*Аюри*
Неадекватность Тензо тревожила Аюри. Всегда понятный и открытый человек за год приобрел биполярное расстройство: то холодный, то горячий. От воспоминаний перехотелось спать. Проигрывать Аюри не любила, а то, что затеял Тензо, ничем другим и не назовешь, кроме как игрой. «Очень грязной игрой». Девушке было и весело, и непонятно, и страшно. Все вперемешку. От прикосновений ее тело испытало целую гамму эмоций. Хорошей новостью за этот вечер можно было назвать то, что щеки перестали гореть; плохой - горело тело. Аюри скинула с себя одеяло, оставляя капельки пота на ткани. Кончики пальцев докоснулись до всё ещё пылающих губ. «И что ты хотел этим сказать?» Внутреннее чувство подсказывало, что Тензо мстил. Куноичи и не догадывалась, что значила для него так много, чтобы оставить глубокую рану на сердце. Аюри думала, что он всегда видел в ней лишь девочку — не женщину. Чувство привязанности и нужды друг в друге связывали их отношения в крепкий узел. Она должна была его разорвать. «Должна, должна. Я должна была это сделать» — в протест трепетным высказываниям из уголков глаз потекли слёзы. Ей бы не удалось отказать Тензо, если бы не тот случай. Травмирующие воспоминания нахлынули волной, остужая кровь в мгновение. Аюри натянула одеяло до подбородка, по телу прошла дрожь. Замерев, девушка остановила ход мыслей. Судя по всему, Тензо не спал: дыхание практически не слышалось. Аюри ощутила укол стыда, что забрала у него одеяло. «Он же замерзнет. Заболеет. Мы провалим миссию, потому что в ответственный момент он чихнёт» Дождавшись первых признаков того, что мужчина уснул, куноичи бесшумно поднялась со своего места с одеялом в руках. Без него холод стал покалывать руки. «Если я залезу под одеяло рядом с ним, то согреюсь» Одна мысль об этом разожгла пожар в душе. Довольно удобный способ перестать мёрзнуть, но ей не подходил. Пол под ногами был холодным, как металл. Аюри остановилась возле кровати и одним плавным движением накрыла мужчину. Ностальгия. Хорошее ли это чувство? Аюри словно перед глазами видела схожую ситуацию, только там, в Конохе. Чувство защищенности и уюта, когда они спали в обнимку. Как много их связывало. А сейчас он упорно делает вид, что ничего не было между ними, что для него это пустяк ничего не стоящий. Дешёвка. Аюри, не моргая, смотрела на его подергивающиеся веки, слушала совсем тихое сопение. И приятное чувство ностальгии и уюта превратилось в горстку пепла. Ведь больше нет никаких "нас". Есть я, а есть ты и километры отчужденности. «Наверно ты прав... Так лучше для "нас", места для которых нет в этом мире» Оторвав взгляд от лица Тензо, Аюри отвернулась и завернулась в спальник. Сон довольно быстро нашел её, не оставляя шанса на бесконечные рассуждения.*Рию* Прошлое
Вот уже не первый день Рию вынашивал мысль о краже с рынка. Чаще воровать еду ему не позволяли последствия: после такого набега обязательно что-то болело, потому что им иногда не удавалось умыкнуть продукты незамеченными. А после: вопли продавца, пинки и все остальные прелести жизни. Толкал же на такой отчаянный шаг обычный голод. Казалось, что желудок был готов съесть себя же, внутренности слипались, а в мыслях появлялась одна еда. Совсем недавно Рию решил обмануть свой организм и стал бегать к пруду на окраине, чтобы напиться воды. Впоследствии чего слёг с отправлением и заблевал всё вблизи кровати. Этот случай выбил его из колеи как минимум на неделю и прилично усилил чувство голода. Ему не привыкать: голод — это признак его происхождения. Его главный страх, кажется, вот-вот должен был осуществиться — жизнь простого бесперспективного рабочего, пашущего за еду. «Не-ет, так не будет, — кулаки его сжались. — Я найду выход, обязательно. А пока... нужно есть». Рию собрал немногих ребят, которых считал дельными. Джин больше являлся обузой, но с ним тяжело спорить и не брать с собой — может и поколотить. Новенькую он планировал использовать в качестве отвлечения, пока она еще не стала одной из них — худых оборванцев. Детдомовцев Рию воспринимал никак иначе, как средство для достижения определенных целей. Например, коллективный рейд рынка. Сердце мальчика было настолько черным и наполненным злобой, что оно отвергало такие понятия как дружба, любовь, доверие и прочие качества, без которых тяжело чувствовать себя живым. — Итак, Джин, ты стоишь на стрёме, пока я и Фуу лезем на склад. Ким, поможешь тащить мешок. Всё, как обычно. Только в этот раз у нас есть подстраховка. Да, Юи? Девочка не слушала практически никогда, что ей говорили, и как-то отстраненно смотрела в сторону, а по ночам плакала в подушку, пока Джин не поругался на неё. Последняя ночь была тихой. И даже сейчас Рию не до конца верил, что в её маленькой голове уложился план действий. — Юи, ты отвлекаешь торговца. Скажешь, что выбираешь яблоки для мамы и что она должна скоро подойти. Когда Джин кивнет, твоя часть выполнена. Дай знак, если слышишь меня, — девочка слабо качнула челкой. Рию присел на корточки, чтобы оказаться на её уровне. — Не нервничай, мы сто раз так делали. Главное, улыбайся. «Чтобы это существо улыбнулось, нужно за ниточки подвязать уголки губ к ушам». Никто не знал причину нахождения новенькой в приюте, потому что Юи не говорила. Кто-то считает её откровенно глупой, кто-то — немой. Рию было побоку. Такая прекрасная особенность беспризорников — им обычно нет дела до чужих бед, так как своих навалом. — Пошли, — скомандовал Рию и взял мешок.***
Как и договаривались, ребята пришли на место по отдельности. Некоторых из них на рынке знали в лицо и, мягко говоря, недолюбливали. Рию взял с собой новенькую и вместе они остановились сзади небольшого каменного, как и всё вокруг, склада. — Здесь я тебя оставляю. Смотри не напортачь, — мальчик хотел было отвернуться и уйти, как девочка схватилась за его драный рукав тёмно-серой куртки. — Не надо. — Что? — Не оставляй меня. Вот наглядная причина, почему Рию не любил работать с девчонками. Они все, за редким исключением в виде Фуу, давали заднюю, когда наступал важный момент, и хныкали. Сорванец тяжело вздохнул. — Мы встретимся. Быстрее, чем ты думаешь, — он выдернул руку из маленьких лап и пошёл к остальным. Джин уже стоял за углом, готовый к делам. Фуу и Ким без лишних слов пошли за ним. Сзади сарая был лаз, который никто капитально не заделывал (дырку прикрывал железный лист, его с лёгкостью можно было отодрать), но он был настолько маленьким, что туда пролезала только Фуу и, если сильно постараться, Рию. Ким обычно помогал таскать яблоки снаружи. Рию ждал знака от Джина. Когда тот кивнул, Фуу полезла в сарай, а за ней Рию. Внутри чёрт ногу сломит как темно, но им не привыкать. Добравшись до места с яблоками, парочка принялась запихивать всё подряд в мешок. Они отдалённо слышали снаружи болтовню Юи и толстого продавца, что успокаивало и облегчало им задачу. Когда дело было уже почти сделано, Ким что-то громко сказал через лаз, но они его не услышали. И тут дверь сарая стала приоткрываться. Рию всучил мешок с яблоками Фуу и пихнул в сторону маленького прохода. Зажёгся свет: старая одинокая лампа. — Ах вы маленькие гадёныши! — заревел недовольно мужик гнусавым басом. — Куда?! А ну стоять! Фуу успела ускользнуть вместе с припасами, а вот Рию повезло меньше: на полпути его схватили за лодыжки и грубо затащили обратно в сарай. Под ногтями забилась земля и вся одежда была запачкана. На руках у мальчика остались царапины от того, что он цеплялся за края стены, чтобы его не затащили. Но ничего не помогло. Торговец поднял пацана за шкирку, послышался характерный звук рвущейся ткани, что позволило Рию извернуться змеёй. Только тут же большая грузная рука дала пощёчину до искр из глаз. — Вот скотина! В этот раз не уйдёшь. Его потащили волоком к выходу, как ни упирайся ногами, вырваться не получалось. В ход пошло последнее оружие — зубы. Торговец взвизгнул, выругался и ослабил хватку, прижимая другую ладонь к укусу. В этот момент Рию увидел его глаза и ужаснулся. Они напоминали свирепый взгляд буйвола: налившийся кровью и готовый убить. Это конец. Мужик что-то прокричал, но пацан замер на месте от страха. Следующее, что он увидел — это табуретка, которой замахнулись на него. Пару глухих ударов и темнота.