Проезд на санках запрещен

*L* Никаких особенных отношений у Луи никогда и не было. Иногда случались более-менее долгоиграющие интрижки, но это происходило скорее из-за взаимного удобства — есть человек для того, чтобы поболтать, переспать, да разойтись по своим делам, чтобы вечером все повторить. В какие-то более серьёзные отношения он не влезал. Не было ни времени, ни желания. Чего-то особенного он никому никогда не устраивал, и партнеры отвечали взаимностью. И, если честно, он не особо понимал, что должен чувствовать при этом всем, да и должен ли. Но то, что сегодня устроил Гарри, задело его глубже, чем он ожидал. Все его свидания обычно начинались в баре, в более юном возрасте это могло быть, например, кино, но конец вечера был, как правило, очевиден — ради чего все и начиналось. Сегодня было не так. Гарри явно думал о нем, когда собирался на встречу, не о том, что последует после, а именно о нем. Он знал, что после катания Луи проголодается, и приготовил ему бутерброды. Устроил целый пикник! Гарри старался, вложил душу, и это чувствовалось во всем — в аккуратно нарезанной ветчине, в собранном сэндвиче, в свежем салате, в пледе, и даже в плотной салфетке, на которой все было разложено. А главное, чай был идеален. Луи к чаю всегда придирчив, но этот был заварен так, что даже если бы и захотел, то улучшить было нечего. Он закрыл глаза и вдохнул, пытаясь понять, что это за чувство. Благодарность? Нежность? Слишком сложные эмоции для него. Он же инвалид в мире эмоциональных и тонко чувствующих. Его боялись секретарши, а Лиам говорил, что даже Зейн первое время опасался, но потом все про него понял. Да в общем-то это всегда его спасало — все равно, что чувствуют другие. Ведь главное — это результат. Но вот сейчас казалось, что все не так — результата не было, и он не слишком понимал, чего он собственно ждал в конце. А может, и не в чем тут разбираться, ничего такого он и не ждёт. Это ведь всего лишь на неделю. Неожиданно перехватило дыхание. Всего лишь неделя, и все закончится… Нет. Ничего не закончится, потому что ничего такого не начнётся. Все, что будет, дальше не зайдёт. У него нет на это времени. Сейчас у него есть время только на душ. *H* Они разошлись, когда совсем стемнело, на час, чтобы снова встретиться. Гарри нужно было занести рюкзак, а Томмо принять душ и переодеться. Он присел и достал пустой термос, разложил на своей кровати плед и отнёс в урну использованные салфетки. Гарри посмотрел в зеркало и неожиданно для себя широко улыбнулся. Он был счастлив. Сегодняшнее свидание, которое он сам и устроил, не могло быть лучше! Томмо понравилось — он знал, когда человек недоволен! Он всегда знал, когда что-то делал не так. Но Томмо был правда рад и поблагодарил его, словно он не бутерброды сделал, а весь мир положил к его ногам. Это он, конечно, преувеличивает, но определенно это был успех! И он правда был искренне им доволен. Корбет мелькнул где-то с фразой, что ничего выдающегося он не сотворил, подумаешь, бутерброды нарезал, а чай вообще помогала заваривать Сью! Сам он даже ветчину не делал и хлеб не пек, не велико мастерство… а плед он бы сложенным оставил на кровати, если бы не напоминание Ребекки. Растяпа он и есть… Он вздохнул. Все так и есть. Но все равно, осколки радости не исчезли вместе с появлением Корбета. Он все ещё был немного счастлив и капельку горд. Гарри встряхнул рюкзак и поморщился, отгоняя образ бывшего. Рюкзак глухо стукнул о пол, и Гарри вспомнил, что забыл сделать одну важную для него вещь. Надо вернуть брелок на место, а то ещё потеряет или забудет тут, будет очень обидно. Он так привык к нему за последние три года. Это единственное, что осталось от той ночи, кроме его воспоминаний. Брелок — бутылочка с песком, с крохотным свёртком, обычный сувенир, которые продают на любом побережье, он нашёл его уже дома, выпал из кармана джинс. Очевидно, сгрёб, когда собирал выпавшую мелочевку. На бумажке коряво было написано «Лу от Грейси <3» штат Мэриленд и дата — за десять лет до сегодняшнего дня и почти за семь до той гребенной встречи, которая перевернула его жизнь с ног на голову, а скорее, с головы на ноги. До той ночи он не понимал и не принимал себя до конца. Подсознательно ощущая, в какой ужас превратится его жизнь, если он все же окажется тем, кем оказался. Кстати, о родителях, надо им позвонить, мама что-то писала сегодня. Он старался не углубляться в отношения с родителями, ограждая себя от ненужного. Особенно не хотелось сейчас, когда вроде бы все стало налаживаться, но не позвонить — значит, сделать хуже. Гарри набрал полные лёгкие воздуха, взглянул с надеждой на дверь — но никто, к его сожалению, не вошёл, и нажал на мамин номер. Все же придется. Она взяла трубку на втором гудке. Разговор на удивление складывался хорошо. Почти до конца. Пока мама не вспомнила, что видела Эмили*. — … она спрашивала, как ты, Гарри, может, ты ей позвонишь? Это было бесконечно. Вернись к Эмили. Стань нормальным. Будь натуралом. — Мам, не начинай. — Гарри, мы все понимаем, что такое подростковый бунт. И твои эксперименты… мы с отцом их понимаем. Тяжело, когда в жизни одна любовь, конечно, тебе хотелось «показать всем средний палец», и ты… — Мам, слушай. Я… я не думаю, что Эмили и я могли бы быть вместе в любом случае, — спорить с мамой сейчас он не смог бы. — Передавай ей привет и пожелания найти себе мужа. А я пока не… ну ты поняла. — Я надеюсь, ты одумался, — мама произнесла это очень ровным тоном. — И с твоими экспериментами покончено. — О да, — с ними было покончено уже очень давно, когда он сквозь слёзы насаживался на чей-то член и отсасывал другой чей-то член в кабинке туалета, а потом блевал, потому что было и от себя противно, и от водки мутило. Спасибо маме Найла, которая приехала за ним, не выдала его родителям и просидела рядом всю ночь, подавая то воду, то какое-то лекарство с привкусом мела. — Я обещаю, мам, больше никаких экспериментов. — Нашёл бы ты себе уже поскорее… — Пока, мам, мы тут в кино идём. Целую. Он быстро засунул телефон в карман и подергал брелок, висящий на карабине — вроде бы надёжно закрепил в этот раз, посмотрел на часы — уже было пора. Он слегка поправил волосы, воротник на свитере и, подумав, потянулся к туалетной воде Найла. Он сто лет не покупал себе ничего. По приезде, если не растеряет желание, надо сходить по магазинам. *L* Луи уже почти вышел, когда зазвенел телефон. Звонила сестра, что было неожиданностью. Она бы никогда не позвонила, отправив его отдыхать, а это значит… — Грейс?! — Ничего не произошло, — вместо приветствия выпалила она. — Все под контролем и в порядке. Просто ты пропал. Что я должна думать? — То, что ты от меня избавилась и отправила в глушь? — он прижал трубку к уху плечом и улыбнулся, закрывая дверь. — Связь через раз, интернет — дерьмо… — Ты что, там кого-то нашёл? — она даже присвистнула. В трубке зашуршало, и он услышал обиженное мяуканье. Грейс, видимо, встала, и одному из котов не повезло продолжить сон на ее коленях. — С чего это ты взяла? — скрывать он не собирался ничего, рассказывать — тоже, но ее умозаключения послушать было интересно. — Потому что, во-первых, сначала ты пропал на несколько дней, и я думала, ты уже летишь в Лондон, но ты не ворвался сегодня утром в офис, а значит, ты не прилетел; а во-вторых, ты рад дерьмовому интернету, что значит, тебе не скучно. Да уж, скучно ему точно не было. С тех пор, как они познакомились с Гарри, по-настоящему скучно было только в тот вечер, когда он вывихнул ногу. — Быть может, я засел в джакузи и провожу все время там? — О, и не захватил туда факсы и не ответил на отчёт? В жизни не поверю. Даже когда ты трахался с Хиро… Хиши… — Хитоши. Его звали Хитоши. И мы просто провели несколько вечеров вместе. — Да, всю командировку в Японии. Я помню. — Надо же, она помнила, а он — нет. — Ну да не важно, — она радостно щебетала в трубку. То ли от радости, что такая догадливая, то ли и вправду соскучилась. — И вот даже с ним когда ты встречался, все равно мне названивал. А тут, видимо, дело серьёзнее. — Ты же знаешь, что у меня эмоциональный уровень как у барного стула. Ничего такого, я просто отдыхаю, — издалека было видно, что Гарри уже пришёл и топтался под знаком, он немного ускорил шаг. — И вообще, как вы все понимаете, что дело серьезное? — О, Луи. Когда ты знаешь — ты знаешь, сам поймёшь. — Или нет, — Гарри уже заметил его и улыбнулся, он сам не заметил, как широко улыбнулся в ответ. — Все, пока, мне пора. Люблю тебя, целуй от меня всех, — и не дожидаясь ответа, сбросил вызов, быстро подошёл к Гарри и неожиданно для себя притянул его для поцелуя. У них нет времени на что-то серьезное, и тем это время ценнее. *H* Корбет всегда говорил, что любовь надо заслужить. Насчёт этого Гарри был полностью согласен. Он не тот человек, которого можно любить просто так. Он должен что-то для этого сделать. Он был хорошим другом и знал, как им быть. Но не знал, как заслужить любовь — родители не любили его так, как ему бы хотелось — им нужно, чтобы он был нормальным, а ему хотелось, чтобы его принимали таким, какой он есть. Корбет часто говорил, что Гарри ведёт себя в постели как последняя шлюха, а шлюхи — они не для любви, — этого он не говорил, но это и без слов было ясно. И как он ни старался, он не находил решения. Если он пытался вести себя сдержаннее, Корбет смеялся и говорил, что от себя не уйдёшь. Вечером он наливал Гарри вина побольше, и с каждым глотком он все слабее себя контролировал и вёл себя как та самая распоследняя блядь. Разговор с мамой сегодня разбил ту тонкую стену, которую он выстроил. Быть геем — нормально, вот что было написано на той стене. Быть раскованным в постели — нормально. Гарри Стайлс — нормальный. Но мама легко пробила брешь. Он постарается стать другим с Томмо, чтобы тому не было противно от него, и чтобы он и не подумал, какой он на самом деле. Идти от хостела до знака было всего ничего. Он шёл и видел, как подсвечивается странный символ «проезд на санках запрещён» в огнях фонарей, и думал о том, что ему делать. Надо притворяться, пока есть силы. Если он не может быть нормальным, то это значит, что ему нужно хотя бы сделать вид. Притворяйся, пока не станешь таким, каким хочешь казаться. Томмо его не знает. И, к своему же счастью, не узнает. И все, что ему нужно, это не пить. *L* Он не ожидал, что Гарри приведёт его сюда. В тот разговор, когда парень пришёл к нему не слишком трезвым, он был уверен, что эти заведения не для него. Но спорить не стал. Он не записывался к нему в психотерапевты — это раз, а два — у человека должен быть выбор и голова на плечах. Раз захотел — пойдём, Луи не был против. Он тут уже бывал, о чем он умолчал, изобразил легкий интерес, и они плавно переместились к барной стойке. Он раньше, когда ему было столько же, сколько Гарри сейчас, любил такие места, всегда казалось, что тут сосредоточена жизнь — пульс музыки, дыхание сотни людей, голоса — все это создавало иллюзию живого организма. В таких местах он чувствовал себя на своём месте, и всегда уговаривал кого-то пойти с собой. Лиам картинно ныл, вспоминал к месту и не к месту свой любимый сериал, сравнивал его с вечным тусовщиком, но шёл, конечно. Пока не встретил Зейна и не переехал к нему. Все друзья так или иначе расходились по парам, и вытаскивать кого-то становилось сложнее, да и своего времени было так чертовски мало, что он почти не наведывался в клубы. Партнеры для секса находились в других местах. И черт его знает, где все его друзья находили людей, с кем хотелось задержаться. Не то чтобы он хотел сменить свою квартиру на семейное гнездо — нет! Он не жаловался на свою жизнь, но все же, почему все так или иначе разбредались по парам, а он остался с одноразовыми партнёрами? Может быть, потому, что ему неплохо и одному. Как говорит Лиам — от него исходит дух самостоятельной и полноценной особи, он настолько цельный, что дополнения излишни. И, может, ещё поэтому, он быстро согласился с Гарри пойти сюда. Потому что тут он был как дома, будто ему снова двадцать, и никакие дурацкие мысли и вопросы вечно переживающих о нем людей не возникали в его жизни. В баре было шумно, многолюдно, как и должно быть. Пусть это и не гей-бар, а просто место, где геев больше, чем в других местах, но атмосфера улавливалась знакомая. Они сели у края стойки, и бармен тут же выставил перед ними два маленьких бокала с пенной шапкой. Вроде бы как подарок от заведения. — Ты любишь танцевать? — спросил Гарри, отпивая глоток. — Да. Мне всегда нравилось быть там — он кивнул в толпу. — Ты вроде бы сам по себе, но вместе со всеми, и всегда можешь уйти. Чувство свободы какое-то, не знаю, как описать. — Мне тоже нравилось, — Гарри в гардеробной снял свитер, остался в простой футболке и Луи нравилось смотреть, как перекатываются мышцы в мерцающем свете. — Но я не очень умею. В целом спорт не мое. И хореография тоже. — Да брось, — Луи провёл по рельефному бицепсу. — Это же не просто так появилось? — Да это просто гантели и тренажеры, — парень пожал плечами. — Это каждый сможет. — Я их терпеть не могу. Это так сложно — заставить себя, прийти в зал, переодеться… столько действий! Гарри рассмеялся и покачал головой: — Ты делаешь из походов в зал какое-то геройство пополам с пыткой! — А ты обесцениваешь свои заслуги! — ответил он и допил пиво одним глотком, — а в танцах в клубе нет ничего страшного. — Да нет, я ноги всем… — Да к черту всех, — пусть даже Гарри танцевал ужаснее всех на планете, но сегодняшний вечер он не собирался спускать в унитаз. Лондон почти звал, отпуск заканчивается, Гарри так хорош, а они все ещё топчутся, как два подростка на пороге спальни. Он решительно поднялся, и парню ничего не оставалось, как тоже слезть со стула. Луи успел отметить, что бокал Гарри остался недопитым почти наполовину, но губы парня были так близко, что он не стал отвлекаться на бонусное пиво. *H* Он сегодня решил почти не пить, мусолил только одно пиво, но даже в воздухе было что-то пьянящее. Томмо таким он ещё не видел — хотя, нельзя сказать, что он его хорошо знает. Он почему-то думал, что тот крайне сдержан, и эти все вещи не для него. Он всегда выглядел так, будто только с фотосессии вышел или, наоборот, на неё собирается. А сейчас… нет, он выглядит замечательно, но он растрепан, и футболка слегка влажная, прилипла к телу. Они, и правда, много танцевали, целовались почти без остановки, и непонятно, отчего именно у Гарри подкашивались ноги. Возможно, в воздухе и правда летает какое-то вещество. Иначе как объяснить то, что он сам расслабился и начал крутить бёдрами под музыку и даже несколько раз сам полез с поцелуями. А главное, не было ощущения отвращения, чего с ним трезвым не случалось. Поцелуи становились все развязнее, и руки на его плечах сжимались все сильнее, лёгким уже не хватало воздуха для полного вдоха. Ещё немного, и он потеряет контроль. И, видимо, не только в алкоголе была проблема, проблема была все же в нем! — Я возьму нам воды, — прошептал он в ухо и выбрался из обжигающих объятий. — На баре! И ушёл, не оглядываясь, ему на самом деле нужна передышка. Стал за каким-то парнем у стойки и постарался отдышаться. Надо держать себя в узде и не плыть, как пластилин в чужих руках. Он все же человек разумный, а не какой-то там… Очередь к бармену двигалась довольно быстро, и когда он почувствовал, что его обнимают, удивился — Томмо вроде бы кивнул и остался веселиться в толпе, но, когда обернулся, увидел не его, но знакомого человека. — Вы ошиблись, — вежливо произнёс он, и мягко скинул руку. — А ты занят? — парень выглядел смущённо, но снова положил руку на плечо. Гарри даже глазам своим не поверил, что к нему клеится человек, который орал, чтобы они с Томмо убирались и все такое, и потому не сразу нашёл, что сказать. — Он занят, — довольно резко прозвучало за спиной, — но ты молодец, что решил попытать счастья. Томмо вытащил его из очереди, и сопротивляться Гарри уже не смог. Если честно, он думал, что прилетит ему, ведь если к нему полезли, значит, он дал повод, а вместо ругани в свой адрес он получил жгучий крепкий поцелуй и горячие руки под футболкой. Они втиснулись в туалет и, несмотря на возмущённый вопль, заняли кабинку. Это нормально, мелькнуло у него в голове. Его трахали в кабинках, и не раз, ничего такого… Томмо все же справился с его джинсами, не разрывая поцелуя, и вместе с трусами стянул их вниз. Член обдало холодным воздухом, но тут же стало узко, влажно и невыносимо горячо. Гарри даже не смог набраться храбрости, чтобы опустить глаза вниз, он только и пялился на лампу под потолком и старался кое-как дышать. Выходило плохо, дыхание срывалось на стоны, а когда Томмо взял глубже, то яркий свет лампочки исчез, и голоса за дверью растворились тоже, и Гарри не был уверен, остался ли существовать он сам. — Эй, все хорошо, — голос Томмо в его ухе был вполне реальным, а значит, он все же не рассыпался после взрыва в его голове. — Все нормально. Он не спрашивал, утверждал, и Гарри кивнул. Все хорошо. — Да, — Гарри выдохнул и сам поцеловал его. Он не был слишком брезглив, хотя когда-то и думал, что это ужасно, слизывать свою сперму с чужих губ. Но так как это случалось очень редко, почти никогда, а сейчас так хотелось целоваться, что все остальное только добавляло красок в поцелуй. — Спасибо. Из туалета им все же пришлось уйти, в дверь ломились, и кто-то матерился, похоже, на итальянском. Гарри быстро натянул штаны и вытащил упирающегося Томмо, который пытался объяснить, что вообще-то торопиться некуда и похуй на испанца из туалета. Только оказавшись в полном людей зале, до него дошло, что из них двоих кончил только он. Вот блять, как он проебался! _____ *Эмили — бывшая девушка Гарри из первой части фика.