***
Ньют сидит на скамейке в коридоре, нервно потирая губы пальцами. Хотелось бы, чтобы всё, что он услышал сейчас, оказалось лишь сном, ну или же чьей-то глупой шуткой. Он не верит, что это могло произойти. Ньют знает об эмоционально неустойчивом расстройстве личности Минхо и знает, к чему это всегда приводит, но такая ситуация случилась впервые. Уилсон начинает стучать ногой по полу, скрещивая руки на груди. Его сильно беспокоит состояние Томаса. Он знает, что Эдисона не отправят в свою палату, не переведут в отдельную. Сейчас он лежит в больничном крыле, и никто из врачей не может перевести его в другое крыло — парень искалечен, причём сильно. Ньюту ничего толком не рассказали о состоянии Томаса, лишь то, что сейчас он спит, но блондин видел, как к нему зашла психиатр. Тогда почему ему сказали, что парень спит? Зачем врать? Непонятно, как и всегда. Когда психиатр выходит из палаты, прикрыв за собой дверь, Уилсон тихо усмехается и тихим шагом направляется в ту сторону. Томас неподвижно сидит в постели, сжимая в руках покрывало. В глазах застыли слёзы, а взгляд устремлён куда-то вдаль. Он слышит, как дверь со скрипом открывается, и в палату заходит Ньют. Взгляд Эдисона тут же становится ясным. Парень моргает, и слёзы, что застилали глаза, сейчас скатываются по щекам; он морщится, когда они попадают в ссадины, неприятно щипля кожу. — Томас, ты в порядке? — спрашивает Ньют, буквально подлетая к Томасу. — Я… Я не знаю, Ньют. Я… Как я здесь оказался? — Эдисон шмыгает носом, — Что происходит? Я лишь… — парень запинается, потупив взгляд в стену. Уилсон напрягается, впившись глазами в Томаса. Состояние брюнета сейчас оставляет желать лучшего: ссадины по всему лицу, разбитые губы и нос; кровоподтёки на руках и шее, бесконечное количество синяков, а в некоторых местах и глубокие порезы. Да что вообще там произошло? От такого обилия мыслей пухнет голова. — Томми… — Ньют запинается, — Томас, посмотри на меня, — уже громче окликает того Ньют, мягко взяв парня за руки, — Что там произошло? Ты помнишь? Это сделал Минхо? — он знает ответ, но лишний раз убедиться не помешает. — Минхо…? — тихо бормочет Томас. — Минхо! Он в порядке, Ньют? Ньют медленно распахивает глаза, нахмурив брови. Почему он волнуется за него даже сейчас? Какого чёрта происходит? — Томас, с ним всё нормально, — врёт блондин. — Почему ты спрашиваешь? — Я знаю, что его могут запереть в палате и привязать ремнями, — Эдисон вздрагивает, вжавшись всем телом в спинку кровати. Во взгляде читается тревога и страх. Парень не моргает. — А если ему станет хуже? Ньют тихо усмехается, опускаясь на стул. Да что с ним не так? — Томас, ты понимаешь, что произошло? — настороженно спрашивает блондин, подавшись вперёд, — Это он должен спрашивать, всё ли с тобой в порядке, — парень закрывает глаза и потирает веки. — Хотя нет, теперь он вообще не должен подходить к тебе. — Ньют, я в курсе, что случилось, — огрызается Эдисон, отчего блондин мгновенно никнет, — Но я знаю, что Минхо не специально, и что ему может стать ещё хуже. — Томас, я знаю, но это не причина так волноваться о нём. Это ненорм… — Ньют запинается, опустив голову вниз. Брюнет вскидывает брови и поворачивает голову в сторону Ньюта, прожигая того взглядом. — Перестань выставлять меня психом, Ньют, — пустым голосом отвечает парень, — Я волнуюсь о нём, потому что на это есть причины. Но я не оправдываю его и не говорю, что мне сейчас лучше всех, — его голос начинает дрожать, — Я вообще не уверен, что сейчас всё в порядке. Что сейчас я сижу перед тобой живой, — он слабо улыбается, начиная мять в руках одеяло. — Я не уверен, что хочу находиться здесь, Ньют. Можно мне умереть? Ньют поднимает голову и с замиранием сердца смотрит на Томаса. Кровь в жилах застывает, а конечности немеют. Он тихо сглатывает, переводит взгляд на окно, затем снова на Томаса. — Нет, Томми, нельзя, — мягко отвечает Уилсон, — Ещё не время. И никогда не будет. Я не хочу, чтобы ты страдал из-за него. Не хочу, чтобы ты убивал себя из-за него. Томас горько усмехается. — Об этом уже поздно говорить, Ньют, — безжизненным голосом отвечает брюнет, смотря в одну точку. Губы пересохли, пальцы рук задрожали, а взгляд стал стеклянным. Думаю, я уже мёртв. — Ты его любишь? — Я хочу любить его, но он не позволяет.***
Томас сидит на деревянном мосту у реки, свесив ноги и болтая ими в воде. На улице пахнет травой; тёплый ветер играет с волосами мальчишки, отчего тот мягко улыбается. — Томас! — издалека слышится громкий девчачий голос. — Томас, я просила подождать меня после звонка с урока! К Томасу подбегает девочка, чьи чёрные волнистые волосы заплетены в две толстые косички; некоторые пряди выбились из причёски, пока она бежала сюда на своих тощих ножках. — Томас, ну ты и обманщик, — девочка садится на мостик рядом с Томасом и толкает его в плечо, насупив брови. Мальчишка громко смеётся, запрокидывая голову назад. — Прости, Тереза, ты слишком медленно шевелишься, — отвечает брюнет, ухватившись руками за живот. Агнес широко улыбается, закрывая глаза. Девочка убирает пряди волос за уши, глубоко вдыхая свежий весенний воздух. — Ты сегодня до вечера? — Вроде как да, — отвечает Томас, разглядывая кувшинки на воде. — Отлично, — улыбается девушка, — Значит, сегодня я не буду одна. Эдисон поворачивает голову в сторону Терезы, с тревогой рассматривая её с ног до головы: коленки сбиты в кровь, на руках синяки, а из губы начала сочиться кровь, когда она улыбнулась. Сейчас девочка болтает ногами в воде, задумчиво уставившись куда-то. Он понимает, что сегодня её отец дома. — Хочешь сегодня остаться у меня? Агнес переводит взгляд на Томаса: её глаза начинают блестеть, а губы расплываются в широкой улыбке. — Ты серьёзно? Я с радостью, но… — девочка опускает голову вниз и начинает мять в руках юбку синего цвета. Улыбка моментально исчезает с её лица. — Я не уверена, что отец меня отпустит, Том, ты знаешь… — Эй, — Томас двигается к Терезе и берёт её за руку, — Тереза, не переживай. Скажи, что идёшь в гости с ночёвкой к однокласснице. Ты ведь всегда так делала, — мальчишка смотрит на неё уверенным и ясным взглядом. — Да, знаю, но мне кажется, что отец начал что-то подозревать… — она бегает глазами, всё сильнее сжимая в руке ткань юбки. — Тереза, не бойся, — отвечает Эдисон, продолжая держать руку девочки в своих руках, — Я уверен, что всё будет нормально, — он улыбается. Тереза с надеждой и восхищением смотрит на Томаса. В её глазах он всегда был героем, который мог покорить любую реку, взобраться на любую гору, разобраться с любой проблемой. Он всегда был рядом и никогда не бросал её. Эдисон никогда не сдавался, не говорил, что ему тяжело или что он устал. За всё время их знакомства брюнет всегда был позитивным и открытым для общения. Всегда помогал одноклассникам и никогда никому не докучал, не задевал, не дразнил. Он всегда старался подбодрить Терезу, заступался за неё, когда девочку начинали дразнить за её синяки и кровоподтёки, оставленные собственным отцом. С Томасом Тереза никогда не чувствовала себя слабой, ненужной. — Смотри, что я принёс, — улыбается Томас, начиная быстро шуршать у себя в рюкзаке, — Здесь много снеков и соки, а ещё мать мне положила дурацкие сэндвичи, — мальчишка закатывает глаза, продолжая вытаскивать еду из своего рюкзака, но уже с недовольным лицом, — Я их не очень-то люблю, но если ты голодна… — он протягивает сэндвич и коробку с соком Терезе. Агнес хихикает, звеня браслетами на запястье, в которых отражаются лучи солнца, слепя Томасу глаза. Мальчишка щурится, немного повернув голову в другую сторону. — Хорошо, я согласна это съесть, — Тереза подскакивает с места, уперев руки в бока, — Раз твоя мама так старалась. Брюнет громко смеётся, шатаясь из стороны в сторону. И Тереза чувствует, что сейчас она самый счастливый ребёнок на свете.***
— Томас! — окликает мальчика Тереза, догоняя его в школьном коридоре, — Ну что, сегодня к тебе? — она улыбается, поправляя волосы. Эдисон подходит к своему шкафчику, судорожно вводя код от замка. — Извини, Тереза, я обещал Минхо зайти к нему, — Томас открывает шкафчик, быстро взяв оттуда нужные учебники, после чего спешит удалиться из помещения. — Том, погоди, — Агнес преграждает мальчишке проход, попутно захлопнув дверцу его шкафчика, — Мы ведь ещё несколько дней назад договаривались, — она поджимает губы, нахмурив брови. — Я знаю, извини, Тереза, — брюнет вздыхает, — Правда, прости. Но я обещал ему. Давай в другой раз? — он слабо улыбается. «Но ведь ты и мне обещал», — проносится у Терезы в голове. — Томас, — встревоженным голосом зовёт она мальчишку, коснувшись его плеча своей рукой. — У вас точно всё нормально? — Конечно, всё нормально, — Томас сводит брови к переносице, притворно улыбаясь. — С чего ты взяла, что что-то не так? Девочка лишь пожимает плечами, и Эдисон, попрощавшись, оставляет её одну в коридоре. Агнес шумно вздыхает и идёт в сторону дома; её коленки начинают дрожать, а сердце пропускать удары, когда она подходит к порогу её собственного дома.***
— Томас, можно вопрос? — спрашивает Тереза, болтая ногами в воздухе, сидя на качелях. — Ты всё равно спросишь, — улыбается Томас измученной улыбкой, смотря себе под ноги. — Скажи, ты его любишь? — девушка смотрит куда-то в сторону; ветер развивает её густые волосы, отчего пряди путаются между собой. Эдисон медленно переводит взгляд на Агнес, начиная быстро моргать. — А это важно? — Нет, я просто спросила, — тихо отвечает Тереза, закусив губу. — Просто ты мне ничего не рассказываешь. — Да, я люблю его, и что с того? — спрашивает Томас сдавленным голосом. — Ничего, — проговаривает брюнетка. Она закрывает глаза, тяжело вздыхая. — А он знает? Она переводит взгляд на Томаса и замечает, что тот тихо смеётся. — Ты сейчас издеваешься, да? — холодным голосом спрашивает Томас, не смотря на Терезу. — Он никогда не полюбит меня, я это знаю. Зачем об этом говорить вообще? Агнес хочет что-то ответить, но моментально закрывает рот и лишь подходит к брюнету, обнимая его за плечи.***
— Томас? Томас! — кричит Ньют, хватая брюнета за плечи. Эдисона будто приковали к кровати: он вцепился пальцами в покрывало, смотря стеклянно-пустыми глазами в стену; рот приоткрыт, пересохшие губы потрескались в некоторых местах. Внезапно парень резко забегал глазами, что-то прошептав. Сейчас он кажется белее мела. Ньют с неподдельным страхом наблюдает за Томасом, вжавшись в стул. Эти холодные глаза заставляют сердце уйти в пятки, а странное поведение — сжать челюсти и зажмурить глаза от ужаса. Томас опускает взгляд вниз, после чего выдыхает и начинает улыбаться. Парень смотрит на Уилсона и, замечая недоумение и тревогу в ореховых глазах, громко усмехается. — Ты кто? — Что? — отвечает вопросом на вопрос Уилсон, хлопая глазами. — Почему ты здесь? Минуту назад здесь был психиатр Томаса. Блондин тихо сглатывает, затаив дыхание, после чего отводит взгляд в сторону. Он чувствует, как помещение становится меньше, и стены начинают давить на черепную коробку, а вместе с тем и на мозг. Ньют смотрит на столешницу, и его взгляд падает на документы, что мирно покоятся на поверхности этого исцарапанного дерева. «Информация о Томасе», — мелькает мысль в голове Ньюта. Он отворачивается и лишь взглядом ловит: «Диссоциативное расстройство идентичности». Точно. — А ты, — Ньют облокачивается на спинку стула, забросив ногу на ногу, — не Томас, как я понимаю. — Не-а, — отвечает брюнет, взглядом прожигая блондина. — И твоё имя… — тянет блондин, словно ожидает, что Томас ответит сам. — Майк. А ты кто? — Ньют. Ньют Уилсон, — парень кладёт руку себе на плечо, потирая кожу. — Томас не рассказывал обо мне? — А я с ним не разговариваю. — То есть? — Когда я выхожу в свет, он спит. Сейчас, например, — Майк поднимает глаза на Ньюта, смотря исподлобья. — Мне снова пришлось дать ему уснуть. — Зачем? — холодно спрашивает Ньют. Он не знает, как общаться с ним в таком случае, что делать, что спросить. Но, словно по наитию, делает. — Чтобы он не покончил с собой. Если проснётся — это произойдёт в ближайшее время. Ньют коротко кивает, устремив взгляд куда-то в пол, словно понимает. Но в голове на самом деле каша, а сердце уже несколько раз успело уйти в пятки и прилететь обратно в грудную клетку. — Ладно… и когда т… — блондин запинается, когда видит, как Майк приближается к нему на максимально близкое расстояние. Он хмурит брови, после чего спрашивает: — Ты что делаешь? — Что? — интересуется Майк и улыбается, когда чувствует дыхание Ньюта на своих губах. Уилсон, словно ошпаренный, отстраняется от Майка, вжавшись в спинку стула. Он чувствует, как дыхание сбивается, а лицо начинает заливаться краской. И когда Ньют осознаёт то, что вообще может краснеть, невольно начинает думать о том, что происходит в его голове и сердце. — Обычно я стараюсь сделать то, на что Томас решиться не может, — Майк пожимает плечами, — Подумал, что этого он никогда не сделает, — парень начинает смеяться. Уилсон нервно усмехается, не отводя взгляда от брюнета. Сейчас Ньют просто сидит и надеется, что парень шутит, иначе он просто встанет и буквально вылетит из палаты, не закрыв за собой дверь. — Ты бы не мог сесть прямо? — Майк с неприязнью кидает взгляд на кофту Ньюта. — Одежда мнётся. Блондин замирает, вопросительно подняв бровь. — Прости, он… — брюнет щурится, поджав губы, затем продолжает: — Он не любит мятую одежду, и грязную, и… когда беспорядок… — парень отворачивает голову от Ньюта, в недовольстве закрывая глаза. — Кто — он? — с волнением в голосе спрашивает Уилсон, снова подавшись вперёд. Он садится прямо, расправив на себе кофту. — А я не скажу. Он не любит, когда о нём говорят, — Майк улыбается. — Не привык. Привык прятаться, бедный. Ньют сглатывает, потупив взгляд в окно. По речи брюнета ясно, что говорит он явно не о Томасе, ведь Эдисон никогда не придавал значение тому, как сидит одежда, мятая она или нет. Иногда казалось, что ему вообще плевать, в чём он: что выпало, то и надел. — Слушай, а когда Томас вернётся? — осторожно спрашивает блондин, убирая чёлку, что спала ему на глаза. — Нескоро. Пока я не могу его разбудить. — Это из-за Минхо? — резко спрашивает Ньют, не двигаясь. Майк быстро поворачивает голову в сторону Уилсона: взгляд потух, а щёки от гнева покраснели. — Не смей! — Майк начинает кричать, но резко останавливается, выдыхая, — Не говори о нём в моём присутствии, пожалуйста. Не переношу его. Минхо… Тошнит, — последние слова произносит с отвращением, словно выплёвывая их. Ньют вздыхает, опустив печальный взгляд. Ничтожно осознавать, что твоего лучшего друга ненавидят. Ньют и сам толком не знает почему. Он не знает, что происходило раннее, что произошло вчера. И не спросишь ни у Томаса, ни у Минхо. Если только… — Майк, — Ньют садится на кровать брюнета, отчего тот напряжённо смотрит на него в ответ. — А ты помнишь, что произошло вчера? — Ну, частично. Я появился лишь на несколько минут, — Майк сводит брови к переносице. Взгляд становится всё более поникшим, тревожным. Заметно, что воспоминания причиняют парню немалую боль. — А что тебе интересно? Момент, когда его чуть не убили или чуть не изнасиловали? Ньют давится воздухом, судорожно моргая. — Что? — по буквам произносит блондин. Губы Майка расплываются в улыбке, но парень не переводит взгляд на Ньюта, лишь сидит и смотрит в одну точку, натянуто улыбаясь. Ньют невольно вздрагивает и поднимается с кровати. В глазах резко темнеет, и блондин остаётся стоять на месте, пытаясь сфокусировать взгляд на своих серых кроссовках, но тщетно: Ньют с громким звуком плюхается на кровать, хватаясь за голову руками. Томас лишь наблюдает за ним. — Тебя ведь тоже изнасиловали? Руки Ньюта леденеют, а сердце ухает куда-то вниз; блондин чувствует, как к глазам подступают слёзы, и он пулей вылетает из палаты Томаса. Документы, что лежали на столешнице, с шумом разлетаются по всему помещению, а Майк лишь провожает силуэт Ньюта измученной улыбкой. Ньют прислоняется спиной к стене, с шумом опускаясь на пол. Он не может унять дрожь в коленях; пытается закурить, судорожно доставая зажигалку из кармана и поджигая сигарету, но обжигает пальцы, когда и они начинают дрожать. Парень со всей силы швыряет зажигалку, отчего та разбивается об кафель. Блондин запускает пальцы в пшеничного цвета волосы, поджав колени, и с силой сжимает их, будто намереваясь вырвать с корнем. Он больше не может сдерживать своих слёз, и плачет. Тихо, почти бесшумно, опустив голову вниз. И в этих слезах столько отчаяния и сжимающей сердце тошноты. Тошноты от всего: от воспоминаний, от людей, от этого проклятого места. Ньют слышит, как где-то внутри с треском рушится чаша того спокойствия, которое он копил все эти годы; слишком сильно следил за этой чашей, слишком сильно оберегал её. И сейчас режется об осколки собственной глупости из-за того, что всё это время думал — всё нормально. Когда считал, что всё в порядке, что всё позади. Думал, это всё закончилось, но воспоминания каждый раз хватали за ноги, с невыносимой болью впиваясь в кожу, оставляя на её месте лишь мясо, прогнившее до костей. Эти воспоминания хватали своими чёрными длинными пальцами и тянули вниз, в пропасть, в тихую глушь. И продолжают тянуть до сих пор. Ньют закрывает глаза и чувствует, как слёзы обжигают холодную кожу на щеках. Он обхватывает колени руками и, уткнувшись носом в рукав своей чёрной кофты, прокручивает в голове вопрос: «Как он узнал?» В его память наглухо впился этот обречённо брошенный вопрос: «Тебя ведь тоже изнасиловали?»