Ювелир закрыл дневник моей мамы и отложил его. Даже не знаю, о чём думать. Мама отправила меня к тому «отцу», чтобы уберечь от какого-то обряда этого острова…
На глаза наворачиваются слёзы…
— Твоя мама ради тебя бросила команду. И ради тебя пожертвовал собой. — тяжело выдохнул старик.
— Нет… — тихо возразила я. — Она это сделала ради острова… Ради всего мира…
— Она не хотела, чтобы ты попала сюда. Поэтому и пожертвовала собой.
— Я пройду обряд.
— Хорошо. Пошли.
POV Эйс
Татчи просил позвать Шуру, так как нужно отплывать. Большая Мамочка хочет заключить союз с нами. Для чего?
А командиры партизанят!
Харута сказал, что она у местного ювелира, который знает её мать. Как я понял, он читает ей события из дневника её матери.
А вот и та лавка.
Я дёрнул ручку двери. Закрыта. Зашёл на задний двор. Дверь в дом тоже закрыта.
И что теперь делать?
Набрал номер Муши Харуты. Улитка открыла глаза.
— А ты уверен, что в этом городе одна ювелирная лавка?
— «Да. Мы весь город обыскали. А что? Что-то случилось?»
— Лавка и дом ювелира закрыты. Тут что-то не так. Я отыщу её.
— «Где Шура?» — послышался голос Татчи.
— Ни Саши ни ювелира здесь нет.
— «Чёрт. Сейчас скажу Отцу и отправлю людей. Начинай пока поиски.» — на этом Муши заснул.
Воспользовался Волей Наблюдения. В городе нет Шуры.
— Вы не знаете, куда могли уйти ювелир с девочкой? У неё короткие розовые волосы. — спросил я у местной женщины.
— Да! — радостно ответила она. — Они отправились на обряд, благодаря которому мы сможем жить ещё ближайшие двадцать лет в покое и тишине! Мы уже думали, что избранная так и не найдётся!
— Что за обряд? — нахмурился я.
— Его проводит наш ювелир! Он воспитывал предыдущих избранных девушек! Избранные девушки жертвуют собой ради острова и всего мира!
— Где проходит обряд?! — ладони сжались в кулаки.
— В центре леса есть одна большая пещера… Только я не знаю, как туда попасть… Туда может пройти только избранная с тем, кто проводит обряд… — испуганно выдала женщина.
— Спасибо. — бросил я, побежав в сторону леса.
До той пещеры я добежал быстро. В ней ни единого лучика света.
Я вошёл и через короткое время оказался у огромного водопада… Неописуемый вид…
За водопадом слегка виднелась пещера. Я прошёл к пещере. Там было небольшое прозрачное озеро, в центре которого стояла Шура и срезала свои волосы кинжалом…
За Шурой у озера стоит старик с какой-то книгой в руке.
Что за бред?!
Теперь розовые волосы были очень короткие, как у парня…
Шура поднесла кинжал к запястью левой руки и надавила. По руке медленно потекла толстая дорожка крови.
— Стой! — крикнул я. Она посмотрела на меня. — Остановись!
— Эйс… Если я не пожертвую собой, то и острову и всему Гранд Лайн конец! Я хочу, чтобы вы все жили! Уходи… Прошу… — по щекам девушки потекли слёзы.
— Ты так и не поняла, что это бред сивой кобылы?! — крикнул я.
— Ради того, чтобы жили папа с Дедой и остальные, моя мама пожертвовал собой! Я обязана! — прокричал со слезами на глазах Шура.
— Детка, не слушай этого мальчишку, иначе все твои любимые могут погибнуть. — говорил старик.
— Да не может быть такого! Об этом даже не говорится ни в одном понеглифе! Об этом нет ни единого слова о Пустом столетии! Если бы жизни всего Гранд Лайна зависли от этого острова, то его бы защищало Мировое Правительство! ШУРА, МАТЬ ТЕБЯ ЗА НОГУ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!
Шура перерезала себе вены. Кровь потекла рекой, окрашивая воду вокруг в алый цвет. Чёрт!
Старик явно не простой. Он мне не даст забрать Шуру.
Используя пламя, я полетел через озеро, атакуя старика.
Он быстро отскочил.
Все морщины исчезли. Теперь передо мной стоит высокий мужик.
Ну что за, мать его за ногу, бред?!
Его руки превратились в змей.
— Сто лет назад я съел фрукт Хэби-Хэби, но Ми и стал человеком змеёй! Благодаря змеиному яду, который содержится во мне, я могу стареть и молодеть по своему желанию! А также быть бессмертным. Восемьдесят три года назад хранительница острова и предок этой девчонки убила всю мою семью, потому что мой отец натравил на этот остров Тенрьюбито! В скором времени Тенрьюбито ушли, а всю мою семью убила эта хранительница! Я поклялся, что убью каждого из рода хранительницы и не просто убью, а сделаю это более извращённым способом! Вскоре у той стервы родилась дочь. Я смог убить хранительницу, потому что та ослабла. Затем, когда её дочь родила, я убил и её. И так все восемдесять лет! Единственное, что мне мешало убить хранительниц, это их силы и могущества. За исключением этой девчонки. Она слаба. В ней нет силы её предков. Все из рода хранительниц были невероятно сильны, дабы защитить остров и жителей. Нет никакого обряда! Я его придумал, чтобы убивать этих дур! Я всё это время плёл бред этим девчонкам и жителям! И теперь я смогу полностью избавиться от рода Сакура!
— Хочешь сказать, в её роду по женской линии не было ни единого мужчины? — нахмурился я.
— Да! — у него теперь безумный вид. Глаза вытаращены. — Все эти годы я убивал хранительниц их же руками! Она последняя!
— И что ты скажешь жителям через пятнадцать — двадцать лет?
— Ничего! Я просто убью их всех!
— Огненный Кулак! — атаковал я мужика своим огнём. Слишком слабый. Теперь он лежит без чувств на земле.
Я вошёл в воду и увёл совершенно обмякшую Шуру из воды.
— Как ты себя чувствуешь? Идти можешь? Рука сильно болит?
— Д-да… Я могу идти… Всё в порядке… — прошептала Феникс. Я придержал её за талию и помог идти. Вдруг, она сильно дёрнулась и быстро потеряла сознание. В её спине тот кинжал. Твою мать! Я обернулся и увидел еле стоящего мужика. Я аккуратно вытащил кинжал и бросил его прямо промеж глаз придурка. Быстро подхватил Шуру на руки и побежал в сторону корабля.
Я забрался на корабль.
— Зовите Хашиму-сан! Я отнесу Шуру в лазарет!
конец POV Эйс
Я открыла глаза. Белый потолок. Противный запах медикаментов. Рядом что-то противно пикает. Похоже, аппаратура. Не особо нравится лазарет. Всё тело болит. Особенно спина и запястье.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила подошедшая Хашима-сан.
— Пить… — прохрипела я. Мне поднесли стакан воды к губам и помогли поднять голову. Я жадно выпила всю воду.
— Как спина? Болит?
— Если не трогать, то терпимо, — ответила я.
— Встать можешь? — я попробовала встать. Получилось, правда пришлось применить чуть больше усилий. — Идти? — я слезла с койки и попыталась идти. Правда со скоростью черепахи… Но всё же. — Тогда можешь идти. Не занимай тут место. И да, три раза в день, после завтрака, обеда и ужина, приходишь ко мне пить обезболивающие. Свободна.
— Хашима-сан, а сколько я здесь пролежала?
— Две недели. — бросила старшая медсестра, уходя в свой кабинет.
Я вышла из лазарета. Штиль. Похоже, недавно был шторм. Все доски в морской соли. Ещё не отмыли.
От острова мы отплыли. Что, интересно, сказали жителям острова?
Я прошла на камбуз.
Дежурные протирают столы.
— Эй! Парень! Обед закончился! Раньше надо было приходить! — бросил мне какой-то пацан двадцати лет. Раньше его не видела. Новенький?
— Шура! Как ты себя чувствуешь? — вышел из кухни Татчи, вытирая руки полотенцем.
— Спасибо, командир, лучше! — улыбнулась я.
— Он новенький, Флип. Многих не знает, так что не обижайся! — потрепал мои короткие волосы Татчи.
— Стоп! Так ты избр… То есть, Хранительница?!
— Эээ… Тип того… — протянула я. Он вдруг упал на колени и поклонился в пол.
— Простите! Все жители острова вели себя эгоистично, считая, что Вы обязаны пожертвовать собой! Мы в огромном долгу перед Вами!
— Встань, придурок! — я слегка отпрыгнула от него. — Или сейчас стол в тебя запущу! — он встал. — Ко мне на «ты» и по имени!
— Хорошо, Хра… Шура! — кивнул парень.
— Татчи, папа знает что-нибудь про остров?
— Нет, только координаты острова. Обойдётся. Он хоть и феникс, но его нервные клетки так быстро, как раны, не регенерируют.
— Я сама ему всё расскажу, — тяжело выдохнула я.
— Стоп! Твой отец — командир Марко?! — удивлённо воскликнул парень.
— К счастью али невезению, но это так, — пожала я плечами.
— Айда на кухню, перекусишь, — позвал меня Татчи.
— Ага, — кивнула я, прошествовав за командиром.
Татчи нарезал мне пирог и налил зелёный чай. Вообще, он настаивал на двойную порцию супа, но я отказалась. Есть совершенно не хочется… Хотя, обычно, после двух недель без сознания, наоборот жрать так и тянет.
Я вышла на правый борт палубы и села, свесив ноги через щели фальшборта.
То есть вот уже почти сто лет всех моих предков со стороны матери, а там все девушки, он убивал их же руками…
Почему люди не могут жить мирно? Почему они убивают только ради выгоды? Но ведь некоторые убивают только из-за того, что человек просто стал пиратом, не совершив ничего ужасного! И ведь тут есть своя выгода…
Но тот старик убивал хранительниц больше не из-за выгоды, а из-за мести… Но… Сто лет… Это огромный срок. Походу, он был ещё тем психом…
Я не держу зла…
Уже не держу зла…
Что прошло, то прошло… Прошлое всё равно не изменить, но я изменю будущее!
Я спасу Татчи. Я спасу Эйса. И Деду я тоже не позволю так просто умереть.
— Шур! Привет! Как себя чувствуешь? — рядом сел Эйс.
— Спасибо, лучше, — улыбнулась я.
— После того, как я вернул тебя на корабль, Харута сказал, что в доме того психопата остался дневник твоей матери. Мы забрали его. Вот, — он протянул мне тот самый дневник. — Это ведь единственное, что осталось у тебя от матери…
— Спасибо большое… — улыбнулась я, приняв дневник, и уже хотела обнять, но остановилась.
— И что же ты остановилась? — вскинул бровь парень, ухмыльнувшись.
— Дык у тебя есть девушка… Не думаю, что ей понравится…
— Но других-то ты обнимаешь.
— Другие мне как дяди…
— Ну, а Харута?
— Он как младший братишка.
— Трэш?
— Он мой парень, — пожала я плечами.
— Тогда я для тебя кто?
— Старший брат… — а правда это или нет, сама не знаю… Он лишь хмыкнул, потрепал мои короткие волосы и оставил меня одну с дневником. Позже прочитаю мамины записи…
POV Татч
День пролетел быстро. Шуру на камбузе не видел.
Я закончил со своей работой и вышел на правую часть палубы.
Девочка сидит, свесив ноги за борт и уткнувшись лбом в перила, и смотрит на потертую обложку старого дневника.
Я сел рядом.
— Детка! Не расстраивайся!
— Да я не из-за этого… Что было, то было, просто… Волосы… — она утёрла непрошеную слезу. — они и так не растут, а тут я как пацан! Меня вон даже новенький с парнем спутал! Я хочу, чтобы волосы были как раньше…
— А ну-ка вставай! — я встал и подал ей руку. Она вопросительно посмотрела на меня. — Вставай-вставай! — она положила ладонь в мою и встала.
— Ну так что?
— Идём за мной!
конец POV Татч
Татчи провёл меня в сторону командирских кают и, когда мы пришли, постучался в дверь Изо.
— Чего вам?
— Шур, ты здесь постой, хорошо?
— Ок, — пожала я плечами.
Мужчины зашли в каюту. Через минуту можно было услышать крик командира шестнадцатой дивизии. А именно: «ТАТЧ! ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ! ШЕСТНАДЦАТЬ, КАРЛ, ЛЕТ НАСМАРКУ!»
Время ползло невероятно долго. Через пять минут я тупо села напротив двери и принялась ждать. Спустя двадцать минут дверь открылась, и на выходе стоял
Татч с
КОРОТКИМИ волосами, которые были слегка уложены вперёд.
— Что, блять?! — вытаращив глаза тихо выдала я. — Стоп! Шестнадцать лет ты добивался того помпадура, и тут решил их состричь?! ЗАЧЕМ?!
— Принимай работу! Ты единственная представительница женского пола, ради которой этот придурок пошёл на опрометчивый поступок! И поверь, он ещё тот бабник. Благодаря ему у нас появился медсанбат. И да. Пошли оба вон.
Мы поднялись на палубу. Те, кто проходил мимо нас, или те, мимо которых мы проходим, постоянно таращатся на нас. В особенности на Татчи. Мы зашли на камбуз. Татчи настоял. Я не ела. Да и Хашима-сан убьёт, если я не приму обезболивающее.
Мы прошли на кухню, в темноте которой слышались бульканье и чавканье. Чавкает, пожирая мясо, Эйс. А булькает, попивая ром, Харута.
Татчи, предупредив меня, прошёл так, чтобы его не увидела эта парочка. Через минуту я включила свет.
Эйс подавился костью, а Харута выплеснул изо рта на Татчи ром.
— АААААААААААА!!! — закричали парни. — Уйди призрак! Ты не Татч!!! — кок взял сковороду и дал ей обоим по башне.
— Ещё раз увижу вас на кухне без спросу! Тебя с алкоголем, а тебя ещё и с едой — будете месяц весь Моби Дик отдраивать!!! Вон пошли!
— АААААА!!! — закричали парни, убегая из кухни. Мы рассмеялись. Я села за стол. Татчи поставил передо мной тёплую тарелку супа, сев через угол от меня.
— И всё же, зачем? — посмотрела я на кока.
— Потому что ты грустишь, — улыбнулся кок.
— Татчи, ты мне обещал ночь откровений, — напомнила я.
— Нет. Ты принимаешь лекарства, да и вино всё закончилось.
— Через сколько батя с дивизией вернутся?
— Через неделю.
— Тогда я не буду ничего говорить. Я не я и хата не моя!
— Всё ради тебя… — тяжело выдохнул Татчи.
— Тогда возьмёшь ром. — съела я очередную ложку супа.
— Нет.
— Да.
— Нет.
— Нет. — тут решила я его подловить.
— Да.
— Ахаха! Попался!
— Шура!
— Что?!
— Ты лекарства пьёшь!
— ПФ! Никогда не останавливало.
— И в кого ты такая?..
— В обоих родителей. — пожала я плечами.
— Это был риторический вопрос.
— Я знаю.
— Меня убьёт твой отец. Меня убьёт твой Дед. Меня убьёт Хашима-сан. Меня с того света твоя мать достанет.
— Тебя Трэш убьёт.
— Пусть только пискнет!
— Молчу.
***
Я сижу на койке Татчи. Сам хозяин каюты сел напротив меня на стул у стола. Откупорила бутылку и отпила ром.
— С чего бы начать….? Я влюбилась в Портгаса, но у него уже есть девушка. Потом мне предложил Трэш. В начале я не хотела соглашаться, но потом подумала, мол, а если соглашусь, может тогда эта влюблённость пройдёт к Эйсу. Но нет. Первый дивизион уже месяц не появлялся на корабле. Я не соскучилась по Трэшу, а вдобавок недавнее событие наоборот только сильнее заставили меня чувствовать неописуемые ощущения просто при упоминании Эйса. Я не знаю, что делать. Мне больно.
— Детка, — Татчи тяжело вздохнул, откупорив бутылку и отпив ром. — я бы помог тебе с этим, но… У меня самого подобная ситуация… Когда-то я влюбился в твою мать, но у неё уже были отношения с твоим отцом. Я думал заглушить любовь, начав отношения с другой, но это ничего не изменило. Сейчас я могу только выслушать тебя. Может, выложив всю душу кому-нибудь, только тогда станет хоть немного легче…
Мы почти час просидели в полной тишине, иногда выпивая ром. В голове разные мысли. Каждая мешает друг другу.
— Детка, — Татчи отпил немного рома. — ты обещала рассказать про того, кто тебя воспитывал.
— Ну что могу про него сказать? Богатый предприниматель. Частенько поднимал за любую провинность руку. Часто улетал в командировки в разные города и страны. В первый раз он оставил меня одну на три месяца, когда мне было восемь лет. Перед тем как попасть в этот мир, я уже пять месяцев была одна. Почти шесть. Мне помогала подруга с её мамой. Я им многим обязана. — я отпила ром. — Теперь ты. Я знаю, что ты стал сиротой в три года.
— Да. До десяти лет я жил в детском доме, потом сбежал из-за ужасного отношения воспитателей. Три года я жил в грязных проулках, а если повезёт в сарае. Кушал по одному ломтику хлеба, и то максимум три раза в неделю. В тринадцать работал поломойкой в местном ресторане. Ночью, когда никого не было, учился готовить. Потом спалился. Шеф ресторана хотел вышвырнуть меня, но сушеф попробовал мой суп и взял под свою ответственность. Через два года сушеф стал шефом, а я его помощником. В двадцать я был уже шефом. Тогда от дам отбиться невозможно было. Среди дам были и замужние. Их мужья избили меня и выбросили в проулке. Именно тогда мне и помогла твоя мама.
— Татч. — я отпила ром. — Больше не рассказывай мне подобной биографии из своей жизни. На твоём фоне моя жизнь кажется просто сказкой!
— Хорошо, — слегка улыбнулся кок, отпив ром. — Спой что-нибудь.
— Есть гитара?
— А как же? — ответил Татч, достав гитару из-под койки и сев рядом со мной.
Я взяла гитару, сдула пыль, настроила и заиграла.
—
Сигарета мелькает во тьме,
Ветеp пепел в лицо швырнул мне.
И обугленный фильтp на пальцах мне оставил ожо-о-о-ог…
Скрипнув сталью открылася дверь.
Ты идешь, ты моя тепе-е-ерь,
Я приятную дрожь ощущаю с головы до ног…
Ты со мною забудь обо всем.
Эта ночь нам покажется сном.
Я возьмy тебя и прижмy как родную дочь!
Нас окутает дым сигарет.
Ты уйдешь, как настанет рассвет.
И следы на постели напомнят про счастливую ночь.
Эротичный лунный свет
Запретит сказать тебе «нет».
И опустится плавно на пол все твое белье-о-о-о.
Шум деревьев и ветеp ночной
Стон заглушат твой и мой
И биение сердца, пылающего адским огнем!
Ты со мною забудь обо всем.
Эта ночь нам покажется сном.
Я возьмy тебя и прижмy как родную дочь!
Нас окутает дым сигарет.
Ты уйдешь, как настанет рассвет.
И следы на постели напомнят про счастливую ночь.
Твои бедра — сиянье луны —
Так прекрасны и мне так нужны.
Кровь тяжелым напором ударит прямо в сердце мне.
Груди плавно качнутся в ночи.
Слышишь, как мое сердце стучит.
Два пылающих тела сольются в ночной тишине!
Ты со мною забудь обо всем.
Эта ночь нам покажется сном.
Я возьмy тебя и прижмy как родную дочь!
Нас окутает дым сигарет.
Ты уйдешь, как настанет рассвет.
И следы на постели напомнят про счастливую ночь.
— Шура, — Татч залпом выпил остатки рома. — песня классная, но… — кок откупорил бутыль и снова отпил. — Откуда у тебя столько пошлых песен?!
— Оттуда, откуда я прибыла в этот мир.
— Пиздец. У вас там все песни пошлые?
— Нет, почему же….? Но слушала я всегда пошлые.
— Спой ещё что-нибудь.
— Давай я тогда сразу музыкальную ночь устрою.
— Почему нет?
—
Все мои малышки, как молодая Бритни,
Но ты свежее их, ты пахнешь эвкалиптом.
Нет татуировок, не сделан первый пирсинг.
Все предметы в школе она знает на «отлично».
Мне нужна девственница, мне нужна девственница.
Ты так непорочна, имидж безупречный.
Вокруг столько девчонок, мне они не интересны.
Мне нужна девственница, мне нужна девственница.
Весь её дневник в наклейках, замечаний нету в нём,
И привыкла каждый День рождения отмечать с семьёй,
Алкоголь только в новый год, может в выпускной,
На уроки раньше всех придёт, после них — домой,
Её комната в плакатах, кровать в мягких игрушках,
В шкафу все полки в грамотах, наградах и кубках,
Гордость семьи, папа обеспечит жизнь
Внешний вид и духи -
Бренды, что не по карману остальным.
Все мои малышки, как молодая Бритни,
Но ты свежее их, ты пахнешь эвкалиптом,
Нет татуировок, не сделан первый пирсинг,
Все предметы в школе она знает на «отлично».
Мне нужна девственница, мне нужна девственница.
Ты так непорочна, имидж безупречный,
Вокруг столько девчонок, мне они не интересны.
Мне нужна девственница, мне нужна девственница.
Хочу как все девчонки - не париться с учёбой,
Прогуливать уроки, целовать парней за школой.
Моя мама думает, я очень чистоплотна,
но душ ей не расскажет, почему я моюсь долго,
Плакат с Иваном Дорном? Я ненавижу Дорна!
Пока папа на работе, я в тайне смотрю порно,
Мои мягкие игрушки знают обо мне так много,
Они в шоке, но для всех я недотрога!
С убойной дурью зиплак спрятан в шкафу у наград,
А мама думает, что это её шутки смешат
Мне снится сон, как он срывает мини-юбку с меня,
Мне 18 не скоро, я не смогу столько ждать!
Все мои малышки, как молодая Бритни,
Но ты свежее их, ты пахнешь эвкалиптом,
Нет татуировок, не сделан первый пирсинг,
Все предметы в школе она знает на «отлично».
Мне нужна девственница, мне нужна девственница.
Ты так непорочна, имидж безупречный,
Вокруг столько девчонок, мне они не интересны.
Мне нужна девственница, мне нужна девственница…
— Ты таким способом хочешь, чтобы я тебя в постель затащил?! — с ахуевшим лицом выдал уже чуть поддатый Татч.
— Мы уже в постели! — рассмеялась я. Снова заиграла. Следующий песни были «Температура» — Shooval, «Девочка 2D» — вторая версия, несколько песен от Монеточки, также несколько песен от Total и сейчас последняя… Здесь я не стала играть на струнах, а просто отбивала об гитару ритм ладонями.
—
Ветру тащить нас тяжело,
Ветер роняет нас на ходу.
Ты хороша лишь под вино
Недобровольно, только в бреду.
Ты говоришь, как скрипит задвижка
В старой чужой квартире.
Пошлая книжка, дешёвая сижка —
Все твои вещи в мире…
Хочешь раздеться… Стой, не спускайся вниз,
Залезь мне в сердце, а не в ширинку джинс,
Горло глушит спирта склянка,
Ой, вылижи мне душу, Нимфоманка…
Тут я не знаю, что мной сподвигло…
Я резким движением отложила гитару в сторону и села на колени Татчи, посмотрев в глаза сверху вниз.
Походу, алкоголь уже взял своё дело…
—
Кафельные зубы скалишь, подняла футболку,
Мандельштама книжку ставишь под косую полку,
А я недавно бросил в печку все свои тетрадки.
Видишь пепел? Там словечки в стройном беспорядки.
Между крыш и домов, меж дверей тут и там,
Я не помню свой дом, мне забылся мой храм,
Позабуду тебя, расплескаю в пути,
Ты простая, как рай, но я должен идти…
Хочешь раздеться… Стой, не спускайся вниз
Залезь мне в сердце, а не в ширинку джинс…
Горло глушит спирта склянка…
Ой, вылижи мне душу, Нимфоманка…
Тут я поняла, что мне с этим человеком наедине пить нельзя…
Его рука легла на мою талию под чёрную футболку. Припев я пропела, касаясь его губ… И поцелуй… Нежный… Страстный… Бля… Это мой самый ахрененный поцелуй за все мои шестнадцать лет… Даже не знаю, будет ли лучше… Мои руки сами потянулись к белой рубахе, которую я начала потихоньку расстёгивать. Прошлась ладонями по обнажённой накаченной груди, стягивая с плеч рубаху. С меня стянули футболку, стараясь не разрывать поцелуй. С губ лёгкий и почти невесомый переход на шею. Из груди вырвался слабый стон. Мужские руки перешли с талии на бёдра. Одна рука потянулась к ширинке джинс, медленно расстегивая. Ладонью этой же руки медленно провел к груди и залез под лиф, несильно сжав. Из лёгких вырвался стон прямо в губы кока. Углубила поцелуй, сжав нижнюю губу и оттягивая. Проникла языком.
Ещё один стон. Большой шершавый палец задел сосок, вызвал лёгкую негу во всем теле.
Потянула ладони к белым брюка, медленно растегивая ремень.
Вдруг, Татчи резкосхватил меня за руки, остановился и упал рядом, тяжело дыша.
— И зачем остановился? — запрыгнув тому на бедра и наклонившись к лицу, спросила я.
— Ты издеваешься?! — вполголоса воскликнул Татч, скидывая меня с себя. — Во-первых, твой отец является мне лучшим другом. Во-вторых, я тебе в отцы гожусь. В-третьих, ты мне как племянница.
— Инцест — дело семейное… — протянула я.
— Шура, мать тебя за ногу! — рукалицо в исполнении Татча.
— Мать мою не трогай! — воскликнула я.
— Шура! Давай спать! — Татчи обнял меня со спины и прижал к себе.
— Сплю.
Продолжение следует…
