Гедонист

Пальцы Трандуила – длинные, тонкие, унизанные крупными перстнями – перебирали массивную золотую цепь, отчего казалось, что золото льется сквозь пальцы короля. Он восседал на троне, а позади него на спинке трона тускло переливалось узорчатое бронзовое солнце; его лучи окружали голову царственного эльфа, точно нимб. Тронный зал был погружен в полумрак; фигура короля, облаченная в одежды глубокого коричневого цвета, казалась деревянным изваянием, а его волосы, тяжелыми волнами лежавшие на плечах и груди, переливались загадочным блеском старинного золота. Зеленые глаза Трандуила, затененные длинными, темными ресницами, мерцали подобно изумрудам. До полнолуния осталось всего несколько дней, и Трандуила начало охватывать нетерпение, которое выливалось в частые склоки с сыном, недовольство придворными и в жестокие и чаще всего несправедливые наказания слуг. Король чувствовал, как в нем накапливается раздражение – пылающий сгусток неудовлетворенных желаний. Бессонные ночи с прекрасными эльфийскими юношами не приносили Трандуилу того наслаждения, которого он жаждал: их трепетные ласки, их покорность, их хрупкие тела казались королю какими-то блеклыми, пресными, не способными удовлетворить его страсть... Сейчас Трандуил смотрел на пленника и чувствовал, как все его тело прошивают раскаленные струны злости; он был несказанно рад его появлению, хоть и не признавался в этом даже самому себе – наконец-то появился тот, на кого король мог выплеснуть все свое раздражение. Трандуил с прищуром смотрел на потемневшее от негодования лицо гнома, на его упрямо сжатые губы, на красивые руки, которые сжимались в кулаки от бессильной ярости… И сердце эльфа начинало биться быстрее от накатывающих на него волн злости. Трандуил даже услышал, как стучит в ушах кровь, когда он выплевывал пленнику надменные, оскорбительные слова. Он взглянул в вишнево-карие глаза гнома и встретился в них со злобой не менее страстной, чем та, что испытывал сейчас сам Трандуил. Король порывисто поднялся – зашуршала мантия, вспыхнули рубины в короне, волосы золотым потоком хлынули по спине – и эффектным жестом подозвал стражников. - Отлично! – бросил он гневно. - Уведите его и держите в подземелье, пока не скажет правды! Пусть сидит хоть сто лет! Тяжело дыша, Трандуил сел, откинувшись на спинку трона, и прикрыл узкой ладонью глаза. Ярость схлынула, оставив после себя приятную усталость; только сейчас король осознал, как сильно он нуждался в этой разрядке. Снова и снова он вспоминал горящие глаза высокородного гнома, глядевшие на него с такой жаркой ненавистью, что этот жар передавался самому Трандуилу… «А ведь он красив, этот король без королевства, - с улыбкой подумал эльф. - Поразительно красив для гнома…». Он представил, как спускается в подземелье, входит к Торину и овладевает им прямо на полу темницы, удерживая гнома за цепи; как тот бьется и выгибается под ним, такой восхитительно горячий, жилистый, пахнущий терпким мужским запахом… и смотрит, смотрит на короля своими ненавидящими карими глазами. Некоторое время Трандуил забавлялся этой мыслью, играя ею и любуясь, как одной из своих драгоценностей. Потом он повернул ее другой гранью – вот он велит снять с узника кандалы, и тот внезапно набрасывается на короля, выбивает у него из руки кинжал, приставляет его к горлу эльфа и, поставив его на четвереньки, жестоко насилует его, осыпая гномьими ругательствами… Трандуил снова улыбнулся. Ему нравилось звучание кхуздула – такое же резкое, пряное, звенящее медью и сталью, как и всё, что создавали наугрим. Неожиданно ему вспомнился жаркий шепот одной из его любовниц, высокородной женщины из гномов Эребора; ее подведенные глаза, обрамленные густыми ресницами, темно-алые, чувственные губы, что дарили эльфу исступленные поцелуи, крупные кудри, пахнувшие хной, тяжелой гривой рассыпавшиеся по ее полным смуглым плечам, когда она вынимала драгоценные шпильки из сложной прически... Трандуил редко вспоминал тех, кто делил с ним ложе, но эта гномиха запомнилась ему своей неистовой, ревнивой, даже жестокой страстью, да еще тем, что пыталась зарезать любовника, когда узнала, что он женится на эльфийской деве. Перед внутренним взором Трандуила возникло воспоминание: глубокий порез на шее, блеск изогнутого гномьего кинжала – маленького, какой знатные гномихи носили под одеждой, – выпавшего из дрогнувшей руки, и горячие губы женщины, страстно целующей рану на шее короля… а после – бурная ночь, их последняя ночь, наполненная жаркими признаниями в любви и не менее жаркими проклятиями. Трандуил вздохнул, ощутив острое чувство ностальгии по молодости, и хотел уже было подняться с трона и отправиться в свою опочивальню, когда внезапная догадка заставила его вздрогнуть. Вишнево-карие, чуть раскосые глаза гнома. Тонкий нос с горбинкой, твердые чувственные губы, волосы, вьющиеся крупными кудрями. Трандуил на несколько мгновений задумался и наконец вспомнил, что его гномья любовница была просватана за Траина, сына Трора. Сколько же лет прошло с тех пор? «Поразительно красив для гнома…» - повторил король одними губами. Совсем не гномья стать, совсем не гномий рост. Тонкий стан, красивые, узкие руки с длинными пальцами… Светлая кожа, золотившаяся в свете факелов. Манера резко вскидывать голову и презрительно кривить губы, отвечая на вопросы; властный тон и голос, так непохожий на грубые голоса гномов… так похожий на голос Трандуила. Король тихо рассмеялся. Да ведь этот гном старше Леголаса! Вот он, истинный наследник трона Лихолесья… Трандуил представил вытянувшиеся лица своих советников, узнавших о том, что корону лесных властителей наследует гном. А в какой ярости будут гномы Эребора, когда до них дойдет весть о том, что их Король-под-Горой на самом деле – бастард короля эльфов! Трандуил вновь рассмеялся – уже громче; ему вдруг подумалось, что с радостью променял бы Леголаса на этого спесивого гномьего принца. И тогда бы он, на правах отца… Мечты Трандуила прервал тихий голос: - Мой повелитель скучает в одиночестве? Король вгляделся в полумрак тронного зала и увидел тонкую черную фигуру одного из своих советников. - Уж не желаешь ли ты скрасить мое одиночество, Эстелир? – со своей обычной насмешливостью отозвался Трандуил. - Воля повелителя – закон для меня, - учтиво ответил советник, неторопливо приблизившись к трону. Теперь он стоял совсем близко; еще шаг – и он оперся руками о подлокотники трона и склонился к лицу Трандуила. Тот, усмехнувшись, схватил его за воротник и притянул еще ближе. - Что ты задумал на этот раз? Может быть, приготовил для меня отравленный кинжал? – прошептал он с прежним легкомыслием, улыбаясь так, точно это была хорошая шутка. - У тебя есть всё, чего только можно пожелать. Отчего же этот трон до сих пор столь притягателен для тебя? Отчего ты не можешь смириться с тем, что корона моего отца принадлежит мне? - Потому что она должна принадлежать мне, - так же шепотом ответил Эстелир, неотрывно глядя в глаза короля. - И король Орофер был не только твоим отцом, мой возлюбленный братец. Если бы моя мать… - …если бы твоя мать была законной женой моего отца, а не шлюхой, - перебил его Трандуил. Он почти физически ощущал, как волны ненависти, исходящие от советника, опаляют его кожу, и стремился еще жарче разжечь эту разрушительную ярость. - Повелитель… Еще одно слово, и я… - рука Эстелира переместилась с подлокотника на шею короля, и Трандуил изумился, какими сильными и жестокими могут быть эти изящные аристократические пальцы. Не обращая внимания на боль, он рванулся вперед и впился в чуть приоткрытые губы единокровного брата. Тот сразу же ответил на поцелуй, прикусил губу короля и тут же зализал укус; потом снова захватил его губы и проник языком в рот Трандуила, одновременно властно притянув его к себе. Изредка они отрывались друг от друга, тяжело дыша, смотрели друг другу в глаза и через миг снова бросались друг на друга. Эстелир уже стонал, разрывая воротник Трандуила и покрывая его шею и плечи злыми поцелуями-укусами… Внезапно он толкнул короля обратно на трон, прижал его лицом к бронзовому солнцу и одним сильным движением вошел в него. Трандуил вцепился в спинку трона, вскрикивая и подаваясь навстречу члену брата. Эстелир рывком стянул с его плеч одежду, провел пальцами по груди, царапнув ногтями нежную кожу, жестоко сжал сосок… Король закричал и, содрогаясь от болезненного, почти мучительного оргазма, начал кончать на бронзовую спинку трона. Эстелир резко вышел из него, схватив за волосы, развернул к себе лицом и заставил Трандуила обхватить губами его член; и как только язык короля коснулся головки, советник застонал сквозь зубы – почти зашипел – и излился ему в рот. Обессиленный, Трандуил откинулся на спинку трона – она была влажной от его спермы, и король почувствовал, как прилипают к спине шелка одежд. Эстелир осел на пол у его ног; он опустил голову на колени короля, и Трандуил рассеянно запустил пальцы в волосы советника. - Отчего же я так люблю тебя, - прошептал Эстелир, не поднимая головы. - Ведь я должен тебя ненавидеть… - Кровь – великая и загадочная сила, - по голосу короля Эстелир понял, что тот посмеивается. - Разве мы можем противиться ей? – Трандуил взял брата за подбородок и, склонившись к нему, подарил ему долгий, нежный поцелуй.