Гедонист

Над Зеленолесьем занимался рассвет. Тени в саду стали еще гуще, словно противились наступлению утра. День обещал быть пасмурным: в воздухе пахло дождем и прохладой, беспокойный ветер раскачивал фруктовые деревья, отчего целые облака лепестков взлетали над садом, чтобы потом медленно опуститься на траву и выложенные разноцветными камешками дорожки. Пробуждались птицы; их взволнованный гомон возвещал приход весны – неотвратимый и радостный. В акварельном свете зари волосы короля эльфов отливали розовым. Азог собрал их рукой и пропустил сквозь пальцы, наслаждаясь их шелковистой мягкостью, и в его глазах на миг появилось то же удивление, что и много лет назад: казалось, Азога по-прежнему изумляла красота его эльфа. Трандуил стоял, обвив шею орка руками и прижимаясь обнаженным телом к горячему телу любовника; он понимал, что настала пора расставания, но ему хотелось хоть немного продлить их встречу, и он все не отпускал Азога, любуясь им, вдыхая его запах, наслаждаясь жаром его кожи… Они стояли и молча смотрели друг на друга. Улыбка эльфийского короля была печальной, но это была светлая печаль – печаль, овеянная надеждой на скорую встречу. Азог задумчиво гладил губы Трандуила, касался его длинных ресниц, обводил очертания заостренного уха, а эльф чуть подавался навстречу его руке и прижимался щекой к шершавой ладони. Но вот глаза орка вспыхнули диковатым блеском; он усмехнулся и вдруг подхватил любовника на руки – как в дни их юности, когда Азог, распаленный ласками Трандуила, сгребал его в охапку, поднимал над землей и овладевал эльфом прямо так, удерживая его на весу, словно желал похвастать перед ним своей удалью и молодой силой. Трандуил вскрикнул от неожиданности, но почти сразу же, смеясь, обхватил ногами талию орка и страстно поцеловал его, вбирая в рот язык любовника. А Азог, натужно рыкнув, перехватил бедра эльфа поудобнее и, вновь приподняв Трандуила, вдруг резко насадил его на свой член. Эльф ахнул. Ослепительная вспышка боли; весь мир перед глазами засиял и померк. Король почувствовал, что балансирует на грани обморока; ему казалось, что член орка пронзает его насквозь, что еще немного – и это убьет его, но Трандуил уже не понимал, что именно он испытывает – боль, отдающую наслаждением, или наслаждение настолько сильное, что оборачивается болью… Он вцепился в плечи Азога и закричал, и не услышал собственного крика. Орк сжал зубы – его утробный рык донесся до сознания Трандуила откуда-то издалека – и короля вновь приподняли и вновь опустили на член с такой силой, что он задохнулся от боли… от наслаждения… от всего сразу. Трандуил повис на Азоге, чувствуя, что плачет, потому что уже не знал, чего хочет больше – чтобы это поскорее прекратилось или чтобы не прекращалось никогда… Он вновь отчаянно желал испытать эту резкую боль, прошивающую насквозь его тело, и вслед за ней – наслаждение, от которого, казалось, каждый его нерв трепетал, и сердце переставало биться, и перехватывало дыхание, и хотелось шептать, молить, кричать – еще, еще, еще!.. На этот раз Азог дал Трандуилу меньше времени на отдых, и уже вскоре вновь приподнял любовника и с гортанным рыком опустил его на свой член, вырвав у эльфа еще один беспомощный вскрик. А потом Азог восторженно взревел и, дернув Трандуила вверх, снова насадил его на себя, и снова, и снова, и снова… Король откинул голову, его золотые волосы хлынули на спину, прилипая к вспотевшей коже. Он закрыл глаза и хватал ртом воздух, уже не в силах даже держаться за плечи любовника; по лицу эльфа бежали слезы, на лбу выступила испарина, кожа покрылась пятнами румянца, а с припухших от поцелуев, искусанных губ один за другим срывались короткие, задыхающиеся стоны, которые становились все чаще и чаще, пока не превратились в один бесконечный крик. Азог тоже рычал и ревел уже без перерыва; его лицо и шея побагровели от натуги, под грубой кожей вздувались толстые вены, и сердце колотилось так оглушительно, что орк не слышал ничего, кроме этого все ускоряющегося биения; но он уже не мог остановиться, и раз за разом приподнимал и опускал своего любовника, не замечая, как вспыхивает боль в мышцах и как стучит в висках кровь. Они не знали, сколько времени это продолжалось – должно быть, немного, но им казалось, что эта пытка – или наслаждение – длится уже очень, очень долго, бесконечно долго, и еще секунда – и их сердца разорвутся, не выдержав этой безумной гонки, но при этом они не хотели, чтобы она когда-нибудь закончилась… Наконец Азог не выдержал – хрипло зарычав, он в очередной раз опустил на себя любовника, но больше не приподнимал его, а продолжал тянуть его вниз, насаживая все глубже, так глубоко, что у Трандуила потемнело в глазах от боли. Но Азог не слышал его стонов, срывающихся на крик, он вообще ничего уже не слышал, захваченный своим наслаждением – таким сильным, что орку казалось, что с него заживо сдирают кожу. А потом и Трандуил зашелся в крике, и Азогу на живот брызнула сперма. Орк едва стоял на ногах, все его тело ныло так, словно он в одиночку сразился со всем войском Валар, но Азог все же упрямо прижимал к себе своего эльфа, пока тот содрогался в долгом, яростном оргазме. Прошло немало времени, прежде чем они смогли пошевелиться. Уже полностью рассвело; тяжелое небо низко нависало над садом, но было светло – странным, приглушенным светом пасмурного утра. Начал накрапывать дождь. Азог подался вперед и слизнул капли дождя с кожи Трандуила. Эльф слабо улыбнулся – он все еще не совсем пришел в себя – и потянулся губами к губам Азога. А когда они наконец оторвались друг от друга, орк мягко отстранил Трандуила и, мотнув головой, указал на стену, окружавшую дворец. - Я знаю, - вздохнул король. - Тебе пора, – он снял свои руки с плеч Азога и отступил на шаг, будто бы показывая орку, что больше не держит его. Азог обернулся и бросил в сторону что-то на орочьем. Вслед за этим из тени сада выступил Больг; Трандуил подумал, что молодой орк, должно быть, охранял своего отца, пока тот был занят королем эльфов. Но, бросив взгляд на выпуклость, вздымающую набедренную повязку Больга, Трандуил рассмеялся про себя, поняв, что юный орк был захвачен совсем не охраной их покоя. Король невольно залюбовался им: в стремительных движениях Больга, в его пружинящей, почти бесшумной походке чувствовались грация и сила – но не сила матерого орка, тяжеловесного, могучего, медлительного, а сила молодости, которой дышало тело Азога, когда Трандуил впервые встретил его. Больг был так похож на того юного пленника, которого король полюбил когда-то, что у Трандуила сладко защемило сердце: он вновь вспомнил их всепоглощающую страсть, и любовь, и счастье – отчаянное, неправильное, самое чистое, что Трандуил когда-либо испытывал, и их последнюю ночь, в которую Азог так искренне и всецело отдался своему возлюбленному. У Трандуила перехватило дыхание от внезапной догадки. Он вновь взглянул на Больга – уже по-новому. Действительно – юный орк удивительно похож на своего отца… Но все же он другой: более тонкий, более ловкий, более быстрый, более бесшумный… Было что-то неуловимое в его движениях, в глазах, в чертах его лица, которые даже можно было назвать правильными, во всем его облике – что делало его непохожим на могучего гундабадского орка. Что делало его похожим… - Великие Валар! - вырвалось у короля эльфов. Он медленно приблизился к Больгу, всматриваясь в его лицо и узнавая в нем другие, неорочьи черты. Протянув руку, Трандуил осторожно, почти благоговейно коснулся высоких скул молодого орка, прямого носа с широко разрезанными ноздрями, резко очерченных, твердых губ, ямочки на подбородке… Светлые глаза смотрели прямо и немного растерянно; в утреннем свете их желтизна отливала зеленью. Больг оглянулся на Азога, словно спрашивая у него, почему эльф смотрит на него с такой любовью и радостью, а Трандуил вдруг привлек молодого орка к себе и заключил его в объятия. И Азог довольно заулыбался, увидев, что Трандуил наконец-то понял. - Так вот почему ты привел его ко мне тогда, - шептал король, едва не плача от счастья. - Ты хотел, чтобы я увидел его… А я думал лишь о наслаждении и не понимал… ничего не понимал… Не узнал… собственного сына, собственного первенца! Азог, Азог, как же я люблю тебя… Как же я благодарен тебе, любимый… - Трандуил отстранился от Больга и вновь вгляделся в его лицо. - Он похож на меня, несомненно… Очень похож. Как бы я хотел, чтобы наш сын жил здесь, во дворце, со мной… Я бы назвал его своим наследником… Все свое королевство я бы отдал ему… И все говорили бы: «Счастлив отец, взрастивший сильных и почтительных сыновей…», потому что в Зеленолесье вновь настал бы Золотой век эльфов. Принц Больг… В этом есть что-то эльфийское, – король рассмеялся и погладил молодого орка по щеке. - Принц Больг Трандуилион, - Трандуил взял Больга за подбородок и нежно поцеловал его в лоб. А после, провожая взглядом две удаляющиеся фигуры – громадную и могучую – своего возлюбленного и стройную и статную – своего сына, король все повторял про себя эти два имени: Больг Трандуилион. И мнилось королю, что в этих двух таких различных именах отныне заключен смысл его жизни.