♪Mr.Kitty — Black Truth
Эдисон пятится назад, с тревогой переводя взгляд с Ньюта на Минхо, и обратно. Напряжение в коридоре комом врезалось в глухие стены. Повисла тишина. Томас кидает взгляд на улицу: небо затянуто серыми тучами; ветер начинает биться в окна, от сквозняка колышутся прозрачные занавески.
И только брюнет собирается сменить направление, метнувшись в другую сторону, как слышит усталый, бархатный голос позади себя.
— Стой, Томас, ты куда? — Ньют машинально хватает Эдисона за руку, сдвинувшись с места. — Ты в порядке? Не ушибся?
Томас вынужден остановиться и повернуться к блондину.
Конечно. Как ангелу откажешь? Он внимательно изучает Уилсона глазами, пока его взгляд не останавливается на рассерженном и полном презрения лице Минхо.
Томас быстро моргает, отводя взгляд куда-то в сторону. Длинные тёмные ресницы дрожат. Холодный свет сейчас даёт ему слишком сильную бледность. Парень прячет руки в карманы тёмно-синих штанов.
Ньют не может понять, напуган Томас или расстроен — с виду вообще казалось, что парень сейчас умрёт прямо тут, посреди коридора.
— Всё нормально? Ты заметно побледнел, — Ньют переводит взгляд с Томаса на Минхо, — Это он тебя пугает что ли? — блондин разворачивается к азиату, уперев руки в бока. — Минхо, перестань в нём дыру сверлить, он ничего не сделал.
Минхо фыркает, не сводя глаз с Томаса, и Эдисон ещё сильнее бледнеет под взором тёмно-карих глаз.
— Мы знакомы, — неожиданно выпаливает Томас, с тоской посмотрев на Минхо.
Ньют вскидывает брови, пытаясь изобразить удивление.
Не удивлён. Он не удивлён, потому что догадывался, что это не первая их встреча. Зачем ещё Минхо стал бы врать, что подрался в столовой? Почему Томас буквально в то же время, когда произошёл тот инцидент, попал в больницу? Они оба прилично избиты. Да и Ньют видит, нет, он читает по взгляду обоих, что они видят друг друга не в первый раз.
— Вот как. А почему мне не сказал? — Ньют скрещивает руки на груди, уставившись на Минхо.
Азиат переводит взгляд на Ньюта, но молчит. Томас лишь пялится на парней, выпучив глаза. И правда, почему Минхо ничего не рассказал Ньюту о нём? Ведь они неплохо общались, даже нормально, можно сказать. Томас часто приходил к Минхо, делился с ним едой, пытался развеселить и вытянуть из него хоть какие-то положительные эмоции. В груди неприятно кольнуло, и Томас щурится, опустив взгляд вниз.
Это не злость, не обида. Разочарование, скорее. Минхо правда презирает его? Но за что? Томас никогда не говорил ничего плохого в адрес своего друга, лишний раз не тревожил его. Это всё действительно из-за Ньюта? Но если так, то за что именно он взъелся на него? Он и Ньют виделись лишь раз, и то, когда Томас всего лишь пришёл навестить его. Кстати, странно, что Галли ещё остался жив. Хотя завали пойди его. Может, Минхо не приходил к нему или вообще не знает о ситуации с Ньютом?
Всё это казалось настолько странным и запутанным, но на деле таким понятным и простым.
Эдисон сдавленно выдыхает, понимая, что сейчас взорвётся от накативших к горлу эмоций. Внутри всё закипает; есть опасность, что слёзы больше сдерживать не получится. Почему с ним не могут обращаться нормально? Почему Томас не может просто дружить с кем-то? Разве он заслужил такого отношения к себе? Похоже, что да. Томас хотел бы ответить Ньюту сейчас, но знает, что голос предательски задрожит.
Хочется развернуться и уйти. Но нельзя. Вообще, Томас не понимает, почему его это так парит. То есть не относится к тебе хорошо человек, ну и забей на него. Ну, так всегда отец говорил. Но это Минхо. Не просто кто-то. А Минхо.
Казалось бы, вот он, стоит прямо перед тобой: руки скрещены на груди, взгляд готов прожечь даже самую толстую стену. Как обычно раздражён. Будь уверен — у него руки чешутся убить тебя. Ну посмотри ты на него со злостью, избей, да скажи хоть что-нибудь.
Хочется. Очень хочется разбить ему нос, отбить все лёгкие, душить его до страдальческого хрипа. Но вот Минхо ухмыляется, смотря на Ньюта, пока тот ему что-то объясняет, и бить уже не хочется. Не хочется злиться, не хочется делать больно. И сердце Томаса улыбается, хотя ему особо и не хочется. И от этой мысли колени предательски подкашиваются, в горле встаёт ком, а глаза щиплет от какой-то странной солёной жидкости, которая обычно никогда не к месту.
Ньют с тревогой в глазах смотрит на Томаса, что кажется сейчас белее снега.
— Томас? Всё нормально? — блондин сокращает расстояние между ними.
Эдисон мотает головой, выключая свои мысли. Скажи что-нибудь, идиот, а то стоишь здесь как Смерть в Хэллоуин.
— Д-да, всё нормально, я в порядке, Ньют, — Эдисон чешет затылок, — Просто задумался, — Томас удивляется, с какой простотой и нежностью он произнёс имя почти незнакомого ему человека.
Ньют вздыхает, подозрительно посмотрев на Томаса. Слишком он странный сейчас. Нет, Эдисон с самой первой встречи показался ему странным: по-детски глупая улыбка, дурацкие цветы в руках и такой наивный, живой взгляд. Слишком наивно для такого места, слишком приторно для Ньюта. Но сейчас этот взгляд, эта улыбка — их просто нет; словно взяли мокрую салфетку и стёрли с лица все те эмоции, всю ту радость, с которой Томас пришёл к Ньюту тогда. Паршиво, горько, но слишком натянуто. Невозможно быть счастливым, невозможно улыбаться. Особенно незнакомцу. Особенно Ньюту. Его жизнь изжила себя уже давным-давно.
Уилсон шмыгает носом и начинает ходить кругами по коридору. Минхо лишь наблюдает за ним, сведя брови к переносице, в попытках понять действия блондина. Неожиданно Ньют замирает и, развернувшись к Томасу словно в замедленной съёмке, просто начинает сверлить того взглядом.
Эдисон непроизвольно выпрямляет спину, после начинает моргать слишком часто — дурацкая привычка, которая появилась у Томаса ещё с детства, когда он начинал волноваться.
Ньют с неподдельным интересом смотрит на Томаса: эти грустные тёмно-медового цвета глаза, рассеянный взгляд были до боли знакомы ему. Ощущение, словно они уже встречались раньше. Уилсон пытается отмотать время назад, пролистать страницы в обратную сторону, и ему удаётся. На языке горечью оседают воспоминания; внутри что-то с треском ломается.
— Ты ведь Эдисон? Томас Эдисон? — выдаёт Ньют. Его глаза распахиваются от удивления. — Я…
— А не пора ли нам, Ньют? — послышался грубый голос, — Мы вообще-то хотели в столовую успеть, пока санитары не пришли и пизды нам не прописали.
Азиат как-то странно посмотрел на Томаса, с подозрением. Ньют лишь вздыхает и поворачивается к другу.
— Опять перебиваешь? Я же сказал, не делай так, — Ньют закрывает глаза. — Это меня раздражает.
Азиат пожимает плечами; было ясно, что он не собирается извиняться перед Ньютом за это, мол, так надо. Он хлопает Ньюта по плечу и направляется в сторону столовой. Уилсон нервно сглатывает, потерев пальцами губы. Раны все ещё саднят, поэтому блондин тихо шипит, отчего Томас с беспокойством смотрит на него, но ничего не говорит.
— Ладно, думаю, пересечёмся ещё, — после сказанных слов Ньют улыбается.
Блондин разворачивается и шагает в сторону столовой вслед за Минхо. Томас же остаётся стоять на месте.
Ньют. Улыбнулся. Ньют. Тот парень, которой при первой их встрече даже не смотрел на Томаса, улыбнулся ему. Эдисон прищуривается, пытаясь осознать то, что сейчас вообще произошло. Почему Минхо ничего не сказал Ньюту о нём? Откуда Ньют знает его? Почему они так быстро закончили разговор с ним? Снова в голове одни вопросы и ни одного ответа. Брюнет отчаянно вздыхает, решив ответить на них потом, и отправляется в уборную покурить.
***
Эдисон открывает дверь туалета и врезается лбом во что-то; после — мгновенно хватается за место ушиба рукой, начиная шипеть и материться. Свет он не включил, поэтому не понял, что произошло. Рукой он начинает искать выключатель, чтобы не напороться на это «что-то» ещё раз.
Включив свет, парень распахивает глаза, и в них за мгновение застывает ледяной ужас. Он непроизвольно закрывает рот руками, Ноги. Это ноги. Человеческие ноги. Томас медленно поднимает голову и встречается с глазами, полными пустоты — на него в упор смотрит труп девушки: глаза широко открыты, тёмно-рыжие волосы спутаны, некоторые пряди запутались в верёвке. Тело болтается в воздухе, словно лишённое костей.
Томас падает назад и начинает кричать. Дыхание сбивается, тело начинает пробивать дрожь. Секунда, и его начинает выворачивать наизнанку. Остальное происходит для него как в тумане: шум в коридоре, размытые силуэты санитаров и чьи-то холодные руки, которые хватают его за талию своими тонкими пальцами, помогая подняться и дойти до палаты.
***
Томас лениво открывает глаза, когда слышит тихое: «Томас, очнись». Брюнет морщится, отворачиваясь к стене, но продолжает слышать назойливое: «Ты меня слышишь, Томас?». Боже, серьёзно?
Эдисон раздражённо разворачивается на шум, готовясь плюнуть в лицо человеку, который так и не заткнулся, но, обернувшись, видит перед собой Ньюта: сидит перед ним на стуле в бежевой кофте с капюшоном, которая велика ему минимум на два размера. Сидит и с тревогой смотрит на бледного как поганка Томаса. Уилсон улавливает взгляд парня на себе и улыбается.
Эдисон примкнул к стене, испугавшись. Ньют усмехается, следя за реакцией Томаса.
— Рад, что ты очнулся, новичок, — парень облокачивается на спинку стула. — Как себя чувствуешь?
Томас не может прийти в себя. Не может вспомнить, что произошло, почему он лежит у себя в кровати; почему рядом с ним сидит Ньют и спрашивает его о самочувствии, почему ему это интересно.
— Что произошло, Ньют? — Томас приподнимается на локтях. — Почему ты здесь? Как тебя пустили?
— В туалете девушка повесилась. Я услышал твой крик, ну и прибежал, — блондин смотрит в окно. — Санитары разрешили мне помочь тебе, так как у них и так было полно забот. А сейчас все всё ещё заняты…
Ньют делает паузу, но потом продолжает:
— Заняты тем, что случилось, так что меня пока не заметят, — с этими словами Ньют улыбается, смотря на Томаса. Видно, что улыбаться ему не хочется и эта улыбка — всего лишь показатель того, что он устал отвечать на вопросы.
Эдисон молчит, будто выжидает чего-то.
— Что? — спрашивает Ньют, не выдержав молчания Томаса.
— Спасибо, что помог, Ньют, — выпаливает брюнет, принимая сидячее положение. — У вас… такое часто происходит?
— Самоубийства? — Ньют горько усмехается, — А ты сам как думаешь? — последние слова произносит обречённо, холодно.
Томас сжимает руки в кулаки; краем глаза замечает вертикальные толстые шрамы на руках Уилсона. Сердце замирает, пальцы леденеют. «Неужели и он?», — проносится в голове у брюнета. Конечно, это психбольница, чего ты ещё ожидал, Томас?
— Ладно, а с кем ты ещё знаком здесь? — Ньют вытаскивает Томаса из его размышлений, — Ну, кроме Минхо. Эту историю я и так знаю, — после этих слов Ньют мрачнеет.
— Я… — Томас потупил взгляд. — Что?
— Что? — напрягается Ньют, переводя взгляд на Томаса.
Повисла неловкая пауза. Оба прожигают друг друга взглядом.
— Ну, я о том, что вы познакомились в больнице, — Ньют прокашливается. — Мне Минхо уже всё рассказал. Ему пришлось рассказать мне.
Томас не сводит глаз с блондина. Почему чувство, будто тот что-то скрывает?
— Хорошо…
Томас на секунду зависает, но, подумав, продолжает:
— Тереза. Мы с ней знакомы ещё с детства, как я понял. Но я её не помню.
— Не помнишь, значит… — Ньют забегал глазами по палате, обдумывая слова брюнета.
— А ты с ней знаком? — проигнорировав растерянность Ньюта, спрашивает Томас — он всё равно ничего не ответит.
— Да. Мы в одном отделении, — произнеся эти слова, блондин слабо улыбается.
— Почему она здесь? — спрашивает Томас, понизив голос.
Ньют косится на парня, поджав губы, и как-то зло выдаёт:
— Из-за тебя.
Глаза Эдисона округляются, но он не отвечает. Неужели он мог что-то сделать его подруге? Подруге, с которой он, по рассказам самой Терезы, играл и гулял всё детство? Брюнет непроизвольно начинает рассматривать свои ладони, скорее от нервов, нежели из любопытства.
— Что… Но как? — Томас хлопает длинными ресницами, выпучив глаза на Ньюта.
Уилсон молчит, скрестив руки на груди, и сверлит стену тяжёлым взглядом.
— Ньют, — Томас мрачнеет. — Что я сделал?
Тот вздыхает, закатив глаза. Затем поворачивается к Томасу.
— Если кратко: ты бросил Терезу, хотя пообещал защитить её от отца. Она всегда ночевала у тебя, проводила почти всё время в твоём доме, потому что её отец… — он запинается, — Она росла без матери. И ты оставил её. Отец насиловал её, Томас, — Ньют вздрагивает от своих же слов.
Эдисон шмыгает носом, опустив голову. И снова тишина. Уилсон не ждёт ответа от Томаса, поэтому поднимается со стула и подходит к окну. По подоконнику тарабанит дождь, который тихим эхом разносится по стенам палаты.
***
Агнес быстрым шагом минует коридоры, оглядываясь по сторонам; чёрные тапочки звонко шлёпают по кафелю, белая кофта скрывает бёдра, но обнажает правое плечо. Девушка хочет свернуть за угол, но ей мешает Минхо, перегородив ей дорогу.
— Ты зачем рассказала?
Тереза сглатывает, забегав глазами по помещению. Синие глаза широко распахнуты, в них читается испуг.
— Эй, оглохла? Я тебя спрашиваю, зачем ты рассказала? — голос азиата мрачнеет.
— Уж лучше так, чем делать вид, что ничего не произошло, — глубоко вздохнув, отвечает Тереза. Испуга в глазах не осталось, лишь презрение и дерзость. — Что же ты сам не расскажешь?
Брюнет сжимает руки в кулаки. Взгляд становится холоднее, но он молчит.
— В общем так: либо рассказываешь правду сам, либо ему всё рассказываю я, — с угрозой в голосе бросает Тереза и, оттолкнув парня, покидает помещение.
Тело Минхо остаётся неподвижным. Парень опускает голову, взглядом прожигая пол. В коридорах свистит ветер, играя с его волосами.
Мгновение, и парень бьёт кулаком об стену; толстый слой штукатурки крошится от удара. Азиат тяжело дышит, разжимая кулаки: костяшки сбиты в кровь, на тыльной стороне ладоней образовались лиловые синяки.
Минхо поворачивает голову влево и переводит взгляд на стену: по ней пошли трещины, одна из которых добралась почти до самого потолка. Он тяжело вздыхает и, пытаясь успокоиться, садится на пол, медленно съезжая спиной по стене.
