***
— Гермиона? Тео, кажется, не сильно заморачивался с выбором одежды и надел то, что напоминало повседневный стиль Малфоя: тщательно выглаженные брюки с аккуратной стрелкой посередине, белая навыпуск рубашка и начищенные до матового блеска ботинки. Гермиона часто заморгала, раздраженная тем, что вырядилась на свидание, словно на праздник. Он смущенно закашлялся рядом с ней: — Ты прекрасно выглядишь. Гермиона подняла глаза и одарила Теодора улыбкой, представляя ощущение прикосновений его губ на своей коже. — Да? Он снова кашлянул, чтобы прочистить горло, и неуверенно улыбнулся. — Однозначно. — Так, куда ты меня ведешь? Внезапный порыв ветра сильно ударил в лицо. Холод мгновенно окутал все тело, покрывая кожу мурашками. Они явно оделись не по погоде. Собирался дождь. — Я не умею удивлять, поэтому нашел в Косом переулке кафе «Чайный пакетик Розы Ли». — Ты читаешь мои мысли! Если бы ты отвел меня в «Три метлы» или «Кабанью голову», то считай, что свидание испорчено, — захохотала Гермиона. — Тогда я вовремя снял резерв со столика в «Кабаньей голове». Гермиона натянуто улыбнулась, выдыхая и одновременно радуясь, что предсказание Малфоя насчет провального свидания не сбылось. Воздух оказался не по сезону теплый и наполненный запахом жимолости и только что опавшей желтой и багряной листвы. Если не брать в счет резкие порывы ветра, погода радовала. Теодор и Гермиона добрались до каменного моста, перекинутого через ручей. Солнечный свет пробивался сквозь лиственный занавес, и они невольно остановились на несколько мгновений, глядя друг на друга. Гермиона чувствовала себя крайне неловко и понимала, как сильно сосредоточена на моменте с поцелуем. Хотя она с Тео и раньше была наедине, теперь между ними ощущалась напряженность. Она думала, что Тео первым начнет разговор, но он этого не делал, и, поскольку она тоже не могла придумать, что бы такое сказать, между ними повисло молчание. Потом тропа сузилась, и им пришлось идти так близко друг к другу, что рукав Гермионы касался его руки. Не желая больше затягивать молчание, Гермиона тихо прочистила горло, прежде чем спросить: — Расскажи о своей семье, — да, это был животрепещущий вопрос, который Гермиона задала с нетерпением. — У меня типичная скучная семья волшебников, — улыбнулся Тео. — Уверена, даже у вас имеются скелеты в шкафу. — Я и есть тот самый скелет. Пришли, — прервал свой рассказ Тео и открыл перед Гермионой двери. В помещении пахло чаем, медом и мелиссой, мятой, ванилью и корицей. Шоколадные конфеты и всевозможная выпечка возвышалась над столиками, стоило только протянуть руку. Ей определенно нравилось. Гермиона села за столик у окна, пока ее спутник заказывал чай. За время отсутствия Теодора Гермиона усердно старалась придумать новые темы для разговора, но в голове словно все взяли незапланированный отпуск, бросив ее на произвол судьбы. Тео поставил на стол две большие чашки чая и снял с воздуха трюфель. Сделал один большой глоток и поморщился, явно позабыв о том, что жидкость все еще горячая. — Ну так что ты сделала с Малфоем, раз он перестал на всех бросаться? Кроме меня. — Не хочу открывать секрет, но мне стоило всего лишь попросить его. — Ты мне нравишься все больше и больше! — воскликнул Тео, и Гермиона от смущения уткнулась в чашку. — Рождественские каникулы проведешь дома? — Нет, — протянул он и бросил в рот второй трюфель. — Останусь в Хогвартсе. В этом году мать собирается позвать всех родственников, чтобы они посмотрели, как я вырос. Не уверен, что готов к этому. К тому же мама ждет, что я приведу свою родственную душу. Она считает, что мне давно пора надеть ей на палец кольцо. Боюсь представить выражение ее лица, когда приеду один. Гермиона слегка напряглась, на минуту представляя, как на нее глазеют сотни пар глаз в особняке Ноттов, оценивая, подобно экспонату на аукционе. — Ты уже знаешь, кто это? — осторожно поинтересовалась Гермиона и покрутила в руках чашку. — Предполагаю. А ты? — Теодор выглядел искренне заинтересованным. Она не была уверена, что готова ответить на его вопрос, поэтому просто отрицательно покачала головой, продолжая разглядывать листок мяты в чае. — Малфой помогает мне в этом. У нас договор: учеба взамен на помощь. Тео, кажется, надеялся на пояснение, но она молчала. — Ты выбрала не совсем удачного помощника. — Почему? — В гостиной Слизерина он только то и делает, что жмется с Паркинсон. — Это его девушка, — она постаралась не выдать навалившуюся обиду. Его слова оказались словно удар под дых. Сердце заколотилось в грудной клетке с такой силой, что казалось, проломит ребра. Так вот почему он не помогал ей с поисками — Паркинсон занимала для него место поважнее. У них началось что-то большее, чем было несколько лет подряд, и она по-прежнему ждала, что все резко изменится. Ночные разговоры вывели их на новый уровень общения, но Малфой всего лишь врал. Кое-что, конечно, изменилось: они могли говорить без ссор и оскорблений несколько часов, выносить друг друга в одном помещении, и, как ей показалось, просыпаться утром вместе больше не доставляло им дискомфорта. Тем не менее Малфой остается Малфоем: циничным и эгоистичным. Может, они с Паркинсон и не родственные души, но он не собирался ее отпускать. — Не уверен. Думаю, это их небольшое представление для окружающих и родителей. Драко боится, что ему попадется не самая выгодная партия, поэтому роль девушки играет Панс. Но, между нами, она дерьмовая актриса. Гермиона мысленно закатила глаза, открывая для себя еще один факт: Тео тот еще сплетник. — Малфоя и так стало слишком много в моей жизни, так что давай сменим тему. — Без проблем. Вновь молчание. Это выводило из себя. — Как отреагирует твоя мама, если ты приведешь магглорожденную или просто маггла? Он сделал еще один глоток, на этот раз осторожнее, и задумался, словно размышлял, стоит ли ему делиться. — Наша семья входит в священные двадцать восемь. Я не знаю точно, ведь раньше такого не случалось, и мы с ней не поднимали данную тему, так как мать считает, что подобное не должно произойти. Она просто хочет, чтобы я был счастлив, пока она ищет свою вторую половинку. Она требует этого от меня, потому как сама не может найти своего избранника, и, самое ужасное, у нее на браслете осталось две попытки. «Как и у Малфоя», — вспомнила Гермиона. Его браслет не светится так ярко, как ее, и последние две попытки он держит ради особого случая, как она считала. — А у тебя? — Всего одна использована, — гордо произнес Тео. — Мы поспорили с ребятами, что я испугаюсь, потому как мой браслет был чист, а они все использовали больше, чем пять попыток. Я не понимаю, для чего это делается. Его слова показались ей искренними и трогательными. Тео хочет создать семью, быть верным жене и завести множество детей. Они будут ходить на приемы чистокровных и ловить на себе взгляды присутствующих, потому что Нотты — замечательные. Его дети будут видеть бабушку раз в полгода, но они будут самыми счастливыми и самыми избалованными внуками. Именно так Гермиона представляла жизнь с Теодором Ноттом — тихо и размеренно. Оставшееся время они говорили об учебе, летних каникулах и планах на жизнь. Но ничего такого, что могло бы хоть немного намекать на их дальнейшее развитие отношений. Тем временем за окном вновь собирались грозовые тучи. Тео махнул рукой, подавая знак, чтобы им принесли счет. Он напрочь отказался от части Гермионы, достал из кармана несколько галлеонов и бросил их в подлетевший зеленый конверт в форме чайного пакетика. Столики вокруг постепенно опустели, и когда в небе прогремел гром, они вышли из кафе. Холодный ветер пробирал до костей, замерзшие руки тряслись, как осиновый лист. — Я знаю поблизости хороший магазин одежды. Давай зайдем, — предложила Гермиона и попала в точку, так как Тео ускорил шаг и теперь она едва поспевала за ним. — Направо, — скомандовала девушка. «Шапка-невидимка» пользовалась популярностью у волшебников всего мира, но Гермионе нравилось, что цены не кусались, а в ее кошельке всегда валялась парочка купонов из «Ежедневного пророка». Хозяин встретил их приветливой улыбкой, но навязываться с помощью не стал. Теодор без разбора выбрал первую попавшуюся на глаза мантию и Гермиона тут же представила, как он открыл шкаф и достал сверху лежащие брюки и висящую рубашку с первого ряда. Он не особо заморачивался. Гермиона ходила между рядами со свитерами, выбирая самый теплый и самый удобный, чтобы ткань не кололась и кожа не чесалась. — Определилась? — Да, — ответила она и натянула на себя бледно-розовый свитер. — У меня халат такого же цвета. — Тебе идет, — констатировал факт Теодор, и Гермиона улыбнулась в знак благодарности. Теперь холодный ветер и грозовые тучи не пугали, лишь в сердце рождалось беспокойство. Свидание близилось к концу, и чем больше она думала о предстоящем поцелуе, тем сильнее нервничала. Она уже готова была бросить все и вернуться в Башню старост с позором, признаться Малфою, что он, в конце концов, прав и она лгала о чувствах не только ему, но и себе. — Гермиона, — Теодор остановился напротив «Кабаньей головы», и она подумала, что слизеринец захочет продлить свидание, но она больше не выдержит. Ее голова с минуты на минуту взорвется. Ей так за целый вечер не удалось расслабиться. — У меня еще есть дела в Хогсмиде. Так что, если ты не против, то я оставлю тебя здесь. — Все нормально, — облегченно вздохнула она. — Я сама собиралась прикупить несколько леденцов. — Смотри не заработай сахарный диабет. Мне придется отпрашиваться с занятий, чтобы навещать тебя в больнице. — Не думаю, что ты сильно расстроишься, если прогуляешь несколько уроков. Он захохотал: — Ты восхитительна! Знаешь об этом? — Я веду себя как идиотка. — Вовсе нет. Мне бы хотелось тебя поцеловать, если ты не против, конечно. Вот он, момент истины. Либо Теодор сведет с ума и станет второй частичкой, либо она признает поражение и эго Малфоя раздуется еще сильнее. Ей не нужно подниматься на носочки, чтобы поцеловать его. Они идеально подходили друг другу ростом. Дыхание у Теодора ментоловое после чая и сладкое после десерта. Руки удобно разместились на ее талии, хотя Гермиона была не совсем уверена, что в этом свитере она у нее чувствовалась. Он опустил взгляд на ее губы и прикрыл веки, медленно приближаясь. И когда губы Теодора прикоснулись к ее, она умоляла себя что-либо почувствовать, что чувствуют нашедшие друг друга родственные души. Все не так. Сон показывал совсем другое. Серебряный браслет начинал легко пощипывать. Это чувствовала не только она. Гермиона целовала его снова и снова, чтобы убедиться, что желание не возникнет никогда. Его руки зарылись в каштановые пряди, но этого было мало, чтобы сойти с ума. Кожа вокруг браслета начала гореть, но он не прекращал, только сильнее притягивал девушку к себе, будто боялся, что она в любой момент уйдет. Он тоже хотел убедиться. Они отстранились друг от друга. Все надежды перечеркнуты, и Теодор тоже понимал это. Гермионе захотелось рискнуть и попробовать еще раз, чтобы убедиться, но когда она сделала шаг вперед, Тео отстранился и убрал руки. — Спасибо за хороший вечер, — начала Гермиона, хотя слов тут не требовалось. Она потратила свой второй шанс впустую. — Да, тогда до встречи на матче. Сходим туда вместе? Как друзья, — добавил он. — С радостью. Гермиона смотрела вслед уходящему Теодору, полностью разочарованная окончанием вечера. Потраченное впустую время. Она злилась на Малфоя, потому что это из-за него она не могла расслабиться. Все свидание у нее создавалось впечатление, что Драко третьим сидел за их столиком, слушал разговор, следил, оценивал, напоминал о своем присутствии. Когда она смотрела на губы Теодора, то умоляла себя что-нибудь почувствовать. Недалеко она заметила внимательно следящего Драко. Жизнь была бы намного легче, если бы она могла просто ненавидеть Драко Малфоя. Но она не испытывала к нему ненависти. Ничуть. Это катастрофа.***
Он не знал, куда себя деть: хаотично шатался по коридорам, пытаясь забить мысли ненужной чушью, но перед глазами стояли образы Гермионы и Теодора. Она словно нарочно не хотела покидать его головы. Он пытался отвлечься в подземельях Слизерина и не представлять, как Нотт будет держать ее за руку, как приобнимет или притянет к себе, как уберет в сторону ее волосы и ему откроется замечательный вид на не менее замечательную шею Гермионы. Они будут ворковать о прочитанных книгах, а возможно, она даже пожалуется проклятому Тео на него, Малфоя. Что она еще может делать в своей комнате после их ссоры? Очевидно же, что вспоминает все причины ненависти к нему и скорее всего записывает их на бумажке. Драко ощущал себя ненужным и потерянным, и даже Панс, которой он пожаловался, опустив причину состояния, лишь развела руками и продолжила обсуждать с Дафной женские штучки. Ожидание сводило с ума. Он не знал, на что надеяться, ведь не зря Нотт стал распускать свои клешни. Скорее всего, он знал о своей связи с Грейнджер еще в прошлом году, но дожидался, когда и она увидит сон, чтобы для нее это не было неожиданностью. Неужели он ей правда нравится? Драко никак не мог представить их парой, и то, что они уже до этого были на свидании, — убивало его. Он не хотел, чтобы она целовала другого, и поклялся держать себя в руках. Получалось плохо. В конце концов, Драко не смог сидеть спокойно в подземельях и ждать ее. Ему нужно знать ответ. Сейчас. Он вылетел из гостиной быстрее, чем Паркинсон успела окликнуть его, и, направившись в Башню старост за верхней одеждой, решил, что понаблюдает за парочкой. — Мистер Малфой! — навстречу ему мчалась директор МакГонагалл, сжимая в руках письмо. Заметив его любопытный взгляд, она тут же спрятала его в рукав мантии и посмотрела на Драко поверх очков. — Как ваши успехи? — Все замечательно, — резко бросил он. — Прошу простить, но у меня есть некоторые дела. — Я не займу у вас много времени. Драко неохотно кивнул и огляделся по сторонам, будто не хотел, чтобы его видели за диалогом с директором. — Вы успешно сдали тест, с чем я вас поздравляю, и считаю, что ваше проживание с мисс Грейнджер затянулось. — Но, профессор, впереди еще контрольная. — Будет лучше, если Гермиона Грейнджер сразу же после контрольной вернется обратно в Башню Гриффиндора. Она не староста, в конце концов. Ах да, мистер Уизли сказал мне, что вы совсем перестали ходить на собрания старост. Хочу напомнить, что это входит в ваши обязанности, и пренебрегать ими ни в коем случае не разрешается. — Но… — Вам все ясно? Драко сжал кулаки, с трудом сдерживая себя, чтобы не закричать ей прямо в лицо. Место Грейнджер в башне. Рядом с ним. Он больше не хотел выслушивать от старухи о правилах Хогвартса и тут же развернулся, быстрым шагом преодолевая коридор, гостиную и свою комнату. Накинул на плечи пальто и так же быстро направился в Хогсмид, моля Мерлина не опоздать. Она стояла с Тео у входа в «Кабанью голову», переминалась с ноги на ногу, покусывала нижнюю губу и, казалось, жутко нервничала. Драко съежился от холодного порыва воздуха и глубже зарылся носом в шарф, подаренный Паркинсон в прошлом году на Рождество. Тео что-то говорил ей, и она расцвела такой наивной, доброй улыбкой, будто от нее начало щемить что-то внутри. Он хотел отвернуться, но глаза с жадностью впились в образ замерзшей Грейнджер. И когда Нотт потянулся, чтобы поцеловать ее, она в ответ едва поднялась на носочки и коснулась губами его губ. Их поцелуй длился недолго, но то, как она засовывала свой язык ему в рот, вызывало боль в грудной клетке. Сердце колотилось с такой силой, что он слышал его, — и это был единственный звук, который улавливал его слух. Когда они наконец-то оторвались друг от друга, Тео, как истинный джентльмен, бросил ее и направился в обратную сторону. Драко постарался скрыть неподдельный восторг. Значит, все прошло ужасно. Он не тот самый. Но Гермиона не стала проверять браслет, не стала горько плакать и делать то, что обычно делают девушки с разбитым сердцем. Она смотрела на него. — Что ты здесь делаешь? — ее голос прозвучал резко, непривычно холодно, и Драко спрятал нос еще глубже. — Решил прогуляться. — В такую погоду? — недоверчиво переспросила Гермиона. Драко поднял голову вверх и посмотрел на собравшиеся грозовые тучи. Им лучше поспешить. Он не знал, что ответить, поэтому проигнорировал ее вопрос и подступил на несколько шагов вперед. — Как прошло свидание? — Нормально, — Гермиона сделала два шага в ответ, и теперь между ними осталось всего несколько дюймов. — Не очень хорошо, раз уж твой избранник бросил тебя здесь. — Почему мы всегда говорим только о моей личной жизни? — Я не хочу делиться своей. Я даже быть тут не хочу, — попытался соврать Драко. — Тебя никто не держит. — Мне нужен только твой ответ. Но Гермиона молчала. Драко постарался держать себя в руках, хотя колкие фразы так и норовили сорваться с кончика языка. Он хотел услышать от нее честный ответ, но задать прямой вопрос не решался. Кажется, его фраза задела ее сильнее, чем он предполагал, потому как Гермиона сделала несколько шагов в его сторону и прошла мимо, низко склонив голову. — Грейнджер! — он двинулся за ней, не понимая, что делать дальше. Ему до коликов в животе хотелось знать правду, услышать от нее слова, которые поставят все точки над «і». Начался дождь. — Грейнджер, стой! — Все прошло нормально, Малфой. Что тебе еще нужно? Решил посмотреть на свою победу? — она остановилась так резко, что он едва успел затормозить. — Ты ведь для этого пришел, да? — Я пришел узнать правду. Какая она, скажи? — неприятное ощущение, вызванное мелким моросящим дождем, отступило на второй план. Он смотрел на нее с нескрываемым восторгом, ощущая, как перехватывает дыхание от ничтожного расстояния между ними. Мокрые пряди падали ей на глаза, и она убирала их обратно, хотя это не имело смысла. В поле его зрения находилась она — Гермиона, с широко распахнутыми глазами и приоткрытыми губами. Дождь, кажется, усилился. По небу раздался гром, точно стадо необузданных лошадей. Она отвела взгляд в сторону и прикусила губу, будто боялась произнести слово, звук, хотя бы что-то, лишь бы не стоять перед ним истуканом. Малфой ждал. Покорно ждал ответа, игнорируя гром, молнию, внезапно подувший ветер и стекающие по лицу капли дождя. Его как никогда переполняли эмоции, и он боялся, что не справится со своей злостью, ненавистью, гневом. Ревностью, в конце концов. Он смотрел, как Грейнджер дрожала от холодных порывов ветра, как прикрыла глаза всего на секунду и как по щекам катились хрусталики слез. На замену злости пришло ошеломление. Салазар! Она опять плакала! Не из-за идиота Уизли, а из-за него. Драко готов был отдать все на свете, лишь бы она успокоилась и улыбнулась, как делала это сотню раз, лишь бы гордо вздернула подбородок, выпрямила спину и ответила на его фразу колкостью. Но Гермиона все плакала. Бессмысленно вытирала мокрыми руками слезы вперемешку с дождем и смотрела в сторону, словно боялась или не хотела встречаться с ним взглядом. Малфой впервые в жизни возненавидел себя. Ему стало мерзко находиться в этом теле рядом с ней. Гермиона вновь задрожала с новым порывом пробивающего до костей ветра. — Ответь! Боже, как чудно она выглядела в своем бледно-розовом свитере. Когда Гермиона повернулась и посмотрела на него потерянно-ясными глазами, он почувствовал себя полным идиотом. Они оба знали ответ. И тогда схватил ее за руку и потянул на себя, прижимаясь своими губами к ее. Всего секунду она сопротивлялась, всего секунду ее губы и тело не отвечали, но все сопротивление быстро исчезло. Плевать, что у него осталась одна попытка. Плевать, что он больше никогда не сможет никого поцеловать. Плевать, плевать и еще раз плевать. Лучше попробовать и пожалеть, чем знать, что упустил последний шанс. Он оказался полным дураком, раз отрицал очевидный факт: он — тот самый грейнджеровский избранник. Но отношения и прочие штучки влюбленных никак не входили в его планы, вот только чем больше времени он проводил с ней, тем ближе ему хотелось быть. Он не должен это делать, он должен остановиться. Но не мог. Не хотел, потому что с Гермионой всегда хорошо, до невозможности спокойно. С ней мир менялся и становился ярче. Малфой не хотел цепляться за каждую минуту, проведенную с ней, ждать от нее первых шагов и чистосердечных признаний. Он с самого начала знал, для чего едет в Хогвартс и кем планирует выпуститься. Его пальцы захватили ее мокрые волосы. Она склонила голову, и он провел языком по ее небу. Гермиона первая прервала поцелуй и мягко высвободилась из его объятий. Она стояла, вцепившись в его руку пальцами, точно боялась упасть, и не отрываясь смотрела ему в глаза. Черт возьми, он всегда знал, что говорить, но в тот момент все слова разбежались в разные стороны, едва Грейнджер прикрыла глаза, облизывая губы. Он был уверен, что этот жест у нее вырвался необдуманно, но этого хватило, чтобы сойти с ума. Драко бы никогда не подумал, что Грейнджер окажется той самой девушкой, которую он никак не мог разгадать и насытиться. Ему было спокойно с Паркинсон, уютно, приятно проводить с ней время и целовать в кончик носа, когда никто не видит, казалось ему необычным. Ему было приятно просыпаться в ее объятиях и проводить вместе вечера. С ней он чувствовал себя уверенно. На этот раз все иначе. Гермиона ему нравилась. Своим умением легко его рассмешить и задеть за живое остроумным ответом, своими рассуждениями и взглядами на мир. Черт возьми, она нравилась ему абсолютно всем. — Драко? — его имя, слетевшее с ее губ, казалось ему самым прекрасным звуком. Раньше он думал, что это все выдумки влюбленных идиотов, но сейчас ему хотелось слышать свое имя сотню раз. — Малфой, я не чувствую пальцев на ногах. Это было не совсем то, что он хотел услышать, и в ответ он только улыбнулся, — так непринужденно, как только умел. Протерев лицо рукой, он взял Гермиону за руку, и они побрели к замку, огибая неглубокие лужи, кроша ногами опавшие листья.***
После поцелуя ноги Гермионы стали ватными, но она заставила себя идти. Украдкой поглядывая на Драко, она никак не могла поверить в то, что они сделали это. Она представляла первый поцелуй невинным, но ощущение его губ на ее губах оказалось слишком знакомым, чтобы игнорировать реальность. До этого самого момента Гермиона не понимала, как сильно нуждалась в нем. Чувство собственного достоинства заглушало все остальное, и только сейчас, поглядывая на сосредоточенное лицо Драко, она поняла, какой дурой была. Он ведь слизеринец во всех смыслах этого слова. Они неловко остановились у портрета, и Гермиона сделала шаг назад, уступая Драко. Он охрипшим голосом произнес: «Кислый сахар», и они оказались в гостиной. Она не знала, как себя вести, что говорить и стоит ли вообще что-то говорить. Драко, кажется, чувствовал себя точно так же, несколько раз обойдя гостиную вдоль и поперек. Им срочно нужно было поговорить о случившемся, но слова застряли в горле, и ей едва хватало усилий, чтобы протолкнуть их. — Зачем ты сделал это? — Что? — он остановился, услышав ее голос, но развернуться и посмотреть в глаза не нашел в себе сил. — Поцеловал меня. — Я проверял теорию, которая родилась у меня в голове несколько дней назад. И хочу напомнить, что ты отвечала. — И что теперь? — Это ведь ты с одиннадцати лет мечтала найти свою родственную душонку. Уверен, у тебя есть план. — Да, был, но я не думала, что это… — Я? — он резко обернулся к ней, криво усмехаясь. Белые волосы, спутанные осенними каплями, промокшая мантия и все еще красный от холода нос. Он выглядел замечательно. Гермиона тут же отвела взгляд в сторону. — Я не это имела в виду. — Но сказала именно это. — Его голос звучал с нескрываемым нотками ярости и паники, и Гермиона прекрасно его понимала. Драко оказался прав: она с одиннадцати лет представляла встречу со своей родственной душой, первый поцелуй и нежные объятия, но вместо этого до нитки промокла под дождем, пока рука об руку шла обратно в Хогвартс с Малфоем. И теперь, когда они остались наедине, она не знала, как себя вести, что говорить и куда, черт бы его побрал, ей деть свои руки. Единственное, что она знала наверняка, — им нужно нормально поговорить. Но ведь это Драко Малфой, и с ним не бывает «нормально». — Поэтому ты никого не искал, да? Ты знал. Как давно ты понял? — Я ничего не знал, ясно? — Но ты меня поцеловал! — Это вышло спонтанно. — Если ты ошибся, у тебя мог остаться последний шанс. Ты не мог так рисковать, Малфой. — Но я рискнул, Грейнджер. Черт бы его, я рискнул! Рискнул и не ошибся! — он сорвался на крик. — Мне просто хотелось это сделать. Еще с того самого дня, когда ты обняла меня после теста. Сначала я подумал, что схожу с ума, что это все из-за усталости и того, что провожу с тобой слишком много времени. Но каждый раз, как я слышал от тебя имя Нотта, у меня все… Черт, это неважно. — Драко тяжело выдохнул, проводя рукой по влажным волосам. Выражение его лица смягчилось, и он добавил тише: — Я даже не догадывался. До того момента, пока ты не сказала о перстне. У Ноттов не перстень, а брошь. Серебрянная фамильная брошь с диамантами и ангелом посередине. «Божий дар», разве не так расшифровывается его имя? Полная чушь. Поэтому он ее и не носит. Вот, Грейнджер, — Драко снял кольцо с пальца и бросил его на диван перед Гермионой. — Я тот, кого ты искала, и всегда был под носом. — Но… Гермиона ощущала себя умирающей рыбой на суше, беззвучно открывая и закрывая рот. — Знаешь, что самое интересное? — она отрицательно покачала головой и несколько раз моргнула, чтобы согнать предательски накатившиеся слезы. — Самое интересное, что старуха МакГонагалл, кажется обо всем догадалась раньше нас. Черта с два она бы разрешила тебе остаться жить в Башне старост за мои красивые глазки. Перстень с драконом в короне из ее сна лежал перед ней, переливаясь от единственного источника света — камина. Малфой всегда его носил, всегда потирал, когда задумывался, и снимал, когда ложился спать. Теперь она все это вспомнила, но не замечала раньше, так как была уверена, что все, кроме Малфоя, могут оказаться ее половиной. Если не брать в счет глупые шутки Джинни. Гермиона быстро вытерла слезы тыльной стороной ладони. Она не могла поверить. В то время как она металась и разрывала душу на части, перестала здраво мыслить и вела себя как ребенок, директор МакГонагалл обо всем знала. Как? Гермиона почувствовала себя полной дурой уже в который раз, находясь рядом с Малфоем. Он все так же продолжал сжимать и разжимать кулаки, а она была на грани нервного срыва. Не так ей представлялись события после поцелуя. Но почему тогда она ничего не почувствовала, когда целовала его в щеку, проверяя теорию подруги? — Зачем же ты попросил меня поцеловать Теодора? — сквозь всхлипы, спросила Гермиона. Драко стоял молча несколько секунд, прежде чем резко бросить: — Я до последнего надеялся, что это ошибка. — Как жаль, что это оказалось не так, верно? — слезы стояли у нее в глазах, размывая очертания его лица. — А ты, Грейнджер, — он подошел к ней вплотную, практически задевая подбородком кончик ее носа, — разве ты меня хотела видеть рядом с собой? Разве ты меня представляла, закрывая глаза? Разве ты меня целовала в своих мечтах? — Только в последнее время! — зачем-то ляпнула она. — Я думала, что ты изменился и вся та дурь, что была в твоей голове, наконец-то вылетела оттуда. — Та дурь была частью меня! — Ты же говорил, что хочешь измениться. Я согласилась помочь тебе с тестом, потому что ты был готов к переменам. Тео сказал мне тогда… — Тео? — передразнил ее Драко и тут же скривился. С ее уст его имя звучало красиво, правильно, и на него вдруг накатила невероятная ревность. — Никогда больше не упоминай его при мне. — Не указывай мне! — Мне не нравится, когда ты его так зовешь, — сквозь зубы процедил Драко. — Думаешь, все должны перед тобой пресмыкаться и целовать тебе ботинки? Думаешь, ты лучше всех? Твой отец научил тебя быть лицемером и эгоистом, и ты слепо следуешь его правилам! — Мой отец… — И когда у тебя возникнут проблемы, тебе стоит сказать «мой отец», и все проблемы исчезнут? Без папочки ты никто, и не смей мне указывать! Тишина давила на уши. Так давила, что стало больно. Драко тряхнул головой, очевидно почувствовав то же, что и она, и, резко отпрянув от нее, покинул гостиную. Гермиона не хотела упоминать его отца, только не в этом диалоге. Но он задел ее за живое. Она не чувствовала к Тео и малость того, что ощущала к Драко, и их поцелуй дал ей это четко понять. В последнее время ей тяжело было находиться с Малфоем один на один, пересекаться ночью в гостиной и просыпаться с его именем на устах. Драко Малфой в последнее время сводил ее с ума. Нужно было раньше понять, что к чему, но, ослепленная своей гордостью, Гермиона не видела очевидного — судьба не просто так свела ее со школьным врагом. Она верила в судьбу даже больше, чем думала, и каждый шаг, каждое событие в жизни подталкивали ее к тому, чтобы в этом году она поняла, кто был ее родственной душой. Для чего же тогда она каждый раз соглашалась на встречу с Тео? С ним она чувствовала себя спокойно, беззаботно, не боялась ляпнуть глупость, чтобы ненароком не задеть его чувства. В этом году он оказался для нее отдушиной. Как и Малфой. Отдушиной, от которой болело сердце и разорвалась на части душа. Но его бы мог — и несомненно должен был когда-нибудь — вытеснить оттуда другой, для чего подошел бы даже Теодор Нотт. Теперь они чувствовали друг друга. Между ними возникла та невидимая нить, что продержит их до конца дней, и если кто-то откажется от совместной жизни или бросит вторую половину на произвол судьбы, то они оба почувствуют невероятную печаль. Да, Драко Малфой не вписывался в ее жизнь. Он ворвался в нее резко, неожиданно, перевернул все с ног на голову и ушел, оставив ее наедине со своими мыслями. Черта с два! Гермиона всеми фибрами своей души не хотела бродить в одиночестве по Хогвартсу и искать идиота Малфоя, но он не оставлял ей выбора. Она поклялась, что найдет его и убьет, но сначала они спокойно поговорят и расставят все точки над «i». Гермиона совсем позабыла, что промокла до нитки. Она достала из мантии палочку и высушила одежду, прежде чем пойти искать Малфоя. Стены Хогвартса как никогда казались одновременно родными и чужими. Все менялось слишком быстро, а она становилась похожа на четырнадцатилетнюю школьницу, увивающуюся за своим новым бойфрендом. От этой мысли Гермиона улыбнулась. Надо же. Она не знала, что скажет ему при встрече, как вести себя с ним дальше и собирается ли Драко заводить с ней отношения. Это же Малфой! Стоит его отцу узнать, что судьба подарила ему грязнокровку, как он за шиворот потащит сына из школы и отправит куда подальше, лишь бы их честь не запятналась. Он не мог уйти далеко и вряд ли бы пошел в подземелья, где мог столкнуться с Тео. Гермиона улыбнулась, вспоминая, как Драко приревновал ее, когда она упомянула его имя. На восьмом этаже его не оказалось, так же как и на седьмом и шестом. Она могла всю ночь проходить по Хогвартсу или вернуться в гостиную и дождаться его там. Прислонившись к подоконнику, Гермиона прикрыла глаза. День оказался слишком долгим. За спиной послышались неуверенные шаги, и теплая узкая ладонь осторожно легла на предплечье. — Я как раз направлялся к тебе, — тихо проговорил Тео, словно боялся ее спугнуть. — Что-то случилось? — Гермиона постаралась откинуть картину их поцелуя и проигнорировать слова Малфоя. Он ей не указ, и она будет общаться с Тео. К тому же между ними не произошло ничего такого. Драко сам попросил поцеловать его. — Даже не знаю, как начать. Гермиона замолчала в ожидании продолжения, но тот только нахмурился и разгладил пальцами морщинки на лбу. От этого ей стало жутко. Что-то похожее на плохое предчувствие пробежало по животу, проскользнуло в грудь и ледяными пальцами сжало сердце. — Понимаешь, — осторожно начал Тео, — кажется, мы не сможем пойти на матч друзьями. — Почему? — Давай я лучше... — он сделал шаг к ней и осторожно стал закатывать рукав ее кофты. Сердце уже начинало биться все быстрее и быстрее. Каждая мышечная клетка напрягалась от его прикосновений. — Я никак не мог избавиться от странного предчувствия после нашего поцелуя. Не знаю, ощутила ли ты то же, что и я, но… Он дошел до браслета и несколько раз покрутил руку. — Ты говорила, что использовала только одну попытку. Они смотрели друг другу в глаза, и Гермиона слышала биение собственного сердца и едва различала поспешные шаги, глухо стучавшие в конце коридора. Внутри опять защемило от предчувствия, что что-то важное откроется в ближайшие моменты. Причем настолько, что тайну придется оберегать всеми доступными методами. — Твое количество попыток не изменилось, — констатировал факт Тео, и только сейчас она заметила по-прежнему один-единственный круг от поцелуя с Виктором Крамом.