Небольшая помощь

К счастью, следующей ночью я не обнаруживаю Лестата возле своего гроба. Его нет и в гостиной, и, как оказалось, вообще в доме. Он явно ушёл, пока я спал. Что ж, это не в первый раз, когда Лестат ускользает на охоту прежде, чем я продеру глаза, но все же, после вчерашнего спокойного, хоть и странного вечера мне вдруг захотелось отправиться на охоту вместе с ним. Но разве его поведение предугадаешь? Я не торопясь одеваюсь и выхожу на улицу. Лёгкий голод усиливается с каждой минутой, словно я пропускал ужин несколько ночей подряд. Но убивать первого встречного не в моих правилах. Я умеренным шагом отправляюсь к окраине города, чтобы там в тиши и мраке городских трущоб отыскать ужин. Первая жертва сама идёт в руки. Убиваю практически без сожаления, но думаю, что вместе с Лестатом охота была бы другой. Какой именно, сказать не могу, но другой — это точно. Возвращаюсь в по-прежнему пустой дом. А ведь уже прошла половина ночи. Где Лестат? И, черт возьми, почему меня это волнует? Я стараюсь отвлечься, листаю книгу, но в сюжет погрузиться не могу. Строчки перед глазами расплываются, сюжет теряет смысл, а мысли упорно возвращаются к неугомонному соседу. Рассказал бы мне кто-то раньше, ещё до превращения, что я буду делить дом с существом, с которым отношения не заходят дальше ссор и отчуждения, ни за чтобы не поверил. Нет, ну правда, какой смысл жить с тем, кого презираешь? Собственно, как я уже говорил раньше и повторяю сейчас, с Лестатом мы настолько разные, насколько это вообще может быть. И все же, есть что-то, что нас объединяет, и это не клыки и тяга к крови. Нет. Очень редко, порой мне кажется, что это даже просто кажется, но я замечаю в глазах Лестата что-то, что не могу охарактеризовать как ни одну эмоцию. Это, скорее, смесь боли и затаенного гнева, разочарования и слабой надежды. То же, что порой чувствую и я. Только до недавнего времени я был уверен, что уж кому-кому, а Лестату нравится жизнь вампира. Он получает все, что хочет. Что ему может не хватать? Но он… одинок. Страшно одинок, как и я. Это замечаешь не сразу, ведь он так хорошо умеет это скрывать. И не показывает, но его выдаёт его поведение. Порой он играет на фортепиано, или читает, или гуляет со мной, и в один из таких моментов я порой ловлю на себе его взгляд — неуверенный, задумчивый, настороженный и… умоляющий. Словно он внутри задыхается от крика: «Не бросай меня!» И вечный вопрос: «Ты же не уйдёшь?» Да, я многое подмечаю, хотя часто не отдаю себе в этом отчёта. Но я рад, что это есть, ведь хоть немного, но это сближает нас. Я был бы по-настоящему счастлив, если бы смог подружиться с ним. Как человек, а не вампир, он очень умён, образован, много путешествовал и много видел. Я хотел бы — хоть иногда! — сидеть с ним возле камина и слушать его истории. О чем угодно. Знать, что этот мужчина с неестественно-яркими глазами умеет не только убивать. Что внутри него когда-то билось живое человеческое сердце. И возможно, оно до сих ещё сохранилось. Но, увы, сквозь его броню мне не пробиться. Лестат всегда настороже, видно, что было в его жизни что-то, что заставило его стать недоверчивым. И порой он напоминает дерзкого молодого волка, бросающего вызов всем. Вот только у волка есть стая. Или, по крайней мере, партнёр. — Луи! «А вот и голодный волк», — проносится в голове мысль, и я поворачиваюсь на голос. Лестат входит в гостиную плывущей походкой, явно в хорошем настроении. — Доброй ночи, — он подходит совсем близко и неожиданно слегка касается моего плеча, словно подменяя этим жестом рукопожатие. — Взаимно, — отвечаю я охотно и окидываю его пристальным взглядом — Лестат просто расцвёл. Одет ещё лучше, чем всегда, и явно новые ботинки. Волосы небрежно обрамляют тонкое лицо, глаза сияют. — Не хочешь сыграть в карты? — неожиданно срывается с моих губ. Но в его глазах вспыхивает торжество. — Хочу. Мы садимся на террасе, я тасую колоду и даю Лестату определить козырь. Он нарочито медленно протягивает руку, словно бы невзначай касается моей кисти, невинно улыбаясь, и показывает червового валета. Что ж, совпадение. Мы играем под негромкий звук тяжёлых напольных часов. При этом ни он, ни я ни разу не пытаемся завязать разговор, словно заранее договорились играть в молчанку. Что ж, для меня это нетрудно. Но Лестат явно счастлив, поэтому надолго его не хватает. — Луи, играть на деньги не интересно, как ты считаешь? — со странной интонацией спрашивает наконец он. Я поднимаю на него глаза и замечаю лёгкую усмешку. — Есть другие идеи? — Да, — вкрадчиво отвечает Лестат, огонёк в его глазах разгорается все сильнее, — на желание. — Вот как? И какое же? — Нет, mon cheri, так неинтересно. Вот когда кто-нибудь из нас выиграет, тогда и решим. Подозреваю, что Лестат затеял какую-то игру, но интерес во мне он уже успел зажечь. И я соглашаюсь. Игра продолжается в течение получаса. Пока я не замечаю, что Лестат начинает нервничать. Для тех, кто его не знал так хорошо, как я, могло бы показаться, что ничего не изменилось. Но я знаю этот жест, когда Лестат изящным движением отбрасывает со лба непослушную прядь волос и чуть прикусывает нижнюю губу. Дело в картах. Я опускаю глаза на свои. Пока все в порядке, но радоваться пока рано. И все же, если я одержу победу, что я могу загадать? И действительно ли Лестат выполнит любое моё желание? До недавних событий я бы ни на миг не сомневался в том, что бы загадать. Свобода. Вот что меня терзало последние три года. Но сейчас… При мысли, что мы вдруг разъедемся, меня вдруг охватило непонятное беспокойство. И все же, что же мне загадать?.. А игра становится все интереснее. Лестат явно пошёл на риск, и теперь его изящные движения сменили порывистые жесты. Взгляд уже не томно направлен на карты, а резко перескакивает с бумажных лиц на моё собственное. Сдаваться он не намерен. — Ты побледнел, Луи. Неужели почувствовал приближение моей победы? Я приподнимаю брови и смотрю на него с лёгкостью. — Вовсе нет, Лестат. Наоборот, я уверен в своей собственной как никогда. — Прекрасно! — почти что шёпотом произносит он, наклонившись над столом, — тем слаще вкус победы! Я как заворожённый, смотрю ему в глаза и лишь спустя несколько минут опускаю взгляд вниз, на карты. Лестат… победил. Медленно кладу карты на стол и молча откидываюсь на спинку стула. Ну вот и все. — Mon cheri, благодарю за прекрасную игру! А теперь настаёт время исполнения желания, не так ли? — Что ты хочешь? Глаза Лестата неотрывно смотрят на меня, но он уже больше не тянется ко мне через стол. Наоборот, изящно откинувшись, скрестив ноги, смотрит на меня с лёгким прищуром. — Моё желание, Луи, не будет стоить тебе ничего. Мне не нужны ни твои деньги, ни подарки, ни даже услуги. Нет. Всего лишь маленький пустяк с твоей стороны. Всего лишь время. — Время? — я недоуменно смотрю на него, а Лестата явно забавляет моё заметное волнение. — Да, Луи. Время. Я прошу дать ровно три минуты. Но за эти три минуты я могу делать все, что посчитаю нужным, а ты ни во время, ни после не упрекнешь меня и не будешь возражать. Согласен? Непроизвольно сгибаю пальцы в кулаки под столом, но тут же распрямляю их. Игра была честной, а я должен найти в себе силы исполнить общий договор. — Согласен. Когда начнутся эти минуты? Взгляд Лестата прожигает насквозь. — Не спеши, мой милый Луи. Я хочу насладиться триумфом. Я предупрежу тебя. И он медленно поднимается, награждая меня торжествующей улыбкой и оставляя в одиночестве. Браво, Лестат. Ты сегодня действительно победил. Сердце стучит так сильно, что я, кажется, могу почувствовать его под пальцами. Лестат не торопится с призом, он испытывает моё терпение. Роковые три минуты не наступают ни в остаток этой ночи, ни в следующую. Через пару дней я начинаю задумываться о том, что Лестат уже успел забыть о нашем уговоре. Но все мои надежды рушатся, когда он идёт ко мне навстречу через весь зал, в котором устраивают приём наши соседи, проходит мимо, и только вампирским слухом я улавливаю еле слышное: — Сегодня. Вот теперь моё сердце по-настоящему готово пробить грудную клетку. Я оглядываюсь, но Лестат успевает скрыться в толпе. Я словно в тумане с кем-то здороваюсь, танцую, поддерживаю беседу, но его короткое и проникновенное «сегодня» неожиданно внушает мне настоящий ужас. Ночь близится к завершению. Мы едва ли не последними покидаем гостеприимный дом и неторопливо бредём по улице. Ночь звёздная и морозная. На наше счастье, нас никто не вызвался провожать, иначе бы заподозрили, ведь из наших ртов не вырывались струйки тёплого дыхания. И меня охватывает дрожь, едва мы подходим к знакомой двери. Лестат с лёгкой усмешкой пропускает меня вперёд. — Проходи, Луи. Я сейчас подойду. На негнущихся ногах прохожу в тёплый холл. Моё воображение уже рисует мыслимые и немыслимые картины того, что мог учудить Лестат за эти три минуты. Ну почему же он так долго не идёт? С трудом удерживаюсь от того, чтобы не вскочить с дивана, на край которого опустился вот уже минут десять как, и не начать нервно мерить шагами комнату. Но вот наконец слышу знакомые шаги. Лестат неторопливо подходит ко мне, в полумраке комнаты глаза его поблёскивают. — Итак, Луи, напоминаю, что ты обещал мне три минуты. И за эти три минуты я могу делать все, что пожелаю. Моё воображение тут же подсунуло картину чудовищного умерщвления ребёнка прямо на ковре нашей гостиной. — Я помню, Лестат. — Прекрасно, — он медленно берет меня за руку и улыбается. И буквально миг спустя улыбка сменяется обеспокоенностью. — Ледяная, — он берет вторую ладонь и поднимает на меня обеспокоенные глаза: — Mon Dieu, Луи, у тебя вид, словно я тебя четвертовать сейчас буду! — Нет, ничего, — слишком хрипло вырывается у меня. Однако Лестат отпускает мои пальцы из своих неожиданно тёплых ладоней и отходит в сторону. — Ты свободен, Луи. Забудь. Я несколько секунд молча моргаю. — Что? — Я сказал, что ты свободен. Считай, что не было никакого уговора. Иди, тебе нужно принять ванну, согреться. Чтобы Лестат добровольно отпустил игрушку, с которой собирался поразвлечься?! — Лестат… — Ну же! — недовольно выкрикивает он. Меня охватывает стыд. Черт, я же просто трус. — Нет. Нет, я тебе обещал, значит, три минуты я никак не противоречу тому, что ты делаешь. Я готов. Лестат уже уселся в кресло и теперь, наклонив голову набок, разглядывает меня, словно диковинную букашку: — Ты уверен? А то я такой опасный кровожадный монстр, чтобы доверять мне, правда, Луи? Иди, пока можешь. — Нет, — на этот раз получается собраться с силами, и ответ получается таким, каким и должен быть — лаконичным и твёрдым. Лестату этого оказывается достаточно, и он оборачивается на часы. — Нам повезло, мой друг. До четырёх часов осталось всего три минуты. Время пошло. Едва он проговаривает последние слова, как тут же, с неуловимой вампирской грацией поднимается и подходит ко мне. Я смотрю на него спокойно, стараюсь успокоиться, ⎌чтобы Лестат не услышал бешеное сердцебиение. И вдруг Лестат неожиданно поднимает ладонь и осторожно проводит ею по моим волосам. Его лицо оказывается неожиданно близко, и я впервые замечаю, что вблизи его глаза таят в себе куда больше совершенно разных оттенков. И голубые, и сиреневые, и цвет морской волны, и даже зелень молодой листвы прячутся в этих широко раскрытых глазах. А посередине, словно окружённый этой яркой рамкой, в чёрных зрачках моё отражение. Я, как загипнотизированный, смотрю в глаза Лестата, и не сразу чувствую прикосновение его губ к моим. Лишь спустя несколько секунд словно разряд тока пронзает моё тело, и я вздрагиваю под его руками. — Тише, тише, все хорошо, mon cheri. Все хорошо, — голос Лестата настолько тихий, что сначала я думаю, что это только кажется. Но его рука, скользнувшая по моему плечу и теперь прижатая к позвоночнику, даёт мне полностью оценить положение. Я сталкиваюсь с ним взглядом и вижу… Вижу его… Вижу боль, страх, вижу одиночество, затаённую тоску… Вижу слабую надежду… Чуткое прикосновение нежных губ… Поцелуй лёгкий и почти незаметный, словно дуновение ветерка. Ощущение настолько приятное, что тело само тянется навстречу, не замечая голос разума… А потом тёплая, но твёрдая ладонь упирается мне в грудь. Я встряхиваю головой и сбрасываю наваждение. Лестат стоит уже чуть поодаль, но смотрит не на меня, а куда-то мимо. — Спасибо, Луи. И не прибавив больше ни слова, выходит.