Обречённые

♪Lenka ft. Rhinovex (Revoke Remix) — Blue Skies       — Не думал, что встречу тебя здесь, Эдисон. У тебя клоны или ты везде успеваешь находиться одновременно? — усмехается Эрис, скрестив руки на груди.       — Были бы у меня клоны, мой клон бы тотчас же испарился, — дрожащим голосом отвечает Томас, оперевшись рукой на металлический стеллаж. Краем глаза он замечает, как толстые тетради падают с полок, громко шлёпаясь на пол, и Эдисон чувствует, как его начинает заносить в сторону. Он машинально хватается за стеллаж, стараясь удержать его, но у него ничего не получается. У Томаса вообще мало что получается.       Стеллаж с грохотом падает, утащив за собой остальные документы. Эрис закрывает уши руками, зажмурившись, а Томас вздрагивает, начиная перебирать пальцами. И когда Джонс переводит взгляд с крушения (по-другому и не скажешь) на брюнета, он закусывает губу, виновато улыбнувшись, после чего опускает взгляд.       — Ты тут какого хрена забыл? И прекрати всё рушить, тут и без тебя этой комнате скоро конец, — парень цокает, спрятав ручку в нагрудный карман халата.       — Я просто… заблудился? — с вопросительной интонацией в голосе отвечает Эдисон.       — Нет.       — Тогда мимо проходил?       — Тоже нет, — щурится Эрис, поджав губы.       — Ну хорошо, — на выдохе проговаривает Томас, — Я искал информацию о Галли, — чувствует, как холодный взгляд, полный недоумения, скоро просверлит дыру в его черепе, — Просто он кажется мне странным, — парень медлит, быстро бросив взгляд на Эриса. — Он общается с моим другом, и я просто беспокоюсь за него.       — За кого именно? — усмехается медбрат, изогнув брови.       — Вообще-то за обоих, — тихо смеётся Томас, начиная собирать бумаги с пола.       — Нет ничего такого, о чём ты не знаешь. А наше личное — это наше личное. И почему я вообще что-то рассказываю тебе? — вздыхает парень, спрятав руки в карманы халата.       — А ты что-то имеешь против меня? — как-то удивлённо спрашивает Томас, застыв на месте, — Смотри, я помог тебе, когда нас чуть не угробили. Кстати, эти двое нас чуть и не угробили, — он вскидывает брови, вытянув руку вперёд, указав тыльной стороной ладони вверх, — Потом ты провёл нас на вечеринку. Не знаю, говорить тебе спасибо за это или послать, но в любом случае это неважно, так? — переводит взгляд на собеседника и встречается с рассерженным взглядом напротив. — Окей, просто спасибо, ладно? Поэтому ты бы мог поделиться со мной чем-нибудь, раз мы были в заднице и спасали друг друга.       Эрис некоторое время смотрит на Томаса не отрываясь, затем усмехается, пожав плечами.       — Нет ну ты совсем спятил, да? — парень с русой макушкой опускается на корточки, подбирая разбросанные листы, — Раз ты знаешь о моём расстройстве, то скажу, что я даже психотерапевту рассказываю лишь одну треть, а тут… — оглядывает брюнета с ног до головы. — А тут ты. И ещё — ты считаешь вечеринку спасением?       — Эй, а чем я плох? — возмущается Эдисон, так и застыв на месте с документами в руках. — И да, было круто, пока я не вскрылся, но это неважно.       Джонс устало вздыхает, понурив голову. И почему у этого Томаса такой странный юмор? Хотя что говорить о юморе другого, когда у самого этот самый юмор либо чёрный, либо сплошной сарказм.       Он просто не может понять, с иронией он сказал о своей попытке самоубийства или ему действительно всё равно?       — Слушай, просто помоги мне, пока я тебя врачам не спалил.       — Оу, хорошо, я тебя понял, — Томас скрещивает руки в замок, свернув губы трубочкой. Развернувшись к выходу, он спотыкается через гору бумаг и падает лицом вниз, ударившись лбом об пол, — Твою… — шипит брюнет, начиная с силой тереть место ушиба. Он слышит цоканье позади себя, отчего поджимает губы, раздув ноздри. — Ты бы мог просто помочь мне, окей?       — Теперь я понял, откуда Тереза и Галли берут всю информацию о нас, — человек, стоящий в дверях, усмехается. Уголки губ дрогнули в улыбке.       Томас медленно поднимает голову, уперевшись ладонями в пол, и видит перед собой точёное лицо с фарфорового цвета кожей, на котором блестят орехового цвета глаза.       — Почему, когда я встречаю тебя, ты постоянно где-то валяешься? — усмехается Ньют, уставившись на Томаса.       — Такому как я положено где-то валяться, разве нет? — огрызается Эдисон, поднявшись с пола, и начинает быстро отряхиваться.       Ньют закатывает глаза, тяжело вздохнув, а Эрис поднимается с корточек, подозрительным взглядом оглядев обоих присутствующих.       — Я так понял, что вам есть о чём поговорить. Вот и поможешь ему, Уилсон, — натянуто улыбается Джонс, легонько похлопав Ньюта по плечу. — Удачи.       Оба парня провожают Эриса взглядом, и когда тот теряется из виду, Томас резко поворачивает голову к Ньюту.       — Ты тут что делаешь? — опускается на одно колено, продолжая собирать бумаги в более или менее ровную стопку.       — Я просто мимо проходил.       — И часто ты ходишь по первому этажу под лестницей? — хмыкает Томас, потерев глаза.       — Я задам тебе встречный вопрос, — как-то строго отвечает блондин, развернувшись к Томасу спиной. Он, помешкавшись на месте, чешет затылок, после чего начинает поднимать стеллаж, который вдвое выше и тяжелее его самого.       — Да, я сюда пришёл за информацией, доволен? — раздражённо проговаривает Томас, поворачиваясь в сторону Ньюта. Он резко замолкает, округлив глаза, когда видит картину, развернувшуюся перед ним. — Эй, давай помогу, спятил — одному пытаться поднять эту штуку?       — Можно подумать, что я не смогу справиться сам. Да и ты у нас не мастер спорта, — цокает Уилсон, сам себе улыбнувшись.       — Смешно, — шипит Томас, крепкой хваткой вцепившись в металлическую стойку. — Вообще, я с тобой не разговариваю.       — Это ещё почему?       Томас сжимает челюсти и от злости расслабляет хватку, отпуская стойку, отчего стеллаж падает обратно на пол.       — Ты издеваешься?       — Томас, что ты делаешь? Так и убить можно, — повышает голос Ньют, отскочив назад. — Я вообще не хотел разговаривать с тобой, само так вышло.       — Это теперь у нас девиз такой — «само так вышло», да? — устало спрашивает брюнет, нервно схватившись за стойку. Он хмурит брови, когда начинает дёргать стойку и у него ничего не получается. И когда балка отходит от стойки, Томас прищемляет пальцы, он начинает громко материться, снова опрокинув стеллаж.       — Да что с тобой не так? — неожиданно выпаливает Ньют, со злостью смотря в глаза напротив, что от гнева стали темнее горького шоколада.       — Что со мной не так, Ньют? Что со мной не так?! — кричит Томас, разделив последние слова по слогам, — Что с тобой такое, вот какой вопрос застрял в моей голове ещё с нашего последнего разговора. Я не понимаю, почему ты подозреваешь меня в чём-то и пытаешься делать вид, что прав? — он разворачивается к Ньюту, указывая на него пальцем, — А даже если и так, то это не твоё дело, понятно? Не твоё дело, с кем я и что делаю. А если тебя это так сильно волнует, — парень резко разводит руки в стороны. — То проблема не моя! Ну или ты можешь сделать с этим что-нибудь.       — Тогда не нужно было спать со мной, раз ничего быть после и не может, Томас! — срывается Уилсон, подлетев к брюнету почти вплотную, — Я не хочу чувствовать себя какой-то шлюхой лишь потому, что ты обкурился и чёрт знает что творил. Я ненавижу это дерьмо. Ведь ты мне не безразличен, идиот. Думаешь, я просто так могу отдаться кому-то? — он тычет пальцем Эдисону в грудь, — Так вот знай: я не из таких и никогда этим заниматься не буду, потому что я не вижу в этом ничего нормального и правильного. И если бы мне было плевать на тебя, я бы давно отмудохал тебя за то, что ты вытворяешь. Но я люблю тебя, поэтому просто скажу: хватит! — парень начинает судорожно хватать ртом воздух, бешеными глазами смотря прямо на Томаса.       Брюнета шатает в сторону от услышанного. Ему только что признались в любви или это слуховая галлюцинация? Он чувствует, как кровь в жилах застывает, а живот скручивает спазмами. И что, Томас, это твоя реакция на услышанное? Просто скажи что-нибудь.       — Но ты… ведь тоже мне не безразличен, — с испугом в голосе отвечает Томас, потупив взгляд в стену.       — Что? — Ньют поднимает голову, медленным движением потерев губы. Взгляд у него потерянный и напряжённый одновременно. Видно, он только сейчас осознал, что вообще ляпнул.       — Я говорю, что ты мне нравишься, Ньют. И я не вру. Я ведь говорил тебе. Ты мне не поверил? — дрожащим голосом спрашивает Эдисон, облизывая губы.       — Я такого не говорил, — блондин вскидывает брови, слабо улыбаясь.       — Тогда не удивляйся так, словно слышишь это в первый раз, — отвечает Томас, натянуто улыбнувшись.       — Ладно, извини, — Ньют опускает глаза, запустив пальцы в волосы.       — Ладно, я поверю, что ты мне веришь, — Томас нагло улыбается, поморщив нос. Он приближается к Уилсону, быстрым движением обхватив его за талию.       — Ты сейчас наглеешь, да? — с наигранностью в голосе спрашивает блондин, положив руки ему на грудь.       — Возможно, — шепчет Томас в холодные губы напротив. Его взгляд в мгновение мутнеет, а дыхание становится размеренным.       Он медленно начинает идти прямо на Ньюта, заставляя того мелкими шагами отходить назад. И когда Уилсон врезается в стену, ударившись спиной, тихо прыскает; улыбается в губы Томасу, когда тот медленно целует его. Он целует Эдисона в ответ, зарываясь пальцами в его волосы.       И этим действием Ньют даёт зелёный свет Томасу. Он ещё сильнее прижимается к блондину, отчего тот пальцами впивается в его плечи. Эдисон забирается Ньюту под футболку, зацепляя локтём стоящий рядом стеллаж. Он шипит от резкой боли, пронзившей руку, на что Ньют лишь тихо хихикает, после чего сильнее впивается Томасу в губы, осторожно оттягивая его волосы назад.       Томас чувствует, как голова начинает идти кругом. Но сомнений в том, что это правильно, у него нет.       Они делают это не просто так. Не по пьяни или в угаре.       Они делают это потому, что не безразличны друг другу.       И даже если сейчас Томас не любит его, он уверен, что сможет полюбить. Не зная отчего в сердце зарождается маленькая доля надежды, что боль и угнетение, что преследуют Томаса всё то время, как он приехал сюда, скоро рассеются в воздухе.       Ведь невозможно вечность любить того, кому плевать на тебя.       Невозможно вечность игнорировать того, кто готов разбиться в лепёшку ради тебя.       Просто невозможно смотреть в эти томные глаза орехового цвета, стараясь не утонуть в них.       И Томас так сильно привык к Ньюту. Так сильно держится за него.       И так сильно боится потерять.       Он уже как-то рассуждал о том, что Ньют нужен ему как воздух.       Он уже думал о том, что вскоре просто не сможет ровно дышать рядом с ним.       И сколько раз он думал о том, что может разбить ему сердце.       Но пока они здесь и пока они живы, Томас не собирается сдаваться.       Он просто постарается перебороть в себе всё то плохое, что в нём есть.       Чтобы больше не делать ему больно, ведь, возможно, Ньют скоро станет не просто частью его жизни.       Он станет его жизнью.       Томас отстраняется на секунду, чтобы посмотреть в глаза Ньюта, но видит лишь выражение лица, означающее « что, это всё?».       Немного осуждающее, немного разочарованное.       Это выражение вызывает у брюнета лёгкую улыбку. Он медленно качает головой и утыкается носом куда-то в изгиб шеи блондина, шумно выдыхая и заставляя тем самым парня вздрогнуть.       — Прости. Мне так жаль, — шепчет Эдисон, успевая между словами покрывать ключицу и плечо Ньюта лёгкими поцелуями, вызывающими табуны мурашек.       — За что ты извиняешься? — также тихо интересуется Ньют, одной рукой продолжая перебирать волосы на затылке брюнета, в то время как вторая рука опускается вниз, забираясь под футболку. Пальцы перебегают от одной родинки к другой, вырисовывая созвездия. — Это должен быть наш первый раз, а я… И тот раз в клубе… — Эй, эй, это твой шанс всё исправить, а ты собираешься его упустить? — с лёгкой усмешкой фыркает Уилсон, приподнимая края футболки брюнета. Тот с неохотой отстраняется от шеи парня, подняв руки, чтобы помочь Ньюту избавиться от футболки, которая мешала сейчас им обоим. — Этого я тебе точно никогда не прощу, так и знай.       Эти слова заставляют Томаса как-то хищно ухмыльнуться. Он наклоняется к уху блондина, почти касаясь его губами, и произносит так, что Ньют мысленно благодарит все высшие силы за то, что позади него находится стена:       — Так уж и не простишь? А если я очень вежливо попрошу?       С этими словами он прижимается губами к шее парня, оставляя на бледной коже яркий алеющий засос. Его руки тем временем блуждают под футболкой Уилсона, периодически опускаясь к поясу джинсов. Хотел бы он (они оба, если честно), чтобы вместо джинсов было что-то более свободное, но у них было то, что было, так что Томасу остаётся только иногда касаться ширинки Ньюта. Впрочем, даже эти прикосновения, едва ощутимые через плотную ткань, заставляют блондина цепляться пальцами за плечи Эдисона и кусать и без того искусанные губы.       А ведь в планах у Томаса было что-то гораздо более интересное, чем просто прикосновения.       Когда на шее Ньюта уже не оставалось места, где Томас не оставил бы поцелуй, укус или засос, брюнет скользит губами по скуле Уилсона, после чего опускается на колени. Сам-то он надел сегодня свободные (точнее, чуть ли не мешком висящие) больничные штаны, а вот Ньюта больше мучить не хотелось. Расстегивая ширинку и стягивая джинсы вместе с бельём, Томас чувствует пальцы Уилсона в своих волосах и улыбается уголком губ — он бы ни за что не признался, но ему безумно нравятся такие прикосновения, нравится, когда кто-то перебирает его волосы, особенно если это кто-то близкий, родной.       Кто-то любимый.       Обхватив пальцами напряжённый член, Томас поднимает взгляд. Внимательно изучая каждое изменение в лице блондина, Эдисон начинает медленно двигать рукой, обводя большим пальцем головку, размазывая по ней смазку. То, как кадык Ньюта поднялся и опустился, когда юноша сглотнул, шумно выдохнув, как он сначала широко распахнул глаза, а затем прикрыл их, как закусил губу… Всё это вызывает непреодолимое желание то ли покрыть поцелуями щёки, губы Ньюта, прижать его к себе и провести так вечность, то ли прижать его к стене и бесцеремонно отыметь, как тогда в клубе.       Но Томас не мог себе такого позволить. Ничего из этого.       Он поклялся самому себе, что никогда больше не причинит боль блондину, будь то душевная или физическая, а ещё что сделает так, чтобы Ньют напрочь забыл ту ночь в клубе, чтобы помнил лишь то, что происходит здесь и сейчас.       Поэтому Эдисон продолжает медленно, мучительно медленно, двигать рукой, иногда наклоняясь, дразня языком уздечку или слизывая выступившую каплю смазки. Он бы сделал больше, гораздо больше, но для него это тоже был первый раз, а испортить всё по неопытности было не лучшей перспективой. То есть, да, у него был секс, но отсосать парню? Нет, это с Томасом происходит впервые. Поэтому всё, на что он пока решился — это обхватить головку губами, пустить в ход зубы, чуть прикусив член парня, и тут же выпустить его изо рта, поглаживая большим пальцем место укуса.       — Т-То… Томми… — срывается с губ Ньюта, когда он особенно сильно вцепляется пальцами в тёмные волосы Эдисона. Он сам толкается в руку брюнета, зажмурившись, и тогда, в самый ответственный момент, Томас останавливается, поднимаясь с колен.       Он ловит губами разочарованный полу-стон полу-вздох блондина, проведя большим пальцем по его щеке. В следующую секунду он подхватывает парня под бёдра, приподнимая с пола. Ньют, будто по команде, обвивает ногами талию брюнета, не отрываясь от его губ. Придерживая Уилсона, Томас направляется к столу (по крайней мере, ему показалось, что где-то там был стол), скидывает с него всё и укладывает на него Ньюта.       Ещё несколько минут он исследует языком рот блондина, после чего отстраняется, шумно вздохнув, и переходит к шее, на которой, удивительно, но оказалось ещё место для парочки засосов. Он толкается бёдрами вперёд, упираясь стояком в ягодицы Ньюта, после чего вспоминает ещё одну важную деталь. Он не хочет повторять то, что было в туалете, а это значит, что им нужно что-то получше, а не пальцы, смазанные слюной. Этот вариант подходит только для быстрого перепихона в грязной кабинке, так что Томас отстраняется, оставив Ньюта лежать так на столе.       — Что такое? — тихо интересуется блондин, приподнимаясь на локтях.       Томас замирает на секунду, увидев его в таком положении — глаза горят возбуждением, волосы растрёпаны, а футболка съехала, оголяя одно плечо.       — Ничего, просто ты красивый, — будто завороженный проговаривает Эдисон, после чего мотает головой. — А ещё нам нужна смазка.       С этими словами он обходит стол, принимаясь обшаривать ящики — некоторые оказываются заперты на ключ, но вряд ли там что-то, что интересует Томаса в данный момент — пока не находит то, что искал — аптечку. В аптечке обнаруживается вазелин, который идеально подходит в качестве аналога смазки. Брюнет выдавливает немного на пальцы, возвращаясь к Ньюту. Блондин вздрагивает, чувствуя пальцы Томаса между ягодиц, и вцепляется в плечи парня, притягивая его к себе.       — Всё хорошо, да? — уточняет брюнет, нежно целуя парня и одновременно проникая пальцами внутрь. Ньют негромко вскрикивает, внутренне сжимаясь. Он даже прикусывает нижнюю губу Томаса, но брюнет не возмущается, — Главное, расслабься, — советует Эдисон, оставив лёгкий поцелуй на уголке губ Ньюта, переходя к его шее, ключицам и груди.       Уилсон запрокидывает голову, глубоко вдохнув. Он зажмуривается, когда Томас начинает двигать пальцами, но стараясь оставаться расслабленным, сосредотачивается на поцелуях Томаса, которые расходятся теплом по всему телу. Вот ещё один — прямо под кадыком. От него, словно электрический импульс, возбуждение спускается вниз и завязывается в узел внизу живота.       — Томас? — зовёт Уилсон, когда неприятное ощущение почти совсем пропадает, и он сам начинает насаживаться на пальцы парня.       — Так я больше не Томми? — даже несколько обиженно мурлычет Эдисон, отвлекаясь от поцелуев и склоняясь над блондином.       — Извини, Томми, — улыбается Ньют, обвив руками шею брюнета и перебирая его волосы. — Ты можешь… Можешь…       Томас не даёт ему договорить, подавшись вперёд и накрыв губы парня своими. Одновременно с этим он подтягивает Ньюта ближе к себе за бёдра и сам медленно толкается внутрь. Ньют вновь обхватывает ногами его талию, издав приглушённый стон в поцелуй. Томас замер было, чтобы дать парню время привыкнуть, но блондин сам толкается навстречу, тем самым прося продолжать, не останавливаться, что Томас и делает.       Ньют разрывает поцелуй и утыкается в шею брюнета, блаженно выстанывая что-то невнятное. Он обращает внимание на идеально чистую кожу Томаса (не считая россыпи родинок, которые он раз за разом пересчитывает, бегая руками по спине парня), решает, что это нечестно и ему нужен реванш, и в этот же момент прикусывает плечо брюнета, когда тот толкается особенно сильно, ускоряя темп. Постепенно привыкнув к толчкам и подстроившись под Томаса, Ньют снова утыкается в шею парня, на этот раз, кажется, задавшись целью не оставить там ни единого чистого места, потому что через минуту за ухом и чуть ниже алеют уже два свежих засоса.       Ньют обводит каждый из них языком, прикусывает мочку уха Томаса, заставив того гортанно простонать, и утыкается носом в чувствительное место за ухом, выдохнув тихое «еще…». Повторять не пришлось. Томас изменяет направление толчков, ускоряясь и с каждым новым движением заставляя Ньюта негромко вскрикивать. Томаса это только больше заводит. Он переплетает пальцы с блондином, как только он перестаёт царапать спину Эдисона своими короткими ногтями, смазано поцеловав его в губы, и хрипло стонет, чувствуя, как подступает оргазм.       Ньют прогинается в пояснице, прижимаясь изнывающим членом, требующим внимания, к животу Эдисона и вызывая очередной полу-стон полу-рык. Брюнет, прижавшись лбом ко лбу Ньюта, к которому прилипла взмокшая челка, опускает руку и принимается двигать ей по члену Ньюта в такт своим уже совсем редким, но сильным толчкам. Когда его член входит ещё глубже, да ещё и задевает простату, Ньют вскрикивает, кончая в ладонь Эдисона. Томас изливается в парня сразу следом, обессилено навалившись на блондина и скользнув губами по его щеке.

***

      Она сидит на подоконнике, прижавшись коленками к груди; бездумно рисует круги на запотевшем стекле, вглядываясь в картину за окном, где паркуется чёрный джип, разбрызгивая лужи на тротуары. Мгновение, и она распахивает глаза, нервно сглотнув; её сердце замирает, а ресницы начинают подрагивать, когда девушка, резким движением достав сигарету изо рта, спрыгивает с подоконника, отдёрнув короткие джинсовые шорты чёрного цвета.       — Чёрт, неужели… — она судорожно ходит по палате, съежившись, и кусает губы, — Да не может быть, чтобы он… — снова подходит к окну, уперевшись ладонями в край подоконника.       Тереза тревожно наблюдает за высокой фигурой в чёрном костюме, что, величественно открыв массивную дверь автомобиля, выходит и, бросив быстрый взгляд на часы на правом запястье, ставит автомобиль на блокировку, после чего идёт в сторону входа.       Брюнетка, с силой бросив сигарету на пол, быстрым шагом выходит из палаты, нервно поправляя копну тёмных вьющихся волос.       — Чёрт, чёрт… — протягивает Агнес, пытаясь сдержать слёзы.       Она бежит по коридору, спотыкаясь через собственные ноги, и тяжело дышит, оглядываясь по сторонам.       В голове кричит паника, обнимая крепкими руками, желая забрать с собой.       Ещё никогда ей не было так тревожно. Ещё никогда Терезе так не хотелось сбежать из реальности, уехать куда-нибудь, просто забыться.       Она просто хочет, чтобы её забыли.       В ярко-синих глазах девушки, чьи веки разукрашены чёрными разводами от туши, начинают прыгать искры, когда она врезается в кого-то крепкого и высокого. Тереза, дрожа всем телом, медленно поднимает голову, уже не пытаясь сдерживать слёз. Перед собой она видит высокую фигуру в изумрудной толстовке, что смотрит на неё не то с раздражением, не то с недоумением.       — Что случилось, мисс «всё под контролем»? — нагло усмехается Галли, не отводя взгляда от Терезы.       — Там… мой отец, он… — брюнетка старается выровнять дыхание, начиная хватать Колдфилда за предплечья в надежде не рухнуть на пол от бессилия.       — Стой, чего? — выражение лица Галли в мгновение меняется. Взгляд становится напряжённым, руки сжимаются в кулаки. Блондин хмурит брови, схватив девушку за руку. — Ты о чём?       — Мой отец, — на выдохе отвечает Тереза. Её голос становится жестче, а глаза начинают блестеть от гнева. — Мой отец здесь. P.S. Ребята, мне немного стыдно, что ту часть писал не я, но я не имею опыта в таких делах, в смысле писательских ахах Так что поймите и простите. Но вы ведь не разочарованы?