Обречённые

♪Crystal Castles - Love and Caring       Меня снова разбудил гром. Я уже устал просыпаться. Лениво отклеиваю голову от подушки — за окном дождь стеной. Грёбаные осенние ливни.       Я здесь уже три месяца. И это чертовски надоедает, знаете ли. Надоело видеть эти лица, надоело видеть своё отражение — вижу там лишь мёртвенно-бледную оболочку с мешками под глазами, размером со вселенную. Подумываю, что надо расчесать волосы, но лишь почёсываю макушку и отправляюсь обратно в постель, зарываясь в одеяло.       Надоели грёбаные люди в белых халатах, заставляющие тебя есть и двигаться. «Тебе необходимы силы, Ньют. Ну поешь.» А на хуй вам не пойти? Заебало. Тошнит. Я не хочу никого видеть, только своего друга. Но нас просто не пускают друг к другу. Видите ли, мы в разных отделениях, и он опасен для меня. Ничерта он не опасен, если его не злить. Это я как бы намекаю вам, мозгоёбы недобитые.       Говорят, что депрессию как правило не осознают, не принимают. Я и не осознавал, но лишь до того момента, когда одной июльской ночью, лёжа в ванной, не подумал о самоубийстве. Очнулся, когда бритва оставила небольшие порезы на запястье. И я, как нормальный человек, позвонил по горячей линии с просьбой о помощи. Нормальный. Хах. Нет, умереть я может быть и хотел, но не хотел бросать друга, который на тот момент уже как полгода находился в той психиатрический лечебнице. А что? Неплохой способ увидеть его. И всё тщетно, ибо, как упоминалось мною раннее, меня к нему не пустили.       Я не хочу есть, не хочу пить, я блять даже с этой ёбаной скрипучей кровати вставать не хочу. Меня лишь пичкают таблетками да таскают по психотерапевтам с этажа на этаж. Думаете, это поможет? Мне поможет только верёвка и мыло. Но кого это ебёт? Правильно — никого. Все хотят как лучше, хотят вылечить меня. Но я этого не хочу.       Мне бы стереть воспоминания о прошлом. Можно? Увы, нет. Этим бы вы мне помогли, а не дурацкими плацебо. Толку от них? Лишь подавляют желание свести счёты с жизнью, и то ненадолго. Не ждите ничего — о прошлом я никому ничего не рассказываю. Знает лишь друг, ведь он спас меня тогда. Наверное, это одна из многих причин, почему я всё еще с ним, несмотря на его состояние.       По правде говоря, здесь не каждый лежит по весомой причине. Некоторых давно вылечили, но не отпускают, прикрывая это тем, что может произойти сбой. Какой сбой? Вашего лечения? Какое счастье — знать, мать твою, что тут дерьмово лечат. Это несправедливо. Сотни подростков лишены нормальной жизни; подростки, чьи родители считают своим долгом отправить их сюда, так как думают, что сделают лучше, что делают лучше. Ох, как они ошибаются. После вот таких абьюзов хочется самому стать врачом, дабы избежать таких последствий, как сейчас. Мир катится к чёрту.       Слышу грохот колёс. Снова привезли новенького? А машина-то на гроб похожа. Смеюсь про себя и подхожу к окну. И как жаль, что я не ошибся — и правда, новичка привезли. Хотелось бы, чтобы не в моё отделение, ибо таких в этом дурдоме предостаточно.       Пытаюсь открыть окно, дабы глотнуть свежего воздуха, пропитанного запахом дождя, но, конечно же, все окна заперты намертво. Ой, а ещё и решётки. Какая прелесть. Не бойтесь, не выпаду. Остаётся лишь ждать прихода всевышнего, дабы новичка не подкинули ко мне. Да, я даже в этого хрена поверить готов.       Отхожу от окна и снова плюхаюсь на кровать, с надеждой на то, что усну, но не выходит. В итоге пустым взглядом сверлю белый потолок, штукатурка которого сыпется на тумбочку справа от постели.        Чуйка подсказывает мне, что день будет долгим.