Рутинная работа одной организации

Все жители этого старого дома, расположенного в старой части Петербурга, всегда по утрам выносили из дома монетки. Копейки, рубли, а однажды даже цент. И все сбережения оставляли в специальной баночке на лестничной клетке между вторым и первым этажом. А еще выносили поломанные инструменты, порванную одежду, расклеившиеся ботинки и все, что успело испортиться за прошлый вечер. Свои личные вещи оставляли у дверей квартир на коврике, хотя жители уже давно подумывали сколотить специальную подставку или шкафчик, как для почты, но побольше. Некоторые могли принести еду, обязательно на красивых, расписных тарелочках. И чай. Настоящий, крепкий, ни в коем случае не пакетированный. Оставляя монетки, каждый говорил, что нужно починить. И уходил на работу. Вечером, возвращаясь, каждый житель, которому требовались ловкие руки мастера, благодарил его, поднимаясь с первого на второй этаж. Забирал свою вещь и скрывался в тени квартиры. — Знаешь, я впервые слышу о домовых, специализирующихся на работе в подъезде. — Я тоже. Но по словам членов местной Организации, он работает здесь официально, с пропиской и трудовой книжкой. Частный предприниматель. Вот, читай. — Макс из отдела трудоустройства, ткнул пальцев в листок, висящий на доске объявлений дома. — ИП «Умелые ручки». Все, как у людей. — Мда. Домовой — частный предприниматель. Хочешь сказать, что черти скоро будут открывать фирмы, бесы и демоны уйдут в крупный бизнес, а лешие станут сдавать свои леса под охотничьи угодья? Эта перспектива меня не радовала. Не хотелось, чтобы разрушался старый уклад нечистых и мифических существ. Этот капитализм, популяризированный и среди наших подопечных, до добра не доведет. Особенно доверчивые от природы виды. — Вполне возможно. — Макс, наоборот, считал, что эти изменения принесут миру пользу. Ну, ну. Я посмотрел бы на него, если его домовой станет требовать зарплату, премии, отпуск и больничный. — Если уж Афродита и Дионис организовали монополию на некоторые услуги и продукции, а Гермес так вообще раскрутился в масштабах не оного десятка стран, то почему бы простым нечистым не стать хотя бы частниками? — Вот то-то и оно. Даже конкуренты, служители древних богов, потихоньку шабашат по мелочи, чтобы было чем кормиться, — Лиза быстренько поправила свои кудряшки, подрисовала губы и крикнула оператору. — Гарик! Бросай снимать окрестности. Макс, открой дверь подъезда. Очень механизм тугой. Дверь действительно была очень массивной, с огромными, толщиной с мужское запястье деревянными ручками. И высотой под три метра. Да, раньше строили на века. — А сейчас мы познакомимся с первым в стране домовым, вызвавшимся обслуживать не одного хозяина, а целый подъезд. этого удивительного дома в центре Петербурга. Вот его скромное жилище. Камера снимает крупным планом нагромождение картонных коробок под лестницей. — В вот его рабочее место. Точнее касса. Теперь снимается та самая гора мелочи.  — Так. Стоп. теперь надо найти домового. Нечистик явно слышал нас, потому что как только Лиза произнесла последнюю фразу, по подъезду разнесся гневный вопль. — Некогда мне! — слышалось откуда-то с верхних этажей. — Работаю! — Но у нас обратный поезд через три часа, — заволновался Макс. — Может вы все-таки спуститесь? Это всего на пять минуточек. — А кто будет примус починять? — Какой примус? — крикнул Макс. — Что такое примус? — Это уже Лиза. Дитя двадцать первого века и коренная жительница городской черты. Даже у меня, точнее у Марьи Васильевны, еще остался раритетный примус. Правда, увы, не рабочий. Зато дореволюционный. — Коллекционный. Ох, опять в тридцать пятой сапоги развалились. Кто бы Ефросинье Павловне новые купил. Тридцать девятый, черные, с небольшим каблучком. — Ну что же. Намек понят. И под удивленными взглядами коллег я поплелся в обувной магазин за углом. Почему бы не порадовать старушку и облегчить работу домового? Тем более в счет командировочных. Непредвиденные расходы. — И так. Как вас зовут? — Лиза дала домовому микрофон, предварительно посадив того на перила. — Прохор я, — прогнусавил старичок в красной с «горохом» рубашке, несоразмерных его росту лаптях и больших очках с толстыми стеклами. — И вы работаете местным домовым по вызову? — Как вульгарно. Домовые по домам сидят. А где я живу и работаю? — А! Так вы называете себя подъездным, — «догадалась» Лиза. — Ми-лоч-ка. — Домовой специально растянул это слово. — Где только вас, провинциалов учат культуре. Я, — он ткнул в потолок отверткой, с которой не расставался даже когда я предоставил ему затребованные сапоги, — парадный!