Небольшая помощь

Я застываю на месте, не в силах до конца осознать происходящее. Такое своевольное нарушение личных границ вполне в духе Лестата, вот только я не оказался готов к такой неожиданной нежности и заботе. Ведь я твёрдо решил сдержать своё слово, что никак не помешаю Лестату, даже если он набросился бы на меня с кулаками. Но это… Как мне это понимать? Что хотел этим сказать Лестат? Ведь это было не унижение. Скорее наоборот — словно сам Лестат внезапно обнажил передо мной глубину и сложность своей натуры. Я закрываю глаза и возвращаюсь в памяти на несколько минут назад. Передо мной лицо Лестата, его рука, нежно придерживающая меня под спину… Его лёгкое прикосновение к моему лицу — личный, интимный жест… А затем поцелуй — еле уловимый, но все же это он. Он наклоняется ко мне так близко, что я словно тону в его взгляде — глубоком, открытом, и в то же время поразительно трогательном. В нем даже читается вина, что он так беззастенчиво пользуется своим положением. Такая неожиданная робость со стороны всегда уверенного в себе Лестата… Неужели это я так повлиял на него?! А что, если… Если это игра, притворство? Что, если он нарочно вводит меня в заблуждение? Тот случай, когда я увидел его в таком виде, теперь этот поцелуй. Что ты от меня в конце-концов хочешь, Лестат де Лионкур?! Не в моих правилах действовать столь решительно и твёрдо, но я быстрым шагом пересекаю гостиную и поднимаюсь по лестнице наверх. Несколько твёрдых ударов по его двери костяшкой согнутого пальца, и затем уже несколько неуверенно нажимаю на дверную ручку. — Я не разрешал тебе войти, — останавливает меня ещё на пороге его твёрдый, холодный голос. — Прости… Просто я никак не могу отойти от того, что было… Может, ты мне пояснишь? — набираюсь смелости и решаю идти до конца. — Пояснить что? Нашу игру? — Лестат не поворачивается ко мне лицом, он стоит перед окном, скрестив руки на груди. Лёгкий ветерок слегка касается его белокурых волос. — Твой поцелуй. Наконец он слегка поворачивается ко мне, и я натыкаюсь взглядом на непроницаемую маску его лица. — Ты пришёл выяснять отношения, Луи? — звенящим голосом интересуется он. — Ты сам согласился на эту игру, таково было моё желание. Но сейчас ты нарушаешь своё слово — говоришь об этом. — Я не упрекаю тебя, — мягко возражаю я и делаю к нему шаг. — Лестат, пожалуйста, не надо видеть во мне врага. Я пришёл просто поговорить, а не обвинять тебя. Просто… — Просто, Луи? Для тебя все просто! — внезапно он подскакивает ко мне и обхватывает пальцами мои плечи — резко, почти больно. Совсем не так, как там, внизу. — Лестат, — я все ещё пытаюсь говорить спокойно, облизнув пересохшие губы, — я пытаюсь понять твои мотивы… В его глазах вспыхивает знакомый огонёк. — Мои мотивы? А каковы твои, мой милый Луи? Вывести меня на откровенность, а потом воспользоваться тем, что я скажу? Я обхватываю его запястья, все ещё удерживающие меня за плечи. — Нет. Это скорее по твоей части. Но твои слова… «Милый» — это дежурное слово? От неожиданного вопроса он вздрагивает. — Что? — Я хочу понять: когда ты произносишь так моё имя, ты действительно это имеешь виду? Или просто язвишь? Лестат резко отталкивает меня от себя и отходит обратно к окну. Его тело напряжено, кулаки крепко сжаты, словно он готовится к обороне. — Ты лезешь в глубокие дебри, Луи, — с вызовом предупреждает он. — То есть, в твою душу? — я в противовес ему остаюсь спокойным и дружелюбным. — Что ты хочешь узнать? — Хочу, чтобы ты сказал прямо, Лестат. Сегодня ты перешёл черту, после которой я больше не знаю, как к тебе относиться. Ты… — я замолкаю, не в силах больше продолжить. Чувствую, что теперь сам стою на краю пропасти. Лестат обходит меня, словно готовясь к нападению. — С чего вдруг ты осмелел, Луи? Всегда такой робкий, такой осторожный, и вдруг вызываешь на откровенность? Сам я не могу ответить на этот вопрос, но в душе понимаю, что эта ночь действительно изменила все. Либо я ухожу, либо остаюсь. Но если я выберу последнее, я должен знать, с чем буду иметь дело. — Лестат, пожалуйста, выслушай меня. Не надо сейчас возмущаться. Ты нервничаешь, а я пришёл не за этим. Я хочу понять, с какой целью ты так резко изменил наши отношения? Ведь до недавнего времени я искренне считал, что ты презираешь меня, считаешь жалким и слабым, недостойным твоего Дара. А теперь… Лестат молниеносно бросается ко мне, что я даже не успеваю понять, как оказываюсь с силой вжатым в стену, а мои руки мгновенно немеют от резкого и крепкого захвата. До этого момента Лестат ещё не демонстрировал свою силу в таком виде. — А теперь что, Луи?! Что, по-твоему, изменилось? Что ты чувствуешь: скажи наконец! Подумать только, рыба заговорила! Ты решил меня разозлить? С чего ты рванулся вдруг выяснять отношения?! Зачем полез в то, с чем не сможешь бороться?! — Я не… — голос подводит меня, и я чувствую, что начинаю слабеть. Ко многому я был готов сегодня, только не к такой яркой демонстрации силы. — Что ты там шепчешь?! Говори громче, Луи, ты же мужчина, а не напуганный ребёнок! — рявкает Лестат и с силой встряхивает меня. — Я не боюсь тебя, — выходит несколько тише, чем предполагалось, но я смотрю ему прямо в глаза, и Лестат чувствует мою уверенность. — О, — шепчет он прямо на ухо, — Луи внезапно осмелел? А знаешь, бояться меня все-таки стоит. — Ты мне ничего не сделаешь, — спокойно возражаю, чувствуя внезапно охватившее меня ликование. — Вот как? И почему же? Улыбаюсь с неожиданной для него теплотой и искренностью. — Я был слеп, Лестат. Не видел очевидного. Но теперь я понял. Можешь ударить меня или сделать что-то еще, но я знаю — ты никогда не причинишь мне настоящий вред. Глаза Лестата уже горят диким огнём. Он вцепляется в мои руки так, словно отпустив, умрет. — Я слушаю тебя, — произносит он одними губами. — Ты ведь не спроста обратил меня в вампира, Лестат. Я был нужен тебе. Но не только из-за денег. Я не замечал того, что происходило под носом. Ведь это так в твоём стиле, Лестат, ты порой ведёшь себя слишком вызывающе, но я знаю, когда ты искренен. Твой поцелуй — это же твоё желание, верно? Ты боялся, что если вдруг попытаешься поцеловать меня в другое время, то потеряешь. А поэтому выбрал единственный способ, когда я был тебе должен. В этом твоя проблема, Лестат. Ты так боишься, что тебя оттолкнут, что готов идти на уловки и хитрости, лишь бы ты не остался один. Он остолбенело смотрит мне в лицо ещё несколько секунд, а потом тащит к двери и выталкивает в коридор. — Убирайся из моей комнаты! — Лестат! — Я сказал: пошёл вон! — Если я уйду, то не вернусь больше, — не знаю, что заставляет меня произнести это, но знаю, что назад пути больше нет. Всё или ничего. Лестат замирает на пороге, глядя на меня совершенно обезумевшими глазами. — Так мне уйти? Он молчит, но грудная клетка тяжело поднимается и опускается в такт его неспокойному дыханию, словно у загнанного в угол зверя. Я молча поворачиваюсь и делаю несколько шагов к лестнице. — ЛУИ! Отчаянный вопль заставляет меня замереть на месте. В голосе Лестата уже нет гнева, только страх. Поворачиваюсь и вижу его абсолютно бледное лицо, тонкие пальцы прижаты к губам, словно хотят вернуть вырвавшееся слово обратно. Другой рукой Лестат с такой силой держится за косяк двери, что дерево трещит. Мы смотрим друг на друга с таким напряжением, будто готовы вцепиться друг другу в глотки. Но спустя несколько секунд я поднимаю обе ладони, как бы призывая к миру. — Лестат… Я не враг тебе… Меня пугает нездоровая бледность его лица. Лестат словно готов к прыжку, но его пальцы, прижатые к губам, сильно дрожат. Я медленно подхожу к нему и осторожно отнимаю его руку от косяка. В тот же миг он почти падает, но я обхватываю его и прижимая к себе, веду в комнату. Чувствую, как что-то мокрое стекает по моей шее к ключицам. Лестат с раздражением вытирает слезы, злясь на себя за проявленную слабость. Я терпеливо выжидаю, но он молчит. Осторожно укрываю его краем одеяла и медленно накрываю ладонью чуть подрагивающие пальцы Лестата. — Тебя не поймёшь, — говорю очень тихо, растирая побелевшие фаланги его пальцев, — то ты стремишься проделать дыру в спальне моей спиной, то падаешь мне на руки. Давай в следующий раз просто поговорим? По-человечески. — Мы не люди, Луи, — очень хрипло возражает Лестат, однако не отнимает руку. Кажется, что он рад моей близости. — Но были ими. Сейчас ты человек более, чем когда-либо. — Я совершил ошибку, — Лестат упорно не поднимает взгляд, — теперь я точно потерял тебя. От этой неожиданной откровенности внутри меня все сжимается. — Если бы я ушёл, то ты действительно потерял бы меня. Но я здесь, как видишь. — Ненадолго. — Позволь это решать мне, — мягко замечаю я и наконец позволяю себе вольность взять его за подбородок и повернуть его лицо к себе. Боже, что за взгляд, направленный на меня! Ни одно загнанное в угол животное не смотрит так, как сейчас Лестат! Словно я убиваю его в эту секунду. Бережно беру его лицо в ладони и деликатно целую в лоб. — Ты устал. Пожалуй, пора отдохнуть. — Останься со мной, — тихо просит он, — мне уже нечего терять. Я бросаю взгляд на гроб в дальнем углу комнаты и с улыбкой вспоминаю ту ночь, когда стал вампиром. Лестат тогда проворно улёгся первым, а я никак не мог решиться подойти ближе. Суеверный страх мешал мне подойти, пока Лестат наконец раздраженно не прикрикнул. Я медленно приблизился и остановился в нерешительности: внутри было чрезвычайно мало места на двоих. — Быстрее, Луи! Скоро рассвет! — раздраженно велел мне Лестат и потянул за руки к себе. Я почти что упал на него и судорожно попытался встать, но Лестат как цепями обхватил меня и прижал к себе, возмущаясь глупости некоторых молодых плантаторов. Сейчас же Лестат снова будет лежать со мной. Или я с ним? — Помнишь, как мы лежали вместе? — неожиданно спрашивает он. — Ты был невыносим, — слегка улыбаюсь уголками губ. — Ты или я? Я имею в виду то, кто ляжет первым, и Лестат, как хозяин, пропускает меня первым. Я ложусь, чувствуя неожиданное смущение. Лестат опускается на колени и смотрит на меня сверху вниз. Нынешний его гроб куда больше того, но все же наши бёдра соприкасаются, когда он ложится рядом. От двусмысленности положения пытаюсь отодвинуться, насколько это возможно. — Не ерзай, — неожиданно твёрдо звучит у меня над ухом, и Лестат хватает меня за кисть. Я послушно застываю, но и это не устраивает Лестата. — Mon Dieu, развалился, как старая колода! — Да что тебе не нравится? Как предлагаешь лечь? В темноте Лестат копошится рядом. Он уже явно пришёл в себя и явно начинает привычно наглеть. Внезапно на грудь мне опускается тяжесть, а в лицо лезут волосы. — Лестат, ты решил разлечься на мне?! Совсем рехнулся? Пытаюсь спихнуть его с себя, но Лестат словно превращается в камень. Наконец он устаёт от моих барахтаний. — Лежи спокойно! — властно приказывает он, и я на миг замираю от подобной наглости. — Ну знаешь что! Пойду-ка я лучше к себе! Теперь уже и вторую мою руку Лестат зажимает своими тонкими, но сильными пальцами, заставляя оставаться на месте. — Спи, Луи. Я возмущаюсь, пытаюсь скинуть его с себя, невольно ворчу, но Лестат никак не реагирует на мои попытки. И я сдаюсь, с безнадёжным вздохом закрываю глаза. Через несколько секунд после того, как я обиженно затихаю, чувствую, как Лестат уже явно сквозь сон успокаивающе поглаживает мои ладони.