Куда мне деть твоё прости? Повесить в рамку над кроватью? Носить под стильным чёрным платьем, Или оставить взаперти? Куда мне деть твоё прости? Вливать по букве в рюмку с водкой? Убить чугунной сковородкой или развеять конфетти? Куда мне деть твоё прости? Добавить в новый гель для душа? Подать под соусом на ужин или косички заплести? Куда мне деть твоё прости? Свернуть конвертом аккуратно? Разлить по чашке в аппаратной или святыню возвести? Куда мне деть твоё прости? Прости — твой гимн, и жизнь и кредо, И упование победой. Прости, но нам не по пути. ©Екатерина Струкова-Голубцова
Женька уже пятнадцати минут пыталась дозвониться до Антона и Кирилла, но парни не отвечали: телефоны были вне зоны действия сети. Дарина и Катя о чём-то весело болтали на кухне Шмелёва и тревогу Котовской не замечали. В зале на повышенных тонах беседовали Дима, Стас и Серёжа. Арсений разговаривал с кем-то по телефону на балконе. Ребёнка Шеминовых не было дома: он гостил у Журавлёвых. Услышав в очередной раз просьбу перезвонить позже, Женя вышла из спальни и прокралась к выходу. Зажмурившись от боли, возникшей при наклоне, девушка со второго раза обула свои кроссовки и схватилась за дверную ручку. — Жень, ты куда? — раздался женский голос за её спиной. Выругавшись себе под нос, Котовская повернулась и виновато посмотрела на стоявшую перед ней Катю. Блондинка упёрла руки в бока; Женя почувствовала себя провинившейся школьницей под домашним арестом. — Забыла зарядку от телефона, — улыбнувшись, сказала Котовская. — Телефон почти сдох, я живу буквально в двух станциях от Шмелёва. Вернусь быстро… — пообещала Женька, предприняв вторую попытку открыть дверь. — У тебя айфон? — Позова подалась вперёд, попытавшись разглядеть мобильный в руках Женьки. — Так, у парней же тоже айфоны, найдём у кого-нибудь тебе зарядку, — Екатерина решительно развернулась в сторону зала, но Женя её окрикнула. — Ладно, ты меня поймала, — «сдалась» девушка. — У меня… — Женька притворно замялась, — ну… эти дни. Думаю, что вряд ли у парней найдётся заначка на этот случай. Хотела быстро сбегать до магазина. Жене казалось, что в её голосе фальшь буквально фонила. Да, и повод был идиотский — помимо неё в квартире ещё, как минимум, две девушки. — Блин, и я тебе ничем не могу помочь, — расстроилась Позова. — У Дарины не спрашивала? — она дёрнулась в сторону кухни. — Мне… Боже, серьёзно, давай не будем это обсуждать, — взмолилась Котовская. — Я буквально туда и обратно, — девушка, наконец, толкнула дверь. — Женёк, — услышала она зовущего её Матвиенко, — где Шаст со Шмелём? — В пробке застряли, — крикнула девушка, скрывшись в подъезде. Это она как раз и планировала выяснить. — О, я опоздал? — усмехнулся Тарасов, когда увидел, что из подъезда вылетела Женька. — Меня оправдают, если я скажу, что Илюха приедет позже меня? Что-то случилось? — улыбка сползла с губ блондина, когда он увидел, что Котовская судорожно набирала чей-то номер. — Жень, всё нормально? — поинтересовался он громче. — Максим, — произнесла Женька в трубку, пока Лёша с подозрением косился на окна квартиры Шмелёва, — ты можешь определить местонахождение машины Шмелёва? Да. На телефон он не отвечает, — Тарасов перевёл взгляд на свою одноклассницу — она начинала раздражаться. — Да. Сейчас. Мне нужно, чтобы ты сделал это сейчас! — крикнула Котовская в трубку. — Мы куда-то едем? — растерянно поинтересовался мужчина, когда Женька обогнула его и двинулась к автомобилю. — Жень… — Тарасов, сядь в машину! — приказала Котовская, и Алексей сорвался с места. — Это я не тебе, — проговорила она в трубку, когда забралась на пассажирское сидение. — Ну, что там? Диктуй адрес. Да, я знаю, где это… Это магазин игрушек в паре кварталов отсюда. Она повернулась на своего одноклассника, и тот понимающе кивнул, повернув ключ зажигания. — Ты же понимаешь, что они могли просто остановиться. В конце концов, Шастун — медийная личность. Фанатки одолели, — все слова Лёша произносил осторожно, зная, что Женя сейчас на взводе. — Пока со всеми сфотографируешься, автограф всем дашь. Тут же даже обычный поход в магазин как приключение с препятствиями, — беззаботно вещал Тарасов, свернув за нужный поворот. Машину Кирилла они узнали сразу. Стоило только Алексею остановить автомобиль, Котовская выскочила наружу. Замерев около внедорожника, Женька поняла, что самые страшные её подозрения оказались реальны: машина была пустой, лишь на заднем сидении лежали две плюшевые игрушки. Закрыв лицо руками, девушка опустилась на колени. Тщетно пытаясь унять дрожь по всему телу, она попеременно открывала и закрывала глаза. До последнего Котовской хотелось верить, что это чей-то глупый розыгрыш, и Антон с Кириллом сейчас выйдут из поворота. Ей казалось, что она даже оглохла: совсем не слышала, что говорил Лёшка за её спиной. Лишь какой-то глухой удар — будто кто-то открыл дверь и наблюдал с балкона, как растерянная девушка сидела перед открытым автомобилем. — Да что ж ты, блядь, творишь-то? — произнесла упавшим голосом Женя. Она опустилась на асфальт, запоздало ощутив, что начала плакать. Сквозь мутную пелену слёз девушка смотрела на плюшевых бурундуков. Они ведь купили их для нее. А она их не смогла спасти. Не уберегла. И не знала, где их нужно искать. Дверь где-то рядом снова хлопнула — кому-то надоело наблюдать за самобичеванием Жени. За спиной послышались шаги — так вечно шаркал Тарасов. — Продавщица сказала, что игрушки у неё покупали. Судя по описанию, это были Антон и Кирилл. Как они уехали, она не видела, — подтвердил догадки девушки Алексей, встав позади неё. — Жень… — Гражданам нашей страны не занимать сознательности, — задумчиво сказала Котовская, начав подниматься. Её взгляд зацепился за что-то знакомое, блеснувшее под автомобилем. Наклонившись, Женька достала из-под внедорожника Шмелёва разбитый мобильный телефон. Телефон Антона. — Твою мать, какая же я тупорылая! — покачала головой Котовская и потянулась к карману. Леша, решив не трогать подругу в таком состоянии, начал осматривать машину. Женька выбрала последний номер в списке звонков и поднесла телефон к уху. — Никольский, — спокойно произнесла девушка, как только услышала бодрое «алло», — помнишь, около недели назад я тебе приносила браслет? — Конечно, помню, — с гордостью ответил парень по ту сторону трубки. — Мы с тобой мой новый маячок туда инкрустировали. — Нужно проверить его работу, — холодным голосом попросила Котовская. Никольский этого не заметил — он громко стучал пальцами по клавиатуре. — Скажи, а Кирилл случайно не отзывал свою просьбу об отказе отслеживания его мобильного? — Не-а, — разрушил надежды коллеги одним невнятным жеванием Максим. Женя держала себя в руках из последних сил, стараясь отвлечься на Лёшу, который водил хороводы около пустой машины. — Готово! Котовской показалось, что она услышала, как приземлилось её сердце в желудке. — Пиши адрес. Женя решительно двинулась с места, когда услышала название улицы. — Это заброшенный склад… — Я знаю, — ответила девушка в трубку, открыв дверь со стороны водительского сидения. В её голову начали закрадываться не самые приятные подозрения. — Котовская, кстати, по поводу бомбы… — Максим продолжал задумчиво жевать, пока Женька пыталась найти ключи от машины, нервно поглядывая на Тарасова. — Макс, не сейчас, — отрезала девушка и сделала вдох — всё получится. — Я думаю, что ты должна это узнать. Я идиот, — сокрушительно произнес в трубку Никольский. — Я рыл базы всех спецслужб, но… — Но… Что «но»? — завелась девушка, но затем вскрикнула — ключ лежал на резиновом коврике. — Учебная бомба из нашего управления, — ответил парень в трубке, и Женя повернула ключ зажигания, сорвав автомобиль с места. Услышав рёв Мазды, Тарасов выскочил из внедорожника Шмелёва. Он наивно попытался догнать чёрный автомобиль и остановился лишь, когда позади него раздался машинный гудок — парень выбежал на проезжую часть. Он посмотрел вслед удаляющемуся автомобилю, за рулем которого ехала Котовская. Она ехала на заброшенный склад. На тот склад, где отец учил её держать в руках оружие. На тот самый склад, где они с Кириллом отрабатывали технику интуитивной стрельбы.***
— Главное, Жень, запомни, чтобы стрелять в человека, нужна причина. Так, ступни примерно на ширину плеч, — командовал Котовский, помогая дочери принять правильное положение. — Вес старайся распределять равномерно на обе ноги, — проговаривал он всё степенно, но на губах у Жени всё равно играла улыбка. — Спину ровно. — Пап, я помню, мы же с тобой в детстве по бутылкам стреляли, — рассмеялась девушка, уверенно сжав в руке табельный пистолет отца. — Так, небольшой зазор между указательным пальцем и правой стороной рамки пистолета, помнишь? — переживал мужчина, и Жене казалось, что ещё немного, и её отец начнёт вымерять всё с помощью линейки. — Пап, — позвала она тихо, и Котовский посмотрел на дочь, — можно я уже стрелять буду? — Стреляй, только помни… — Не дышать во время прицеливания и спуска курка. Во время вдоха или выдоха происходит перемещение всего плечевого пояса, что вызывает смещение руки и, следовательно, отклонение ровной мушки от точки прицеливания, — отчеканила Женька наизусть статью, которую вызубрила, когда узнала, что папа на выходных хотел заняться её навыками стрельбы. — Я помню. Происходившие напоминало Жене какой-то ритуал. Она сделала полуоборот налево, затем, закрыв глаза, подняла правую руку в сторону мишени, удерживая в ней пистолет Макарова, открыла глаза и, повернув голову в сторону мишени, проверила, направлена ли рука в цель. Левую руку она всё это время держала за спиной, чувствуя на себе взгляд отца. Она зажмурила левый глаз и, задержав дыхание, попыталась выровнять мушку и целик относительно друг друга. Убедившись, что все условности соблюдены, Женя плавно нажала указательным пальцем на спуск курка. — Отлично, — сухо похвалил Котовский, увидев, что пуля поразила мишень, — только твой противник не будет ждать, когда ты найдёшь нужное положение. Всё должно происходит на автомате. — Я же пока только учусь, — напомнила девушка. — Мама в бешенстве. Зачем ты ей рассказал, что я подала документы в колледж милиции? — Женя поставила пистолет на предохранитель и вернула отцу. — Она твоя мать. Она должна знать об этом. Главное, ты уверена в своём решении? — Котовский посмотрел сверху вниз на свою дочь, и она кивнула. — Только школу пока не бросай, твоя мать меня убьёт. — Колледж заочный, — напомнила Женя. — Боюсь только, что будут проблемы с медкомиссией. — Их не будет, — заверил дочь Алексей Евгеньевич. — Жень, запомни, — произнес он, держа в руках свой табельный пистолет. — Чтобы стрелять в человека, нужна причина… — А чтобы лишить его жизни — веское основание. Женя давила педаль газа в пол, мысленно боясь того, что могла увидеть на этом складе. Она искренне не понимала, какие счёты мог сводить её отец с Шастуном, и тем более со Шмелёвым, хотя вполне логично, что Кирилл просто оказался не в том месте не в то время. «Мне кажется, что твой отец не в восторге от меня». Котовской от истерики смеяться хотелось. Она била рукой по рулю автомобиля, распугав не только прохожих на пешеходном переходе, но и водителей соседних машин. Времени казалось ничтожно мало. Хотелось пичкать саму себя глупыми фразами с «если бы». Если бы он хотел их убить, он бы давно сделал это. Если бы он хотел их убить, то ты бы уже обнаружила около магазина игрушек два трупа. Если бы… Если бы… Если бы ты, Котовская, не решила пройти стажировку в СУпОБе, то Кириллу бы сейчас не грозила опасность. — Напомни мне, что мы сейчас будем делать, — смеялся Кирилл. Они с Женей перелезли через ограждение и шли к заброшенным складам, стоявшим около недостроенного торгового комплекса. — Отрабатывать интуитивную стрельбу, — отчеканила Котовская. Шмелёв залюбовался игрой её волос на солнце. И даже пыльное пятно на её белой футболке не отменяло того факта, что Женя красивая. — Что это за зверь такой и с чем его едят? — Кирилл не поспевал за своей девушкой, окрылённой идеей, и ему приходилось бежать. — Это техника ведения огня без использования прицельного приспособления. Стрельба на основе интуиции или инстинктов. Бытует мнение, что ей якобы владеют подготовленные по секретным методикам стрелки спецподразделений, — ребята дошли до нужного места, и Женя, сбив замок кирпичом, вытащила наружу парочку мишеней. — Класс, я только пару недель назад обрадовался, что закрыл сессию и окончил первый курс, а тут опять учёба, — простонал парень. — Интуитивная стрельба держится на работе мышечной памяти. Предлагаю за каникулы отработать эту технику, — Женя установила мишени и сбросила со своих плеч рюкзак. — Нахрена? — задал вполне логичный вопрос Шмелёв. — Жень, мы закончим с тобой университет. Пойдем работать в какой-нибудь забытый богом ОВД. Какая интуитивная стрельба? — Я хочу подать заявку на стажировку в СУпОБ. — Что? — Кириллу показалось, что он ослышался. — Тебе не кажется, что ты замахнулась, Котовская? — Нет, — покачала головой девушка и вытащила из рюкзака пистолет Макарова и два магазина к нему — старший Котовский по голове не погладит, если обнаружит пропажу. — Ты же слышала, что туда берут только лучших, — Кирилл нехотя напомнил слова одного из преподавателей. — Мы станем лучшими. — И какие же таланты ты можешь им предложить? — Шмелёв сложил руки на груди и с недоверием посмотрел на свою девушку. — Я могу определять возраст человека, просто оценив его внешние данные. У нас с тобой отличные физические показатели и лучшие показатели по нормативам. И до стажировки мы с тобой отработаем пару методик. Кирюш, да нас с руками оторвут! — с довольной физиономией закончила Котовская. — Если мы сами себе руки в процессе самообучения не оторвём, — кивнул Кирилл. — Шмелёв, не будь занудой! Запомни этот день. Ты потом ещё не раз будешь жалеть, что не поверил мне. — Хорошо, двадцать седьмого июля две тысячи девятого года Евгения Котовская пообещала мне, что мы попадём на стажировку в лучшее коммерческое управление нашей страны. Котовской определенно не везло с двадцать седьмым числом. Она бросила взгляд на приборную панель, чтобы на всякий случай убедиться, что не наступил завтрашний день. На мобильном попеременно высвечивались номера всех импровизаторов, но Женя, увидев нужное здание, прибавила газу. Ей стало вдруг смешно. А она ведь почти отказалась от этой затеи, почти плюнула на стажировку в управлении и забила на свою мечту. На втором курсе твёрдо решила получить диплом, бросить его на стол отца и сказать, что свой долг вернула. Только что-то там в мозгу перемкнуло: не стала Женя знаменитой актрисой. Да, и с нынешней профессией справлялась так себе — близким ей людям грозила опасность, а сама она понятия не имела, в какую сторону ей стоило ехать. Все инстинкты и профессиональные навыки ещё на аттестации Котовской помахали ручкой, она тупо по наитию направила автомобиль в сторону того самого склада. Впереди показалось знакомое обшарпанное здание, и Женя сбавила скорость, осматриваясь по сторонам. Кто бы ни был этот преследователь, он определенно крепкий и смышлёный парень. По-другому невозможно объяснить тот факт, как ему удалось привезти сюда двух высоких парней незамеченными. Нет, подготовка Антона, конечно, хромала на обе ноги, но Шмелёв… Его же в управлении за физическую форму держат. С другой стороны, таинственный некто мог угрожать Антону, и у Кирилла просто-напросто не было выбора. Женя вцепилась пальцами в руль, почувствовав, что начала раздражаться, но волю эмоциям нельзя было давать. Она дёрнула шеей, попытавшись отыскать удачное место для парковки автомобиля. Боковым зрением девушка заметила движение в одном из окон недостроенного здания. В последнюю минуту догадавшись, что это значило, Женя начала уводить руль в сторону, но пуля успела угодить в колесо автомобиля. Перед машиной возник столб. Ремень безопасности Котовская не стала пристёгивать — её тело резко подалось вперед, она влетела лицом в лобовое стекло. Ощутив ужасное головокружение, девушка попыталась вернуться в исходное положение. Она ощущала, как по лицу стекала густая жидкость, которая застилала глаза; на губах ощущался знакомый железистый привкус. Откинувшись обратно на сидение, девушка поняла, что теряла сознание. «С автомобилем мне двадцать седьмого числа тоже не везет», — было последней её мыслью прежде, чем она отключилась.***
Всё расплывалось перед глазами, и Жене приходилось напрягать глаза, чтобы осмотреть всё вокруг. В попытках удержаться на собственных ногах Котовская упёрлась рукой в стену и с удивлением обнаружила, что находилась в какой-то квартире, смутно напоминавшую холостяцкую берлогу Серёжи Матвиенко. Зрение то и дело норовило подвести девушку, на голову ужасно давило, и Женьке пришлось опустить её. Девушка немало удивилась, когда заметила, что на ней надет бесформенный красный свитер — Котовская красный цвет особо не жаловала. В глубине квартиры раздались голоса, и Евгения на ватных ногах двинулась в другую комнату, продолжив держаться за стену. Голоса были смутно знакомыми — это не могло не вселять надежду. В комнате было очень ярко, и девушке пришлось прикрыть глаза рукой. Поняв, что опасность ей не грозила, она открыла глаза и улыбнулась — она действительно в квартире у Матвиенко. Сам Серёжа вместе с Арсением спорил около огромной коробки с ёлочными игрушками, пока Димка, ругаясь себе под нос, распутывал гирлянду. Женю что-то смущало в этой идиллии, но она пока не понимала, что именно. Она огляделась по сторонам, но не увидела больше никого в комнате. Парни её не замечали. Котовской показалось, что она наблюдала за ними из-за плотного стекла, как бывало обычно на допросах. Чтобы убедиться, что это не так, девушка вытянула руку вперёд и коснулась плеча Димы, который оказался ближе всех. — О, — удивился Позов, когда увидел перед собой девушку, — … ты уже здесь, — Женя не расслышала, как обратился к ней мужчина — он пробормотал что-то невнятное, но для Котовской было победой то, что он её видел. — Дим, где Кирилл? Где Антон? — попыталась спросить девушка, но её слова растворялись в воздухе, а Дима продолжал улыбаться, изучая её поверх своих очков. Словно вспомнив что-то важное, девушка развернулась к двери, которая неожиданно оказалась далеко от неё. Перестав понимать, что происходит, Женя повернулась на Позова, но тот, продолжив загадочно улыбаться, вернулся к гирлянде. — Ребят, что происходит? — повторила свой вопрос девушка. — Где Кирилл и Антон? Они вернулись? — Котовская вспомнила, куда спешила до этого. — Вот у них жопы гореть будут, — подал голос Матвиенко, и Женя перевела на него взгляд. — Прикинь, увидят фотографии, где в одной компании ты, Антон и… — Сергей проглотил чьё-то имя, но девушка была уверена, что речь шла о ней. — Да, — протянул Арс и посмотрел с презрениемна обалдевшую девушку. Догадавшись, что здесь что-то не так, Женя сделала шаг назад. На её плечо легла чья-то рука. Женька испуганно посмотрела на плечо, понимая, что не ощутила прикосновения, и подняла свои глаза. — Антон! — выдохнула она облегчённо, сцепив руки на шее высокого парня. — С тобой всё в порядке. А где Кирилл? — отступила Женя назад, поняв, что её приятель так и не появился. — Вы готовы? — спросил Шастун у своих друзей, не обратив внимания на девушку. — Фотографироваться будем? — ухмыльнувшись, бросил он взгляд на Арса. — Они охереют, — засмеялся Серёжа. Больше Женя ничего не спрашивала. Она беззвучно наблюдала, как выпрямлялся Попов и подходил к ней и Антону. Всё ещё не ощущая прикосновения, она смотрела, как Антон клал руку на её плечо, а Арс доставал мобильный из кармана. Пока Попов рылся в телефоне, Женя последний раз посмотрела на Матвиенко и Позова, и её вдруг осенило: они наряжали ёлку. Дима и Серёжа, мать их, наряжали ёлку в конце апреля! Девушка засмеялась. Ей хотелось поделиться с Антоном и Арсением этим странным наблюдением. Попов включил камеру и вытянул телефон перед собой. Женя хотела произнести что-то, но слова застряли в горле. Матвиенко был прав: эффект «охереют» от фотографии был. Правда, охерела Котовская. На экране между Поповым и Шастуном стояла Ира Кузнецова. — Это не я, — крикнула Женя от ужаса, но никто из парней не слышал её. — Я не Ира! — она оттолкнула Антона и ринулась к двери. — Я не она! — она чувствовала, как собственный голос царапал ей горло. Дверь, насмехаясь, удалялась от девушки всё дальше и дальше, и Котовская сдалась. Она упёрлась руками в свои колени, пытаясь отдышаться — она отчего-то даже бежать не могла. Парни уже потеряли к ней интерес, и Женя опустилась на пол. Боковым зрением она заметила какое-то движение, не сразу поняв, что видела зеркало. Зеркало, в котором отражалась Ира. — Это не я! — покачала головой Женя, и отражение повторило её действие. — Я не она, — прошептала Котовская, чувствуя, как падает в бездну.***
(Атмосферу в этой части задаст саундтрек «Deven Coleman — Broken Wings») Женька резко подалась вперёд, очнувшись ото сна, но что-то вернуло её в исходное положение. Голова ужасно кружилась, и все звуки доносились до девушки словно через ватную шапку. Почувствовав, что желудок припарковался где-то рядом с глоткой, Котовская жалобно простонала — этого только не хватало. Спустя пару мгновений девушка ощутила ноющую боль на лице — ей показалось, что она услышала шипение. Она повела носом — пахло перекисью водорода. Щеки коснулось что-то холодное, и кожу защипало. Девушка сцепила зубы и только потом открыла глаза. — Боже… ты жив, — обрадовалась Котовская, невнятно пробормотав, когда узнала человека, сидевшего перед ней. Его лицо расплывалось, но девушка всё равно улыбнулась, почувствовав, что эта улыбка отдалась болью на её лице. — Я… я так переживала, — до Жени постепенно дошло, что ей с трудом удавалось внятно формулировать свои мысли, но парень, что сидел перед ней, всегда её понимал. — А где Антон? Девушка попыталась выпрямиться, но ей не хватило сил. Прижавшись к холодной стене, Женька повернула голову: ныло всё тело. Кирилл, беспристрастно обрабатывавший её лицо, не произносил ни слова, или Котовская попросту ничего не слышала. — Кирилл… — произнесла девушка, попытавшись укротить собственный язык, который отказывался её слушаться. К горлу подступила тошнота, и Женя замолчала. Она закрыла глаза и снова открыла их. — Мне надо… — она снова попыталась подняться, но что-то мешало ей встать. — Что это значит? — вскрикнула девушка, когда поняла, что была прикована наручниками к трубе, торчащей из пола. — Кирилл… — повернулась она на друга, который молча выпрямился. Он прошёл по пыльному полу недостроенного торгового центра, положил что-то в белый чемоданчик — аптечку, судя по всему — и сел на небольшой складной стул. — Это что за приколы такие? — хмыкнула Женька, дёрнув рукой. — Кирилл, какого… — она осмотрелась по сторонам, ощутив головокружение. — Антон… — она снова попыталась подняться, когда увидела бездыханное тело импровизатора в нескольких шагах от себя. — Тихо! — рявкнул, наконец, Шмелёв, и Женя, бросив испуганный, полный непонимания взгляд на друга, вернулась на место. — Кирилл, это ты? — осенило Котовскую. — Но… — она снова перевела взгляд на Шастуна, — зачем? — Кот, ты серьёзно? — усмехнулся парень, сложив руки на груди. — Да всё ради тебя! — воскликнул он, разведя руками. — Ты же жить начала благодаря мне. У тебя блеск в глазах появился… Он жив, — равнодушно проговорил Шмелёв, когда девушка опять посмотрела на лежавшего на пыльном полу Антона. Женя с недоверием изучала своего приятеля. Несмотря на свой напыщенный вид Кирилл совсем не выглядел победителем. Он отвёл глаза в сторону. — Какой ценой, Кирилл? Ты же запугал их всех. — Но ты же спасла, — усмехнулся парень, и его карие глаза стали почти чёрными, когда он посмотрел на Котовскую. — Спасение… — брезгливо бросил Шмелёв, — разве не это ты любишь? — он подошёл к девушке и присел перед ней на безопасном расстоянии. Заметив это, Женька усмехнулась — он боялся её. — Ты же потухла, Кот. Тебе же нужно было новое дело. Я тебе его создал. Котовская молча смотрела на своего лучшего друга. Она не видела в Кирилле какого-то безумия. Он словно вёл обычную беседу, рассуждал, что весна пришла. Заметив её взгляд, Шмелёв вдруг отвернулся, как будто… как будто он жалел? — Какова вероятность того, что Стас попросил тебя разобраться с их проблемой? — Женя вытянула ноги и усмехнулась — со стороны они, должно быть, напоминали мирно беседующих друзей. — Эх, Котовская, Котовская… — покачал головой Кирилл, рисуя что-то на полу. — Мои гарантии — это я сам. Кирюша не глупый, Кирюша поддерживает общение с потенциальными клиентами. А ещё у Кирюши есть свободный доступ в Главкино и выход почти на всех звёзд ТНТ. Мне оставалось только появиться в нужный момент… Женя, усмехнувшись, кивнула. — Стас просит меня помочь, а я всего-то должен притащить в дело тебя. Нет, у тебя, конечно, определённый дар и недюжинный талант, — Шмелёв поджал губы и покрутил пальцем в воздухе, — но Полкану нужно было что-то посерьёзнее. О, например, чтобы ты нашла прослушивающее устройство. Женя тяжело вздохнула и покачала головой. Подобная манипуляция заставила подскочить её желудок к глотке, и Котовскую затошнило. — С письмами, конечно, запара была, ты же могла узнать мой почерк, — развёл руками Шмелёв. — Так и появились вырезки из газет. Кстати, прикинь, Никольский решил, что я коллекционировал все интервью после ухода Антона. Так вот, просто совпадение, — усмехнулся парень. — И, вуаля, благодаря моим усилиям Евгения Котовская практически восстановлена, и переаттестация назначена. Нет, само собой, пару недель ты, Женечка, осваиваешься, весьма специфично, согласись? Я же понимал, что ты должна завоевать их доверие, — Жене становилось хуже с каждым новым произнесенным словом коллеги. — Я снимаю наружку и устанавливаю учебную бомбу под столом в гримерной. Кот, знаешь, в чём твоя главная проблема? Кирилл выпрямился — у него затекли ноги. Теперь Жене приходилось задирать голову, чтобы видеть его. — Ты никогда не ищешь ответ на поверхности. Ты носом будешь землю рыть, искать лучшего имитатора чужих голосов… Да, я читал твой запрос, — Кирилл улыбнулся, когда заметил, как Женя поменялась в лице, — но нет, ты не поверишь, что это был я. Я снял наружку. — Я догадывался. — Что? — беззаботно спросил Шмелёв, развернувшись на Антона. Шастун откашлялся и попытался выпрямиться. С третьего раза ему это удалось, и он прижался к стене, откинув голову. Женя поморщилась, увидев запёкшуюся кровь на виске Антона. — Ты был единственным в номере Котовской, кто заботился о разбитом зеркале, — Шастун сплюнул кровь на пол и утёр связанными руками губы. — Ты знал, что в комнате разбит только ноутбук. Зеркало не должно было быть разбитым. — Вот видишь, — улыбнулся Кирилл, развернувшись на мрачную подругу, — даже до него дошло. — Для чего тогда весь этот спектакль? Верёвка с мылом, — Женя подтянула к себе ноги, и Кирилл покачал головой, дав понять, что вставать не стоило. — Чтобы убрали Телышева. Импровизаторы должны были понять, что именно ты гарант их безопасности. Они должны были думать, что тебя боится преследователь. Женя посмотрела из-под ресниц на Шастуна и опустила голову. Вина огромной волной захлестнула её. Это всё из-за неё. Они все страдали из-за нее. Ради её чертова спасения. — Почему же ты сейчас решил признаться? — собственный голос её предал и начал дрожать. Кирилл опять усмехнулся. Котовская понимала, что притворяться храброй и сильной перед ним смысла нет. Он знал каждую её ахиллесову пяту. — Потому что всё закончишь ты, Жень, — тяжело вздохнув, ответил Шмелёв. Он опустился на стул и бросил быстрый взгляд на Шастуна, подмигнув ему. — Сейчас ты — самое дорогое, что есть у Шастуна. И ты его разобьёшь, — Котовская растерянно посмотрела на Антона, не понимая, о чём говорил Шмелёв. — Прости, — прошептал одними губами Шаст, и Женя непонимающе взглянула на ухмыльнувшегося Кирилла. — Жень, ты знаешь, — Шмелёв сложил ногу на ногу и задумался, — я ведь тоже умею, как ты. Ты сомневаешься, что письма для Антона, когда три импровизатора называют его имя, — парень отрешенно провёл пальцем по нижней губе. — Мы же все в курсе, что Евгения Котовская не любит, когда ответ на поверхности. Ей так скучно, — фыркнув, проговорил Кирилл. — Я знал это, — парень хлопнул себя по бедрам, встал со стула и посмотрел на свои часы, — и я провоцировал их. С самого появления я выражал своё пренебрежительное отношение к Шасту и даже акцентировал их внимание на проблеме Антона, проводя параллель между его возвращения и письмами, — Котовская закусила нижнюю губу, чувствуя, что на глазах норовили выступить слёзы. — Шаст, — крикнул Шмелёв, повернувшись спиной к своим пленникам, — ставлю сотку, что Женька сказала тебе, что моё предвзятое отношение надумано, ты просто зациклен на своей трагедии. Женя закрыла глаза. Она покачала головой. От собственного бессилия по щекам покатились слёзы. — Ты же мог убить их всех, — разочарованно произнесла девушка. — Ты подрезал тормоза, подливал наркотик, взрывал сидения, — посмотрела Женя на своего приятеля. Кирилл коротко хмыкнул, и на долю секунды девушке показалось, что он в замешательстве. Но в следующую минуту оно испарилось, и Шмелёв снова сложил руки на груди. — Кот, ты что, всё ещё ничего не поняла? — Ему было плевать, — невнятно произнёс Антон. Котовская перевела свой взгляд на него — ей казалось, что она была единственной, кто не был заранее оповещён о спектакле. — Виноват бы в их смерти был я, потому что я вернулся, — Шастун уронил голову на собственные руки. — Точно, — щёлкнул пальцами Кирилл, и Женя услышала, как дрогнул голос приятеля. — Я же так и написал. «Ты пожалеешь, что шоу вернулось на экраны». Женёчек… Котовская посмотрела на присевшего перед ней Шмелёва сквозь пелену слёз. — Ты, кстати, сделала большую часть моей работы, — парень заботливо утёр слезу с её щеки, и Котовская шарахнулась от его прикосновения в сторону. — Причинила столько страданий, — Жене казалось, что он делал это нарочно. Заставлял Котовскую ненавидеть его. — Наблюдать, как ты херишь его жизнь, одно удовольствие. — Я не понимаю, — девушка покачала головой, ощутив солёный привкус слёз на губах. Котовская, действительно, не понимала. Она смотрела на то, как рушился её мир, и совсем не понимала, почему это произошло. Женя подобно побитому псу бросала жалобные взгляды на Кирилла и Антона, умоляя ей объяснить, что сейчас происходило. Умоляя закончить всё это и прекратить делать ей больно. — Ты ей не рассказал, да? — Шмелёв бросил взгляд через плечо на Шастуна. Глаза цвета горького шоколада растерянно и испуганно смотрели на Антона, и у парня сердце сжалось. Вся боль в этих ставших родными глазах лежала целиком и полностью на его плечах. Шаст неуклюже прошептал «Прости», и ему казалось, что каждая слеза Жени ожогом оставалась на его сердце. Шастун знал, что «Прости» не всегда значит «Прости меня, я виноват». Иногда оно значит «Прости, что это произошло, происходило и будет происходить. Смирись» Смирись с тем, что я не рассказал тебе всей правды, потому что струсил, потому что боялся потерять тебя. Скрыв правду в страхе остаться без неё, он терял её еще больше. — Знаешь, Жень, так совпало… Кирилл первым догадался, что Антон сказать правду не спешил. Котовская больше не смотрела на своего друга, она сверлила взглядом Шастуна. И судя по тому, что Антон отвёл взгляд, он знал, о чём планировал рассказать Шмелёв. Стало снова больно. Женя по наивности думала, что больно больше не будет, что после стольких испытаний, которые подбросила ей жизнь, организм сам начнёт вырабатывать пустырник и валерианы, а конец света ей не страшен. Конец света у неё уже был. Однажды она потеряла любимого человека. Она считала, что больно падать только первый раз. Она не знала, что второй раз падать ещё больнее. — Шаст, ты, правда, не решился ей рассказать? — Кирилл, усмехнувшись, обернулся на Шастуна. Антону хотелось в горло ему вцепиться, лишь бы Шмелёв не говорил ей ничего. Он знал, что эта правда убьёт Котовскую. — Шаст не рассказал тебе, кто сидел за рулем автомобиля, который убил твоего будущего мужа? Напускная беззаботность Шмелёва пала, когда конец фразы он произнёс дрогнувшим голосом. И Шастун это услышал. — Что? — Женя медленно покачала головой. — Что за бред ты несёшь? — Струсил что ли? — хмыкнул Кирилл и выпрямился. — Шаст, почему ты не сказал Женьке, что это ты убил свою девушку и её парня, — нараспев поинтересовался Шмелёв, отдалившись от молодых людей. — Ах да, — спохватился парень, — ещё и их ребенка. — Антон, что он несёт? — голосом, полным боли, спросила Женя. Антон закрыл глаза и обхватил голову руками, только бы не слышать её. — Антон, почему ты молчишь? — крикнула девушка, сорвавшись с места, и рвано всхлипнула, когда наручник впился в её руку. — Кот, у твоего Антона не хватило смелости признаться, что в твоём теле бьется сердце его погибшей девушки, — не выдержав, выпалил Шмелёв. — Что? — упавшим голосом произнесла Котовская. — Этого не может быть, — девушка похолодела, вспомнив свой сон. — Антон, о чём он? — её голос дрожал, и она посмотрела на Шастуна, опустившего голову. — Что он такое несёт, Антон? Шаст, твою мать, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — крикнула девушка, сорвав глотку. Женя покачала головой. Голова всё ещё кружилась, и девушку ужасно тошнило. Правда, она теперь не знала от чего — то ли от накрывшей её лавины чувств, то ли от сотрясения, полученного после аварии. Она чувствовала себя пустой. Выпитой до дна. «Кто сгорел, того не подожжёшь». Неправда. Её подожгли второй раз. И в тех, кто держал факелы в руках, стоя на пепелище, Женя узнавала родные лица Антона и Кирилла. — Папа же говорил, что в аварии виноват Дима, — абсолютно пусто и без эмоций произнесла Женя, посмотрев на Шмелёва. — Тебе очень повезло, — повёл руками Кирилл, постаравшись не столкнуться с бесцветными глазами подруги. — Тебя окружают люди, которые любят тебя, — Шмелёв заламывал руки, бросив взгляд на часы. — Эти люди знают, что ты хочешь услышать, — грустно улыбнулся парень и посмотрел на Женьку. — И что дальше? Привёз сюда Антона, как в дешёвых боевиках устроил исповедь. Убьёшь нас теперь? — Нет. С минуты на минуту сюда приедут ребята из управления. Они вас освободят, а меня заберут, — развёл руками Шмелёв и опустился на стул. Котовская окончательно перестала понимать поведение друга. — Жень, разве ты сможешь быть вместе с убийцей своего парня и ребёнка? — Кирилл подался вперёд и сцепил руки в замок на коленях. — У меня вышло, — усмехнулся парень, заметив полный презрения взгляд, брошенный Котовской в сторону Шастуна. — Я отобрал его воздух. Он же тобой дышит. — Нет. Это всё неправда, — покачала головой девушка. — Неправда, — повторила она, прикрыв рот свободной рукой. — Кирилл, — произнесла она тихо, отказываясь верить в происходящее, — мы же Чип и Дейл, — Женька вспомнила две плюшевые игрушки на заднем сидении внедорожника своего коллеги, — два сумасшедших бурундука. По щекам Котовской катились слёзы. Она смотрела на своего друга, стараясь достучаться до него. — Жень, запомни, — Кирилл встал со стула, — это в сказках дружба до конца. В жизни всё совсем по-другому. — Руки за голову! Всем оставаться на своих местах! Котовская постаралась встать с места, схватившись закованной рукой за трубу. Она посмотрела на Шмелёва, который, видимо, раньше неё услышал гул подъехавших машин. — Кирилл Шмелёв, вы обвиняетесь в угрозах жизни группе лиц, — вещал кто-то монотонным голосом. Шмелёв улыбнулся и сложил руки на затылке. Странная улыбка друга вызвала смесь ужаса и страха внутри Жени. В дверном проёме склада появилась группа специального назначения. Оперативники держали Кирилла на прицеле. Котовская продолжала растерянно смотреть на смиренную позу Шмелёва. Почувствовав на себе взгляд Жени, парень повернулся на неё и улыбнулся. Улыбнулся как-то устало, словно ему надоело бороться и стало проще сдаться. — Нет! — выкрикнула Женя, когда двое оперативников скрутили Кирилла. — Нет! — крикнула она ещё раз. — Пожалуйста, не трогайте его! — её крик перешёл в плач. Двое других оперативников освободили Антона, и парень разрабатывал затекшие запястья. Найдя в себе силы посмотреть на девушку, Шаст ужаснулся — Женя что-то сделала с рукой и сняла наручники. Шастун увидел, как багровые пятна крови опускались на пыльный пол заброшенного склада, а Котовская кинулась вслед за оперативниками, уводившими Шмелёва. — Держите её! — приказал чей-то грубый голос, и крепкий оперативник перехватил Котовскую. — Пожалуйста, не трогайте его! — умоляла девушка. — Не надо, пожалуйста! — плакала она. — Это всё ради меня. Не надо. Её крик был сродни крику раненного животного, и Шастун понимал, что так и есть. Её ранили. Смертельно.