Темнота - это ключ к тебе

      Утро вышло в доме насыщенное, Габриэль, который не привык к шуму, растеряно крутил головой, оглушенный возней, детскими визгами, плесками воды и ворчанием Клавви и Беллы, которая кажется вошла во вкус по воспитанию детей.        Мимо него, по коридору пробежала, судя по визгам, маленькая девочка, шлепая мокрыми ножками по полу, вслед за ней бежал кто-то более крупный, и, судя по голосу, один из старших гостей с просьбами остановиться. Габриэль растеряно оглядывался с шухером на голове, без повязки на глазах и потерянным выражением лица.       — О, Габри, мы тебя разбудили? — смеется довольная Белла, бесшумно подошедшая к нему со спины. Мальчик вздрогнул и покачал головой, не скрывая своего сонного, но удивленного состояния.        — Что происходит?        — Эти сорванцы привыкли рано просыпаться и Антон сказал, что уже несколько семей приедет в гости, чтобы забрать самых маленьких, поэтому мы их готовим к встрече, — поясняет женщина, приглаживая волосы ребенка с легкой улыбкой в голосе. Она уже себя хорошо чувствовала и постепенно набирала массу, как и гармонизировала магию, и пока была не удел от основных и старалась помогать во всем, где хватало ее сил и знаний.       — Ага, я понял, тогда я пойду тоже приводить себя в порядок, — и идет в сторону крыла Марволо, где была еще одна ванная комната, где, в отличии от его крыла, было тихо и никого не было.       Белла лишь удивленно посмотрела вслед мальчику, который беспрепятственно прошел защиту от чужих, в ванную комнату Марволо. Ее уже предупредили, что Габриэль имеет доступ ко всему в доме и имеет те же права, что и хозяин дома, но теперь она сама лично в этом убедилась. Кажется, даже сам мальчик еще не осознал свою уникальность в том, что темный маг по-особенному относился к ребенку. Как мудрая женщина, понимающая искушенные сердца людей, она начинала подозревать то, что мальчишка мог являться соулмейтом Реддла и удивительнее было то, что, кажется, не все это осознали. Беллактрикс лишь хихикнула, представляя, что будет, когда Северус осознает, что его учитель и начальник без пяти минут его зять. Сама женщина уже не сомневалась в этом, находясь в доме уже неделю, замечая то, как Марволо себя вел по отношению к мальчику и остальным.       Габри спокойно привел себя в порядок, благодаря заботе Марволо это было быстро и без падений предметов. Габриэль уже наизусть выучил, где что стоит, уверенно протягивая руку за шампунем, гелем для душа, а так же щеткой с пастой. После того как он выполнил все гигиенические процедуры, мальчик спустился вниз, где вовсю уже гудели возбужденные дети.        Принц-младший не знал о том, что маленькие гости сделали свои выводы и больше стали доверять своим спасителям, благодаря влиянию Тедди и общему совету. Сев за стол, он снова ощутил легкое напряжение, но если сравнивать со вчерашним днем, то можно было сказать, что это успех. Тедди ощущался по правую руку со своей волчьей сущностью, доброжелателен, как всегда, незаметно помогая юному волшебнику с самыми коварными планами по сближению с волчонком. Только, почему-то Габриэль ощущал подвох, но не мог точно сказать в чем он заключался.       Днем действительно появились гости, но сын Северуса в этот момент был занят книгами в библиотеке, поэтому пропустил суету и то, как забирали трех малышей. Отец был явно занят своими загадочными делами. Марволо тоже, вроде как это было связано с фамильным наследством от Мраксов, отец говорил о том, что Реддл искал свое кольцо, так как от Каркарова появилась информация, что, с большей вероятностью, именно оно было использовано в светлом ритуале против темного мага. А остальные занимались поиском информации про загадочного Милорда и тем, каким способом его победить.       Антон же, уже предупредил Габриэля, что с завтрашнего дня начнет его обучать магии и укреплять тело тренировками, сам мальчик ждал этого с нетерпением. Насколько он понял из объяснений своего будущего наставника, они будут заниматься утром и вечером. Утром физические упражнения и фехтование, а по вечерам магия и ее контроль. Самое сложное для мальчика будет в том, что временные рамки будут отличаться, и если в тренировочном зале он будет по 10 часов в день, то в реальности он будет отсутствовать 2 часа в день. Юного мага сразу предупредили, что щадить не будут, как и переносить тренировки, если только мальчик не будет при смерти. Габриэль был на это готов и дал свое твердое согласие, понимая, насколько важно стать сильнее, особенно с его недугом и с тем фактором, что он явно будет без поддержки в школе магии.        Тем временем, Тедди, за которым сейчас не вели надзор, крутил в руках пергамент, который ему выдал лично Милорд, с особым указанием передавать ему, все, что происходит с Гарри Поттером. Как только он оказался в этом доме, то растерялся, саму цель он не наблюдал, кроме мальчика-инвалида, который мало смахивал на объект наблюдений ввиду происхождения, и наличия отца. Вскоре он увидел того самого Гарри Поттера, который полол грядки в доме у родственников. После целого дня наблюдения и за Габриэлем, и за Гарри, Люпин — младший уже ничего не понимал. Глазами он видел и одного и второго, с помощью магии все было верно, но волчье чутье, хоть и подавленное, выло внутри, что здесь что-то не так.       И это заставляло присматриваться еще пристальнее к обоим, собирая и анализируя информацию. Играть простачка было несложно, ведь с ним занимался лично Милорд, наказывая за каждый промах. Даже отец, который был настоящим ручным псом, не замечал разницы, получая письма от наивного и доброго ребенка, который якобы ничего не понимал. За эти годы под крылом Бэдшота, наблюдением всей жестокости и страха смерти, Тедди, не знавший любви и тепла, разучился быть маленьким, борясь за свое выживание любыми способами. Взятие шефства над детьми «рабов», было одним из способов встать на ступеньку выше к тому, чтобы стать неприкосновенным и ценным для Милорда и не стать расходным материалом. Но, находясь уже третий день в чужом доме, наблюдая за окружением, подслушивая частички разговоров, маленький оборотень ловил себя на мысли, что есть и другая жизнь, в которой можно бороться за себя, не подстраиваясь под сильных. Впервые его вера в то, что он делает все правильно, в то, что его отец поступает правильно, прогибаясь, пошатнулась. Он уже знал, что все те маги, что появлялись в этом доме — враги Милорда, о которых должен рассказывать маленький волчонок своему хозяину. Но почему-то уже второй день Тедди говорит сам себе, что нужно подождать еще немного, выяснить больше информации, а уже потом писать Милорду и отцу.       После целого дня, который Тедди провел с Габриэлем, удивляясь его простоте и доброте, а так же попытками сблизиться с оборотнем, волчонок осознал, что настоящий Гарри Поттер это и есть Габриэль Принц, которого так защищали взрослые в этом доме. Единственное, чего не понимал Тедди, так это почему с ним обращаются по-человечески, прекрасно осознавая, что мальчик являлся оборотнем и был весьма опасным. Разве они не знали, что он был под руководством Бэдшота и мог фактически являться шпионом и докладывать ему обо всем?       Тедди так и хотелось кричать той же самой Белле, что он шпион, что он может их всех сдать, что в полнолуние он перегрызет глотку каждому, без сожалений, потому что он монстр, которого надо бояться. Но никто его не пичкал зельями подавления, не обращал внимания на то, кем он являлся. Хотя оборотень Фенрир явно знал, кем являлся мальчик. И это ставило младшего Люпина в тупик. Его не наказывали, когда он кому-то отвечал без должного почтения, не реагировал на какие-то указания с первого раза и список с каждым днем все ширился. Нет, Тедди не наглел и в какие-то моменты его мягко урезонивали, но голодом не морили, заклинаниями не пытали, смертью не угрожали, просто журили… как ребенка… и это было очень непривычно.       Даже отец, который зависел от Милорда, отвечая на письма, не ругал маленького оборотня, а напрямую говорил, что если Тедди ошибется, то даже Ремус не защитит его от хозяина. И на контрасте, после таких слов отца, вспоминается диалог Принцев, а так же то, чем Северус был занят сейчас. Оборотень не был дураком, и прекрасно знал, что Северусу уже приходило письмо от Милорда, что если он выдаст Гарри Поттера, то вся война закончится, и он отпустит зельевара. Но на это предложение в обусловленной ячейке в банке лежала голова посыльного, который принес письмо Северусу.       Тедди хотелось кричать этим странным людям, что они зря барахтаются, что Милорд давно в курсе, кто они такие, и что сейчас они живы только потому, что тут есть младший Люпин, который должен о них докладывать, что это в руках маленького ребенка все их жизни, которые они считают ценными, пытаясь сопротивляться влиянию Милорда.       Но вместо этого оборотень все так же вертел зачарованный пергамент, разглядывая вечерний пейзаж за окном, так и не написав ни строчки. Мальчику нужно было хоть что-то написать, но что? Всю правду или же что-то нейтральное, что удовлетворило бы все стороны? Но Тедди понимал, что он не настолько умен, чтобы сделать все правильно и не вызвать подозрений. Мальчику было тяжело даже самому себе признаться в том, что этот дом и атмосфера в нем, ему нравилась и не хотелось отсюда уходить. Особенно после того, как та самая энергичная Белла, единственная женщина в этом доме, постоянно ухаживала за мальчиком, уделяя ему достаточно много времени.       Пергамент характерно нагрелся, взывая хозяина артефакта к тому, что ему пришло послание. Писал отец. Тедди, прикрыв один глаз, осторожно взглянул на бумагу с замиранием сердца. Он боялся увидеть там абсолютно любое сообщение, так как уже давно, сразу после смерти матери, Ремус учил ребенка выживать и быть послушным псом. И сейчас, видимо, были какие-то инструкции.       Еще месяц назад Тедди все же верил в то, что его отец делает все, чтобы их спасти, но сейчас он понимал, что, несмотря на слова отца, тот не делает все, что только можно, чтобы вытащить их из этого ада. И начал осознавать он это, находясь в этом чертовом доме. Еще чуть-чуть и Тедди начнет ненавидеть абсолютно всех, кто тут был за то, что они были так добры к нему.       Взглянув все же на пергамент, Тедди охнул, там было короткое сообщение и явно от отца, что он уже начинает их план. Писать что-либо было уже поздно. Мальчик вскочил, уронив стул, чтобы выбежать из комнаты и предупредить хоть кого-нибудь, что к ним сейчас нагрянут гости и нужно спрятать детей и Габриэля, о котором он не успел сообщить, но Тедди не сомневался, что отец догадается, кто цель Милорда.       Габриэль, который уже успел позаниматься, читая книгу, а после наслаждался обществом своих сверстников и суетой дома, в гостиной, слушая как Белла пытается приструнить детский сад, удивился резкому хлопку. Даже показалось, будто вместе со слепотой, он стал резко и глухим. Габриэль был дезориентирован из-за резкой вспышки магии, он даже не сразу сообразил, что так произошло из-за того, что кто-то смог пройти сквозь барьеры, которые устанавливали взрослые после посещения неудавшихся похитителей.       Слепой мальчик лишь ощутил, как все дети безмолвно, словно это обычная для них ситуация, затихли, и яркие точки разбежались по углам, Габриэль, оглушенный же магией, продолжал сидеть на диване, с книгой, замерев. Его лицо ничего не выражало, мальчик сидел с прямой спиной, в руках была книга. Эдакий эталон спокойствия и невозмутимости. Отец бы им гордился. Наверно.       Ремус Люпин, прорвавшись сквозь барьер, благодаря тому, что его кровь и плоть, была под защитным куполом внутри, оказался явно в гостиной, в нос ударил запах испуганных детей, разбежавшихся по разным уголкам. Гарри Поттером не пахло, разве что ощущался легкий шлейф. Давно его тут не было, что было удивительно, ведь по докладам мальчишка тут бывал почти все свое свободное время. Что-то не сходилось и нужно было это выяснить. И он, наконец, обратил внимание на мальчишку, что сидел неподвижно на диване с книгой.       — Мальчишка, где Гарри Поттер? — он не стал мелочиться, да и по отчетам понял, что это всего лишь инвалид, не имеющий никакой толком силы, конечно, волчья часть заставляла Люпина быть настороженным, но тем не менее, опасности от ребенка он не испытывал, готовый в любой момент отразить любую атаку.       — Как видите, его тут нет, — спокойно ответил мальчик, повернув голову на голос, — кто вы и как оказались тут? — нужно было лишь потянуть время, возможно остальные уже ощутили прорыв в барьере, поэтому Габриэль не беспокоился об этом. Он уже размышлял, стоит ли ему активировать амулет — серьгу, стоит лишь ее коснуться. Или же браслета, что надел на него его отец, с той же самой функцией. Но и то, и то требовало небольших действий и работы с магией, а этот мужчина имел двойное ядро, и система очень напоминала, как у Тедди, и вполне вероятно, что Габриэль толком ничего не успеет сделать. Габриэль начал подозревать, что в дом вломился отец оборотня Ремус Люпин. Но не слишком ли рано? Подумать о том, что, возможно, Тедди является шпионом, слепой мальчик не успел, так как рядом раздался рык мужчины, который явно не собирался отвечать на вопросы.       Если честно, даже реакция Габриэля не помогла ему скрыться от оборотня, лишь предвидеть движение к себе, юный маг лишь успел передвинуться, как быстрый оборотень уже был рядом, буквально излучая негативные чувства, похожие на натянутый канат: вот-вот и порвется и тогда всем будет плохо.       — У меня нет времени на игры, мальчик, — рычит Люпин, схватив того крепко за плечо, причиняя боль. — Где Гарри Поттер?       Тедди, скрывающийся за косяком двери, выдыхает недовольно. Если отец продолжит в том же духе, то он узнает в этом ребенке свою цель и тогда тут будет резня. Маленький оборотень уже ощущает всплески знакомого барьера, что появился внутри основного. Люпин использовал амулет с защитным полем, что дал ему Бэдшот. Механизм его действия прост: достаточно оказаться внутри барьера противника, активировать его, и он прилипнет с внутренней стороны исходного и таким образом враги не смогут деактивировать свой и уничтожить чужой. Некий симбиотический паразитизм, где деактивацию сможет выполнить лишь тот, кто владеет артефактом или же если тот, кто его активировал, умрет или же потеряет магию. Так как он забирает полный контроль над магией щита, подпитываясь уже от паразита.       — Папа, отстань от него, это не Гарри Поттер, — Тедди не выдержал и оказался между маленьким мальчиком и отцом, появившись таким образом, он оборвал тактильный контакт обоих, прикрывая собой Габриэля. Он сам не понял, как оказался между ними и, собственно, зачем прикрывает слепого. Явно не из жалости, это чувство из него выбили еще при воспитании у Бэдшота, но сейчас, в этот момент, он идет в открытую против своего отца и по глазам взрослого, оба понимали это.       — Тедди, отойди от него, — хоть Ремус и не проводил много времени с сыном, но прекрасно понимал, что мальчик не просто так защищал инвалида, более того, Люпин догадывался насколько может быть наивным его сын и добрым, вспоминая его письма, и что сейчас может играть эта его добрая часть личности, мешая их спасению. Хотя интуиция выла время от времени, когда он выбирался из состояния жалости к себе, что его сын та еще темная лошадка, которую тоже стоит держать на дистанции из-за его близости с Милордом, хоть мужчина и пытался спасти их обоих. Да и в письмах его родной сын всегда звал отца, всегда был добрым, таким милым и при встречах ласковым, рассказывающим как ему ужасно у Милорда и страшно. Но в последние недели, он сильно сомневался в том, что его сын тот, кем он являлся в письмах. И сейчас, глядя в это бледное мальчишеское лицо, в эти серьезные голубые глаза, цвета грозового неба, начинал кое-что осознавать. И то, к какому выводу он пришел, не привело его в восторг. — Ты что, не понимаешь? Это наш шанс избавиться от поводка Милорда и стать свободными! — рычит, пришедший в бешенство Ремус.       Взрослый оборотень понял, перед ним был Гарри Поттер, и его сын сейчас собой прикрывает цель, которая ему нужна была.       — Нет! Это ты не понимаешь! — твердо стоит на своем мальчишка, не обращая внимания, как любопытные мордочки детей торчат из разных углов, а на той стороне барьера столпились взрослые, пытаясь взломать барьер, пока он, Тедди, шел против своего отца. Точнее, он пытался его вразумить, показать другую реальность, от которой оборотень старательно убегал. Показать другой способ борьбы, который он увидел своими глазами. — Ты правда веришь, что он отпустит нас? Да вспомни сколько уже погибло тех, кто так думал! И мы не исключение! — пытался докричаться до отца мальчик, у которого внутри бурлили эмоции. Боковым зрением он следил и за бывшим Поттером, который крепко, до белых костяшек, сжимал книгу, явно нервничая.       — Что ты творишь, они успели промыть тебе мозги? Они все равно трупы, Тедди, у нас есть шанс спастись, просто отойди в сторону, и папа обо всем позаботится! — предпринял еще одну попытку договориться Ремус прежде чем начать действовать по-настоящему.       — Нет! Ты ошибаешься, отец! Ты каждый раз говоришь о том, что обо всем позаботишься, но с каждым днем становится все хуже и хуже! Ты хоть знаешь, через что мне приходилось и приходится проходить из-за твоей трусливости и якобы преданности Милорду? — Тедди уже не контролировал свои эмоции, прежде серьезные глаза цвета грозового неба, превращались постепенно в янтарь, а сам мальчик готов был стоять насмерть в своих убеждениях. Сейчас сам конфликт отошел на задний план. Младшему Люпину хотелось показать насколько его отец не прав, и что все можно изменить, раскрыться, чтобы старший его понял, и предпринял меры, как подобает родителю, защищая по-настоящему свое чадо. Тедди ждал, что Ремус поступит как старший Принц.       Но, Люпин, ощущавший, что барьер долго не продержится под натиском стольких магов выше среднего уровня, терял терпение, а так же время, которое было для него сейчас очень важно. Он был уверен в своей правоте, в том, что делает, как и в то, что сможет без посторонней помощи уже почти-что-смертников, справиться с тем, что сейчас происходит и спасет и себя, и сына. И то, каким способом он это делает, становится неважным.        — Последний раз говорю: отойди от Поттера и сделай, как я прошу, — рычит Люпин, окончательно теряя человеческое в своем облике: глаза стали янтарными, вылезли клыки, от эмоций и магии с него катился градом пот, и текли слюни из-за больших клыков при неполной трансформации, мешая сомкнуться губам и челюсти. Плечи чуть расширились в объеме, из-за чего ткань пиджака начала трещать, но сам Люпин на это не обращал внимания, готовясь к прыжку. Его сын сделал свой выбор, все еще стоя на пути своего отца. — Что ж, тебя стоит наказать за непослушание, — услышав эти слова, Тедди расширил глаза от удивления, он ожидал, что отец разозлился бы, но чтобы он готов был напасть на собственного сына, которого только недавно обещал спасти, заставило мальчика ужаснуться и сжать кулаки до крови, но стоять на своем.       — И что ты сделаешь? Ты… — договорить Тедди не успел, в одно мгновение произошло сразу несколько вещей: Люпин старший атаковал своего сына, желая то ли ранить, то ли убить, но перед маленьким оборотнем возник щит, который снизил урон, и мальчишка просто отлетел в сторону кресла, снеся его собой, так, что оно придавило своим весом ребенка, Габриэль вскочил, меняя местоположение для своей же безопасности, спрятавшись за то самое кресло, стараясь помочь своему спасителю. Барьер, который захватил Люпин, лопнул, словно воздушный шар и оборотня окружили маги с палочками наперевес, Белла и Антонин, которые оказались в доме из-за зова Марволо, подбежали к детям, чтобы помочь им и, если надо, прикрыть от чужих атак, если таковые будут. Люпин тяжело дышал, все лицо и руки были в крови, все же, щит оказался не только защитным, но и с встроенным атакующим заклинанием, от которого мужчина не успел увернуться.       Как только Тедди вытащили из-под кресла и вместе с Габриэлем усадили на диван, проверяя детей на целостность и здоровье, Ремуса скрутили, посадив на колени, прямо в центре гостиной. Других детей уже вывели из помещения по комнатам. В гостиной остались лишь Северус, Люциус, Марволо и Фенрир. Маленький оборотень все еще пребывал в шоковом состоянии смотрел на отца с недоверием и болью в голубых глазах. Перед ним все еще ярким пятном стояла картина, как отец полутрансформировался, чтобы напасть на собственное дите ради нелепых целей.        — Что ж, Тедди Люпин, это твой отец, решай, что ты хочешь с ним сделать, — голос Марволо был тихим, но все понимали насколько взрослый сейчас в ярости, он то и дело смотрел на Габриэля, удерживая за локоть Северуса и Люциуса, которые были готовы, словно псы, разорвать на мелкие кусочки того, кто угрожал жизни их маленького сокровища.       Сын оборотня лишь моргал, все так же сжимая кулаки, не обращая внимания на боль в плече, на ссадины и все остальное, что причиняло ему боль и дискомфорт. Это заживет. А вот душевная боль от предательства, где вскрылись как нарывы, настоящие приоритеты дорогого человека, в которых нет места Тедди, вряд ли уже когда-нибудь заживут. Тедди смотрел на своего отца и видел лишь загнанного в ловушку зверя, который не собирается сдаваться. Мужчина пытался сорвать с себя веревки, но лишь разрезал кожу; пытался сопротивляться заклинанию контроля, но лишь ощущал еще больше боли, отчего критическое мышление пропало и все меньше и меньше оставалось в нем человеческого, и тот, завалившись на бок, утыкаясь лицом в ковер, лишь выл и рычал.        — Вы можете… отпустить его, лишив магии? — опустил голову так низко, чтобы лицо закрывали волосы, а голос был тихим, настолько, что приходилось прислушиваться. — И еще, я хочу… хочу порвать с ним родственные связи и чтобы меня тоже усыновила какая-нибудь семья, которой не будет от меня противно, то, что я — оборотень, — еще тише, на грани слышимости бормочет мальчик, но взгляд, напротив, был решительным, хоть и полон боли и сожаления. Он запомнит этот день навсегда. То, как умрет Тедди Люпин и появится кто-то другой.       — Можем, — ответил за всех Фенрир, который с усмешкой и брезгливостью смотрел на старшего Люпина. То, что тот все потерял в угоду своих иллюзий и страха, вызывало не просто жалость и презрение. Если для обычных людей их дети — самое дорогое, что у них есть, то для оборотней дети священны и старшие готовы были свои шкуры спалить, если это понадобится, но спасти свое чадо. Ремус нарушил все мыслимые и немыслимые правила общины оборотней, буквально очернив их расу. И, в какой-то степени, Сивый был в восторге от того, что ребенок этого убожества пошел против системы, отказываясь от мужчины в открытую. — А так же, не боись, пацан, я заберу тебя, с нами тебе будет хорошо и безопасно. В отличие от него, мы от семьи в угоду психопатов, не отказываемся, — не удержался и пнул Ремуса, хотел еще добавить, но Марволо окликнул его.       — Мы тут собрались не пинать его, Фенрир, забирай Тедди для ритуалов, да и, — тут помолчав, он все же сказал, — суди пса по своим законам, все же, он твоя бывшая родня, — все остальные поджимают губы, всем хотелось избавиться от Ремуса самыми жестокими способами, но слово Реддла — закон, да и к тому же, если знать какие наказания последуют от общины, можно быть спокойными, если тот выживет, то станет другим оборотнем. Или же…— Будете лишать его силы, сделав обычным человеком?       — Да, давненько мы не использовали такое наказание, надо подготовиться, это самые крайние меры, но, думаю, никто не будет против.        — Он заслужил и похуже, — вставил свое слово Северус, все же выдернув свой локоть из хватки Марволо и устремился к Гарри, как и Люциус. Им обоим нужно было удостовериться, что с малышом все в порядке. Реддл же, как ответственный за весь балаган, оставался на месте, но, ощущая связь между ним и мальчишкой, посылал ему волны спокойствия и чувство защиты. Ему сейчас нельзя выказывать эмоций, которые у него были на самом деле, все же, поглотив остальные регалии, его магия не так стабильна как хотелось бы, и он мог просто все уничтожить здесь, если бы не внутренний контроль.       После того, как все успокоились, Тедди хотел скрыться ото всех, особенно от Габриэля. Не хотел оборотень выслушивать упреки, о том, какой он обманщик и противен слепому. Но когда Тедди, как ему казалось, удалось скрыться в коридоре от Принца-младшего, тот возник словно черт из табакерки и, вытянув руки, шел в его сторону. Медленно, но уверенно.       — Что ты делаешь? — не смог не задать вопрос оборотень, понимая, что прятаться уже поздно и его поймали.       — Иду к тебе, и я был бы благодарен, если ты сможешь облегчить мне задачу и обнять первым, — усмехается Габриэль, не комплексуя из-за того, что может идти вообще не в ту сторону.       — Ты что, дурак? Я — шпион Милорда, предал вас, из-за меня ты чуть не погиб, мой отец хотел убить нас обоих, а ты лезешь ко мне обниматься? — маска доброго мальчика окончательно слетела с него, и вместо этой маски показался злобный к миру волчонок. Волчонок, который ощетинился, которому больно, который был всегда одинок. И он, на самом деле, со страхом недоверием относился к этой общине оборотней, наслушавшись рассказов отца, но сейчас он понимал разумом, что, скорее всего, все то, что говорил старший Люпин не имело ничего общего с реальностью, но легче от этого не становилось. Еще этот странный бывший Поттер, продолжающий идти на него, припирая к стенке. Он мог бы сбежать, толкнув мальчишку, но почему-то не смог.       — Тссс, тихо, Тедди, — прошептал Габриэль, наконец поймав своего нового друга в объятья. Он ощущал напряженное тело ребенка, то, как Тедди дрожал, ожидая, что его все же оттолкнут. Но спустя пару минут этого не произошло, а неловкие поглаживания по спине, кажется, начали работать, так как Габриэль ощущал как постепенно оборотень в его руках начал расслабляться и не старался выпутаться из кольца рук тощего мальчишки. А после… после волчонок заплакал, тихо, беззвучно, Принц лишь ощущал как становится мокрой его рубашка и запахло соленым.       — Я больше не Тедди, — с забитым носом бурчит ребенок, мягко оттолкнув от себя Принца, вытирая сопли и слезы, скорее размазывая их, чем реально убирая с лица.       — Но пока ведь у тебя нет нового имени, так как мне к тебе обращаться? — недоумевает Габриэль, слегка улыбнувшись. Мальчик вспоминал себя, в первые две недели рядом с Северусом и то, сколько он сам плакал вот так вот в чужих объятьях, после снова превращаясь в озлобленного ребенка. У них с Тедди было достаточно много общего, если вдуматься, и эта мысль почему-то грела Габриэля.       — Называй меня Хати! — серьезно говорит ребенок, чуть выпятив грудь, но осознав, что маг не увидит этого, громко и гордо хмыкнул, будто и не плакал пять минут назад.       — Хати? Погоди, — начал вспоминать легенды, которые ему читал не так давно отец, — это сын Фенрира, который все время пытался съесть луну? — уточнил Габриэль, неуверенный в том, правильно ли он запомнил миф про двух самых известных сыновей великого Волка. Был еще и Сколль, который пытался съесть солнце. Странная семейка, но вслух об этом мальчик решил не высказываться, чтобы не обидеть Тедди.       — Тебе подходит, пацан, — раздался голос Фенрира, который покинул кабинет Марволо, обсуждая что они собираются сделать с Люпином и маленьким оборотнем. В целом, план их удался, и свою задачу, которую обещал выполнить ребенок Северуса, — выполнил. — Значит, отныне и навсегда, будешь Хати Сивым, — говорит серьезным голосом, полным пафоса рослый мужчина, прокусив свой палец, тут же начертил пару символов на лбу у ребенка. Через секунду надпись вспыхнула, и кровь впиталась в кожу мальчика. — Пойдем, Хати, — выделил новое имя оборотня, Фенрир, — у нас еще много дел, ты еще успеешь повидать своего нового друга, — ухмыляется взрослый и, попрощавшись с Габриэлем, оба ушли через камин, Люпина, видимо, уже доставили в клан для ритуалов.       Юный маг, узнав через Клавви, что его ждут в кабинете у Марволо, поспешил туда, не скрывая своей счастливой улыбки от того, что у него все получилось, хоть и все пошло совсем не по плану.       — Сын! — Северус тут же подхватил ребенка под руки и посадил к себе на колени, а мальчик и не против был, обнимая взрослого за шею, утыкаясь ему в плечо.       — Я смог! Видите, я не такой уж и бесполезный!       — Но не ценой же своей жизни, — тут же остудил пыл юнца Реддл, — ты мог пострадать. А если бы мы не успели вовремя взломать щит? Вы с Тедди слишком неопытны, чтобы драться со взрослым оборотнем, и все могло закончиться весьма плачевно. Ты понимаешь это? — Габриэль тут же поник, одновременно осознавая, что Марволо прав, а с другой стороны его даже не похвалили и Марволо был таким отчужденным сейчас, что немного это пугало мальчика и сбивало с толку. — Послушай, — уловив эмоции Принца-младшего, решил высказаться открыто Реддл. — Твоя жизнь и безопасность важнее для меня, чем весь мир и все остальные люди. Если с тобой что-то случится я не прощу себе этого. Как и Северус и Люциус. Мы не против твоей помощи, если это не опасно для тебя.       — Почему я так важен для тебя? — напрямую спросил Габриэль, и все остальные тоже навострили уши. Ведь они тоже замечали необычность поведения их друга, но списывали на то, что ребенок являлся частью пророчества и главной целью их врагов. Как и то, что бывший Гарри был сыном Северуса.       — Это сложно сейчас пояснить, и ты мало, что поймешь, но скажу одно — ты самый важный человек для меня в этом мире, и я дорожу тобой как собственной жизнью и даже больше, — Люциус, гладящий свою трость, уронил ее от осознания, ЧТО имеет в виду Марволо. Северус сощурил глаза, понимая, куда ведет Реддл, но предъявлять сейчас что либо мужчине было неуместно, это надо было делать без свидетелей. Северус и Люциус переглянулись. Оба прекрасно знали настоящий характер их давнего друга и понять то, что признание было сделано сейчас больше для них, чем для ребенка, несложно. Как и то, что это было сделано при Габриэле, чтобы вспыльчивый, как спичка, Северус не вызвал на дуэль Марволо за его аморальность. Приставать к его малолетнему сыну и говорить такие вещи! Немыслимо! Он уже готовился к тому, чтобы попросить ребенка уйти и решить вопрос здесь и сейчас, как Марволо, явно понимающий, что к чему, улыбаясь, снова обратился к мальчику:       — Габри, я хочу наградить тебя за то, как ты все же справился с заданием, не всем же тебя ругать, не так ли? — Мальчик кивнул, в ожидании того, что дальше скажет Марволо, — я заметил, что ты очень любишь змей, и решил сделать тебе подарок в виде фамильяра — змею. Думаю, к утру привезут самых лучших, и ты сможешь выбрать себе компаньона на всю жизнь, — дети есть дети, узнав о таком великолепном подарке, Габриэль тут же забыл все свои обиды, не ощущая на радостях атмосферу между взрослыми и радостно закивал как болванчик, еще сильнее сжимая Северуса в объятьях, — а теперь беги ужинать, умываться и спать, завтра днем начнутся твои тренировки после выбора питомца. — Голос Марволо был мягок, а взгляд на ребенка полон нежности, что сбивало Люци и Сева с настроя сейчас же скандалить. На пошлое желание обладать было не похоже, тем более Марволо никогда не давал повода думать о себе как о любителе маленьких детей.       Габриэль, поочередно обняв всех, убежал из кабинета с самой широкой улыбкой, на которую был способен, Клавви же следил за молодым господином, чтобы ребенок не покалечился в процессе неловкого бега по дому.       — А теперь, Марволо, предлагаю обсудить то, что ты сейчас нам сказал, и лучше же для тебя, чтобы твои аргументы и объяснения были правдоподобными, — спокойно начал разговор первым Северус, желая сначала выслушать друга, а потом делать выводы. Люциус лишь кивнул, сжав свою трость. Обоим мужчинам не хотелось думать о том, что их друг, Марволо Реддл, настолько ужасен, и что все совсем не так, как им показалось с первого взгляда.       Марволо же посмотрел на них весьма тяжелым взглядом, считывая верхний слой мыслей и ужасался тому, какие бредовые мысли крутятся у мужчин в головах.       — Значит слушайте, болваны, и не пропустите ни единого слова, — кабинет тут же засветился рунами безмолвия, так, чтобы другие не смогли ни подслушать, ни прочесть по губам все, что сейчас будет произнесено вслух.       Тем временем в общине, которая принадлежала Сивому и его стае, происходили жаркие споры насчет судьбы презренного Ремуса Люпина и суетливое хлопотание над мальчиком, которого коротко представил Фенрир, как своего сына Хати. Многие молчаливо переглядывались над именем ребенка и его появлением, но ничего вслух не сказали, принимая волчонка. Умыв, накормив, устроив экскурсию по общине, рассказывая элементарные правила, они присматривались к молчаливому ребенку, оценивая его. Тедди это чувствовал, но терпел, так как никто к нему не приставал больше нужного, не оскорблял, и глупых вопросов не задавал. Отличия от того места, где он жил, бросались в глаза.       Место, которое называлось общиной, больше напоминало небольшую деревушку, человек на триста, дома были расположены полукругом, выделяя небольшую площадь, на которой явно происходили празднования, ритуалы или собрания. В центре деревни не стояло никаких тотемов, как предполагал Хати, только огромное кострище и мягкие подушки вокруг. Молодые девушки сновали туда-сюда, обустраивая места, споря между собой, то смеясь, то порыкивая друг на друга, дети возраста волчонка и младше бегали вокруг девушек и по всей деревне вместе с игрушками или самодельными деревянными мечами, с криками как индейцы или рыцари. Маленькие девочки же, скучающе копались в кустах с ягодами, щебеча друг другу что-то на ушко, поглядывая на Люпина, разве что пальцем не тыкали. В их глазах не было враждебности, только искреннее детское любопытство. И самое главное помимо радости и веселья, все были одеты в яркую одежду и Хати не заметил ни одного несчастного жителя, все наоборот были жизнерадостны и заняты делом.       Даже строгая на вид провожатая временами улыбалась и даже в какой-то момент погладила Хати по голове, это произошло так неожиданно, что он вздрогнул и ушел от прикосновения. Так как это вышло неосознанно и он не хотел никого обидеть, то опустил голову вниз, извинившись, сказав, что такое больше не повторится. Он не знал за что и как тут наказывают на самом деле, ведь в первые дни у Бэдшота тоже было достаточно весело и казалось, что ругать по пустякам его не будут. Лидия, а так звали сопровождающую, лишь нахмурилась, но ничего не сказала, и как ни в чем не бывало продолжила с ним путь.       — Сегодня вечером старейшины скажут, что будут делать с твоим отцом и судить будут как предателя. Ты можешь не присутствовать на этом и отдохнуть в доме, — все же сказала Лидия, которая была уже оповещена о ситуации, что произошла.       — Нет, я хочу это видеть, — жестко сказал Хати. — Он напал на меня и наплевал на свои обещания защищать меня. Он обещал это моей маме и мне, я должен увидеть итог его действий. Клавдий говорил, что каждый должен брать на себя ответственность за свои поступки, — грустно усмехнулся ребенок, пропуская детей, что бежали прямо на него, не видя ничего перед собой, так как обзор закрывала куча цветного тряпья.       — Хорошо, Хати, но если станет тяжело, ты можешь покинуть собрание в любой момент.       — Что с ним будет? И все будут смотреть на наказание?       — Используют древний ритуал изгнания, разорвут связь между волком и человеком, если Люпин не сойдет с ума, то станет просто смертным, без капли силы, а если сойдет с ума, то волк внутри него сожрет его личность и вскоре на одного лесного волка станет больше, — покачала головой женщина, — это достаточно древний и жестокий ритуал. И в том, и в другом случае человек лишается самого главного: или силы, или же разума. Вообще, когда мы кого-то наказываем, то пускаем только с 16-ти лет, чтобы подрастающее поколение понимало чем заканчивается нарушение правил и предательство. Но так как ты его сын, Фенрир и совет решили дать тебе выбор.       — Я хочу увидеть это своими глазами, в конце концов, если бы я не встретил всех этих людей, однажды оказался бы на месте Ремуса, — уверенно произнес Хати, впервые взглянув на женщину. Он ожидал презрительного взгляда, как у Фенрира, смотрящего так на его отца, но нет, в этих черных глазах горел теплый огонь, сама жизнь, которая не пугала, а согревала. — У вас необычные глаза, — заметил мальчик, облегченно выдыхая, но он все так же не понимал, почему его никто не ненавидит. — Словно огонек в них, хотя у вас черные глаза, — решил пояснить мальчик, увидев непонимание Лидии.       Она внимательно посмотрела в голубые глаза мальчика и улыбнулась ему ярко и с легкой насмешкой.       — А у Сивого глаз наметан на таланты, — теперь уже Хати смотрел на женщину недоуменно, и та решила ему пояснить, уводя чуть в сторону, — это не просто огонь, это жизненная сила, у тех, кто имеет силу связываться с духами огня, глаза могут гореть огнем, как ты уже увидел у меня. Тех, кто с другими духами, другие знаки. Обычно такое замечают те, кто имеют такие же способности или же вовсю их контролируют. Оборотни отличаются от магов тем, что редко имеют магические способности, а те которые имеют, являются особенными и магов или смертных мы не сможем обучить по причине особенности наших магических каналов и нашей сущности. Но мы стараемся помогать местным жителям или путникам своими силами: от медицины до благоустройства жилищ и защиты.       — Значит, у меня есть такие способности, и вы обучите меня этому? — с надеждой спрашивает Хати. — И я смогу помогать другим? — В голову пришел образ слепого мальчика, которому хотелось помочь очистить свое имя, что он пытался лишь выжить, но не ценой чужой жизни.       — Думаю да, не все еще потеряно, — смеется женщина. — А теперь пойдем, познакомишься с советом, и там они решат, что с тобой делать, Хати.       Оставшееся время до собрания, Хати общался с оборотнями, которые выглядели не такими уж и старыми, как он себе представлял, рядом с ним был Фенрир, держа руку у него на плече, словно поддерживал. Такая беседа давалась ему с трудом, ведь он привык изгаляться, врать, недоговаривать, а тут буквально душу наизнанку вытаскивали, заставляя говорить как есть, не говоря, что правильно, а что нет. Поэтому на наказание своего отца, уже бывшего, он пришел уставший и без эмоций. Ремус выглядел неважно, в отличии от ухоженного и чистого Хати, тот был грязным, в рваной одежде, в крови. Можно было заметить его обескровленные, искусанные губы, круги под глазами, неестественную бледность, и глаза… голубые глаза, некогда живые и выражающие хоть что-то, превратились в два безжизненных кусочка льда. Прозрачные. Не живые. Если бы Ремус не моргал, и грудная клетка не приподнималась время от времени, то он вполне бы зашел за труп.       В какой-то момент Хати стало жалко своего отца, но он встряхнул головой, вспоминая момент, когда Ремус готов быть убить его из-за приказа Бэдшота, и постарался выкинуть из головы лишние эмоции, продолжая наблюдать с отстраненным выражением лица. И все же… В момент, когда Фенрир начал зачитывать все прегрешения Люпина, их последствия, оборотень не реагировал никак, как будто это все и не его касалось на самом деле. Но, стоило Фенриру зачитать пункт о нападении на волчонка из своей стаи, тогда Ремус встрепенулся и повернул голову в сторону Хати, безошибочно найдя его в толпе взрослых. Мальчик вздрогнул, и не отводил своего взгляда, мысленно прощаясь с тем, кто дал ему жизнь и с тем, кто ее хотел отнять. В мертвых глазах мелькнуло на секунду сильное сожаление, некая осознанность, в них читалась вина, боль, прощание. Хати и не заметил, как закусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не заплакать от сильных и смешанных эмоций, вспоминая, как еще недавно они оба грезили жить вдвоем на свободе, познавая радости жизни. Как только не так давно, отец обнимал его, говоря ласковые слова, в периоды, когда Милорд ничего не требовал, и Ремус видел в Тедди своего сына, а не инструмент для выполнения цели.       Именно сейчас в Хати преобладала ненависть и такая же сильная любовь к отцу. Она как и всегда разрывала его грудную клетку из-за чего становилось трудно дышать, и хотелось исчезнуть, чтобы больше не сомневаться в своем выборе. Лидия, что стояла рядом, прижала мальчика к себе, погладив по голове, молча, не сказав ни слова, а маленький волчонок, спрятавшись в ее широкой яркой юбке, отвернулся от самого родного человека в этом мире, в эту безопасную синюю яркую ткань, на которой его слез не будет видно в темноте. Поэтому Хати не увидел того, что видела Лидия, того, как одинокая слеза спустилась по щеке Ремуса, и то, как тот согласился отдать своего сына общине Сивого и согласился, с тем, что он станет обычным человеком, обреченным на вечное одиночество или помешательство.       Ремус поднял свой взгляд на Фенрира, и все с тем же пустым взглядом, возвращаясь в свои миры, он прошептал Сивому лишь одну фразу, прежде чем ритуал приведут в действие, и он все забудет из-за помешательства или из-за того, что станет волком. Или вообще умрет, так как смысла теперь жить у него не было.       — Свет, его слабое место свет и день, — все, что он мог прошептать, ощущая как метка на шее начала не просто гореть, буквально жечь, выворачивая мужчину наизнанку из-за боли. Фенрир лишь наблюдал за этим, даже не пытаясь ему помочь. Не видел смысла. Он итак позволил этому мешку дерьма попрощаться с собственным сыном, прежде чем тот уйдет в небытие разумом, ведь наказание так же подразумевает и то, что тот, кого делают изгнанником, лишается права видеть и разговаривать с теми, против кого преступник пошел, пока он не очистится от своих грехов.