***
♪Paramore — crushcrushcrush Ньют ожидал прямого холодного взгляда, конкретных вопросов в лоб и давящее на мозг превосходство, но никак не толчок в бок, тихое рычание и испепеляющего, убийственного взора. Но Томас держится молодцом, большим молодцом. У него на лице даже мышца не дрогнула. Когда они застали его в коридоре и Эдисон заметил их, он лишь остановился; однако Ньют увидел, как в медовых глазах блеснул страх, но в то же мгновение исчез. Сейчас же Эдисон, вжавшись в стену спиной, смотрит на Галли дрожащим, но воинственным взглядом, сжав челюсти. — Это ты сделал или нет? Живо отвечай, — холодный голос режет уши, и Томас кривит лицо, опуская голову. Галли продолжает сверлить его взглядом, задав немой вопрос. — Галли, полегче с ним, — возмущённо встревает Ньют, заставляя Галли перевести взгляд на него. — А что я такого делаю? — усмехается блондин, наигранно удивляясь. Он снова переводит взгляд на Томаса, прижимая того рукой к стене. — О чём ты говоришь? — Томас продолжает с уверенностью смотреть на Галли, не сводя с него глаз. Ньют не может понять, Томас либо дурачка играет, либо он действительно не знает всей ситуации с Минхо. Но если и врёт сейчас, то зачем? Ну скажи, что рассказал об этом врачам, они поймут. Ну, Ньют по крайней мере. Ужасно не хочется, чтобы с Минхо так поступали, но оставаться безнаказанным за такое нельзя, как бы не хотелось. — Я о Минхо, говнюк, — шипит Галли, понизив голос. — Отвечай. Глаза Томаса округляются, и он ещё сильнее вжимается в стену, сжав кулаки. Испугался? Галли, видимо, соображает, и поэтому хватается за эту нить страха, блеснув глазами, после чего отходит от Томаса. Тот отстраняется от стены, тяжело дыша. — Ты ведь знаешь? Знаешь, что Минхо скрутили и снова сковали этим дерьмом? — Галли начинает повышать голос, становясь с каждой минутой всё мрачнее. — Нет, я… Что… — только и выдавливает Томас, хлопая ресницами. Ньют переводит взгляд с Томаса на Галли, с Галли на Томаса, и не может решить, что ему делать. Он не хочет позволять Галли так обращаться с ним, но заставить его отстать от Томаса тоже не в силах — всё-таки им нужно узнать правду. — Я не буду с тобой сюсюкаться, Томас, ты меня знаешь, — грубым тоном продолжает Галли, не отходя от брюнета ни на шаг. — Ничего я не знаю, отвали, — как-то резко отвечает Эдисон, но в глаза Галли не смотрит. Вероятно, боится. Но чего? — Томми, послушай, — встревает Ньют, приблизившись к Томасу на расстояние вытянутой руки, — Нам нужно узнать правду, понимаешь? Никто не будет бить тебя за это, — после этих слов он стреляет в Галли угрожающим взглядом. — Просто скажи мне, хорошо? Томас переводит испуганный взгляд на руку Ньюта, что лежит на его плече. Он тихо сглатывает, бегая глазами по полу, после чего поднимает взгляд, уставившись на блондина. Уилсон незаметно вздрагивает, его ресницы начинают дрожать, но он решительно поджимает губы, рефлекторно кивая своему другу. Эдисон слабо улыбается и переводит взгляд на стоящего слева от него Галли. Улыбка с лица моментально исчезает, а глаза снова заливает испуг, когда он видит пляшущих чертей в глазах напротив. Галли громко вздыхает, сжав челюсти, и, схватив Томаса за плечи, снова вжимает того в стену. Парень бьётся спиной и невольно шипит, вздрагивая. — Отпусти меня! — кричит Томас, вцепившись в руки Галли. — Я не отпущу тебя, пока ты мне всё не расскажешь, идиот, — повышает голос Галли, продолжая сжимать плечи Томаса в своих руках. Он приподнимает тело Эдисона, и тот отрываются от пола. — Ничерта я тебе не скажу, отпусти! — продолжает вырываться из хватки блондина Томас, барахтаясь в воздухе, словно тряпичная кукла. — Галли, ты… — пытается встрять Ньют, но Колдфилд, нагло игнорируя его, приближается к Томасу на максимально близкое расстояние, шипя ему в лицо всё те же слова, что твердил минуту назад. Когда Томас со слезами на глазах продолжает вырываться, уже царапая лицо Галли руками, терпение блондина лопается, и он бьёт Томаса в живот, отчего тот врезается в стену. — Я просил тебя отвечать правду, мудак, ты оглох? — срывается на крик Галли, не отрывая взгляда от скорчившегося от боли брюнета. Томас громко стонет, запрокинув голову, и прислоняется ею к стене. По щекам начинают течь слёзы, и он всхлипывает, сцепив зубы. Глаза Ньюта округляются и он подлетает к Эдисону, машинально ударив Колдфилда по руке и отстранив его от Томаса. — Галли, прекращай, — рычит Ньют, наклоняясь к Томасу и ухватив его за плечи. Он поворачивает голову к Галли и сверлит его взглядом, полного недовольства и осуждения. — Пусть он говорит правду, мать твою, — выплёвывает блондин, раздувая ноздри. Он снова переводит взгляд на Томаса, затем на Ньюта. Парень вздыхает и, нахмурившись, толкает Ньюта в сторону, отчего тот скользит пальцами по стене в попытке удержать равновесие. Галли снова подходит к Томасу и бьёт его кулаком по лицу. — Я сказал говори. Томас машинально хватается за лицо, почувствовав острую вспышку боли в области челюсти. Дрожащими пальцами он трёт губы и чувствует на коже что-то тёплое и мокрое. Кровь. Брюнет судорожно моргает, тяжело дыша. Холодные руки паники, обветвляя шею, сковывают движения, блокируя доступ кислорода в лёгкие. Пока Томас приходит в себя, пытаясь отдышаться, он не замечает, как его снова хватают за ворот кофты, стиснув её в руках. Кровь в висках начинает пульсировать, и голова снова даёт понять, что скоро взорвётся — боль вспыхивает в области лба. Томас понимает, что задыхается. И когда в глазах начинает темнеть и кажется, что вот-вот потеряешь сознание, Томас оседает на пол, закашливаясь — его отпускают. — Идиот, с ума сошёл — душить его? — эхом доносится до Эдисона строгий голос. Ньют подлетает к Томасу, после чего приседает, опираясь кулаком на пол. — Томми, ты в порядке? — Это ты! Ведь это ты, просто скажи мне! — кричит Галли, задыхаясь от гнева. — Он заставил меня! — срывается Томас, начиная кричать. Он забивается в угол, поджав колени. Из глаз непрерывно текут слёзы, и брюнет утирает их тыльной стороной ладони, — Я не хотел врать, это всё он! Он заставил меня это сделать! — он начинает содрогаться всем телом, закусывая губу. Из ранки начинает сочиться кровь, и Эдисон кривит лицо, чувствуя привкус металла на языке. Галли замолкает, уставившись на Томаса во все глаза. Ньют лишь что-то мычит и, нахмурив брови, переводит взгляд на Галли. — Что ты сказал? — подаёт голос Колдфилд, вскинув брови. — Это он… не я, а… он, — тычет в себя пальцем Эдисон, приоткрыв рот. Галли продолжает смотреть на брюнета непонимающим взглядом, а Ньют опускает глаза, потерев губы. — Что это значит? — спрашивает Галли, поворачиваясь к Ньюту. Уилсон чешет затылок, тихо вздохнув. — Он о Майке. — Чего? — глухим голосом спрашивает блондин, скривив брови. — Я правда не хотел, я… Я не мог, — встревает Томас, всхлипывая. — Я знаю, Томми, — Ньют переводит взгляд на Томаса, после чего подходит к нему, присев на корточки. Он заглядывает в испуганные глаза, в уголках которых блестят прозрачные, словно кристаллы, слёзы. Блондин кладёт руку на плечо Томасу в попытке успокоить. — Всё хорошо, я знаю. Эдисон сдавленно кивает, перебирая пальцами. На его бледном лице проскальзывает улыбка, и Ньют улыбается в ответ, прикрыв глаза. — Да что происходит? — недовольным тоном произносит Галли, нахмурившись. — Потом поговорим об этом, — отвечает Ньют, вставая на ноги, и тащит Томаса за собой. — Сейчас я отведу Томаса в палату, и после мы поговорим. — Я хочу поговорить не с тобой, а с ним, — фыркает Колдфилд, скрестив руки на груди, — С тобой я наговорился. Просто постоянно защищаешь его, вот и всё, — усмехается, испепеляя парней глазами. Ньют замирает на месте, напрягаясь всем телом. Плечи его дрогнули. Он отпускает Томаса, громко выдыхая. Блондин разворачивается к Галли и, размеренным шагом преодолев расстояние между ними, останавливается в нескольких сантиметрах от Колдфилда, осматривая его с ног до головы. Галли расцепляет руки, сжав их в кулаки, и с высока смотрит на Ньюта в ответ, задавая ему немой вопрос. Ньют, вскинув брови, облизывает губы, теперь уже вцепившись взглядом в глаза напротив. — Я защищаю Томаса, потому что здесь нет его вины, — отвечает Ньют. Его губы на мгновение расплываются в улыбке, когда он видит, что Галли начинает закипать от гнева, сжав челюсти, но всё ещё старается не терять самообладания. — То есть считаешь, что прикрываться каким-то Майком, чтобы не отвечать за свои ошибки, не является виной? — цедит сквозь зубы Колдфилд, бросив взгляд в сторону Томаса. Тот напряжённо смотрит на парней, хлопая ресницами. Галли быстро моргает, переводя взгляд на Ньюта. — Пусть отвечает за свои ошибки, а не прячется за спиной хрупкой принцесски. Ньют вопросительно вскидывает брови, хмыкнув. Губы плотно сжимаются в тонкую линию, и парень трёт виски. — Смешно, — притворно улыбается Ньют, скрестив руки на груди, — Может, я и хрупкий, но, — он специально приближается к Галли на максимально близкое расстояние, и хватает его за запястье, с силой сжимая. Он замечает, как ресницы блондина начинают подрагивать от боли, и Ньют победно улыбается. — Ты думаешь, что я позволю издеваться над Томасом и надо мной? Он отпускает Галли, довольно хмыкнув, и, аккуратно взяв Томаса за руку, прошептав ему спокойное «пойдём, Томми», бросает колкий взгляд в сторону Галли. Закусив губу и уверенно улыбнувшись, Ньют скрывается вместе с Эдисоном за поворотом. Галли раздражённо улыбается, проскользив руками по лицу. Он потирает ладони друг о друга, после чего с размаху ударяет кулаком в стену, прислонившись к ней головой. — Как же вы меня бесите, — цедит сквозь зубы блондин в пустоту, царапая штукатурку пальцами.***
— Я вообще не уверен, что его выпустят в ближайшее время, — ковыряет в тарелке Галли, бездумно разглядывая её содержимое. Всю неделю, что Минхо не было рядом, Галли ломал голову над тем, когда его выпустят. Выпустят ли вообще. От него не было ровно никаких новостей, а все попытки того, что Галли приставал к врачам и санитарам с расспросами об азиате, не увенчались успехом. Как оказалось, Минхо ничего такого вообще не делал. Майк всё придумал и заставил Томаса обвинить Минхо в изнасиловании. Но как? Шантаж собственной же личностью? До одури смешно. То есть всё это время Майк врал, потому что терпеть не может Минхо, и теперь взялся за Томаса, чтобы тот подписал Минхо смертный приговор. Всё складывается ещё паршивее, чем Галли мог себе представить. Если Томас не расскажет никому, что изнасилование — ложь, Минхо отправят под стражу в тюремную камеру, а отдавать Минхо Галли не собирается. Да он готов сам сесть в тюрьму, лишь бы Минхо не трогали. Что угодно, лишь бы его не трогали. — Посмотрим, — протягивает Ньют, сверля пустым взглядом стол, — Нам хотя бы можно видеться, ну, пока нас снова не спалили, — хмыкает, оглядывая столовую. Он слышит тихий шёпот рядом с собой, и поворачивается в сторону Терезы, что сидит слева от него. — Тереза, всё нормально? Брюнетка быстро кивает, подперев голову рукой. Да, настроение всех ребят оставляет желать лучшего. Тереза в последнюю неделю вообще ходит сама не своя. Она больше не пытается поддержать, не лезет в чужие дела (в хорошем смысле), и не защищает Томаса. И это безумно напрягает Ньюта. Что о Томасе, так парень всё это время просто не выходит из палаты, забывая даже есть. Ньюту приходится каждую ночь пробираться в его корпус с горой еды, которая, кстати, остаётся не тронутой. Он идёт к Томасу не потому что скучает, нет (а может, и поэтому тоже), а для того, чтобы следить за ним. Ведь Томас может сделать что угодно, будучи в таком состоянии. Ньют знает, что Томас винит и ненавидит себя за этот поступок. Ведь Минхо ему не безразличен, а значит, точно переживает. Точно волосы на голове рвёт из-за него. И твердить Томасу о том, что его вины здесь нет, абсолютно бесполезно. Он рассказал Ньюту, что Майк грозился выбросить его из круга насовсем и взять контроль над сознанием полностью в свои руки. Этим Майк его и шантажирует. Паршиво. Ньют никогда не хотел, чтобы между ними были разногласия, ведь Майк всю жизнь пытался защитить Томаса, а как только у Эдисона появились чувства к Минхо, Майк сразу же начал его отталкивать и оберегать от азиата. Может, это и правильно, но опасно. Очень опасно. — А что смотреть? — огрызается Галли, плотно сжав вилку в руке. — От Минхо ни слуху, ни духу. Нужно молиться, чтобы он всё ещё был в больнице. — Кто-то за нас, видимо, уже помолился, — подаёт голос Тереза, впившись синими уставшими глазами куда-то в сторону. Галли и Ньют с недоумёнными лицами поворачиваются в сторону, куда указывает взглядом Тереза, и видят, как к ним приближается тёмная среднего роста фигура, лицо которой разукрашено жёлто-фиолетовыми синяками. Минхо подходит к Галли и останавливается рядом с его стулом, раздувая ноздри. Тереза напрягается и кутается в белый шерстяной кардиган, сверля взглядом обоих. Ньют перестаёт ковырять вилкой в тарелке, также устремив взгляд на две фигуры, что смотрят друг на друга, не отрывая взгляда. — Урод, — бросает Минхо в сторону Галли, сжав руки в кулаки и впившись в него надменным взглядом, смотря сверху вниз. Галли тут же мрачнеет. Взгляд его становится холодным, и он смотрит на Минхо исподлобья в ответ, нахмурив брови. — Это не я. — Чего? — Это не из-за меня тебя забрали, — терпеливо отвечает Галли, продолжая смотреть в упор на азиата. — Это Томас. Минхо поджимает губы, сведя челюсти. Когда боль от ушиба на подбородке даёт о себе знать, обжигая лицо, брюнет шипит, рефлекторно поднеся руку к синяку. — Больно? — Что? — Синяк. Тебе больно? — переспрашивает Галли, уставившись на Минхо с беспокойством в глазах. Сам он держится спокойно, нахмурив брови. — Да нет, я… — не успевает договорить Минхо, как замечает, что три пары глаз устремляют свой взгляд куда-то в сторону. Азиат разворачивается туда же, куда вцепились взглядами его друзья, и видит Томаса, что сейчас смотрит на Минхо в ответ, остановившись в арке. Сердце Томаса ухает куда-то вниз, когда он видит взор карих глаз, устремлённый прямо на него. Эдисон переводит взгляд и видит, как Минхо сжимает кулаки, а в глазах вспыхивает гнев. Минхо бешеным взглядом провожает брюнета, когда тот пулей вылетает из столовой, не разбирая дороги. Томас слышит, как его сердце бьётся в бешеном ритме, отдавая в виски. И тело начинает дрожать от перенапряжения, а картинка перед глазами плыть, когда он слышит позади себя монотонные шаги, срывающиеся на бег.