Двое лгут, когда вместе

Гермиона никогда не была особо спортивной, но сейчас, на всплеске адреналина, она успела выбежать из гостиной и пролететь несколько метров. Кровь била в виски, и единственное, о чем она думала, — его губы соприкасались с губами Паркинсон. Гермиона слышала, как ее звали Гарри и Джинни, но обернуться и посмотреть не было сил. Ей хотелось поскорее забрать свои вещи и убраться из проклятой Башни старост раз и навсегда. Она даже приняла решение не приходить к Рону в гости без особой надобности, дабы лишний раз не сталкиваться с чертовым Драко Малфоем. С ним покончено раз и навсегда. — Грейнджер, постой! Она обернулась на звук своего имени и выжидающе остановилась. Да, прежде чем покончить с ним, ей нужно узнать зачем. Зачем он столько издевался над ней вместо того, чтобы просто разрушить все мосты и послать к черту. Кажется, Малфой не ожидал, что она обернется. На его лице читались изумление и растерянность. Он даже не знал, что сказать! — Что тебе нужно? — Гермиона злилась на него. Она могла развернуться и уйти, если бы на нее не смотрели пронзительно серые глаза. — Ты кому-то рассказывала о нас? — Что? — туповато повторила она. — О нашей связи, — уточнил Драко. — Если это твоя очередная игра, то можешь возвращаться обратно к Паркинсон. Драко выглядел растерянным. Он стоял, безвольно уронив руки, и лишь его тяжелое дыхание напоминало о том, что он гнался за ней всю дорогу. Неужели все это видели? Осознание накрыло ее мгновенно. Ему не стоит стоять так близко и разговаривать с ней после спектакля, что они устроили. Остальные могут догадаться, и тогда его жизнь полетит к чертям. Гарри, Джинни и Тео должны появиться с минуты на минуту, и она навсегда уйдет из его жизни. — Какая игра? Ты при мне целовала Нотта и готова была залезть ему в штаны! — Я целовала? — она сделала шаг к Драко, и гнев накрыл ее с новой силой. — Не на твоих ли коленях сидела Паркинсон и мило обнимала тебя? Мерлин, Гермиона не узнавала собственный голос. — Нам нужно поддерживать отношения. — Потому что она для тебя выгодная партия, верно? — глаза начинало предательски щипать, и она несколько раз моргнула, чтобы остановить поток слез, готовый вырваться в любую секунду. Заметив это, Драко попытался взять ее за руку, но Гермиона отдернула ее. — Извини, — едва слышно прошептал он. — Извини? — переспросила она и сорвалась на хохот. — Ты издеваешься? Это уже не смешно! — Я не издеваюсь. Мне правда жаль, — он вновь предпринял попытку взять ее за руку, но Гермиона вырвала ее и с силой ударила его по щеке. Малфой выглядел озадаченным, и она уже готова была извиниться за шлепок, но ей сейчас намного больнее, чем ему. Драко прижал ладонь к щеке и посмотрел прямо на Гермиону. Она знала этот взгляд. Малфой на грани того, чтобы убить ее. Страх пронесся ледяной волной по венам. — Знаешь что? С меня хватит. Мне надоело выслушивать от тебя душераздирающие истории, а потом видеть твои припадки ревности. Если ты хочешь быть с Панси, так и скажи, вместо того чтобы игнорировать меня целый день, а потом устраивать сцены ревности. — Ревности? Ты думаешь, я тебя ревную? Или ты думаешь, что мы вместе и я буду только с тобой? Боль в груди выросла в несколько раз. Гермиона пошатнулась, едва удерживаясь на ногах. Драко в который раз провел рукой по волосам. Она и не знала, что сказать. — Черт, Грейнджер, если у меня есть к тебе какие-то чувства, это не значит, что мы будем вместе, — смеясь, говорил он. — Какие-то? — она смотрела на него сквозь слезы. В глазах все плыло. — Я же говорил тебе, что у меня есть определенные цели и планы на будущее. И для девушки там нет места. В животе разрасталась тревога, обвивая ее своими мерзкими холодными щупальцами. — Ладно, — большей боли, чем он нанес, быть уже не могло. Какое-то время Гермиона просто смотрела на него, затем быстро вытерла щеки тыльной стороной ладони и развернулась, чтобы уйти. — Куда ты? — Я устала, Драко. И считаю, что выбор уже сделан. Твой и мой. — Выбор? Ты выбираешь Нотта? — его лицо заметно напряглось. — Да, — слова легко вылетели из ее рта. До этого момента она не принимала окончательного решения, но теперь, когда слова произнесены, они обрели смысл. Им с Малфоем все равно не быть вместе. Даже если он добьется цели и каким-то образом среди сумасшедших фанаток заметит ее — Гермиону Грейнджер, то на чистокровной родословной можно ставить крест. — Так вот оно что, — он вновь провел рукой по волосам и шумно выдохнул. К его лицу приклеилась улыбка, и Гермиона вдруг испугалась. Малфой в порыве злости мог сделать что угодно, даже убить Теодора Нотта, шедшего прямиком на него. — Не приближайся к ней! — вдруг закричал он, но Тео его не послушал. Мало того, он ловко обошел Драко и остановился перед Гермионой. Толпа учеников вышла из-за угла, и теперь все могли лицезреть сходящего с ума Малфоя. — Иди к себе, Гермиона. Я поговорю с ним, — спокойно произнес Тео. — Что во фразе «Не приближайся к ней» тебе не понятно? — Драко мученически возвел глаза к потолку. Презрения в желчном малфоевском голосе хватило бы на десять Теодоров Ноттов, не меньше. — Прекрати, Малфой. Все кончено. Его глаза были прикованы к Тео, и, о Мерлин, этот взгляд должен был заставить того убежать. Но он встряхнул плечами и развернулся к Драко спиной, переводя на нее свои глаза. — Помоги мне перенести вещи, — Гермиона взяла Тео под руку и попыталась увести его, как увидела в толпе макушку Паркинсон. Она стояла, скрестив руки, довольно улыбаясь происходящему. Гермиона все поняла. — Смотри-ка, Панс тебя ждет. Вы идеально подходите друг другу, — бросила она из-за плеча Тео. — Это не так, — буркнул Драко в ответ и пошел следом. — Отпусти его, Грейнджер. Вернемся в Башню и все обсудим. Она держалась из последних сил, чтобы не обернуться на звук его голоса. Он прекрасен. Несчастен. Драко замечательный актер и знал об этом. — Пожалуйста, — умолял он. Гермиона вздрогнула, вцепившись в рукав Теодора, но шагала гордо и уверенно. — Ты как? — поинтересовался Тео. Несмотря ни на что, он до сих пор находился рядом, поддерживал и помогал ей. У него могли быть большие неприятности из-за Малфоя или из-за нее. Многие видели ее публичное выяснение отношений, чего никогда не случалось прежде. Она больше не собиралась возвращаться в эту игру. Ей хотелось повернуться и ответить Малфою, сделать ему так же больно, но в голову не шло ничего подходящего. — Я — отлично. Спасибо. — Он может наведаться в Башню, так что, может, я проведу тебя в гостиную Гриффиндора и сам перенесу вещи? — Нет, все нормально. — Гермиона! — вновь закричал Драко и как полный идиот пошел за ними. — Гермиона! — Отстань от меня! — в ответ кричала она, не оборачиваясь. — Я тебе уже все сказала! — Нам нужно поговорить. Запыхавшись, она остановилась и резко развернулась к нему. Драко замер в нескольких шагах и теперь смотрел на нее в упор. Его глаза секунду рассеянно обшаривали ее тело и остановились на лице. — Мне надоело слушать, что тебе не нужны отношения, что тебе плевать на мой выбор, что у тебя есть планы и цели на жизнь, и прочую чепуху, а потом смотреть, как ты обнимаешься с Паркинсон и насилуешь ее своим языком, зная, что у тебя осталась последняя попытка. Что я — твоя родственная душа, и что мне больно! — холодная ярость понемногу начала рассеиваться, но только слегка. — Я влюбилась в тебя, Малфой, и ты прекрасно это знаешь, но я не могу так больше. Тебе пора определиться, иначе то, от чего ты так бежишь, — догонит тебя. — Помнишь, после измены Уизли ты спросила меня, было ли мне больно от любви. Так вот: да. Мне больно сейчас. Сжав сердце в тиски, она развернулась и вновь двинулась к Тео, стараясь упорно игнорировать крики за спиной. — Гермиона… — умолял он. — Остановись же. Она почувствовала, как подкашивались ноги, и машинально остановилась, чтобы в последний раз высказать все, что так давило на сердце. В глазах Малфоя стояли слезы. Губы сжаты в тонкую ниточку. Он закрыл лицо руками, пошатнулся назад, а потом вперед. Руки безвольно опустились вниз, и Драко сделал то, что заставило ее сердце разорваться на мелкие клочья, — опустился на колени. Гермиона растерянно посмотрела в толпу и краем глаза заметила ошеломленное лицо Паркинсон. Она встретилась с ней взглядом и, резко развернувшись, растворилась среди студентов. Джинни, вцепившись в руку Гарри, стояла, точно оцепеневшая, прижимая ладонь ко рту. Все выглядели озадаченными. Гермиона не знала точно, что выражало ее лицо, но глаза Драко загорелись, и в глубине она увидела столько чувств, что отвела взгляд. — Дорогая, идем, — Джинни, схватив Гермиону под руку, бросила на Малфоя убийственный взгляд, прежде чем увести ее из этого кошмара.

***

— Ну и представление, — Джинни бегала по ее комнате, раскладывая вещи из чемодана, пока Гермиона, свернувшись калачиком на постели, смотрела в одну точку и пыталась переварить недавние события. Джинни напрочь отказалась от помощи Теодора, сама перенесла все вещи и закрылась в комнате. Гермиона могла только представить, в какое бешенство придут ее соседки, обнаружив запертую дверь. — Не нужно было тебе идти на эту вечеринку. Это моя вина. Если бы не я, ты бы о ней даже не узнала. — И тогда не узнала бы правду. — Не говори глупостей, — фыркнула Джинни, присаживаясь на край кровати. — Если бы он действительно чувствовал то, о чем говорил, ты бы не лежала в Башне Гриффиндора и не плакалась бы в подушку. — Я не плачусь, — отрезала Гермиона и перевернулась на другую сторону. Глаза Драко все никак не покидали ее голову. Она видела его опухшее, полное отчаяния лицо и потерянные глаза. Этот год длится слишком долго. Гермиона не хотела выбирать Теодора Нотта. Слова сами слетели с кончика языка. Она до сих пор переживала, что порвала с Драко отношения, которые, впрочем, и не начинались. — Теодор неплохой, тебе будет с ним хорошо. «Но не так, как с Драко». — Малфой редкий засранец, — продолжала говорить гадости Джинни и опять принялась хаотично ходить по комнате. — С его стороны нечестно было играть с твоими чувствами. Чем он только думал? Гермиона тяжело выдохнула и накрыла голову подушкой в надежде, что больше не услышит ни слова о чертовом Драко мать его Малфое. Она почувствовала, как кровать рядом с ней прогнулась, и теплая ладонь подруги осторожно опустилась на ее плечо. — Прости, — тихо произнесла она. — Я просто до сих пор не могу поверить, что Драко Малфой встал на колени. Мне кажется это сном. Даже не хочу думать, что о нем теперь будут говорить. Но никто, как она думала, не упоминал о Драко до конца недели. Они пересекались на занятиях, но Гермиона всегда садилась впереди, чтобы лишний раз не встречаться с ним взглядом. Несколько раз он пытался подловить ее перед уроком, но Гарри или Рон тут же оказывались рядом, закрывая ее, словно щит. Рон практически постоянно находился в Башне Гриффиндора и смешил ее, за что Гермиона была безмерно благодарна. Вечера проходили все спокойнее, и, кажется, некоторые стали забывать тот инцидент. Но порой Гермиона замечала на себе изучающие взгляды других учеников. Они прожигали в ней дырку, промывали за спиной кости, пытались задеть словом как можно сильнее. Она практически привыкла к боли в груди. В те редкие моменты, когда они встречались глазами в Большом зале, Драко смотрел на нее безжизненным, пустым взглядом. От этого ныло сердце и щипало в глазах. Теодор всеми возможными силами пытался поддержать ее: выводил на прогулки, приносил украденный у эльфов сахар в кубиках и носил библиотечные книги. Наверное, она извинялась перед ним по сто раз в день, на что он только улыбался и качал головой. Тео убеждал, что все нормально, что это Малфой и от него стоило ожидать подобного фокуса, но где-то внутри Гермионы кричал голос, что он никогда бы в жизни по доброй воле не встал бы на колени. Она как последняя дура надеялась, что действительно значила для него хоть малость того, что он говорил ей ранее. Скорее всего, на Слизерине ему сейчас не было места. Теодор один раз упомянул, что Драко практически не выходил из своей комнаты в Башне старост, и когда он появлялся в подземельях — в него бросали всевозможными оскорблениями и колкостями. Гермиона вовремя остановила Тео. Она не намерена была слушать слезливые истории о несчастном Драко Малфое, в то время как ее собственное сердце разрывалось на части, а тело скучало по прикосновениям. Она ненавидела себя за это. И единственной отговоркой было лишь то, что он являлся ее родственной душой. Рон совсем ей ничего не говорил. С того момента, как она собрала вещи и ушла, прошло шесть дней. Она не считала их и не перечеркивала в календарике числа, просто время стало тянуться все медленнее, словно перед ней поставили огромные песочные часы, намочив в них песок. Спустя еще два дня все постепенно возвращалось на свои места. С утра день выдался ясным и холодным, и начался он с того, что на нее нахлынули воспоминания обо всем, что произошло с начала учебного года. Открыв глаза и посмотрев на заиндевевшие стекла в общей комнате для девочек, она вспомнила все в мельчайших и мучительных подробностях. Малфой предложил побыть для него репетитором. Она зарылась головой в подушку и застонала. Ну как она могла согласиться? — Доброе утро, — сказала Джинни, орудуя кочергой в котле, расположенном посередине спальни. Огонь почти погас, и Гермиона поняла, почему так замерзла. Вытянув ноги из-под теплого одеяла, Гермиона поморщила нос, и Джинни тихо захихикала, заметив на ней ее любимые штаны. — Ты же знаешь, что я сплю и ем в них, когда… — Когда тебе плохо или ты страдаешь из-за разбитого сердца, — закончила Джинни. — Ты вчера быстро уснула, пока я тебе рассказывала о своих дальнейших планах. Даже не знаю: мне обидеться сейчас или после того, как я побью тебя подушкой. — Мне правда было интересно слушать о… о новых дизайнерах? — Гермиона прикусила губу и тут же спрятала лицо в ладонях. Ей было стыдно и жутко неловко, что она уснула во время их разговора. Она знала, как важно было для Джинни попасть на курсы одного из тех дизайнеров, имена которых вечно мелькают в «Ежедневном пророке» и «Магическом вестнике». — Прости. Просто я… — Самая настоящая эгоистка, — Джинни мигом пересекла комнату и бросила в нее подушку. — Собирайся, или опоздаешь на завтрак. Стоило Джинни выйти, как Гермиона шумно выдохнула и откинулась обратно на подушку. Сегодня она даже не станет выходить из спальни. Ничего плохого не произойдет, если она проспит несколько уроков. Она сходит к мадам Помфри и возьмет сонную настойку, объяснив, что ей не спится по ночам. И даже не придется врать. После переезда она практически потеряла сон. Воскресая каждое утро, она надеялась, что ему так же плохо, как и ей, и только с этой мыслью она поднималась с кровати и шла на занятия. За время общения с Малфоем она изменилась, и чувствовала это, но ее внутренняя Гермиона кричала, что это последний учебный семестр перед выпуском, и ей необходимо получить идеальные отметки. Она не могла себе позволить такую роскошь, как прогулы. И не было ничего хуже после самых длинных выходных в ее жизни, чем слушать жужжание преподавателей, отчаянно пытавшихся объяснить новую тему, и если добавить к этому тот факт, что Гриффиндор и Слизерин на совместном уроке, — весь понедельник коту под хвост. Рон бросил на парту рядом с ней рюкзак и Гермиона подскочила от неожиданности. — Можно? Она обернулась через плечо, чтобы встретиться взглядом с Гарри. Он выжидающе смотрел на нее поверх оправы своих круглых очков. Место рядом с ним пустовало. — Да, — Гермиона убрала со стула свой массивный учебник в старой потрепанной обложке, и Рон тут же опустился рядом с ней. — Ты не подумай, ничего такого, просто мы с тобой давно не сидели вместе. Кажется, сто лет прошло. — Только не говори, что тебе нужно подтянуть Трансфигурацию. — Как тебе удается всегда все знать? — громко протянул он, и они засмеялись. Но стоило Гермионе вспомнить, что позади нее находятся слизеринцы, как все веселье улетучилось. Она, изначально зайдя в класс, старалась смотреть себе под ноги и не обращать внимания на воцарившуюся тишину и заняла свое место в ожидании начала урока. Ее передернуло, стоило представить, как пронзительно серые глаза сверлят дыру между ее лопаток. — Как ты себя чувствуешь? — Меня выставили полной дурой, Рон, но я не заболела, — раздражительно ответила она. — Знаю, просто у тебя болезненный вид. — Ты всегда умел делать комплименты. — Ты не против, если я одолжу у тебя учебник? Я свой отдал Гарри, а он его потерял. — Как это произошло? — Мы поспорили, что… В этот момент в класс вошла МакГонагалл и начала урок. Гермиона всеми силами старалась сосредоточиться на ее словах, а не на ощущении следящей за ней пары глаз. К середине урока напряжение в плечах стало просто невыносимым. Она буквально чувствовала мышцы под натянутой до предела кожей. Рон о чем-то переписывался с Гарри и, когда директор отворачивалась, отправлял ему записку через две парты. Они смеялись все время, и от этого Гермионе становилось неловко. Зачем Рон вообще подсел к ней? Она не хотела видеть жалость в свою сторону, но и наблюдать, как ее друзья игнорируют ее тоже не собиралась. — О чем общаетесь? — шепнула она, когда Рон в очередной раз отправил записку. — Да так, тебе будет неинтересно. — С каких это пор я не вхожу в круг ваших интересов? — она была практически уверена в том, что именно ответит Рон. «С тех пор, как начала общаться с Малфоем», — завертелось у нее на языке. Гарри с широкой улыбкой на лице отправил записку на половину стола Рона, но Гермиона успела ее перехватить. И в тот самый момент, как она разворачивала ее дрожащими от предвкушения пальцами, к ней обратилась директор МакГонагалл. — Мисс Грейнджер, какой вопрос я только что задала? Гермиона сделала глубокий вдох, уговаривая себя успокоиться. — Я не услышала, простите. По классу прошлась волна смеха, и Гермионе захотелось провалиться на месте. Она никогда прежде не прослушивала лекции и уж тем более никогда прежде не пропускала вопросы преподавателей мимо ушей. Задержавшись уничтожающим взглядом на Роне, она представила его парящим в воздухе над Черным озером. — Мисс Грейнджер, принесите нам из библиотеки словарь по Трансфигурации. Гермиона огляделась по сторонам, словно хотела захватить с собой еще парочку учеников, но директор прочистила горло, напоминая о своем присутствии. — У вас проблемы? Или принести книгу для ученицы седьмого курса стало непосильной задачей? — Нет, конечно же нет, директор. Я принесу. Ей стало стыдно. Так стыдно, что кровь бросилась к лицу и залила щеки пунцовым румянцем. Ей еще никогда не было так стыдно. МакГонагалл говорила ровным, спокойным голосом, что Гермиону пробрало до мозга костей. С трудом поднявшись на ноги, она постояла несколько секунд, прежде чем выйти из класса, опустив взгляд в пол. Гермиона никогда не опаздывала на занятия, всегда приходила за несколько минут, не считая последнего раза, когда проспала из-за Малфоя или когда Гарри втягивал ее в неприятности. Она никогда не прогуливала уроки и предполагала, что это также учитывается на ЖАБА. Но она спокойно относилась к прогулам и считала, что иногда можно прогулять денек-другой, отдохнуть от рутинной учебы. Стоило ей добраться до нужной секции, как на горизонте промелькнула платиновая макушка. Сердце тут же упало в район пяток, Гермиона уже собиралась развернуться и уйти, но представила, как войдет в кабинет с пустыми руками и начнет объяснять, что Драко Малфой помешал ей исполнить просьбу директора. Стоп. Неужели он был не на занятиях? Гермиона собрала всю волю в кулак и заставила себя двинуться вперед. Скорее всего, ей показалось, или у нее начала развиваться паранойя. Он сидел за столом и делал пометки в учебнике, иногда касаясь пером губ. Где Гарри и Рон, когда они так нужны? Гермиона до последнего лелеяла надежду, что Драко не заметит ее и она попросту проскочит мимо него, но он, словно ощутив ее присутствие, поднял голову, и они встретились взглядом. Всего на секунду, и Гермиона тут же разорвала зрительный контакт. Драко подорвался с места так быстро, что зацепил стол и тот сдвинулся в сторону. Мерзкий скрип эхом прошелся по царству тишины, и с другого конца зала послышалось злое шипение мадам Пинс. — Гермиона… — он произнес ее имя так тихо, что она едва расслышала его в гнетущей тишине. Каждый шаг отдавался звоном, и она ускорилась, чтобы поскорей добраться до нужной полки и вернуться на занятие. Директору МакГонагалл не понравится, если она задержится. Но Драко двинулся за ней. Напряжение стало невыносимым. — Постой. Дай мне все объяснить. Она старалась не обращать внимания на его стремительно приближающиеся шаги. — Нам нужно поговорить, — повторил он. — Ты не можешь избегать меня постоянно. Я твоя чертова родственная душа, — он чуть было не сорвался на крик. Гермиона резко повернулась к нему. Драко поднял на нее умоляющий взгляд. — Прошу тебя. Она осмотрелась вокруг и заметила, что на них опять смотрят. Малфой привлекал слишком много внимания. Она кивнула ему и двинулась дальше по направлению к стеллажу, слыша за спиной, как из его груди вырвался облегченный вздох, и он пошел за ней. Гермионе хотелось смеяться и плакать одновременно. Она сама не знала почему. Сердце бешено билось в груди, когда она остановилась напротив секции словарей и повернулась к Драко лицом, стараясь не встречаться с ним взглядом. — Что ты хотел? — она попыталась, чтобы это прозвучало как можно более непринужденно. — Как продвигаются твои отношения с Ноттом? — спустя несколько мгновений поинтересовался Драко. Гермиона открыла и закрыла рот, подобно аквариумной рыбке, ошарашенная его вопросом. Драко выглядел не менее удивленным своим словам. Казалось, это единственное, что интересовало его. — Замечательно, — соврала она, скрещивая руки на груди. — Так, значит, вы вместе? — Ты об этом хотел поговорить? — Нет, вообще-то нет, но раз появился такой шанс, я не мог не уточнить, — на его лице застыла такая привычная для нее маска полностью отчужденного и озлобленного человека, что она мысленно закатила глаза. Ей было достаточно того времени, что они провели вместе, чтобы узнать, каков Драко на самом деле, и сейчас, глядя на него, ей не нравилось, что он вновь стал играть роль мерзавца. Гермиона развернулась лицом к полке и принялась искать нужную книгу. Она чувствовала на себе его взгляд. Чувствовала, как от него исходило напряжение. Краем глаза она заметила, как Драко выглянул из-за стеллажа, словно проверял, не подслушивал ли их кто-то. — Почему ты не на уроке? МакГонагалл… — Послезавтра последний тест, — его лицо заметно напряглось, — и у меня есть ночь, чтобы подготовиться. С каких пор тебя волнуют мои прогулы? «С начала учебного года», — хотела произнести Гермиона, но самодовольный взгляд Драко заставил ее прикрыть рот. — О, поверь, это последнее, что меня волнует. — Я очень нервничаю, — тихо начал Малфой. Черт возьми, она успела отвыкнуть от его откровений за последнюю неделю. — Уверена, Паркинсон успокоит тебя. — В момент, когда эти слова слетели из ее уст, ей захотелось убить себя. И Драко сделал то, что удивило ее: он улыбнулся очень широкой улыбкой. — Ты ревнуешь. Гермиона могла соврать, развернуться и уйти, оставив его наедине с догадками, но она повернулась к нему через плечо и улыбнулась в ответ. — Ты прав. — Правда? — он недоверчиво приподнял одну бровь и оттолкнулся от стеллажа, делая шаг вперед, дыша с ней одним воздухом. — Не заставляй меня повторять это дважды, — Гермиона прижала к груди книгу, защищаясь, будто щитом. Она была не готова поддаться чарам Малфоя. Не тогда, когда она еще так беззащитна. Драко заметил это, и его лицо заметно напряглось. Как-никак связь между родственными душами никуда не делась, и ей трудно было признать, но она скучала по нему. После их ссоры Гермиона не ощущала ничего, кроме гнева, но сейчас она позволила ему соскользнуть с ее плеч вместе с глубоким вздохом. — Мне правда жаль, что ты это все видела. — То есть, если бы по невероятной случайности я не пришла на эту глупую вечеринку, ты бы ни за что на свете не сказал мне, что ты и Паркинсон отлично проводите время вместе? — Черт возьми, это не то, что я хотел сказать, — он шумно выдохнул и ослабил на шее туго завязанный галстук. — На днях ко мне подошел Блейз и сказал, что Панси начала что-то подозревать. Я согласился пойти с ней только из-за нашего будущего. — От этого мне должно стать легче? Он закрыл лицо руками, пытаясь справиться с собой. Лучше бы он просто заткнулся и больше ничего не говорил. Гермиона подняла взгляд на стрелку часов, отмечая про себя, что простояла с ним немного больше трех минут, а он уже стал действовать на нервы. Ее накрыло желание развернуться и уйти, но Драко подошел еще ближе, отчего она отчетливо почувствовала запах его одеколона. Того самого, что оставался утром на подушке и ее одежде. Сердце болезненно сжалось, и ей пришлось собрать все силы в кулак, чтобы оттолкнуть его на шаг назад. Драко нахмурился. — Просто послушай меня. — Ты просишь меня послушать тебя, но так ничего и не сказал. Что я должна услышать от тебя? Кажется, ты ясно дал понять, что между нами ничего не может быть, что ты одержим своим поступлением и будущей женитьбой с Паркинсон, так зачем тебе тратить на меня время? — Мне не хватает наших разговоров… — С меня хватит, — она крепче прижала книгу к груди, намереваясь уйти, но Драко поставил руки по обе стороны, перекрывая проход. Только вблизи она заметила, что он выглядел так же плохо, как плохо себя чувствовала она. Гермиона резко втянула в себя воздух. — Черт, я не умею просить прощения и никогда не делал этого прежде, — в его мягком голосе отчетливо слышались поражение или раскаяние, и ее кожа покрылась мурашками, — но после общения с тобой что-то изменилось. Я не стал ослиной задницей, каким ты назвала меня в начале учебного года. Гермиона сдержала улыбку, вспоминая их диалог. Тогда все казалось таким безобидным. Ей стоило всего лишь подтянуть его по Истории магии и ничего более, но она, как полная дура, согласилась переехать к нему на месяц. Куда в тот момент делся ее рационализм? Тео находился к ней достаточно близко, чтобы понять, кем он являлся для нее на самом деле. С Драко она только потратила время. Он не собирался искать ее родственную душу и уж тем более не пытался устроить личную жизнь. С его приходом в ее жизнь все только рушилось. — Отец прислал мне филина, и я должен приехать в Мэнор на зимние каникулы. Он захочет поговорить со мной, и, если я провалю чертов тест, он заставит меня после школы занять его место. Я не такой, Грейнджер, понимаешь? Ты меня понимаешь? Его лицо находилось так близко, что ей стоило только поднять голову, чтобы прикоснуться к его губам. Гермиона собралась с силами, чтоб выглядеть хотя бы чуточку увереннее, чем являлась на самом деле. Она зачем-то кивнула. Его плечи передернуло, а голос прозвучал как шепот: — Помоги мне. Это последнее, что я прошу. Больше я тебя не потревожу. Гермиона ненавидела себя за то, что у него над ней такая власть. Она не могла положить этому конец, но где-то в глубине сознания понимала, что этот последний разговор и последнее занятие нужно для того, чтобы она могла двигаться дальше. Она кивнула вместе со вздохом, пытаясь сдерживать любые эмоции, которые могли бы выдать ее истинное состояние.