Гедонист

Трандуилу не спалось. Он совсем не чувствовал усталости – напротив, его сильное тело требовало продолжения, не удовлетворенное слабым и недолгим наслаждением, которое смог доставить ему Леголас, и король вновь ощутил, как в нем разливается жар сладострастия, сжигающий его изнутри и не находящий выхода. Но, бросив взгляд на сына, который спал у него на плече совершенно обессилевший, Трандуил с неудовольствием понял, что от своего трепетного принца он ничего не добьется – судя по виду юного эльфа, Леголас и так уже был в полуобморочном состоянии. Король задумчиво зарылся пальцами в пушистые волосы юноши. Отчего его сын вырос настолько слабым, что даже недолгая страсть лишала его сил так, будто бы он провел с Трандуилом бурную ночь любви? Как король сможет показать наследнику все грани сладострастия и все оттенки вкусов, если даже небольшое потрясение настолько истощает его тело и дух? Трандуил приподнялся на локте и печально посмотрел в лицо принца, на котором застыло какое-то несчастное выражение. Тонкие прядки волос прилипли ко вспотевшему лбу, под глазами залегли синеватые тени, бледный тонкогубый рот жалобно кривился; Леголас прижал руки к груди, словно обнимал невидимого плюшевого мишку… Король удрученно вздохнул, обнял принца и, положив его голову к себе на колени, начал перебирать нежные, точно паутинка, волосы сына. Леголас сонно пробормотал что-то и уткнулся лицом в его колени. - Бедный ты мой, - прошептал Трандуил, стирая тыльной стороной ладони пот с висков принца. Сейчас, во сне, Леголас казался младше своего возраста, почти подростком, и напоминал королю белого мышонка; он выглядел настолько слабеньким, хрупким, болезненным, что Трандуилу вновь стало отчаянно жалко своего несчастного некрасивого сына. – Что же мне с тобой делать?.. Трандуил наклонился и мягко поцеловал Леголаса в висок, ощутив едва заметный теплый запах сонного ребенка, которым так сладко пах принц, когда спал. Трандуил вынужден был признаться самому себе, что не знает, как быть с этим слабеньким ранимым мальчиком, которому не повезло родиться наследником короля эльфов. Король горько усмехнулся, подумав о том, что сказал бы отец, если бы он, Трандуил, вот так выдохся после первого же раза. Да ведь он даже после целой ночи, проведенной с Орофером, стыдился выдать отцу свою усталость… Взгляд короля потеплел от воспоминания: он сам, молодой эльф из знатного рода, уже вошедший в пору мужания, вместе с другими юношами из благородных семей был захвачен преследованием оленя, когда пажи сообщили ему, что король прибыл вместе с войском и ждет его, Трандуила, в шатре… Славное было время. Время его молодости… Руки отца пахли сталью оружия и сыромятной кожей. Когда Трандуил припадал к ним в страстном поцелуе, во рту оставался привкус металла. Знакомый с детства, родной, любимый вкус – только сейчас молодой принц понял, как скучал по нему все это время. Ему хотелось сказать об этом, но когда Трандуил поднял взгляд и встретился со взглядом прозрачных, как лесной ручей, глаз отца, он понял, что слова не нужны. Поэтому он просто улыбался, глядя на короля Орофера снизу вверх, и продолжал покрывать поцелуями его руки, прикусывая губами кожу. Орофер добродушно рассмеялся. Приподняв голову сына за подбородок, он чуть подался вперед и поцеловал податливые, мягкие, теплые губы, по-прежнему нежные, как у отрока, несмотря на то, что принц возмужал за то время, что король провел в военном походе. Губы самого Орофера были обветренными и твердыми, и отдавали пряным зеленолесским вином, столь любимым Трандуилом. Не выдержав, принц порывисто прижался к отцу, углубляя поцелуй, жадно захватывая его губы, и, когда Орофер наконец отстранил наследника, тот успел лизнуть твердый наощупь шрам, рассекающий верхнюю губу короля, – принц всегда любил целовать его… Едва заметно вздрагивая от восторга и возбуждения, Трандуил принялся торопливо снимать с отца ножны, от волнения не справляясь с застежками. Король остановил его, положив на руки принца свою сухую, огрубевшую от рукояти меча ладонь. - Трандуил. Не будь нетерпелив, – голос Орофера был тихим, но твердым; в нем слышалась властность эльфийского владыки, привыкшего повелевать, и те же интонации уже появились и в речи его сына… Трандуил почтительно склонил голову. Его движения замедлились, стали плавными и даже – степенными. Принц по-прежнему тяжело дышал, на его щеках горел румянец, отчего юноша становился еще прекраснее, но он более не позволял своей страсти взять верх над разумом. Орофер одобрительно улыбнулся, отметив про себя, что его сын уже научился властвовать собой, как и подобает знатному эльфийскому мужу. Справившись с ножнами, Трандуил начал привычными движениями снимать с отца доспех, ибо делал это множество раз прежде. Расстегивая кольчугу на его плечах, принц украдкой любовался благородным профилем отца, его резко очерченными губами, которые – как он знал – могут быть такими страстными и нежными, его загорелой кожей, по сравнению с которой его светло-серые, холодные глаза казались еще светлее. Трандуил с наслаждением вдыхал его запах – отец всегда пах солнцем, пылью, металлом и кожей доспеха, конским потом, и всё это складывалось в некий мужественный, очень живой запах, который казался молодому принцу запахом внешнего мира – мира, полного опасностей и приключений. - Вот этот – новый, - юноша благоговейно коснулся шрама, который протянулся от шеи Орофера до ключицы – белый на фоне красноватой от загара кожи. - Да, мы попали в засаду орков близ Рэроса. Они стали донельзя дерзкими в последнее время… Почувствовали свободу. Скоро их воле придет конец, – король обернулся к сыну и провел большим пальцем по его губам. - Но я не хочу сейчас говорить о войне. Глаза Трандуила вспыхнули, но принц почти сразу же опустил ресницы, скрывая пламя, охватившее его от этих простых слов; и король подумал, что ни один, даже самый пылкий его любовник никогда не смотрел на него так, как смотрит на отца его прекрасный принц. Трандуил тем временем стянул у него с ног сапоги и, закусив губу – отчего его лицо приобрело то лукаво-бесстыдное выражение, которое Орофер так любил, – раздвинул королю ноги, медленно, будто бы дразня, целуя его член сквозь замшу штанов. Подняв глаза на отца, юноша натолкнулся на одобрительный взгляд Орофера и с уже большей страстью принялся ублажать его. Король из-под ресниц с улыбкой наблюдал за тем, как сын, проворно расправившись со шнуровкой штанов, высвободил его член, уже налившийся силой, и теперь, прикрыв глаза, медленно вел губами по всей его длине. Орофер положил руку на затылок принца – не столько для того, чтобы направлять его (благодаря отцу Трандуил уже был весьма искушен в этом тонком искусстве), сколько для того, чтобы просто чувствовать его движения. И когда принц наконец вобрал в себя головку его члена, Орофер не смог сдержать долгого, сладкого стона. Юноша поднял голову, облизывая губы; Трандуил прямо-таки светился торжеством: ведь ему удалось сорвать стон наслаждения с губ короля Орофера! Им были не нужны слова – они и без того прекрасно понимали… чувствовали друг друга, но сейчас король, остановив сына, который уже было вновь потянулся к его члену, сказал в ответ на его удивленный взгляд: - Встань, Трандуил. Я хочу посмотреть на тебя. Юноша беспрекословно подчинился; поднявшись на ноги, он выпрямился, будто бы желая похвастать перед отцом своей статью, и вопросительно взглянул на короля, ожидая его одобрения. Прочитав восхищение в его глазах, Трандуил самодовольно улыбнулся и принялся неторопливо раздеваться, не сводя с отца лукавого развратного взгляда. Орофер откинулся на спинку кресла, любуясь своим сыном с восхищением и гордостью: в идеальном, будто высеченном из мрамора теле принца уже не было очаровательной юношеской угловатости – теперь оно дышало молодой силой и красотой статного мужа. Наследник трона Зеленолесья расцвел пышно и ярко, как расцветали кроваво-алые розы в саду дворца, его красота сияла столь же ослепительно, как сияло полуденное солнце, и сила его была силой молодого красивого зверя, который чувствует это и наслаждается своей новой мощью… - Я оставил тебя нежным юношей, - проговорил Орофер почти торжественно, - а теперь вижу перед собою могучего мужа. Подойди ко мне, сын мой. Настало время исполнить сыновний долг. Трандуил вскинул голову, глядя в лицо королю с изумлением и едва скрываемым восторгом, и когда Орофер, величаво поднявшись, приблизился к нему и вовлек его в поцелуй, принц затрепетал всем телом, почти задыхаясь от радости, любви и желания – ибо о том, что предстояло ему, он не смел мечтать даже в самых своих вольных фантазиях. Не прерывая поцелуев, они опустились на ковер, и Орофер сам направил Трандуила в себя, чувствуя, как и ему самому передается возбуждение, что охватывало сейчас его сына. Принц восторженно застонал, проталкиваясь в короля еще глубже. - Как ты могуч, сын мой… - восхищенно прошептал Орофер. Трандуил склонился над отцом и вновь поцеловал его, проникая языком в его рот, а потом уже смело, властно обхватил его талию и насадил на свой член до конца – так, что Орофер на мгновение задохнулся от наслаждения, смешанного с болью. Трандуил вбивался в короля с силой и скоростью молодости, не сдерживая ликующих стонов и вскриков; он держал отца почти на весу, снова и снова насаживая его на свой член, и все целовал, целовал, целовал его, не давая отдышаться, прижимая Орофера к себе так, будто это он, Трандуил, был его полновластным господином. И король страстно отвечал на его поцелуи, ощущая всем своим существом, как с каждым толчком в него вливается сила молодого любовника, обхватывал его ногами, стремясь насадиться на член принца еще глубже, впивался ногтями ему в спину, оставляя на идеально-белой коже Трандуила багровые следы… Весь мир сконцентрировался в одной точке наслаждения, в одном ритме, который все ускорялся, увлекая их к вершине, что казалась такой недостижимой и в то же время – столь манящей… Орофер откинул голову, полностью отдаваясь своему могучему любовнику, и Трандуил, опьяненный наслаждением, какого не испытывал прежде, и еще больше – своей властью над тем, кто всегда был его повелителем, в очередной раз рывком притянул короля к себе и с победным криком излился, удерживая на весу своего любовника, содрогающегося в агонии оргазма. Несколько долгих мгновений, отмеряемых ударами двух сердец, вторивших друг другу, отец и сын лежали, тяжело дыша, не в силах пошевелиться. Но вот принц поднял голову, и Орофер, приоткрыв глаза, сказал ему тихо: - Я так горжусь тобой, Трандуил. Юноша просиял. Он было снова потянулся к губам отца, но вдруг на миг задумался о чем-то, а потом начал осторожно поворачивать Орофера спиной к себе. - Ты будешь гордиться мною еще больше, отец, - шепнул он королю, прижавшись к его ягодицам вновь восставшим членом. Трандуил, все еще задумчиво улыбаясь, откинулся на спину. Много бы он отдал за то, чтобы между ним и Леголасом воцарилась гармония столь же полная, какая была между ним и Орофером… Он с сомнением посмотрел на тихо сопящего принца, доверчиво обнимавшего его ногу. Поколебавшись, король все-таки легонько потряс Леголаса за плечо и, когда тот приоткрыл сонные глаза, посадил его к себе на колени и нежно поцеловал, одновременно лаская еще вялый, мягкий член юноши. - Проснись, мой хороший, - прошептал Трандуил в губы сына, - ведь ты еще не до конца исполнил свой сыновний долг.