Обречённые

♪Satanwave — Phantom       Томас пытается подняться, но его останавливает азиат, ногой прижав его к полу. И он, в полном замешательстве, не может выдавить из себя ни слова. Мысли в голове проносятся со скоростью света, а сердце готово пробиться сквозь грудную клетку, сломав рёбра. В глазах застывает страх, но Томас не хочет этого показывать, утыкаясь носом в пол. Всё ведь не так критично, да? Всё нормально. Просто не реагируй, не провоцируй его. Всё хорошо. Всё нормально. Всё нормально.       Откуда такой страх? Не важно. Не сейчас. Забудь, Томас, забудь. Просто забудь об этом и не бойся. Забудь и не бойся. Ничего не будет.       Томас пытается унять дрожь в теле, а Минхо лишь смотрит на него, ожидая ответа. В коридорах всё так же ритмично мигает свет. Пронизывающий до костей ветер, что гуляет по коридорам, заставляет лампы раскачиваться из стороны в сторону.       Эдисон снова пытается подняться, уже сопротивляясь азиату, но тот замахивается для удара. Глаза Томаса расширяются от неожиданных действий Минхо, но он резким движением руки блокирует удар, подняв голову и смотря азиату прямо в глаза. Взгляд Эдисона ледяной, но в свете можно было заметить, как глаза блестят от слёз.       Возьми себя в руки.       Возьми себя в руки.       Возьми себя в руки.       ВОЗЬМИ СЕБЯ В РУКИ.       — Что происходит, Минхо? Почему ты…почему? — парень пытается выровнять дыхание.       — Ты к Ньюту ходил, ведь так? — Минхо отпускает Томаса и, скрестив руки на груди, наблюдает. — Что ты забыл у него?       Томас сводит брови к переносице, потупив взгляд. Как он узнал? Он знает об их драке с Галли? Откуда Минхо знает Ньюта? И вообще, почему это проблема, если даже Томас и ходил к нему?       — Да… Но откуда ты знаешь, Минхо? — Томас сглатывает ком вязкой слюны. — Откуда ты знаешь о том, что Ньют здесь?       Минхо обходит Томаса, что сидит на полу, и, сев на корточки, приближается к нему. Между ними остаётся лишь несколько сантиметров свободного пространства.       — О лучшем друге я знаю всё. А если и не знаю, то узнаю. Моё предложение тебе — не лезь к нему, никогда.       Томас внимательно изучает Минхо сейчас: взгляд надменный, такой, что ледянит душу. После брюнет лишь садится поудобнее, обняв колени и уставившись на Минхо.       — Минхо, но почему? Я ведь… Я ведь не хотел ничего плохого. Лишь навестил его. Я не причиню ему вреда, никогда. Я обещаю.       — Зачем ты вообще пришёл к нему? Откуда ты узнал, что он здесь? — Минхо не сдвинулся с места. Его забавляет реакция Томаса — уселся так, будто в гости зашёл, так ещё и мило беседует с ним. — Отвечай.       Вся эта ситуация начинает раздражать Томаса. Терпение у него отнюдь не железное, никогда не было таким. Почему Минхо позволяет себе так обращаться с ним? Чем он это заслужил? Ничем. Почему Минхо так зол и почему думает, что Томас будет сидеть и смотреть на это? Ему уже наплевать, что Минхо опасен и может навредить ещё больше.       — Слушай, Минхо, — Эдисон поднимается с пола, отряхивая штаны, — Всё нормально, слышишь? Я не трону Ньюта. Но не разговаривай так со мной. Я ничего не сделал, — последние слова он пытается сказать как можно вежливее. Получается слабо.       Минхо цокает и, поднимаясь с корточек, медленным шагом подходит к Томасу, заставляя того отпрянуть назад.       — Ты меня не слышишь, да? — он резким движением хватает брюнета за футболку и прижимает к холодной стене, оторвав того от земли, — Повторю ещё раз: тронешь его, и я за себя не ручаюсь. — шипит Минхо в губы Томаса.       Томас медленно моргает, пытаясь не отводить взгляда от Минхо. Нельзя показывать, что тебе страшно. Никогда. Ни за что. Не ему. Это ведь Минхо. Томас не будет слабым, только не перед ним.       Поэтому брюнет бесстрашно смотрит на Минхо, схватив его за запястья. Скорее неосознанно, чем специально. И как бы он не пытался скрыть свой страх, но кожа заметно побледнела, зрачки сузились, а губы побелели.       Минхо как-то сдавленно улыбается, тяжёлым взглядом прожигая Томаса. Улыбается так, будто хочет убить. Смотрит так, будто готов съесть. И Эдисон не знает, что может сделать. Сейчас он беспомощно вжат в стену. Страх пожирает изнутри, и Томас ничего не может с этим сделать. Он не знает, что делать. Правда не знает.        Повисло долгое молчание. В коридорах тишина. Слышно лишь чьё-то шарканье ног на нижнем этаже. Эдисон решает, что нужно ответить Минхо — может быть, так он оставит его в покое. Но не успевает сказать и слова, как азиат со всего размаху бьёт его кулаком в нос, отчего тот автоматически ударяется головой о стену. После этого Минхо отпускает Эдисона, и тот, словно мешок, падает на пол, откашливаясь. Кровь.       Брюнет резко поднимается с пола, дабы не захлебнуться собственной кровью, но тут же падает обратно — Минхо бьёт его в под дых. Томас начинает задыхаться, судорожно пытаясь хватать ртом воздух, но тщетно. Поэтому он сгибается пополам, пытаясь восстановить дыхание, вместе с тем стараясь заставить себя думать, что делать дальше. Томас не чувствовал собственного сердцебиения — настолько быстрым оно было сейчас. В голове каша, дрожь в теле унять уже невозможно. Эдисон не помнит, когда в последний раз ему было так страшно. Наверное, в далёком детстве… Почему?       Эдисон сипит, пытаясь что-то сказать Минхо, но не выходит. Азиат пытается заехать Томасу по лицу, но тот перехватывает удар и толкает Минхо в стену. Поднимается, рукой вытирая кровь из-под носа. Глаза стеклянные, но в них — огненное безумие.       — Ты думаешь, что у тебя получится запугать нас, а? — Томас быстрым шагом начинает приближаться к Минхо, — Ты правда думаешь, что я не отвечу за него? — он переходит на крик. — Я не позволю тебе бить его, понял? Ублюдок! Ты понял?       Азиат морщится от боли, сползая по стене. Он не может понять, что происходит. Почему Томас говорит то от первого лица, то от третьего? Почему он так резко поменялся? И почему говорит так, будто это не он?       Глаза азиата увеличиваются, когда он видит, как Томас бежит на него, разогнавшись. Брюнет со всей силы бьёт Минхо коленом в живот, вжимая в стену. По коридору эхом разносится полный боли крик.

***

♪Lil Peep — Save That Shit       Блондин идёт по коридору, разминая кулаки. Он слышит какое-то движение позади, но решает не оборачиваться. Рана на щеке ещё кровоточит, поэтому он вытирает сочившуюся кровь рукавом тёмно-зелёной кофты. Взгляд падает на часы — десять вечера. «Даже рановато», — проносится в голове у парня.       Галли останавливается около серой скамьи. Тяжело вздохнув, он садится, положив руки на голову. Парень не хочет идти обратно. Он не хочет идти за Ньютом, хотя, может быть, и нужно. Может, у него действительно есть все шансы умереть там, на холодном кафеле ванной комнаты.       — Не ходи, — ответил сам себе блондин.       Хорошо. Всё нормально. Ты сделал это не просто так. Он своё получил. Удивительно, что Ньют такой раздавленный и тихий, но такой живучий и дерзкий. Ты просто научил его, как нужно разговаривать с другими. Ничего страшного нет. Обычный приступ агрессии. Тем более, что не впервой. Почему ты паришься вообще? Просто забудь о нём.       Галли закрывает глаза и облокачивается на стену, пытаясь забыть о произошедшем. И, закрыв глаза, снова видит свою комнату: чьи-то шаги, удар, крики, громкое «заткнись!». Лестница. Подвал. «Заткнись!». Удар. Фары. Крики. Комната. «Заткнись!». Удар. Фары. Огонь. Удар. Лестница. Удар. «Заткнись!». «Заткнись!». «ЗАТКНИСЬ!»       Блондин распахивает глаза, пытаясь выровнять сбившееся от страха дыхание. Затем снова закрывает глаза, тяжело выдыхая. По щекам бегут слёзы, чему парень удивляется сам — плакал он неосознанно. Галли сжимает руки в кулаки, сдирая кожу с внутренней стороны ладоней до крови. Хочется закричать. Но он не может. Никогда не позволит себе. Сильные не плачут. Сильные не кричат, когда вздумается. А Галли сильный. Не будешь сильным, тебя сожрут.

***

      Блондин просидел в коридоре до утра; мысли забивали голову, расползаясь липкой смоляной грязью, а воспоминания душили. Эти воспоминания ранят, пачкают душу, и хочется содрать кожу, сжечь себя. Поэтому Галли старался отвлечься, выгнать их из своей головы. Не получилось. Да ещё и сна ни в одном глазу. Свою палату он терпеть не мог, поэтому и остался здесь. Парень закрывает глаза, шмыгая носом. Под таким грузом невозможно не сломаться. Но не хочется. Нельзя. Не позволит.       Неожиданно его резко толкают в плечо, отчего парень открывает глаза, отвлекаясь от своих мыслей. Блондин устремляет взгляд перед собой: тем, кто толкнул его, был Минхо. Азиат, скрестив руки на груди, смотрит блондину прямо в глаза и будто ждёт ответа. Галли резко опускает голову вниз, посчитав, что Минхо может увидеть его влажные от слёз глаза. А это было именно тем, чего блондин хотел меньше всего. О чём Галли никогда не хотел ни говорить, ни даже упоминать.       — Ну и чего ты припёрся? — блондин старается скрыть своё состояние за грубым голосом. Обычно Минхо не замечает ничего, если ему отвечать резко и по-хамски. — Не спится?       Брюнет как-то странно смотрел на Галли всё это время, но вопрос блондина сбивает его.       — Представь себе, — Минхо хмурится, — Я тут решил зайти к другу перед сном, баиньки пожелать, но, представляешь, не застал его у себя в палате, — Минхо, наклонившись и уперев руки в колени, нависает над Галли, — Почему же так случилось, Галли? Ответь-ка мне, — азиат фальшиво улыбается.       Галли понимает, что Минхо уже всё знает. «Вот гадёныш, и тут почву прощупал», — думает про себя блондин. Он вздыхает и устремляет взгляд на Минхо.       — Да знаешь ты всё, хорош выпендриваться. Чего пришёл, спрашиваю? Разобраться за свою принцессу? — с этими словами Галли рассмеялся, зажмурившись. — Я готов. Давай.       Минхо разозлился и, выпрямившись, он ударяет кулаком в стену. Ещё чуть-чуть, и он бы задел лицо Галли.       — Не шути со мной, ублюдок. Я знаю, что ты сделал. И хер я клал на то, за что ты это сделал. Мы с тобой об этом говорили, и ты прекрасно знаешь, на что я способен.       Галли же не сдвинулся с места, продолжая с холодным выражением лица смотреть на азиата. Он сглатывает ком вязкой слюны. Не от страха, а от гнева, что подобрался к горлу слишком быстро. Но драку завязывать не стоит. Не сейчас. Галли понимает, что просто не справится. У него не хватает сил просто ответить Минхо как подобает. Но уходить проигравшим не хочется.       Поэтому Галли поднимается со скамьи и, игнорируя Минхо, обходит его. Но успевает схватить того за мощное запястье, потянув парня на себя. И прожигает взглядом. Отрешённым, тягучим, размытым. А Минхо лишь кивает в ответ, словно читает всё то, о чём хочет сказать блондин, что партизански молчит прямо сейчас.       Эти двое знакомы больше полугода, и словно научились читать мысли друг друга. Они не ладят, местами даже ненавидят друг друга. Но понимают. Они понимают друг друга. Без лишних слов, разговоров, жестов. Галли мог видеть Минхо, понимал, что тот чувствует и думает. Ему не нужны доказательства или согласие Минхо на его ответы. Ответы уже здесь, у Галли на руках.       Для блондина никогда не составляло труда прочитать Минхо, почему он действует так, а не иначе. И даже казавшись холодным и прямым, Галли всегда был силён в отношениях между людьми, их чувствах и эмоциях, пускай даже на уровне инстинкта. Только вот свои чувства он прочитать никогда не мог.       Минхо же, наоборот, не мог прочитать ни других, ни тем более себя. Он всегда чувствует себя здесь живым, осязаемым; но есть что-то, что мешает ему видеть, слышать, дышать. Словно слепой ищет путь домой: дорогу запомнил, идти может, но каждый раз оступается, путается, ошибается. И это не придаёт сил, даёт лишь глухую боль в области сердца. Но приходится мириться. С собой. Со своими ошибками. Со своей жизнью.       Минхо знал Галли; он знал, что тот, несмотря на ситуацию, всегда прочитает, испепелит, сожжёт. Он знал, что Галли сможет найти выгоду в каждой, мать её, эмоции, в каждом действии, не так сказанном слове. И обратит против тебя же. От этого становилось жутко и безумно холодно.       Брюнет знал, что если пустить Галли в свой разум, то вся та тайная комната, что хранится в твоей голове, станет блеклой; все стены покроются инеем, а двери заплетут толстые корни дерева. И ты не справишься. Не сможешь здесь остаться, не захочешь. Но выбраться отсюда не будет и шанса. Поэтому будь осторожен. Всегда будь осторожен.       Галли ухмыляется немому ответу Минхо и, отпустив его, на прощание бросает сухое «Хотя бы раз защити его», после чего исчезает в дверях. Надменность с лица азиата исчезает, сменяясь болью и презрением. Почему эта сука пытается играть? Почему Галли снова удаётся сделать Минхо больно? Всё это уже сидит в нелицеприятном месте, но азиат старается тупо игнорировать все слова, пропуская их мимо ушей. Получается хреново. Поэтому Минхо отправляется в сторону больничного крыла, стараясь заглушить боль. Гневом, как обычно.       И вскоре Томас пожалеет, что решил проведать того блондина с бледной кожей и стеклянными ореховыми глазами, когда встретится с пожирающими и безумными карими.