*Тензо*
Солнечный луч, метнувшийся на противоположную стену, разбудил шиноби. Вдохнув полной грудью немного затхлый комнатный воздух, Тензо разомкнул веки. На удивление спалось крепко и хорошо, даже появилась боязливая мысль, что они всё проспали и что день пойдёт от этого наперекосяк. Но судя по тому, как низко стояло солнце, рассвет только вступил в свои права, отнимая их у ночи. Ему хотелось полежать в тишине и насладиться... «Чем?» — неприятный внутренний голос прорезал тишину. Но сердце Тензо знало лучше него чем — присутствием Аюри. Его не обманешь, не обхитришь, как показала практика, и не закроешь на десять замков, что умели делать единицы, например, Какаши. Что у последнего было на душе являлось огромной загадкой для самого Тензо. Он ещё никогда не видел его с женщиной, а друзей, к коим Тензо себя причислял, Хатаке держал на расстоянии. По его глазам и не скажешь, что его интересовало хоть что-то в его жизни. Какая-то необъятная пустота и бесстрастность ко всему вокруг. Тензо сильно завидовал этому качеству, так как собственные эмоции сдержать не удалось. Они мучали его последние три года. С тех пор, как Хикари появилась в его поле зрения и как ему снесло голову, а потом Аюри... Что самое омерзительное, Тензо не был уверен, что тогда поцеловал её впервые не из-за того, что испытывал полное опустошение. Как сейчас помнится, Хикари уходит, мир вновь становится серым и не верилось, что его могут любить искренне. Словно по волшебству появилась Аюри и открылась ему, доверила свой секрет, и дальше самым правильным действием стал поцелуй. Поцелуй, как обезболивающее или как начало нового и прекрасного, на тот момент ему нужно было это выяснить. Выяснения затянулись. Аюри будто светилась и заражала своей энергией его полностью, и потихоньку сердце стало приходить в норму. Знал бы, что за первым расставанием последует второе, не целовал бы тогда никогда. Не целовал бы в нос, в лоб, в скулы. Не фантазировал бы о тех местах, которые ещё не целовал и так и не поцелует. «Аюри, что ты делаешь с моими мыслями? Их теперь не собрать воедино» — голова укоризненно повернулась в сторону девушки. Она как обычно спала в непонятной позе, завернув нос в спальник и рукой обмотавши голову. Как всегда ему становилось смешно от этого зрелища. И даже не верилось, что такой человечик каким-то образом умудрился сделать ему больно. Как это вообще возможно? Хикари спала мило, Аюри же так не умела, от этого он любил её ещё больше, что очень странно. Светлые локоны сумбурно раскидались в стороны, в каких-то местах превращаясь в колтуны. Свет причудливо бликовал и подчеркивал лохматость её головы. Какие запутанные мысли таились в её рассудке, такова была и её прическа на данный момент. Ему вспомнилась их совместная миссия, где по неизвестному до сих пор мотиву он хотел накрутить светлый локон на палец. Глупый поступок, но, казалось, это могло в тот момент осчастливить его в миллион раз. Ему не хватало просто держать Аюри на руках. Не достаточно просто держаться в стороне и игнорировать свои позывы, как сейчас. Тензо заставил себя отвернуться и встать с кровати. Несколько секунд он стоял к ней спиной, отчётливо слыша собственные удары сердца, когда оно то ускоряло, то замедляло темп в зависимости от его мыслей. Когда Тензо решал подойти к Аюри, сердце начинало колотиться с бешеной скоростью. Как только разумные идеи посещали его голову, что нужно держаться от неё подальше, сердце успокаивалось. Устало выдохнув, несмотря на тот факт, что он только проснулся, Тензо вышел из комнаты, не оборачиваясь. Ледяной душ пришелся ему по вкусу. Правда волосы отросли до неприличия: так, что, намокнув, облипили лицо. Неприятное чувство. Тензо постоянно заводил их назад, но они вновь непослушно ложились. Сдавшись, мужчина уперся рукой в плитку стены. Струи воды стекали по его телу. Он физически ощущал, как они очерчивали создаваемый годами тренировок рельеф, и становилось отчего-то приятно. Словно придавало драйва и сексуальной энергии, которую ему некуда было тратить. Тензо закрутил вентиль, капли перестали барабанить по дну. Перед глазами возникла картинка: Аюри, запястья в руках, тёплое дыхание, умоляющий взгляд. И ощущение... упругого тела в опасной близости. Её коленки, что упирались ему то в ребра, то в бока; вздымающаяся грудь в саниметрах от его; ногти, что царапали её собственные ладони, так и не добравшись до него. Тензо представил, как бы они впивались в его плечи и спину, иногда в поясницу. Оставляли полосы. Сладкое наслаждение прошло внизу живота, скользнув от солнечного сплетения. И вот утренний стояк не заставил себя долго ждать. Усилием воли Тензо проигнорировал данное явление и включил заново холодную воду. Он считал, что если есть силы думать о такой ерунде и фантазировать секс, значит у него не достаточно загруженный график. Как назло фантомные ногти продолжали царапать его спину, хоть это и были всего лишь ледяные струи. В коридоре на его плечи опустилась усталось. Душ не помог взбодриться. Открыв дверь в их номер, Тензо и не ожидал увидеть неспящую Аюри. Она загадочно ему улыбнулась, при этом нервно сжимала и разжимала пальцы. Её глаза бегло прошлись от макушки шиноби до пальцев ног. На щеках проступил румянец, когда девушка поняла, что на нем нет майки. Не известно, чего хотелось добиться больше — её внимания или смущения. А может даже вожделения. Для чего весь этот фарс? На самом деле всё просто — хотелось её, всю без остатка. Но при этом он её ненавидел. Ненавидел за то, как она заставляла его чувствовать, как спокойно его бросила без объяснений. Злость кипела внутри, вены вздувались. Хотелось либо навсегда уйти, причинив боль своим безразличием, либо развернуть спиной к себе и проучить. Очень жестко, до стона или даже до крика, прямо у стенки, а потом на кровати, а потом снова... — С тобой всё в порядке? — обеспокоенно и непонимающе робко спросила Аюри. До Тензо только сейчас дошло, что всё это время он таращился на неё с хищным взглядом и, возможно, не моргал. Утренняя проблема напомнила о себе очень некстати. Пришлось аккуратно поправить штаны и сесть на кровать. У неё было одно решение, но Тензо не собирался этого делать. — У тебя отросли волосы, — констатация фактов порядком раздражала. — Хочешь, я... я помогу тебе. То есть порежу волосы, то есть постригу. Аюри странно запиналась в попытке говорить быстро и внятно. Шиноби хотелось верить в то, что в этом был виноват его голый торс. — Не стоит, и так нормально, — произнесли его губы вместо колкого ответа. — Тензо, дай мне хоть что-нибудь для тебя сделать. «Ты играешь с огнем, и тебе нравится. Нравится меня мучить». — Не нужно... — но Аюри уже взяла в руки маленькие ножницы. Тень сомнения зародилась в нём. — Откуда..? — Ах, это. Знаешь, я... Я ещё вчера взяла их. Я хотела вчера, но вот сегодня... Редко когда можно услышать, как она путает слова, не знает, что сказать. Смотреть на это — одна забава. — Хорошо, твоя взяла. У нас совсем нет времени. И ещё, не отрежь мне случайно ухо, — глупая улыбка расцвела на лице. «Я тебя ненавижу. Чёрт, хватит лыбу давить, — приказал он мышцам, у которых не осталось другого выбора кроме как сдаться. — Это моя последняя улыбка для тебя». Аюри загадочно приподняла уголки губ и отвела взгляд, после чего взяла в руки полотенце и бесшумно опустилась сзади на кровать. Тензо старался изо всех сил абстрагироваться от ситуации, словно всё происходило не с ним. Какое-то время слышалось копошение, а потом легкое прикосновение пальцев. Все органы чувств активизировались тут же. Куноичи прошлась по длине волос гребнем, разделяя их на части и продолжая бесстыдно касаться подушечками пальцев с нежностью, несвойственной их профессии. Если бы можно было испытывать оргазм от прикосновений к голове, то он бы сейчас стал первым в мире, кому это удалось. Боль и наслаждение смешались вместе, ведь как ни старайся, а такое простить трудно. Чувствуешь себя использованным и за ненадобностью оставленным, но коварные женские чары вытягивали щемящую боль, не в силах убрать её полностью. Тем временем Аюри взяла в руки прядь и слегка потянула, послышался характерный звук от ножниц, и несколько волосинок упало на плечи. «Зачем я на это согласился? Всё итак нормально было. Когда я перестану намеренно причинять себе боль?» Не успел он и позлиться на куноичи, как его отвлекло легкое дуновение на шею, на которой тут же проступили мурашки. Это было как вспышка, миллионы звезд взорвались где-то внутри от ощущений, превращаясь в одну большую черную дыру, на которую всё больше становились похожими их взаимоотношения. Тензо прикрыл глаза от наслаждения, хоть и ранее запретил себе так вести. Её дыхание охлаждало кожу, а пальцы прошлись по его плечу, стряхивая остатки. В отличии от его фантазии, ноготки не царапали, а лишь докоснулись на мгновение и испарились, но этого было более чем достаточно. Данный ритуал продолжался какое-то время, на протяжении которого шиноби боялся, что это сон. Только таким способом должны лечить головную боль. Тензо не следил за временем, но в какой-то момент стало понятно, что работа была выполнена. Аюри зарылась руками в копну оставшихся волос, избавляясь от отрезанных. Сдерживать своё удовольствие получалось с заметным надрывом, особенно с ней. Она провела уже двумя руками по плечам, отряхивая. Дотронулась до лопаток, проводя по краям. Прошлась по линии позвонка, что оказалось слишком жестоким трюком с её стороны, так как Тензо почти буквально чувствовал, как всё немеет и отказывается двигаться, а по позвонку, где лукаво блуждали её кончики пальцев, проходил горячий импульс. Но к тому, что ждало дальше, он был не готов — прикосновение губ к задней части шеи. Еле слышимый выдох в ответ сорвался с его уст, вместо тысячи комплиментов. — Аюри... — Тензо не смог закончить свой выговор, не смог сказать, что они не на том уровне, чтобы вести себя непристойно, что они на миссии, что она не права куда не посмотри. А на что стоило рассчитывать? Появиться перед ней без майки, даже если брать в рассчет, что Аюри должна была спать. Где-то в подсознании он хотел, чтобы она видела его тело, всё, над чем он работал годами. Сам виноват. Непринуждённый выдох в шею, новые мурашки, начинающиеся от лопатки. — Я знаю, я не права, — ещё один поцелуй чуть выше, холодные пальцы поглаживали предплечья, подбираясь к груди. — Мне никто не нужен кроме тебя, — шептали губы на ушко. Сложно возразить, когда с тобой творят такое, поэтому слова остались не отвеченными. От её близости кружило голову. В нос проникли привычные сладкие малиновые нотки, еле отличимые среди других запахов. Либо его мозг научился сам воспроизводить Аюри во всех подробностях. Тензо практически не дышал, пока Аюри нежно целовала мочку уха. И ему даже не было неприятно, его тело в такой ситуации служило ему только врагом, причём злейшим. В голове кричал голос, что это нужно прекратить, сказать, что с ним нельзя играть в подобные игры, но всё, что он в действительности делал — таял и млел под её прикосновениями. Пульсация внизу ощущалась почти болезненно, оттопыривая штаны, но шиноби держался, не поддавался окончательно. В каком-то смысле он был в себе разочарован. Аюри использовала его как хотела без каких-либо возражений с его стороны. В то же время она заставляла его бояться до глубины души, что эти прикосновения — единственное, о чем он сможет думать, когда ровно та же ситуация произойдёт вновь. Но как же тяжело думать рядом с ней. Каждое прикосновение значило больше, чем самая сумасшедшая мечта, которую можно придумать. — Аюри, я так не могу. Руки замерли на широкой груди без движения. Время остановилось, слышилось только дыхание, что опаляло шею в ощутимой близости. Словно ощутив затянувшуюся паузу, куноичи убрала ладони от его тела и отстранилась. Тензо не находил в себе сил повернуться к ней. В голове, как в старом магнитофоне, проигрывалась их последняя встреча перед её исчезновением. — Я хочу знать правду. Мне не важно, насколько она горькая, я устал от секретов между нами. Аюри молчала и не двигалась. Тензо повернулся к ней, чтобы убедиться, что она дышала. Её нижняя губа подрагивалась, а в уголках глаз собрались слёзы. К своему удивлению на его душе ничего не взмылось, не было желания её обнять и успокоить. Слишком долго водили его за нос. Пора было раскладывать карты. — Тензо.. Я-я не могу тебе сказать. Я хочу, но не могу.. Инстинкты подсказывали ему, что секрет Аюри не сможет снять с души камень, ничего не сможет. Это было что-то не предназначенное ни для чьих ушей, вопросами о чём Тензо будет задаваться ещё очень долго. — Это был другой мужчина? — вопрос задался сам собой, без усилий и мыслей. Он был у него на уме весь год, каждое утро появлялся и оставался до вечера, и так по кругу. Она долго молчала и не отвечала, разглядывая полотенце, а потом решительно подняла голову. — Это всё, что тебя заботит? Он опешил от такого ответа. Нет, выставить его виноватым в данной ситуации у неё не получится. — Какое ещё объяснение я могу сгенерировать, Аюри? Ты ушла и даже ничего не сказала. Была, а потом пропала, и всё. А что делать мне? О чём думать? Ответь честно. — Если ты не можешь поверить на слово, что кроме тебя меня никто не интересует и что я пока что не готова с тобой откровенничать, то ты прав. Мы так не сможем. И ты мне не нужен. Аюри злилась и чуть ли не плакала. — Я никогда не говорил, что ты мне не нужна. У меня складывается обратное впечатление. — Поверь, ты не готов к правде. А принять меня без неё ты никогда не захочешь, — Аюри порывисто встала с кровати и направилась к выходу. — Постой! — это прозвучало с хорошей долей испуга. — Ответь мне о своем давнем прошлом, прошу. Тайн между нами станет меньше, и я никогда не стану спрашивать о причине нашего разрыва, — ему самому не верилось в то, что сам произнес. Что это? Отчаянная попытка оставить Аюри? Если нет, то это ложь. — Ты имеешь в виду это? — Аюри подняла руку, поворачивая кисть, словно экспонат. Загадка фиолетовых рук не давала ему покоя годами. Что это может быть? Ему никогда не хватало смелости спросить. — Да... Я хочу знать о твоем прошлом. Я не предам тебя ни за что в жизни. Я надеюсь, ты знаешь. — Я никому и никогда не буду доверять. Надеюсь, ты знаешь, — Аюри повернулась и схватилась за ручку двери. Прежде чем Тензо успел подумать, он уже стоял за спиной куноичи и рукой упирался в дверь, которую Аюри с таким рвением порывалась распахнуть. Его дыхание было тяжелым. А в крови присутствовало слишком много адреналина для здравых размышлений. — Если ты меня не любишь, то скажи мне это в лицо, — произнес он низким голосом над её ухом. — Не люблю, — последовал резкий ответ. — Скажи мне это в лицо. Напряжение ощущалось физически. Казалось, между ними накалился воздух. Как дикие животные, готовые перегрызть друг другу глотки, так и они хотели получить ответы на свои вопросы. Аюри развернулась к нему лицом, не впечатываясь спиной в дверь. Нет. Выпячивая грудь колесом, словно хотела возвыситься над ним, показать, кто главный. Серо-голубые глаза с чёртовыми карими разводами всевозможных злых духов метали молнии и убивали только одним своим выражением. Её тонкие губы чётко и с расстановкой произнесли: — Я тебя не люблю. — Я тебе не верю, — сказал Тензо, опустив к ней голову и заглядывая в разъяренное лицо. — Ты... Аюри так и не смогла закончить фразу. Его губы остановились в сантиметрах от её. Она дразнила, заставляла в нём просыпаться что-то нездоровое, повёрнутое, возможно, влюбленность. Он говорил слова, которые в здравом уме и трезвой памяти не произнёс бы никому. Аюри заставляла его терять самообладание и контроль над эмоциями. Где-то на подкорке сознания на него с неодобрением смотрел Какаши. Почему ему до сих пор так важно его мнение и что он о нём подумает? Не смешно ли это? Ценить мнение человека, у которого и отношений то никогда не было. А внутренний голос мерзко шептал: были, поэтому Аюри не отвечает взаимностью. Противно представлять, что самый близкий человек мог увести у него девушку. «Нет, это всего лишь плод моей больной фантазии». Как и эти маленькие губы, которые снились с назойливой периодичностью. Аюри задержала дыхание, так и не договорив. Этому притяжению Тензо не мог противостоять долго, поэтому каждая секунда словно испытывала его выносливость. — Определись, — наконец-то произнесла она, — что тебе от меня нужно... Потому что есть вещи, о которых я не намерена говорить. Никогда. Тензо отвлекся от созерцания милого изгиба губ и прямо посмотрел в глаза. Они умоляли её не мучить, будто именно этого он и хотел. — Расскажи, кто ты есть на самом деле. — Я Аюри Риюдзаки. — Это имя, но оно не говорит о том, кто ты. — Эти руки, — Аюри дотронулась ладонью до его скулы, — были такими, сколько я себя помню. Я не знаю, что это и как это убрать. Не знаю, как ответить на вопрос, кто я, если я сама не понимаю. Всё, что мне известно, это то, что в Конохе я наконец-то почувствовала себя живой, — по её щеке скатилась слеза. — Я встретила тебя и всё нехорошее в моей жизни потеряло свой непереносимый оттенок, ведь если есть ты, то я смогу всё преодолеть. И я рада, что ты... был со мной, но это не любовь. Если ты не можешь принять меня такой, какая я есть, то это не любовь. — Тогда к черту её. Она не нужна, — выдохнул он ей в рот. Ее губы приоткрылись по неизвестной ему причине. Будто пытались вытянуть из него этот выдох. Как же она раздражала своей непостоянностью — то нужен и люблю, то не нужен и не люблю. Эти долбаные капризы вконец сводят его с ума. «Что тебе самой то от жизни нужно?» Но тело не врет. Нет. Ее дыхание. Слишком частое и горячее на его коже. Распахнутые глаза, в которых читалось.. А что в них читалось? Страсть? Возможно. Дикое желание, которое она старательно прикрывает, скрывает, засовывает в самый дальний уголок души. Или это его желание, которое он проецирует на неё? Холодная рука прожигала дыру на его щеке, миллион иголочек впивалось в кожу, но это было приятно. До непонятной истомины приятно. Он чувствовал каждый изгиб и каждую костяшку и, казалось, он хотел потереться об ее руку и... провести языком по еще свежей дорожке слез на левой щеке, принять на себя часть ее боли и разделить, влить себе в сердце. — Скажи, — она снова ловит ртом это слово. Проглатывает, а ему нравится. — Что? — робкий ответ. Полузакрытые веки. Ее пальцы соскользнули с его скулы и бессильно застыли в воздухе в районе ног. «И куда ты смотришь?» Светлые реснички практически касались нежной кожи вокруг глаз, кидая на неё тень. «Хочу видеть твои глаза. Хочу». — Скажи, — с большим нажимом произнёс Тензо и пальцами обхватил острый подбородок, поднимая его, — что не чувствуешь то же самое, — он выпытывал ответ, требовал, как своё законное право. — Скажи, что не хотела вчера меня поцеловать. Ее губы сомкнулись, утягиваясь до тоненькой ниточки, и в следующую секунду она выпалила: — Не хотела, — выплюнула ему это в лицо, как яд. Брови свелись, появились морщинки. — Врешь... опять. Не надоело? — взгляд скользнул по белой шее, вниз. В углубление на коротком кимоно, где прослеживалась впадинка между грудей. Этот вид подкинул корма внутренним демонам, мерзким, желающим получить своё. Аюри тяжело и глубоко дышала, опаляя его губы, тело тряслось мелкой дрожью. Ее ключицы... Они сводили с ума. Хотелось провести пальцем по этому углублению и подцепить, точнее выцепить правду. Правду, которую она так тщательно скрывает. — Скажи, — нетерпеливый тон заставил Аюри отпрянуть и вскинуть голову, а Тензо сделать шаг вперёд. Затылок ударился о дверь, Аюри была в западне. Но Тензо и не думал отступать. — Отойди от меня! — сама строгость, ее зрачки пылали ненавистью и бесконечной отвагой, которой раньше Тензо в ней не видел. Насколько сильно он ее ни любил, но все равно никогда не считал Аюри смелой. А тут... не лепечет, не прячется, а просто... Убивает взглядом, словно она стала слишком взрослой для любви и чувств, в которые так заигрался он сам. Где та прежняя привязанность, по-щенячьи преданные глаза? Где? Наверно остались у той девочки, которую он знал год назад. Перед ним стояла незнакомка. Но это не отменяло того факта, что их влекло друг к другу. Тензо ощущал эти искры в воздухе и сгустившийся наэлектризованный воздух, который получалось вдыхать всё труднее. — Я... — «Хочу тебя» — я... — «Не отпущу тебя». Как тяжело даются признания. Его губы отказывались произносить собственные мысли, по сердцу скребло от инертности и неспособности. «Просто скажи ей!» — кричало сознание, а рот не открывался. Снова между ними считанные сантиметры, снова ее тёплое дыхание вертелось на кончике языка. Аюри выжидающе смотрела прямо в глаза, она терпеливо ждала, что же Тензо скажет, не моргала. Упрямость сквозила во всем её естестве. — Ты, — кончик носа слегка вздернулся, выражая ее крайнюю степень раздражения, — ты, — с презрением, с горечью выплёвывались слова, и вот остались миллиметры. — Почему всё должно быть о тебе? Тензо уже давно не смотрел в её зрачки, гипнотизируя малиновые губы, смешные носогубные складочки. У неё был рот капризного ребёнка. Но это не останавливало его от созерцания. До него даже не сразу дошёл смысл сказанного. «Какого? Всё обо мне? Да неужели!» — Да неужели... — вслух, не ожидая. — Ты уверена, что всё обо мне, а не о тебе? Испарилась, а теперь стоишь тут и делаешь вид, что это нормально. Ты это серьезно? — Отойди. От. Меня, — тихо и с расстановкой, затылок вжат, словно в попытке вдавиться в дверь, сделать вмятину, а глаза полыхают. — Ты можешь открыть дверь и уйти. Аюри фыркнула. Тензо отодвинулся на расстояние приличное, чтобы не ловить ее вдохи. Она не двигалась и не моргала. По какой причине? Ее ничего не держало, но она не порывалась открывать дверь, как пару минут назад. — А я скажу, — опять дернула она носом. — Скажу, ты же хотел. Это ты вчера меня... — слегка пристыжено замялась, что поразило Тензо, — ты меня вчера хотел. Ясно? — она прожигала в нем дыру, и почему-то в этот момент хотелось рассмеяться, так нелепо всё звучало, он себя еле сдержал. Кажется Аюри заметила смешинки, что прыгали у него в радужках, и замялась ещё больше, покраснела. — Ты издеваешься, — ее рука обиженно надавила на ручку за спиной. — Хотел, — его рука следом опустилась на её, — но не я один виновен. Её взгляд метнулся к его губам, и снова он чувствовал её запах, он проник в него и опустошил всё другое: мысли, сознание, его самого. Аюри хотела, он знал, просто сопротивлялась. — Поцелуй... — еле слышно, будто боясь, — как недавно, как на кровати, — он слегка мазнул носом по её, девушка вздрогнула, и это её отрезвило. Шея затекала от того, что приходилось опускаться на ее уровень, но Тензо этого не чувствовал. Он вообще ничего не чувствовал, кроме необъяснимого желания, прямо здесь у двери... везде, с ней. Аюри не понимала, что делать дальше. Внутри неё боролись демоны здравого смысла и страсти. Так долго ждать, кто проиграет. — Вот так? — девушка прикоснулась к его ключице нежными губами, совсем невесомо, так, что на коже ощущался влажный след, холодеющий от воздуха. Сердце в груди затрепыхало загнанной в клетку птицей, дышать стало не нужно. — Или может быть так? — шепотом, чтобы еле слышно. Следующий поцелуй приземлился на плечо, на выпирающую косточку. По телу прошла дрожь, он окончательно забыл, как дышать. — Вот так, — он впился ей в шею, которая дразнила его, маячила перед глазами, так и просила, чтобы ее укусили, попробовали. Тонкая шея с виднеющейся голубой венкой, вьющейся на горле. Аюри издала звук, похожий на стон и запрокинула голову назад. Как же долго Тензо хотел услышать её настоящий голос, трепещущий, желающий, именно такой, от которого становилось тесно в штанах за секунду. — Тензо... «Да, шепчи мое имя, шепчи, а лучше стони» Он хотел слышать это и быть в ней и слышать вновь, чтобы знать, что её тело — его собственность. Как же эгоистично так думать. Но ему всё равно, ему надоело вечно ей уступать, потакать капризам и быть для всех добряком. Когда-то халява заканчивается. Он не рассчитал силу, поэтому на ней останется много его следов. Пусть будут, яркие и броские, как печать. Волосы, словно золотистые нити, которые легко лились сквозь пальцы, Тензо собрал в кулак и убрал на другую сторону, слегка наклонив ее голову, чтобы ничего не мешало. Прочувствовать каждый миллиметр бархатистой нежной кожи, под которой чуть-чуть проступали мышцы, артерия, сосуды и.. это не важно. На фоне его кожи, хоть и не смуглой, ее казалась молочно-белой, идеальной. — Тензо... — вновь его имя. Хотелось замурлыкать от удовольствия, покрывая легкими поцелуями линию скулы, что он и сделал. Руки не касались ее тела, совсем, а так хотелось, но она должна была сделать первой. Просто из принципа, просто так нужно. Словно услышав его просьбы, Аюри опустила ладонь на его руку, сжимающую волосы. Чтобы... чтобы убрать? Тонкая струна натянулась между ними, готовая вот-вот порваться, отречься Тензо от слов и обещаний, что с отношениями все кончено. Но как это может кончиться, если его тянет магнитом к её коже и глазам, волосам, каждой ресничке? Он чувствовал одновременно будто вознёсся от эйфории на небеса и провалился в ад, где правила неумирающая боль. Нежно почти не касаясь кончики пальцев прошлись от его кисти к локтю. Хватка ослабилась, некоторые пряди выбились на свободу. Тензо остановился, все ещё сопротивляясь желаниям. Ее тело содрогнулась без видимых на то причин, а в следующую секунду Аюри обхватила его торс руками и уткнулась носом в грудь. Новая волна дрожи по всему телу и... Тензо не мог поверить в то, что произошло дальше. По его груди текли горячие слёзы. Что-то опустилось внутри на самое дно. Как можно было так меняться? Сначала гореть от непреодолимой потребности в близости, а потом... содрогаться от приступа истерики. И как стало больно. Будто выдрали кусок сердца и все положительные эмоции вместе с ним. — Прости. Но так будет лучше, — Аюри резко отпрянула, молнией высвобождая руки. Тензо окаменел. Он ничего не понимал. Происходило что-то ужасное, очевидно. Но что именно? Что пошло не так? И в голове ни одной догадки, абсолютно. Аюри кинула на него последний взгляд, полный, полный... всепоглощающего страха и сожаления. Первого он никак не ожидал увидеть, даже в страшном сне. Опомнился Тензо лишь тогда, когда услышал, как захлопнулась дверь, оставляя его в одиночестве.*Рию* Прошлое
Пробуждение не принесло облегчение. Было больно даже моргать. Очнулся Рию в небольшом помещении, в котором ранее не находился. Первым, во что упёрся его взгляд, была белая оконная рама и тусклый свет заходящего солнца. Голова раскалывалась на две части и тошнота подступила к горлу. Ему стало страшно: никого рядом не наблюдалось. Повернуть голову Рию не решался, чтобы не провоцировать рвотный рефлекс. Эти муки не шли ни в какое сравнение с предыдущими травмами. Они по сравнению с этим просто ничто. Прошло какое-то время, солнце уже практически зашло за горизонт, из-за чего комната опустилась во мрак. «Что произошло? Почему нас обнаружили? План был идеальным» — наконец-то вспомнил Рию, по какой причине тут находится. Хоть и не ожидал того, что вообще проснется, если вспоминать глаза торговца, налитые кровью. Ему стало так обидно за себя: совсем один, все остальные убежали. Слёзы навернулись на глаза, но мальчик быстро заставил себя придти в себя. «Только трусы и девчонки плачут. Я не то, не другое». Не долго Рию рассуждал на тему одиночества, дверь в комнату отворилась. — Уже проснулся? — услышал он женский голос. — Тяжело же тебе досталось. Придётся полежать тут некоторое время, солнышко. Никто не должен относиться к нему, как к ребёнку. Такого даже сам он себе не позволял. А тем более какая-то медсестра. Так и хотелось крикнуть: где вы нашли солнышко? — Как ты себя чувствуешь? Женщина подошла достаточно близко к кровати, чтобы Рию увидел её лицо. Очень странно, но это не отталкивало. Напротив, ему нравилась легкая улыбка, с которой она смотрела на него сверху вниз. «Совсем как...» Слово мама так и осталось непроизнесённым: ни в мыслях, ни в жизни. Слово далёкое и чужое, горькое на вкус. Его мама никогда не проявляла к нему и толику теплоты, и Рию запретил себе вспоминать о ней. Насовсем. Стёр из памяти, как если бы начал жизнь с порога детдома, после которого собирался так же забыть и о нём — страшном и незаканчивающемся сне. Забыть безвкусную жижу, что называют кашей, забыть ощущение покинутости и ненужности ни единой душе. Последнее могло быть тяжёлым заданием, ведь не было никакой уверенности в том, что он будет кому-то нужен дальше. «Мама...» Взгляд затуманен. Она его не видит. Его нет. Не существует для неё. Смотрит сквозь, как на пустое место. Будь Рию пойлом, у него было бы больше шансов прийтись ей по душе. Но нет. Она ничего не сделала, когда отец ударил. Это простить невозможно. И Рию не мог и не хотел. Напротив, решил для себя раз и навсегда не прощать людей. Никому не даётся второго шанса. Улыбка незнакомки успела испариться, а вместе с ней и наваждение мальчика. — Не отвечаешь. Ничего страшного, я понимаю. Сострадание явно читалось в её фиалковых глазах. Ему хотелось встать и закричать ей в лицо, чтобы стереть жалость в порошок. Кричать, пока не сорвётся на хрип, и кинуть стулом. Чтобы она смотрела на него так же холодно, как и его родная мать. Чтобы ненавидеть её так же яро и в мечтах скидывать с обрыва вновь и вновь. Видеть искалеченное тело на камнях, кровь, стекающую с них в бурлящий поток воды. Пока боль не утихнет. Почему же боль не утихала? — Твои друзья заходили, просили пустить. Хочешь их видеть? Рию упрямо молчал, сверля взглядом, желая проделать дырку в голове. Женщина вздохнула и вышла из его палаты, почувствовав волну негатива.