свою отстриг, теперь всё можно? — Ой, иди уже отсюда, — презрительно бросил Армян. — Ладно, мне, правда, надо идти, — спохватился Воля и спешно пожал руки парням, лишь на секунду замешкавшись, подавать ли руку обиженному Сергею. — Давайте, пацаны, до завтра, — мужчина помахал рукой и вскоре скрылся за дверью. — Я не понял, — почти сразу оживился Матвиенко, хотя и до этого его к затухшим причислить нельзя было. — Серьёзно, давайте сегодня соберёмся, можно даже у меня, — нехотя сдался он, хоть и никто с ним не спорил. — В конце концов, не каждый день о нас в такой премии вспоминают, — напомнил он и посмотрел на парней, обиженно оттопырив нижнюю губу. — Даже алкоголь за мой счёт, — взмолился Сергей. — Змей-искуситель не твой дальний родственник? — усмехнулся Арсений, хотя ему идея Матвиенко, как и остальным парням, в принципе нравилась, но раздражать Серёженьку нравилось коллективу импровизации куда больше. — Так, Попович, иди на хер, — сказал как отрезал Армян. — Если не хотите пить, предлагаю просто посидеть… хотя просто сидеть не совсем интересно. Вы поглядите на Шмеля, меня уже тошнит от его кислой рожи. Она даже кислее той рожи, с которой он с нами знакомился, — Матвиенко указал за стену, где, по его предположению, сейчас находился Кирилл. И, словно в доказательство его слов, дверь в офис толкнул Шмелёв, появившись на пороге. — О, Кир! — обрадовался Матвиенко, решив, что это знак. Кирилл простонал — его теперь, видимо, тоже своим считали, раз издевались над его именем. — Представляешь, у ТЭФИ появилась новая номинация, ты же знаешь, что такое ТЭФИ? — недоверчиво посмотрел на кадета Сергей с высоты своего роста, правда, ему пришлось задрать голову. Кирилл сложил руки на груди и кивнул. — Так вот у них появилась новая номинация «Возвращение года», и знаешь, кого номинировали? — Сережа расплылся в улыбке, словно это было его личной заслугой, и разве что не мурчал. — Вас? — растерянно спросил Кирилл. — Хорош, зараза, — с гордостью и восхищением в голосе произнёс Армян, боксируя в накаченный пресс обалдевшего Шмелёва. — Ох, и нравишься же ты мне, малахольный, — улыбка не покидала лицо Серёжи, несмотря на то, что Кирилл качал головой. Для пущего эффекта Матвиенко кокетливо погрозил пальцем парню. — Вы чё, мужика сломать успели, пока меня не было? — Кирилл отвернулся от Армяна и посмотрел на Арсения. Тот улыбнулся и покачал головой. — Да блин, погоди ты поворачиваться на Поповского, — возмутился Сергей и развернул Шмелёва лицом к себе. — Ты ещё самого классного не услышал. — Боюсь даже предполагать, — к Кириллу вдруг вернулось хорошее настроение, и он улыбнулся. — Мы тут решили собраться вечером у меня, — поделился Сергей, улыбнувшись Шмелёву в ответ. Шастун и Попов переглянулись: не припоминали они что-то, когда успели дать свое согласие. — Соберёмся нашей компанией, — с вдохновением продолжал Матвиенко, и Стас отметил, что Кирилл смутился, узнав, что и он часть компании. — Посидим, выпьем пива. О, кстати, — он развернулся на Шеминова, не сводившего глаз с растерянного Шмелёва, к которому потихоньку возвращалось прекрасное расположение духа, — давайте и Оксанке с Лёшкой позвоним, в конце концов, она столько с нами работала, она будет рада, — Сергей радовался как ребенок, а с лица Кирилла сошла вся краска. — Шмель выпишет нам двойную охрану, — Матвиенко снова оказался рядом с кадетом и уткнулся ему в предплечье, поскольку обнять разница в росте не позволяла, — посидим, сказки-бабаски потравим. Мм, красота, — довольно улыбнулся Сергей, не сдержался и всё-таки стиснул в своих объятиях снова помрачневшего Шмелёва. — Псс, не хотите немного Кирёжи в сторис? — ухмыльнулся Позов, сфотографировав исподтишка эту парочку. — Хотя, кого я обманываю? Ваша пара заслуживает поста в моём Инстаграм. — Так, заканчивай, — при упоминании пейринга, над которым ржали весь вторник, Кирилл вывернулся из объятий Серёжи. — Но я же… — Матвиенко картинно вытянул руку вперёд, пародируя мем из соцсетей. — Мы же… — Я не смогу, — выдохнул Кирилл. — Ой, ну и обойдёмся без двойной охраны, тоже мне, — нервно рассмеялся Серёжа, хоть и прекрасно понимал, к чему клонил Шмелёв. — Серёг, не дурачься, ты хорошо понял, о чем я, — откашлялся Кирилл, заставив всех парней растеряться. Позов бросил быстрый взгляд на Шастуна — Шмелёв ещё никогда так ни с кем не говорил: серьёзно, без колкостей и надменности в голосе. — У меня сегодня дела, я не смогу к вам вечером присоединиться. Звонил Тарасов — он и ещё несколько парней из отдела хотят написать положительную характеристику Женьке. Бредовая затея, конечно, но чем чёрт не шутит, вдруг, что выгорит из этого. — Кирилл растерянно улыбнулся и посмотрел на парней. — Я бы, правда, с радостью, Армяш, ты тоже мне нравишься, — усмехнулся Шмелёв и потрепал нежно Матвиенко по макушке. — Сейчас на наших глазах произошёл небольшой каминг-аут. Расходимся, господа присяжные, — хмыкнул Позов. Арсений и Антон его поддержали. — Да в смысле? — наконец возмутился Матвиенко и выскользнул из-под руки Кирилла. — Сначала, значит, Воля сливается, теперь ты? — Серёжа с такой обидой произнёс эти слова, что даже Попов ревниво подумал, не нашёл ли Матвиенко себе нового лучшего друга. — Если уж Воля не выдерживает твоего напора, который столько времени работает с вами, чего говорить обо мне, человеке с неустойчивой психикой, — засмеялся Кирилл. — Ну, на счет устойчивости я бы поспорил… ах да, — разочарованно проговорил Матвиенко, понимая, что Шмелёв и без него себя раскритиковал. — Да ладно, Кир, не сливайся! — жалобно попросил Сергей, глядя из-под ресниц на парня. — Софья! Алёшенька! — протянул тоненьким голоском Арсений, за что ему тут же был продемонстрирован от Матвиенко средний палец. — Ну, а что? — развёл руками Попов, когда на него строго посмотрели остальные парни. — Я, правда, там нужнее, — проговорил Кирилл и положил руку на плечо Матвиенко. Импровизатор улыбнулся, в ответ Шмелёв одарил его уставшей улыбкой и, извинившись, снова ушел в коридор. — Армяш, в натуре, оставь его в покое, — произнёс Позов, когда отдаляющихся шагов Кирилла больше не было слышно. — Мне кажется, что у него от нас скоро кариес разовьётся, очень уж ему наши рожи надоели, а Котовская хоть как-то конфликт сглаживала, — предположил Дима. — Я думаю, что он переживает, — не согласился Сергей. — Мы все переживаем, — подал голос, наконец, Антон, и Матвиенко как-то злобно посмотрел на него. — Что? — Не хочу показаться невежливым, — откашлялся Армян, — но всё-таки позволю себе напомнить, что Кирилл потеряет работу и напарника в случае провала Женьки, а ты… — Серёжа пытался подобрать более тактичные слова, которые, как назло, обходили его стороной. — Ты понял меня, — снова закашлялся Сергей, когда увидел, как Шастун сжал свои кулаки. — Да все поняли, — махнул рукой Стас, пытаясь погасить назревающую ссору. Ему тоже не хотелось, чтобы Кирилла лишний раз терзали, потому что он беспокоился за самочувствие знакомого. — Осталось всего пару дней, и мы узнаем результаты, чего раньше времени в депрессию впадать. Я не понял, ты нас приглашаешь к себе или нет? — широко улыбнулся Шеминов. — Конечно, — уже не так рьяно согласился Матвиенко. — Можешь Дарину с собой взять, я пойду Оксанке наберу, — всем парням показалось, что Серёже нужен был только повод, чтобы выскользнуть в коридор. — Не ревнуешь? — усмехнулся Шастун и повернулся на Арсения, который проводил Армяна задумчивым взглядом. Попов беззаботно повёл плечами, не отреагировав на шутку Антона. — Курить пойдёшь? — улыбка испарилась с лица Шаста, и Арс кивнул, приняв предложение. — Поз? — вопросительно посмотрел Шаст на Диму. — Догоню, — пообещал Дмитрий, и высокие импровизаторы скрылись за дверью. Мужчины молчали. Стас вернулся за стол, а Дима какое-то время сверлил взглядом дверной проём, в котором исчезли его друзья. — Тебе не показалось странным, что… — Позов повернулся на Шеминова, который занялся бумагами. — Да, как будто бы Кирилл бурно отреагировал, когда Матвиенко упомянул Оксану, — кивнул Шеминов, поняв, к чему клонил Позов. Дима, напротив, удивился, как Стас быстро прочитал его мысли. — Просто совпадение, — пожал плечами Стас, будто бы вслух заверив в этом себя. — А кто отвёз Окс домой? — Дима облокотился на стол и посмотрел на креативного продюсера. Шеминов пожал плечами. — Вот именно, что никто не знает, — потёр руки Поз, чувствуя сенсацию. — Дим, прекращай, около клуба было много машин такси, наверняка, села в одну из них. — Вот какие мы после этого друзья, если отправили девушку одну посреди ночи… Шмелёв бы так вряд ли поступил, — осторожно заметил Позов. — С каких пор ты Кирилла в доблестные рыцари записал? — поднял глаза на Позова Стас. — Просто он был последним, кто с ней беседовал, кто видел её состояние. Ты же слышал, как Оксана отреагировала, когда застукала Шаста и Женьку, — Стас кивнул — ему тоже в этом покаялся Шастун. — Неужели Кирилл, у которого Фролова стреляла сигареты, оставил девушку в таком состоянии? — Уж от кого, а от тебя я не ожидал драматических рассказов. Королева драмы у нас Арсений, Поз. Даже если Кирилл не бросил Оксану и отвёз её домой, это только характеризует его с хорошей стороны, — заметил мужчина. — Не хочу показаться невежливым и указывать на твой возраст, — хмыкнул Стас, — но наша Оксанка в законном браке, а Шмель вроде как состоит в отношениях, — Шеминов ругнулся, поняв, что привычка называть людей по прозвищам заразна. — Вроде, — отметил Позов, у которого, по-видимому, в роду затесался Эркюль Пуаро. — Мы же о нём ничего не знаем, может, про девушку они с Котовской сказали так, для красного словца, чтобы лишний раз с расспросами не приставали. Вон, Женя сказала про своего парня, и все про аварию узнали, поэтому Шмель предпочёл не распространяться… — Его право, — выдохнул резко Шеминов, начав закипать — общение с кадетами управлениями никому из импровизаторов не шло на пользу: все начинали строить из себя детективов. — Я не пойму, чего ты добиваешься. Ты мне скажи, с чем я должен согласиться, и я соглашусь, — пообещал Стас, увидев возмущённое лицо Поза. — Катька сказала, что видела Оксану и Кирилла вместе в Воронеже. Шеминов усмехнулся — предположения Димы ему казались смешными. Позов, скорее всего, планировал зайтись в новой тираде слов, но его телефон завибрировал — Арс и Шаст уже искали его с собаками. Выругавшись на прощание, Дима покинул офис, оставив Стаса одного. Стас ещё долго улыбался этому предположению Димы. Улыбался, когда увидел, что Серёже всё-таки удалось добраться до Шмелёва, потому что вернулись эти оба в кабинет вдвоём. Улыбался, когда Кирилл попрощался со всеми, приказав водителям из своего управления отвезти импровизаторов по домам. Улыбнулся, когда делился мыслями Позова с Дариной, которая обзванивала знакомых, чтобы найти, с кем оставить Демида. Засомневался Шеминов, когда Кирилл появился на пороге своей квартиры, и его с радостными криками встретил Демид, кинувшись к нему на шею, а он, Кирилл, пообещал посидеть с их сыном, смущённо признавшись, что с характеристикой они быстро справились, но он очень устал. Стас хотел возмутиться, но Дарина накрыла его плечо своей ладонью и покачала головой — она первая уловила запах алкоголя, который исходил от грустного Кирилла. Окончательно Шеминов убедился, что был неправ, когда Оксана появилась на пороге квартиры Матвиенко одна и, оглядевшись в комнате, устало спросила: — Соколовых с вами нет? — Не, у них дела, — отмахнувшись, ответил Серёжа, который забирал у Сурковой её сумку. — Мы решили чисто нашей импровизаторской семьёй, — соврал мужчина и скрылся в дверном проёме. Стас видел, как угасла Оксана, хоть она и натянула на лицо вымученную улыбку. Он бросил быстрый взгляд на Позова — его, казалось, победа совсем не радовала. Тяжело вздохнув, Шеминов посмотрел на дно своего стакана, чувствуя, как на его плечо опустилась женская рука. — Ничего, — тихо произнесла Дарина. — Они справятся. — Но он там один, — напомнил Стас, продолжив топить свой взгляд в стакане. — Душа исцеляется рядом с детьми, — задумчиво произнесла Шеминова и громко рассмеялась над шуткой Попова. Матвиенко тоже думал этим вечером про Кирилла, хоть и Арсений шутил, что для натурала Сергей думал о нём слишком часто. Он нашёл Шмелёва сегодня днём на пожарной лестнице — тот сидел на узком подоконнике и отрешённо чиркал зажигалкой. — Кирюх, если ты захочешь поговорить, — начал разговор Сергей, потому что видел, что Кирилл не спешил с ним разговаривать, хоть и посмотрел на него безразличным взглядом, когда импровизатор вышел на лестницу, — я всегда могу тебя выслушать. — О чём? — парень продолжал терзать колесико зажигалки. — О том, что сейчас моя карьера зависит от девушки, которая была когда-то классным сотрудником управления, а сейчас разводит любовные драмы с актёрами? — Кирюх, ты, конечно, извини, — Матвиенко приземлился на край подоконник и посмотрел в лицо парня, — но разве ты с самого начала не знал, кого брал в напарники? — Хочешь по-честному, Серег? — Армяну подумалось вдруг, что он действительно никогда прежде не видел Шмелёва таким серьёзным. — Я вообще надеялся, что к апрелю всё закончится, — горько произнёс он и ушёл, оставив Матвиенко одного. — Как будто это от тебя зависит, — произнес Серёжа в пустоту и направился следом за парнем.