Это Апокалипсис Я чувствую это сейчас
Я мечтаю устроить пожар
— Неплохой ход, ведьма. Тереза медленно затягивается, монотонно переключая каналы телевидения. — У тебя все ходы превосходны, вервольф, — с сарказмом отвечает брюнетка, даже не поднимая глаз на фигуру, что чуть ли не нависла над ней. — Я безмерно воодушевлён, что ты строишь из себя мать Терезу, но не нужно этого дерьма, ладно? — Галли плюхается на диван рядом с Агнес, и та, цокнув, закидывает ногу на ногу, рефлекторно отодвинувшись от парня. Колдфилд ухмыляется, продолжая смотреть на Терезу гневным взглядом. — Что? Ты думаешь, что я бы просто взяла и промолчала о намеренном убийстве? — Да-а-а, — протягивает блондин, — О неудачном, кстати. И за это отдельное спасибо, спасатель Малибу. — Слушай, — Тереза разворачивается к Галли всем корпусом, выпрямив спину. И разворачивается она настолько резко, что пряди волос, взмыв вверх, хлещут блондина по лицу, отчего тот смыкает челюсти, закрыв глаза. — Я не позволю тебе убить его, ты понял меня? — Воу, угрозы пошли, — Галли скалится, подавшись вперёд, — Я знаю, что ты сделала, — последние слова произносит с оглушающей холодностью и серьёзностью. — Не лезь не в своё дело. — О чём ты? — Тереза поджимает бледные губы, скрестив руки на груди. Она вжимается в спинку дивана, насупившись. Её длинные чёрные волосы волнами спадают на плечи, путаясь между собой. — Это случилось не сегодня, и даже не год назад, — монотонно проговаривает Галли, переведя взгляд на телевизор. Блики играют на его лице всеми красками, заставляя щурить глаза, — Ведь это ты тогда рассказала о Минхо его матери? — он медленно поворачивает голову в сторону Терезы, — Если бы не ты, Минхо бы не посадили в психушку, Томаса бы не отправили туда же. Ладно, это было благородно по отношению к Томасу, но Минхо могли бы засунуть куда получше. Он там чуть с ума не сошёл, — Галли прокашливается, заглядывая брюнетке в глаза. — Из-за тебя. Агнес несколько секунд сидит неподвижно, наблюдая за тем, как тлеет сигарета в её руках. Зачем вспоминать о том, что было чёрт знает когда? Конечно, Галли просто пытается вывести её из себя, пытается заставить её почувствовать свою вину, но не выйдет. Тереза понимает, она знает, что сделала это не из-за ревности или злости. Она устало вздыхает, подперев лицо рукой. — Я это сделала не только ради Томаса, но и ради… — Себя. Я уже это понял, молодец. — Ради Минхо, — внезапно грозно проговаривает девушка, обрывая Галли, и бросает на него колкий взгляд. — Ещё чего, — отмахивается блондин, потянувшись к низкому столику за пачкой сигарет. — Не верю. — Можешь мне не верить, — не то с обидой, не то с раздражением в голосе отвечает Тереза. — Но это нужно было сделать. — Много чего нужно было сделать, но, — Колдфилд подносит пачку к уху, начиная трясти её в руках, прикрыв один глаз — проверяет её на наличие сигарет, — Никто же не делает. И ты не лезь, — довольно ухмыляется, когда слышит глухой стук о крышку. Достаёт сигарету из пачки, закуривает. — Томас мой лучший друг, — проговаривает Агнес, уже закипая от гнева. Её руки дрожат, а взгляд бегает по столику. — Я не могла всё так оставить. Он бы убил его, ты, идиот. Не понимаешь? — Так, — блондин поднимается с места, положив ладонь на хрупкое плечо Терезы, — Он не был твоим лучшим другом, это первое, второе — не стоит хамить мне. Третье, — Галли с силой сжимает плечо девушки, отчего та поджимает губы, зашипев, — Я знаю, что ты намеренно заперла Минхо в той дешманской психушке, чтобы ему было хуже, сучка. Томас не мог быть твоим лучшим другом, он повсюду таскался за Минхо. Он любит его, и тогда тоже любил, смирись, — улыбается, довольно наблюдая за тем, как у Терезы наворачиваются слёзы на глазах, а взгляд мутнеет от гнева. Несколько минут они проводят в полной тишине, вслушиваясь в монотонное бормотание вокруг. Тереза пальцами ковыряет край стола, кусая губы. Галли бросает взгляд в сторону девушки, нахмурившись. До чего же бесит этот звук. Он переводит взгляд на шум в телевизоре и вздрагивает, когда видит перед собой взъерошенного и уставшего Ньюта, который кричит ему что-то на ухо. — Может, они тебя послушают. Я уже не могу, это бесполезно, — тараторит блондин, схватив Галли за руку, и начинает тащить его за собой. Колдфилд оборачивается и смотрит на Терезу непонимающим взглядом. Девушка лишь пожимает плечами, оставаясь в таком же недоумении, что и он; идёт следом за ними, утерев слёзы рукавом чёрной толстовки. Тереза останавливается в дверях коридора, наблюдая за санитарами, что держат знакомых ей людей. И когда она понимает, кто причастен к такой шумихе, усмехается, закатив глаза. Конечно, кто же ещё. — Эдисон, ты меня слышишь? Мне это уже надоело, — пыжится санитар, нависнув над Томасом, — Сначала вы сбегаете по ночам в сад, затем воруете еду из столовой. Теперь пробираетесь в другие корпуса, будите пациентов. Это что за чертовщина? Минхо! — он разворачивается к азиату. Тот лишь скалится в ответ. Санитар закатывает глаза. — Что с вами такое? — Мы ведь просто с ними подружиться хотели, — с притворной обидой отвечает Минхо, при этом нахально улыбаясь. — Чего вы так шумите? Доброе дело же. Томас прыскает себе в кулак, опустив голову. — Что за херь здесь творится? — к ним подлетает Галли, вырвавшись из хватки Ньюта. — Минхо, какого хрена? — Вы здесь откуда? — возмущённо спрашивает санитар, оглядевшись вокруг. — Все живо разошлись по палатам, слышите меня? — Стойте, можно мне поговорить с Минхо? — умоляюще смотрит на санитара Ньют, закусив губу. Тот недовольно цокает, но кивает. Блондин кивает в знак благодарности в ответ, хватает Минхо за руку и, с силой сжав её, отводит друга в сторону. Он становится напротив него, скрестив руки на груди; слышит позади себя маты Галли и возмущения Томаса. — Чего? Уилсон продолжает выжидающе смотреть на брюнета, вскинув брови. — Да что? — с нескрываемым раздражением повторяет азиат, сверля Ньюта глазами. — Прекратите. Прекратите, мать вашу, вытворять всякое дерьмо, — буквально шипит Ньют, раздражённо выдохнув. — Я не хочу говорить с тобой об этом, надоело, — цокает Минхо, демонстративно закатив глаза. — Во-первых, всё это время я разговаривал не с тобой, а с Томасом, — протягивает блондин, — Во-вторых, я буду продолжать это делать, пока вы не успокоитесь. Пока ты не успокоишься, — специально делает акцент на втором слове, отчего Минхо раздражённо прыскает. — Почему я? — Да перестань ты, я прекрасно знаю, что если бы не ты, Томас бы сейчас спал себе преспокойненько, а не чёрт знает чем занимался. — Считаешь, что я его провоцирую? Да ты издеваешься! — Я не… — Послушай, — перебивает его Минхо, — Не надо меня учить, а уж бесить так тем более. Мы ничего запретного не делаем, не переживай, мам, — машет рукой, блеснув глазами. Ньют смыкает челюсти от злости, впившись в Минхо разгневанным взглядом. Минусы общения с человеком, который знает тебя лучше, чем ты себя — он знает, как довести тебя. Он знает, от каких слов ты можешь взлететь, словно подорванный на мине. Минхо прекрасно знает, что Ньют терпеть не может, когда его сравнивают с родителем. Намекать на чрезмерный контроль и опеку, на то, что лезешь не в своё дело — это всегда получалось у Минхо лучше всего. И хоть он использовал этот приём всего пару раз в их дружбе, но Ньюту этого хватило, чтобы приходить в нескончаемую ярость каждый раз. — Прекрати, — цедит сквозь зубы Уилсон. — А не то что? — усмехается азиат, издевательски улыбаясь. — Тебе весело, смотрю, — хмурится Ньют, поджав губы. — Мне — нет, с чего ты взял? — брюнет наигранно вскидывает брови, удивившись. — Ты просто… — Уилсон сжимает пальцы в кулак. — Невыносим. Минхо лишь пожимает плечами, наблюдая за реакцией друга, а тот тихо рычит, опустив голову. — Просто оставь его в покое. Кстати, с Галли поговорить не хочешь? — Ньют облокачивается плечом на стену, убрав чёлку, нагло лезущую в глаза. — Не угадал — снова не твоё дело, — азиат кивает, смотря куда-то в сторону. — Дело-то не моё, но вам давно пора поговорить. Или тот поцелуй ничего не значит? Минхо быстро моргает, переведя взгляд на Ньюта. — Откуда ты… — Это разве важно? Поговорите. — Я же сказал, не надо меня бесить. Ньют набирает воздуха в лёгкие, подготовившись ответить что-то не самое приятное, и, вероятно, сделал бы это с огромным удовольствием, но его прерывает Томас, который подлетает к ним и, схватив его за руку, уводит, что-то крикнув Минхо. — Не трогай его, — глаза Ньюта округляются, когда он слышит шипение Минхо в свою сторону, отдаляясь от него. Он разворачивается к азиату, чувствуя, как рука начинает дико ныть от неудобного положения. Томас что-то говорит ему о том, чтобы он развернулся обратно, иначе вывихнет себе плечо, но Уилсон продолжает сверлить взглядом Минхо, раздувая ноздри. И когда они сворачивают за угол, блондин успевает прошептать те слова, которые Минхо явно смог прочитать по губам, судя по тому, как руки в мгновение сжались в кулаки, а глаза покрылись пеленой гнева: «он мой». Еле читабельное, глухое, но сухое и режущее глаза, когда видишь, как губы сворачиваются в трубочку при слове «мой», а взгляд готов пробить череп. Нет, если это и будет война, то Ньют точно проигрывать не собирается. Да и вовсе не ясно, почему Минхо это делает. Чтобы позлить его? Чтобы позлить Галли? Или ему просто заняться нечем? Шанс того, что Томас ему действительно небезразличен даже как друг почему-то отпадает, просачиваясь сквозь пальцы. Это не то чтобы невозможно. Это нереально. Хотя чёрт его знает. Минхо и Томас довольно много времени проводят вместе, совершая идиотские поступки. Вместе. Это режущее слух слово «вместе». Хочется блевануть на пол, но получится лишь в потолок, да и то в итоге всё содержимое желудка упадёт тебе на лицо. Ведь всегда так и происходит. У Ньюта всё так и происходит. Никакой радости. Никакого счастья. Тогда зачем это всё? Зачем пытаться что-то исправить, чего-то добиться? И куда Томас его ведёт? Нет, серьёзно, куда? Когда Ньют выбирается из своих мыслей, он понимает, что они находятся в палате Томаса. — Томас, что за чёрт? — хмурится Уилсон, оглядывая палату. Вроде бы ничего не изменилось: та же кровать, тот же пейзаж за окном. Только вот жутко холодно. У Томаса всегда жутко холодно. Ньют бросает взгляд на открытое настежь окно, затем на снег за ним. Снова на открытое окно. — Томми? — А? — Заболеть решил? — Ты о чём? — Эдисон хмурится, остановившись посреди комнаты. — Окно. Ты зачем его открыл настежь? Хоть и не зима, но снег валит как в середине января. Томас медленно разворачивается к окну, потерев руки друг об друга. — Я не… — он, помешкавшись, подходит к окну и с шумом закрывает его. — Извини. — Томас, точно всё нормально? — Да, это, наверное… — парень запинается. — Я не заметил, как открыл его. — Ладно… — протягивает Уилсон, тихо приземлившись на кровать. — Ты зачем меня сюда привёл? — Не хотел, чтобы вы ссорились, — пожимает плечами брюнет, встав напротив Ньюта. Ньют вскидывает брови, оглядывая парня с ног до головы. И почему Томас кажется ему слишком странным и подозрительным, будто он что-то скрывает или чего-то боится? Уилсон бьёт пальцами по постели и чувствует, как они немеют от холода. Холодная. Постель холодная. — Томас. — Да? — Где ты был? — Ты о чём? — Томас переводит взгляд с окна на Ньюта и вздрагивает, когда чувствует чужое дыхание на своих губах, развернувшись. — Где ты был всё это время? Кровать холодная. Да у тебя в палате холодильник. Ты просто не мог спать здесь, — блондин тычет пальцем в сторону заправленной постели. — Погоди, ты о чём? — Хватит идиота из себя строить, — переходит на шёпот Ньют, — Ты не спал здесь, и не одну ночь. Где ты был? — последние слова произносит по слогам, повысив голос, и не отрывает осуждающего взгляда от медового цвета глаз напротив. Томас хлопает ресницами, изогнув брови, и скрещивает руки на груди. — Хорошо. Ты прав, ну и что с этого? Ньют, вскинув брови, усмехается, после чего громко хмыкает: — Ничего, я… — Почему тебя это беспокоит? — Эдисон обходит Ньюта и, когда блондин оказывается около стены, Томас останавливается напротив него, заглядывая ему в глаза. — Меня это не беспокоит, просто зачем врать? — Ньют скрещивает руки на груди, прислонившись спиной к стене. — Сказал бы сразу, что был у Минхо. — Да, был. Как бы мы пробрались куда-либо, если бы были порознь? — Могли бы просто назначить место встречи. Это я так, на будущее. — Стой, то есть ты сейчас помогаешь нам? — усмехается Томас, незаметно приблизившись к Ньюту. — Нет, я… — блондин вздыхает, запустив пятерню в волосы. — Просто забудь. Вам не следует ходить никуда больше, ладно? И спи у себя, потом дадут люлей, если узнают. — За то, что я у Минхо ночую? Ньют опускает взгляд, сомкнув челюсти. Томас что, пытается дразнить его? — Зачем? — Что? — Ну, зачем ты это делаешь? — Что я делаю? — Эдисон склоняет голову набок, улыбнувшись. Затем подходит к Ньюту ещё ближе, оперевшись ладонью на стену и тем самым нависая над блондином. — Отойди от меня и перестань злить. — Да не пытаюсь я злить тебя, — Томас вздыхает, отстранившись от Ньюта. — Я просто говорю правду, как ты и хотел. Уилсон цокает, отойдя от стены и обойдя Томаса. Он чувствует, как внутри всё закипает от гнева, как кровь приливает к конечностям. Зачем Томас это делает? Чтобы позлить? Чтобы унизить? — Это не вся правда, Томас, я уверен, — цедит сквозь зубы блондин, направляясь в сторону выхода. — Перестань мне мозги пудрить. Смысла здесь всё равно оставаться нет, потому что Ньют и так узнал больше, чем нужно; что разбивает сердце, что втаптывает в землю, смешивая с грязью. Он был с Минхо. Он действительно был с ним. Чёрт. Ньют чувствует, как ледяные пальцы обхватывают запястье и тянут на себя. И он бы с лёгкостью мог вырваться, ударить Томаса по рукам, но застывает на месте, когда чувствует холод на своих губах. Томас что, только что поцеловал его? Нет. Он продолжает целовать его, не отстраняется. Блондин чувствует, как врезается в стену и ушибает позвоночник, отчего шипит в губы Томасу. Эдисон лишь на мгновение улыбается одними уголками губ, но продолжает целовать Ньюта, сомкнув руки на его талии. Все мысли проносятся скоростным поездом, а в глазах всеми оттенками цветов прыгают искры, выплясывая ритмичный танец. И Ньют понимает, что проваливается в чёрную дыру под названием «Томас». Снова. В сознание его приводит боль, когда Томас кусает его губы, а пальцы брюнета становятся намного теплее, когда он скользит по шее, зарываясь ими в пшеничного цвета волосы. — Томас… — Ньюту приходится приложить все усилия и волю для того, чтобы отстранить Томаса от себя. Каждое его прикосновение и поцелуй подобны току, который заставляет Ньюта вздрагивать. Но ему удаётся отодвинуть его от себя, вцепившись пальцами в его плечи. — Томас, хватит. Ты что творишь? — Целую тебя, — хлопает ресницами Томас. И Ньют замечает, как щёки брюнета горят пламенем. — Зачем? — возмущённо проговаривает Ньют, вытирая рукавом чёрного свитшота мокрые губы. — Потому что ты мне нравишься, — как-то воинственно, но с испугом в глазах отвечает Томас. — Ложь, — отрезает Уилсон, смотря в пол. — Скажи мне это, когда перестанешь трахаться с Минхо. Ньют выходит из палаты под полный удивления взгляд в палате. Эдисон так и застыл на месте, будто прилипнув ногами к полу. Он пытается унять дрожь в конечностях, перебирая пальцами. Хотел бы он что-то ответить сразу же, но словно воды в рот набрал. Томас чувствует, как слёзы обжигают щёки, стекая к подбородку, шлёпаясь на пол. Краем глаза он замечает, как палата вокруг него рушится на куски, оставляя после себя одни обломки того, что некоторое мгновение назад было убежищем. — Почему?! — кричит Томас, срываясь с места. Он буквально выбегает из палаты и замечает, как Ньют останавливается в дверном проёме, не успев свернуть за угол, — Почему ты сказал это? Почему ты так думаешь?! — он кричит, срывая голос, и пытается хватать ртом воздух, чтобы не задохнуться. Он наблюдает за тем, как Ньют разворачивается в его сторону и начинает приближаться. Эдисон сжимает кулаки, набрав воздуха в лёгкие, — Почему ты говоришь такое? Почему смеешь думать так о нас? — брюнет быстро моргает, прищурившись. — Издеваешься что ли? — Это я-то издеваюсь? — отвечает Уилсон, уперев руки в боки. — Томас, прекрати этот цирк. Мы здесь не одни. Эдисон распахивает глаза, и крупные слезинки начинают срываться с длинных ресниц, цепляясь за ворот клетчатой рубашки. — Я… Знаешь, я думал, что ты не будешь такого мнения обо мне, — отчаянно шепчет Томас, осматривая Ньюта с ног до головы. Его голос дрожит, и он сглатывает, пытаясь равномерно дышать, чтобы унять дрожь. — А я не думал, что ты будешь игнорировать меня всё то время, когда проводил с ним. И да, тебе хватило ума трахнуть меня, а потом молчать в тряпочку, словно никто ничего не помнит, — холодно цедит сквозь зубы Ньют, не прерывая контакт глазами с Томасом. Он разворачивается и уходит, качая головой. Внутри всё лопается от резко нахлынувшего гнева, и Томас, судорожно стуча ногой по полу, буквально забегает в палату, запирая за собой дверь. Он с силой бьёт кулаком по тумбочке; руку прожигает острая боль, и Эдисон громко матерится и, ещё сильнее разозлившись, бьёт ногой по ножке кровати, после чего сгибается пополам — теперь боль начала прожигать всё тело. Томас понимает, что Ньют сказал это в порыве гнева, потому что не верит, что он может так подумать о нём. Верно? Почему нужна лишь одна не веская причина, чтобы подумать, что ты испорченный и грязный? Почему нужно лишь несколько раз переночевать не у себя, чтобы можно было подумать, что спишь с тем, кто не любит тебя? Почему нужно лишь несколько слов, чтобы втоптать в грязь, заметая следы? Почему? Это, наверное, никогда не уложится в голове Томаса. Он воспитан не так. И пусть он и находится в камере выживания, но никогда не опустится до такого. На вечеринке ведь опустился. Почему ты врёшь, Томас? Эдисон в отчаянии бьёт ладонью по боковой части кровати, оседая на пол. Он зарывается пальцами в волосы, издавая немой крик. С того дня, с того самого дня он решил, что больше не будет ни пить, ни курить. Потому что не хочет так проживать свою жизнь. Потому что не хочет делать больно никому. Но он не врал. Ньюту он не врал. Никогда не врал. Томас понимает, что Ньют нужен ему как кислород. Что ему тяжело дышать без него, что без него он не может идти дальше. Он чувствует себя слепым котёнком без матери. Но если раньше Ньют был его проводником и защитником, то сейчас это чувство исчезло, оставляя Томаса совершенно одного в полной темноте, в незнакомом месте. Лёгкие словно свело судорогой, но один крик всё-таки вырывается из губ, сжатых болью. Эдисон, шатаясь, поднимается с пола, утирая слёзы тыльной стороной ладони. Он громко вздыхает, прокашлявшись в рукав рубашки, и медленным шагом покидает палату, плотно закрывая за собой дверь. Тихо минует уже пустые коридоры, замечая, как снег за окном падает крупными хлопьями, растворяясь в тишине природы. Устало улыбается, когда видит, что небольшого размера птицы стучатся в оконную раму. Томас останавливается около чужой двери, почесав затылок. Тихо стучит, и когда слышит знакомое «войди», заходит в палату, закрыв за собой дверь.Это Апокалипсис Я чувствую это сейчас
Я мечтаю устроить пожар