* * *
Шла пятая минута нашего безмолвного шествия в неизвестность, факел начинал постепенно тухнуть, свет его становился слабее и помогал нам все меньше, наверное, стоило бы озаботиться тем, чтобы достать фонарики, но в одно мгновение нам стало не до этого. Мы, наконец, нашли то, что искали: впереди вырисовался квадратный, довольно большой проход, а за ним, если это мне не показалось, начиналась, очередная огромная пещера, пол которой был покрыт пятнами света. Ваас ускорил шаг, и я пошел вровень с ним, не отставая, но и не перегоняя его. Вот оно это сладкое чувство, когда успех так близок, но все-равно внутри меня разъедало предчувствие недоброго. Над головой что-то звучно хлопнуло, вдалеке засвистел воздух. Я действовал по наитию, на это ушли доли секунды: я резко подался в бок, сшиб Вааса с ног, и вместе с ним рухнул за ближайший крупный камень. И без того плохо горящий факел, упав на землю в отдалении от нас, окончательно потух. Только сейчас я почувствовал, как мне жжет висок, после почувствовал руку Вааса ощупывающую мое лицо, убедившись в том, что ранен я не смертельно и меня задело только вскользь, Монтенегро резко ухватил меня за шею и дернул вниз, прижимая мою голову к своей груди. В ту же секунду над головой опять засвистело, и в землю, в метре от нас вонзился дротик с красным оперением. Так значит это не пули — или яд, или транквилизатор; другой вопрос — кто же это такой умный? Пока я раздумывал о тщетности бытия, пират стряхнул меня на землю, а сам, вытащив пистолет, прижался спиной к камню, выждал некоторое время, пока над головой просвистит очередной дротик, и, высунувшись, сделал несколько предупредительных выстрелов, метя навскидку. Три пули ушли в молоко, четвертая нашла свою жертву, засевшую на уступе пещеры. Неизвестный стрелок сдавленно всхлипнул, а после, судя по сухому звуку, выпал из своего «гнезда». Теперь мы, осторожно озираясь по сторонам, подобрались ближе к разбившемуся о камни неизвестному. Ваас совершенно спокойно принялся ворошить труп, с интересом юного натуралиста осматривая его со всех сторон. Я же поднял оружие стрелка и вытащил из него дротик, пластмассовая капсула оказалась промаркированной. - Триазолам, - прочитал я написанное на капсуле название и с деланной брезгливостью отбросил дротик в сторону. Когда-то мне уже приходилось сталкиваться с этим препаратом, еще тогда, когда я спокойно жил в Калифорнии, мне в руки в кабинете психотерапевта попался перечень лекарств. Судя по тому, что я помню, это транквилизатор короткого действия, хорошо растворяющийся в спирте и способствующий засыпанию, на самом деле опасная штука — если переборщить, можно стать коматозником. - Нас или хотели превратить в «овощей», или усыпить на длительный период. Так точно и не скажешь, тут доза не написана. Приятного все-равно мало, у тебя что? – я обернулся на Вааса, и тот протянул мне отпоротую с рукава убитого нашивку. Знакомая символика, поднапрягши мозги, я все-таки осознал, кто именно является нашим нежданным-негаданным противником. - Диего? – высказал я свои предположения вслух и, получив в ответ короткий кивок головой, чертыхнулся. Какого черта ему тут надо? Я-то полагал, что он думает, будто мы все мертвы, но нет ведь, собака, докопался до истины. Может быть он и вовсе ничего такого не думал, а просто дал нам время наиграться в неуловимых диверсантов. Один черт — неудачно как-то все складывается, зато теперь оправдываются все мои дурные чувства и предположения. Другой вопрос: что там с парнями? Живы ли они? Нашли ли выход? Где они вообще? Впрочем, не маленькие, буду надеяться, выберутся как-нибудь, уж не в первой в передряги попадать. Ваас выглядел не менее озадаченным, даже, скорее, раздраженным, но его тоже можно понять — он-то надеялся, что все будет сравнительно легко и обойдется без лишних неприятностей, но не тут-то было, у судьбы свое мнение на этот счет, и в итоге все его грандиозные планы накрылись медным тазом. Мне бы на его месте тоже было бы обидно, хотя с другой стороны это еще не повод, чтобы отступать от цели и снова куда-то бежать, да и бежать-то тут особо некуда — голые стены, камни и мох кругом, а возвращаться обратно нет смысла, так что надо идти вперед. Монтенегро, будто прочитав мои мысли, поднялся на ноги, ухватил меня за рукав куртки и оттащил в сторону, под покров тени. Прислушавшись, я различил едва уловимый пошаркивающий звук чужих шагов, в огромной безмолвной пещере особо тихо не походишь — так или иначе, но факт своего присутствия выдашь. Впрочем, мне повезло, что Ваас услышал шаги раньше, чем их владелец вышел на нас. Вскоре в одиноком круге света мелькнула тень, которая стала стремительно двигаться в нашу сторону, я весь напрягся, потянулся к клинку, но тень замерла в нескольких шагах от нас и склонилась над убитым. Приглядевшись, я понял, что это еще один наемник Уокера. Все-таки хорошо он их выдрессировал — тихо ходят, словно не наемники, а ниндзя какие-то, но это ненадолго. Человек сел спиной к нам, расстояние примерно в метр, я уже было хотел ринуться вперед и прикончить ублюдка, как почувствовал крепкую хватку Вааса на своем запястье, чуть повернув голову в сторону, я увидел, как пират отрицательно покачивает головой, а после почувствовал, как он вытащил мой клинок из ножен. Отойдя в сторону, как можно тише, я наблюдал за тем, как ринувшийся вперед Монтенегро ухватывает не успевшего среагировать на звук наемника за шкирку, тянет на себя и опрокидывает на пол. Только тогда, когда Ваас чуть придавил коленом шею наемника, тот перестал дергаться и замер с самым мрачным и оскорбленным видом, какой я только видел в своей жизни. Подойдя ближе, я избавил неизвестного от всякого оружия и прочих предметов, показавшихся мне подозрительными, и стянул его руки за спиной тонким хомутом. - Эй, амиго, ты не подскажешь нам, где тут твой начальник обитает? Я и вот этот парень — его давние кореша, нам бы с ним перетереть кое-что надо. Так что давай-ка, друг, ты нам дорогу до него покажешь, - Ваас говорил вполне себе миролюбивым голосом доброго самаритянина, да вот только взгляд у него был многозначительный такой, можно сказать даже очень выразительный взгляд, который выражал обыкновенную мысль: «Если ты сейчас же этого не сделаешь, я тебя на ленточки порежу». Все это конечно хорошо, даже бравый наемник резво задергался, явно изъявляя полное согласие на оказание всякой посильной помощи, вопрос состоял в другом: ну, выйдем мы на Уокера, и что дальше? Он наверняка сидит в какой-нибудь глубокой жопе, окруженный наемниками и иже с ними. Я высказал эту мысль Ваасу, и пират, судя по напряженному выражению его лица, счел эту мысль здравой и не лишенной оснований. Поступили мы следующим образом: заставили наемника, нам приблизительно описать на какой же это высокой горе угнездился наш «давний кореш», вырубили его, а после сняли шмотки с него, и с его отъехавшего в мир иной товарища. Тут стоит упомянуть про чувство déjà vu, посетившее меня в тот момент, когда я переодевался, когда-то я точно таким же образом проникал на территорию Хойта, и ведь проник практически с успехом. Не знаю, насколько наемнику поверил Монтенегро, но я предпочел не рисковать, как говорится, «доверяй, но проверяй», так что двигаться стоило с особенной осторожностью, как ни как, а мы идем прямиком в змеиное гнездо, так некстати возникшее на нашем пути. Пройдя несколько метров вперед, мы прошли сквозь клинообразный проход и увидели если не восьмое чудо света, то что-то очень близкое к подобному термину. Собственно говоря, мы вышли к некоему подземному храму, который, судя по всему, и служит сокровищницей, хранящей в себе все тайны бытия. Это было поистине великолепное строение, сочетающее в себе классическую утонченность и легкость японских зданий, а также хранящее след грубоватости и величественности храмов ракьят. Оно было объято пробивающимся через бреши в потолке пещеры золотистым светом. Высокая, длинная лестница, охраняемая китайскими каменными львами, возносила идущего к двустворчатым резным дверям. Многоярусная крыша с чуть загнутыми уголками. Преобладающие белый, алый и зеленый оттенки, потускневшие от времени. Даже мох и плесень, изъевшие постройку, все-равно не уничтожили этой красоты, можно сказать, они облагородили ее и придали налет тайны. В этом строении сочеталось все: камень и потрепанная временем рисовая бумага, древесина и железо, рисунки ракьят и японская живопись. Ни я, ни Монтенегро никогда не были особыми ценителями прекрасного, но сейчас, наблюдая это перед собой, грешно бы было пройти мимо и не обратить на это внимания, да и невозможно это, все-таки не каждый день нам на глаза попадается нечто такое, что может действительно захватить дух. Занятые наблюдением мы проторчали на месте минуты две, и только после этого все так же крадучись двинулись вперед. Преодолев лестницу, мы ступили на мощенную камнем площадку перед храмом, и, пока я прикидывал, сколько понадобится тротила, чтобы подорвать массивную входную дверь, Ваас осматривался по сторонам. Только из-за его осмотрительности появление новых действующих лиц не стало для нас большой неожиданностью. Наемников искать не пришлось, фактически они вышли на нас самостоятельно, а в том, что это были именно наемники Уокера, сомнений у меня не было: черная форма и желтые полоски ткани, обвивающие предплечья двух вышедших к нам молодцов, говорили красноречивее слов. Не знаю, насколько подозрительно мы выглядели, но смотрели на нас явно недобро. Чувствуя, что Монтенегро готов броситься на неприятеля с голыми руками, я решил остудить атмосферу, чтобы не поднимать панику лишний раз. - Мы видели кого-то в коридоре, решили доложить Уокеру, - спокойно отрапортовал я, переводя взгляд с одного подозрительного субъекта на другого и ища в их каменных лицах хоть какой-нибудь признак явного недоверия, который и станет сигналом для уже подобравшегося и готового к рывку Вааса. Но бойня откладывалась, потому что один из наемников понимающе кивнул головой, а после развернулся и пошел куда-то вперед, как оказалось — в боковой проход. Посчитав это пригласительным жестом, мы последовали за нашими проводниками, по пути пытаясь запомнить путь и не заблудиться в хитросплетении коридоров, если у нас вдруг появится нужда к отступлению. Недолгая прогулка под каменными сводами храма в итоге вывела нас в небольшую залу, в которой, как оказалось, бурлила довольно активная деятельность — тут и там были нагромождены столы вперемешку с палатками. Все были чем-то заняты: караульные, назначение которых было мне непонятно, осматривались по сторонам, иные наемники перетаскивали с места на место ящики, в зале стоял негромкий, многоголосый гомон, и мы с поразительным спокойствием шествовали сквозь эту толчею врагов и недругов, стараясь поменьше озираться, чтобы не выдать скрытое глубоко внутри беспокойство. Почувствовав на себе недоверчивый взгляд, я заставил себя прекратить крутить головой во все стороны и сконцентрировался на спине нашего провожатого. Ваас, идущий по правую руку от меня, держался с большим достоинством, да и вообще явно чувствовал себя так, как чувствует себя человек, находящийся в привычном для него окружении, лишь единожды он бросил в мою сторону хитрый, подбадривающий взгляд и чуть заметно кивнул головой — это, почему-то, придало моральных сил. Наемники остановились рядом с одной из палаток, один из них приподнял край брезента и качнул рукой, предлагая нам войти внутрь. Правда, в итоге внутри оказался только я, Вааса же попридержали на входе, оно и понятно — отчитаться вполне может и один человек, не маленькие же, чтобы парочками ходить и друг друга подбадривать. А вот то, что предстало передо мной внутри, мне не очень понравилось: Диего, как и ожидалось, был тут, нервно вертел в пальцах покерную фишку, но интересно было другое — сжавшийся в комок человек подле его ног. Форма на человеке явно не наемническая, но до боли знакомая. Я замер на месте, боясь шелохнуться и подтвердить свои догадки. - Значит ты, Август, действительно думаешь, что я поверю в сказку о том, что ты тут один и что товарищей твоих давно и след простыл? Очень интересно, - холодный голос Уокера-младшего показался мне каким-то чуждым и незнакомым, со мной он разговаривал совсем по-другому. Хотя, да, как я мог забыть — мы же для него теперь враги, даже не теперь, мы уже давно стали для него врагами, возможно еще с тех пор, как я притащил в его дом изломанное тело Вааса. Когда мои мысли окончательно спутались в голове, Диего поднял на меня потемневшие от раздражения глаза и чуть поморщился. - Ну что еще? Разве не видно, что я веду светскую беседу со своим достопочтенным гостем? Говори, по какому делу пришел, а потом покинь это место, - все с той же холодной отрешенностью отозвался он и нахмурился еще больше когда не получил моментального ответа. А мне почему-то стало нехорошо от мысли о том, что я не могу вытащить товарища из передряги прямо сейчас и из-за этого я впал в какое-то совершенно бестолковое состояние оцепенения, но повтор вопроса уже более требовательным голосом все же подействовал на меня. - Мы видели людей в коридоре, сэр, двоих. Одного как я вижу, вы уже успели поймать, - намеренно исказив голос и придав ему насмешливости, отрапортовал я и сменил напряженную стойку на более расслабленную и непринужденную. Тем временем человек перевернулся на другой бок и посмотрел на меня заплывшими, покрасневшими глазами. Да, отделали Августа не слабо: кровавая корка покрыла часть его лица, другая же была изрядно перепачкана грязью и пылью, рассечена бровь, разбита губа, и это еще не считая возможных травм на теле, невидных под слоем одежды. Я весь подобрался и сжал кулаки, уговаривая взбунтовавшееся сознание не бросаться в крайности, можно было конечно попробовать нанести удар сейчас, но кто знает, к чему в итоге приведет такая самодеятельность. Я тряхнул головой, отгоняя от себя кровавые мысли, от которых озлобленное сознание распалялось еще сильнее, сердце тяжело бухало внутри груди, а норадреналин искал выхода, хотелось впиться ублюдку-Уокеру в глотку, но все еще горящий огонек здравомыслия останавливал меня. Медик, несомненно, узнал меня даже с учетом того, что лицо мое было скрыто за маской. Он нервно облизал растрескавшиеся губы, кинул в мою сторону полный надежды на лучшее взгляд и отвернулся, чтобы лишний раз не будить мою кровожадность. В тот же момент очнулся и Диего, который поспешил ткнуть Августа носком ботинка под ребра. - Спасибо друг, это прекрасные новости. Ты подоспел вовремя, а то я, было, хотел пристрелить эту мразь, но он, оказывается, еще может быть мне полезен. Не так ли? – я молчаливо кивнул головой в знак согласия, про себя же желая этой скотине длительной и болезненной смерти, которую я постараюсь ему обеспечить, если и не сейчас, то в ближайшем будущем точно. Диего торопливо махнул рукой, как бы этим жестом предлагая мне свалить с глаз его долой, и я поспешил исполнить его волю и доложить обо всем увиденном тут Ваасу, но, как оказалось, неожиданности не заканчивались. На выходе я в полной мере осознал, в какой экзотический серпентарий мы попали, стоило мне увидеть перед собой пронзительный взгляд травянисто-зеленых глаз. Орлова. А я так надеялся на то, что эта хитрая сучка исчезла из нашей жизни навсегда, и не тут-то было: вот она, стоит передо мной и очень, ну даже слишком неприятно усмехается, так, будто знает что-то, какую-то грязную тайну. Меня от этого взгляда передернуло в плечах, и, запоздало соображая, что я закрыл собой весь проход, я отхожу в сторону, пропуская девушку в палатку, она самостоятельно одергивает брезентовый полог и в самый последний момент вновь переводит на меня заинтересованный взгляд. - Не встречались ли мы с вами раньше? – произносит она с типичным для русских акцентом, и я отрицательно покачиваю головой, потому что мне кажется, что стоит мне произнести хоть слово, как она раскроет мою личность, сколько бы я не пытался подделывать свой голос или хитрить по иному. Женщина вновь усмехается, окидывает меня очередным липким, цепким взглядом и скрывается внутри палатки. Стоит ей пропасть из поля моего зрения, как я срываюсь с места, иду напролом, игнорируя наемников, мне срочно нужно свалить отсюда подальше и найти Монтенегро, но этого барана не оказывается там, где я его оставлял. Будь он неладен, везде найдет время, чтобы поразвлечься, ублюдок. В итоге пират, конечно же, находится в окружении обступивших его наемников. Пробившись через эту толчею тел и оружий, я некоторое время раздраженно наблюдаю за тем, как этот придурок самозабвенно режется с кем-то в карты. Доиграть я ему не даю, мы не за тем сюда пришли — подойдя к пирату со спины, я кладу руку на его плечо и наклоняюсь вниз, выдыхая пропитанные раздражением и желчью слова ему в ухо. - У тебя минута на то, чтобы красиво свалить из этого прекрасного общества, а если будешь огрызаться, я отрежу тебе оба уха, насажу их на проволоку и буду носить на груди как боевой трофей, усек? – я мило улыбаюсь кончиками губ, чувствуя, как Ваас нервно передергивает плечами. Короткий кивок головой можно считать за согласие, и я тут же убираю руку с его плеча и отступаю в толпу, сливаясь с ней, а после вновь отделяюсь, лишь для того, чтобы отойти чуть дальше. Ваас появляется сравнительно быстро, я по-дружески приобнимаю его за плечи и, создав видимость бурного обсуждения какой-то мелочи, увожу нас обоих подальше с глаз людских. Мы вновь выходим на площадку перед парадным входом и вновь спускаемся с лестницы, охране стоящей внизу говорим, что перед Уокером-младшим мы отчитались и теперь идем обратно на позиции — подобное объяснение лишних вопросов не вызывает.* * *
В конечном счете, мы вновь оказываемся перед входом в коридор. Соорудив небольшой костерок, чтобы отогреть замерзшие руки, я с мрачным видом смотрю в огонь и бездумно затачиваю кинжал, звуки при этом раздаются, конечно же, совершенно не райские, на пятой минуте подобного звукового штурма у Монтенегро сдают нервы, он кидает в меня попавшийся под руку камень. Откладывая в сторону, от греха подальше, свой нож, я думаю о том, что неплохо было бы начистить ему сейчас морду, заодно и напряжение снял бы, но это было бы как-то слишком уж по-зверски, а звереть сейчас было поступком необдуманным и глупым, так что я лишь тихо цежу мат сквозь зубы. Придя в себя я трясу головой отгоняя лишние мысли и рассказываю обо всем увиденном Монтенегро. Пират мрачнеет разве что не моментально, чертыхается и принимается щелкать спусковым крючком «пустого» пистолета, ишь ты, как его пробрало, наверное неприятно, когда все твои планы накрываются медным тазом. - Блять. Ладно, я понял. Это все, конечно, дерьмово, но вопрос в другом: где же в таком случае Крис? Я их в это ахуительное путешествие отправлял на пару, а, зная этого урода крашенного, он бы не сбежал и тем более бы не предал. Уж можешь мне поверить, - меня же вопрос месторасположения нашего боевого товарища волновал в самую последнюю очередь, если жив — и то хорошо, сейчас надо было обсуждать проблемы куда более насущные. - Ваас, ты меня вообще слышишь? Я тебе говорю — Орлова эта тоже тут! Крис-то ладно, не маленький мальчик, он поумнее нас всех взятых будет, даром, что помешанный. Я тебе предлагаю другие проблемы решать, - раздраженно зашипел я в сторону пирата, но тот уже соорудил на лице сложную мину из серии «я усиленно думаю, не отвлекай меня» и только отмахнулся от меня. Тяжело вздохнув, я все-таки решил промолчать и вновь уставился на рыжее пламя костра. Отмер мой товарищ минут через пять усиленной мозговой деятельности, и, судя по просветлевшему лицу, до чего-то в меру умного он все-таки додумался. - Сейчас бросаться, сломя голову, спасать Августа мы не можем, он, знаешь ли, тоже мальчик взрослый — потерпит. Черт бы с Крисом, он тоже найдется, этого придурка найти будет легко, только и гляди, откуда пули прилетят, лишь бы в нас не пальнул, придурок конченный. А касательно всего остального — надо наблюдать. Понятно, конечно, что Уокер сюда не на летние каникулы приехал, а с той же целью, что и мы, но преимущество на нашей стороне — оба ключа у нас, осталось только дождаться, пока он расчистит нам путь, и прикончить его. Как — это уже вопрос другой. Понятно еще и то, что он и раньше знал о том, что мы должны сюда прибыть, иначе бы не расставлял вокруг себя столько охраны. Минус в том, что он уже знает, что мы тут. Что касается Орловой — ее нахождение тут понятно, они с Уокером давние партнеры, пусть и прикрывают связь друг с другом, как только могут, - пират говорил неторопливо, не столько объясняя всю ситуацию мне, сколько раскладывая все по полочкам в собственной же голове. - И что в итоге получается? Затаиваемся и выжидаем до последнего? – Ваас положительно кивнул головой. - Я ведь тоже дурью не страдал. Насколько можно судить по разговорам окружающих, они уже близки к центральному залу, дня два-три и мы сможем приступить к более активной деятельности, а до этого момента остается только ждать и слушать то, о чем говорят люди, - стоило пирату замолчать, как позади раздались незнакомые шаги. - Эй, парни, спасибо за костер, а то тут реально холодно. Это, самое, ваша смена закончена, так что идите отдыхать, что ли, мы тут посторожим, - двое подошедших тоже оказались наемниками, хотя тут везде были одни только наемники, чего удивляться. Мы быстро собрались и оставили новых караульных греться около костра. Проверив по пути местечко, куда мы спрятали свои вещи, и, убедившись в том, что никто нашего тайника не обнаружил, мы окончательно успокоились и отправились в наемнический лагерь. Что же, теперь, как и было сказано, наступило время испытать свое терпение и усидчивость на прочность.* * *
Два дня тянулись мучительно медленно, и если Ваас чувствовал себя прекрасно, быстро находя общий язык с окружающими, то я предпочел держаться от черно-желтой толпы людей в стороне, подобное соседство меня жутко нервировало. Крис за эти дни не был найден ни нами, ни наемниками, хорошо это или плохо — не знаю, но, как по мне, пусть он лучше остается пропавшим, нежели станет вторым пленником Уокера. Первого же пленника, Августа, приходилось охранять мне, как бы то не было странно, но порученная работа мне нравилась — поближе к товарищу, подальше от толпы, к тому же у меня была возможность подкармливать его и общаться, обмениваясь информацией. Монтенегро в свою очередь пропадал в центральном зале, помогая разбирать завалы. Работа кипела, покрытые пылью и грязью наемники мелькали тут и там. Судя по подсчетам, докопаться до главной двери мы должны были уже в ближайшие пару часов, а вот что будет дальше — не известно никому. Прошел один час, за ним неспешно потянулся и второй. Я сидел рядом с клеткой Августа, потому что мои обязанности предполагали под собой внимательное наблюдение за одним единственным пленником. В этот момент ко мне подошел Ваас, бросил ободряющий взгляд в сторону медика и, посмотрев на меня, кивнул в ту сторону, где и был зал, над разбором завалов в котором столь кропотливо трудились наемники в течение нескольких дней, оттуда же доносился неразборчивый ропот нескольких десятков глоток. Значит, зовут, значит, пора идти. Видно начинается заключительный акт нашего затянувшегося приключения. Вся неприятность ситуации была в том, что вместо плана, как мы это делали обычно, мы предпочли импровизацию. То есть, мы и раньше, конечно, импровизировали во всю мощь нашего воображения, но даже при этом у нас был хоть какой-нибудь план, а теперь ничего. Вообще ничего. Мы даже не знаем, что нас ждет дальше, мы, возможно, уже и забыли, насколько сильны наши противники. Поднявшись с места, я проверяю, на месте ли запрятанный под курткой пистолет, подхватываю ремень штурмовой винтовки и, кивнув Ваасу, а после и Августу, направляюсь в указанную пиратом сторону. Ну да, вот теперь мы точно на дне — холодно, мокро и дерьмово. Я иду медленно, не знаю почему: то ли мне просто не хочется туда идти, то ли я оттягиваю момент. Я всегда любил процесс достижения цели больше самой цели, только и всего. Но все это оправдания, на самом деле я, вполне возможно, боюсь. Это нормально, это естественно, все хорошо. У меня тоже есть тузы в рукаве, у меня есть мое внутреннее «я», которое я все еще надежно прячу от любопытных глаз. Когда-то этот зал, наверное, выглядел шикарно, но сейчас от прежнего лоска остались лишь призрачные напоминания: фрески на копченных факелами стенах, осыпавшиеся рисунки, статуи со сколотыми лицами и вырванными руками. Это место пахнет затхлостью, каменной пылью и плесенью — так пахнет в древних склепах, и я бы не удивился, если бы узнал, что где-то в этих стенах замурованы десятка два трупов. Осмотрев пространство, я остановил блуждающий взгляд на фигуре Уокера-младшего, который возвышался над толпой своих ручных наемников на, как бы, своеобразном постаменте из коробок и что-то убедительно вещал этой маленькой кучке «зрителей». Чуть поодаль от него, укрывшись в тени, стояла и Орлова, сумевшая сохранить все свое женское обаяние даже здесь, под несколькими метрами земли. Но, не смотря на эффектную внешность этой женщины, я знал, что под этой маской великолепия скрывались величие и тонкий ум. Женщина, перехватив мой взгляд, медленно оттянула в сторону уголок губы и чуть приподняла бровь, взгляд этих зеленых глаз прожигал насквозь, и я поспешно опустил глаза в пол. Да, Орлова была самой великолепной, волшебной женщиной, какую я только видел, но, даже не знай я ее, я бы никогда не смог бы и заговорить с такой, я не могу этого объяснить, но я явственно чувствовал, что она — богиня с ядовитой гадюкой вместо сердца. Все умные женщины опасны, они с одинаковым усердием выбирают себе шляпку и убивают, а убивают они всегда красиво, всегда несколько замысловато и необычно, они всегда ищут новые пути и зачастую находят их: яд, толченое зеркало, змея под подушкой, ртуть, кислота — существует огромная масса подобных примеров. Одно «но»: что в понимании умной женщины смерть красивая, то на самом деле участь для жертвы ужасная. Голос Уокера донесся до моих ушей, отвлекая меня от мыслей: - Насколько мне известно, за этими дверьми начинаются настоящие трудности, возможно, смертельные для вас и для меня, так что, пока мы еще не перешагнули эту черту, я прошу тех, кто боится неизвестности и опасности, уйти, - спокойным голосом вещал Диего, пристально осматривая обступивших его людей. Все молчали, слышался только треск коптящих факелов и сопение многочисленных глоток. Наемники не шевелились, на их лицах были сложные выражение предчувствия опасного и нерешительности, но никто, ни один из них не посмел выйти из строя. Я чувствовал себя как человек, который стоит то ли в кругу героев, то ли в кругу смертников. Позволив себе косой взгляд в сторону Монтенегро, я невольно отметил разгоревшийся в его глазах азарт и усмешку, кривую линию которой было видно даже под его маской. Сам я если и хотел, то просто не мог позволить себе уйти. Не то, чтобы я чувствовал бремя ответственности на своих плечах, просто я понимал, что если я вдруг решил бы уйти, то остался бы навеки неудовлетворенным и мучился бы при мысли о том, что упустил столь многое. Именно из-за жажды знаний, пускай и запретных, я стоял на месте. Уокер осмотрел толпу перед собой в последний раз и с довольной улыбкой кивнул головой. Мягко спрыгнув со своего постамента, он поманил к себе двух дюжих парней и указал им на дверь, парни взялись за тяжелые металлические кольца-ручки и, напрягшись, принялись отступать назад, тем самым открывая путь. Двери открывались медленно, с противным звуком трения камня о камень, но никто даже не думал жмуриться, все безмолвствовали и, как зачарованные смотрели на открывающийся проход. Когда образовалась щель, достаточная для того, чтобы в нее могла протиснуться пара человек, Диего сделал приглашающий жест рукой, и черно-желтая толпа неспешно побрела вперед, как стайка детишек шла на звуки волшебной флейты Гамельнского крысолова — зрелище с одной стороны поражающее, а с другой — пугающее. Тем не менее, я шел следом за этими людьми, крепко сжимая в руках автомат. И после того, как последний человек переступил порог зала, произошло неожиданное: послышался очередной скрип камня о камень (с таким звуком, насколько мне было известно, наступают на тайные плиты в полу), и тут началось нечто весьма странное и более, чем страшное. Сначала захлопнулись двери, которые вели в залу, после откуда-то повеяло ледяным, пахнущим гнилью ветром, и помещение, до этого момента ярко освещенное горящими факелами, погрузилось в непроглядную тьму. Некоторое время не происходило ничего, а после послышался вопль, полный боли и страха, и вот тут началась паника. Десятки ног задвигались в непонятном ритме, кто-то кричал, пытаясь отдавать команды, кто-то вопил от боли, где-то слышался жалобный голос, читающий молитву. В наступившей тьме даже в момент паники никто не осмелился стрелять, если бы кто-то все-таки рискнул, то жертв, наверное, было куда больше. Я же, в отличие от всех, стоял на месте и нервно озирался по сторонам, пускай и понимал, что все-равно ничего не разгляжу, в итоге чья-то сильная рука схватила меня за плечо и потянула в сторону. Я беспрекословно повиновался и пошел вслед за невидимым поводырем, тут же рядом послышался голос Вааса, после топот ног. Не помню, как мы выбрались из того ада, кто-то открыл дверь, толкнул меня вперед, отдал команду, вбежали еще несколько человек, потом еще, я все еще находился в состоянии оцепенения — остатки былого шока. В себя я пришел уже быстро и, осмотревшись, был приятно удивлен: поголовье наемников резко пошло на убыль. Не знаю, что за ад развернулся в том зале, но повалил он многих. К слову сказать, из одного ада мы перебрались в другой ад, а после и в следующий. Задачи, которые мы решали, становились с каждым разом все легче. И, тем не менее, едва ли не в каждой комнате мы теряли людей: одни натыкались на ловушки, другие терялись по дороге, третьи кричали о том, что продолжать путь они не намерены, и были пристрелены на месте. Так или иначе, а ряды наши поредели порядочно, от «нескольких десятков» осталось только десять человек: Диего, Орлова, я, Ваас, Август, который тоже был тут, и пятеро неизвестных мне наемников. Смертельные опасности оказались более, чем смертельными, и более, чем опасными. Но приключения на то и приключения, что простыми они никогда не бывают. Ввалившись в финальную залу, ожидая увидеть очередную комнату, забитую до отказа ловушками, мы были приятно удивлены, когда ничего подобного не разглядели. Эта зала была такого же размера как и предыдущие, но своим видом она вызывала в сердце не то восторг, не то уважение к тем, кто все это возводил. Сначала мы принялись разжигать огонь в светильниках, а после осмотрелись: первое, что привлекло мое внимание, — ряды колон вдоль стен, меж которых стояли те самые светильники, которые сейчас ярко пылали огнем. Но интересовало меня не это, а скорее то, что находится за этими колоннами: углубления в стенах, в которых стояли человеческие статуи в полный рост, подобных углублений в этой огромной зале было много, и в каждом, на стене, над головой статуи значилась какая-то надпись. - Знакомься — это Великие воины Ракьят. Их тела замурованы в этих стенах, - негромко пояснил мне Монтенегро, склонившись к самому моему уху, я брезгливо поморщился, кивнул и отвернулся в другую сторону. Там, вдалеке, была еще одна дверь, такая же массивная, как и предыдущая, но выкрашенная кричащей, ярко-красной краской, поверх которой, потертой позолотой был нанесен уже знакомый мне орнамент. Эта дверь привлекала внимание к себе не только яркой раскраской, но и барельефом, который был расположен прямо над ней: сидящий в позе лотоса Великан, который в раскинутых в стороны руках держал кинжал и камень, на маске этого уродливого существа держалась торжествующая усмешка, и вместо глаз у него были пустые, полные черноты провалы. Я вновь поморщился, вспоминая свою «битву» с этим существом, да, ничего хорошего. В зале так же имелись четыре пьедестала: два по краям от дверей, каждый ровно под ладонью уродливого божка, и два в центре. Особенно меня заинтересовала парочка центральных пьедесталов — на их поверхности были углубления, в центре которых имелись отверстия. А снизу от пьедесталов отходили тонкие прямые борозды, которые сложной линией шли опять же к стене, на которой располагался барельеф. Не увидев тут опасности, хотя бы явной, мы все повалились, кто куда, хотелось отдохнуть. Я отошел от группы на некоторое расстояние и, сев на пол, прислонился спиной к одной из колон, тут мне в глаза бросилось еще кое-что — теперь нас, оказывается, было даже не десять, а уже девять. Странно, но, возможно, или я обсчитался, или же очередная душа отправилась в мир иной из-за своей неосторожности, я не предал этому особенного значения, мне вообще было не жалко тех людей, которые тут были, за исключением разве что Августа. Спустя некоторое время последовал сигнал к подъему, действительно, всю эту пьесу давно пора кончать, но вот как — черт его знает. Я встал со своего места и подошел к тем немногочисленным людям, которые вновь обошли Уокера, Орлова стояла по правую руку от него с явным чувством превосходства, которое, к слову сказать, совершенно отвратительно смотрелось на ее милом личике. - Итак, хочу поздравить тех, кто, ступив на этот сложный путь, все-таки остался в живых. Сейчас, за моей спиной, вы видите последнюю преграду перед нашей целью, - он махнул рукой себе за спину, указывая на дверь, которая и без того привлекала внимание всех собравшихся. - Но для того, чтобы преодолеть эту преграду, не хватит только силы или воли, нужны ключи. И по счастливому стечению обстоятельств, обладатели этих ключей сейчас находятся среди нас, - губы Уокера-младшего тронула усмешка. И в тот момент, когда смысл его слов дошел до моего сознания, я разом похолодел, а после меня бросило в жар. Наемники вокруг заговорили и зашептали, а я стоял как громом пораженный, понимая, что мы, гоня в ловушку другого, сами попали в капкан чужих интересов, как ни крути, а нас было двое, и оставшиеся наемники — каждый стоил десятерых хотя бы потому, что они смогли пройти все комнаты и даже не пораниться. Знаете, как называют подобные ситуации? Правильно — полный пиздец, или же полная жопа, кому как нравится. Так вот, я, можно сказать, ощущал себя в своей среде, потому что на этом чертовом острове я бросался из одной подобной ситуации в другую, и каким-то невероятным способом мне всегда удавалось выжить, но сейчас... Сейчас я не был уверен, смогу ли я выкарабкаться еще раз, ведь, возможно, моя благоверная Фортуна осталась на земле, под синью неба и теплым светом солнца, а меня, своего лучшего любовника бросила сюда, во мрак и сырость. Кто-то говорил: «Дерьмо случается»; так вот, он был абсолютно прав. Я стиснул зубы и вновь поймал на себе прожигающий взгляд напыщенной русской девицы, только теперь, помимо прочего, он был еще и насмешливым, так смотрят на глупых детей, которые еще не понимают всех тонкостей мирского бытия. Если у меня когда-нибудь спросят, что я не люблю больше всего и что меня толкает на сумасшедшие поступки, я скажу: «Люди, которые занижают свое мнение о моей персоне». Именно сейчас впервые я поддался напору своего черного, грозного зверя, того зверя, которого всегда на протяжении долгих месяцев держал где-то глубоко внутри себя. И прежде, чем раздражение и злость обуяли мой разум, я расслышал очередную фразу Уокера: - Вам не кажется, что наше представление немного затянулось? Вы можете бежать, но далеко не убежите, вы же и сами видите, что некуда: мы ведь на самом дне, господа.